Раби Ицеле Петербургер

Раби Ицхак бар Шломо Блазер (раби Ицеле Петербургер; 5597—5667/1837—1907/ гг. ) — выдающийся законоучитель, один из зачинателей этического движения Мусар.

Родился в первый день месяца адар 5597/1837 года в пригороде Вильно (Вильнюса).

Женившись в возрасте пятнадцати лет, раби Ицеле поселился в Ковно (Каунасе) и начал учиться в мусар штибле (доме этики), созданном раби Исраэлем Салантером. Со времнем он вошел в число ближайших учеников, с которыми раби Исраэль занимался по особой программе.

Раби Исраэль Салантер стремился подготовить выдающихся знатоков Торы, обладавших высочайшим нравственным совершенством. По его замыслу, эти юноши должны были «стать замечательными образцами для всего народа Израиля» и, возглавив ряд важнейших общин, успешно противостоять ветрам «просвещения», бушевавшим в еврейском мире. Раби Исраэль говорил, что если ему удастся «вырастить хотя бы десять таких учеников, они сумеют пробудить духовную революцию в народе Израиля и изменить лицо всего поколения»(раби Меир Альперин, «Гадоль» из Минска, с. 48; раби Дов Кац, Тнуат амусар т. 1, с. 162).

В эту группу особо одаренных учеников входили и ближайшие друзья раби Ицеле, которые были гораздо старше его по возрасту, — раби Симха-Зисл Зив (Саба из Кельма) и раби Нафтали Амстердам.

В период обучения в ковенском мусар штибле раби Ицеле вместе с раби Нафтали Амстердамом не раз уходили в добровольное изгнание — галут. Подобно Виленскому Гаону и другим праведникам, они переходили из местечка в местечко в облике нищих странников — питались подаянием и урывками спали на скамейках в домах учения. Такой образ жизни помогал им избавляться от высокомерия, гордыни и мирской суетности, вырабатывая способность довольствоваться самым необходимым. (Тнуат амусар т. 2, с. 198).

Проучившись в Ковно около десяти лет, раби Ицеле возвратился в Вильно, намереваясь овладеть ремеслом красильщика шерсти — по его расчетам, эта работа оставляла бы достаточно времени для занятий Торой.

Однако раби Исраэль Салантер считал, что раби Ицеле создан для роли лидера. Используя свой огромный авторитет, раби Исраэль рекомендовал своего любимого ученика на должность главного раввина Санкт-Петербурга. В 5622/1862/ году в Петербурге обосновался банкирский дом Гинзбургов — крупнейший банк Российской империи, имеющий тесные связи с семейством Ротшильдов и с другими еврейскими финансистами Западной Европы. Гинзбурги финансировали строительство и эксплуатацию железных дорог России, а также создали знаменитые сибирские прииски по добыче золота и платины — Ленский, Забайкальский и прочие.

Используя свои связи, Гинзбурги добились разрешения построить в Петербурге синагогу и создать постоянную общину, которую и возглавил раби Ицхак Блазер.

«С конца пятидесятых годов, — писал современник, — началось переселение богатых еврейских купцов в столицу. …За ними потянулась вереница служащих и доверенных лиц, которые, в свою очередь, привлекали туда родных и знакомых. Таким образом, в Петербурге… возникла новая община взамен прежней, управлявшейся николаевскими отставными солдатами. Один из евреев-старожилов объяснил это отличие так: “Что прежде был Петербург? Пустыня. А теперь же это — Бердичев!”»

Вместе с тем, Санкт-Петербург стал центром евреев-«просветителей», стремившихся проникнуть во все сферы российской жизни: не только в промышленость и финансовую систему, но и в журналистику, искусство, науку, судопроизводство — и даже в политику. Новый российский император Александр Второй, со своей стороны, также стремился всячески способствовать «слиянию сего народа с коренными жителями, в той мере, в которой нравственное состояние евреев может сие дозволить».

«Правительство стремится к тому, — писал один из влиятельных “просветителей”, — чтобы, не нарушая нашей веры, облагородить и обрусить нас, то есть сделать нас истинно счастливыми гражданами». Барон Гораций (Гирш) Гинзбург, возглавлявший банкирский дом, оставаясь правовреным евреем, в то же время чувствовал себя и образованным европейцем — его петербургский дом часто посещали писатели И. Тургенев, И. Гончаров, М. Салтыков-Щедрин, художник И. Крамской, его близким другом был религиозный философ В. Соловьев (Ф. Кандель, Очерки времен и событий т. 2, с. 214—215, 217, 240).

Руководство такой общиной требовало от раввина особого такта и мудрости. За шестнадцать лет, проведенных в российской столице, раби Ицхак Блазер, прозванный раби Ицеле Петербургер, стал одним из духовных лидеров поколения — со всех концов еврейского мира к нему обращались со сложными алахическими вопросами.

В 5627/1867/ году, в тридцатилетнем возрасте, он завершил работу над первым томом киги При Ицхак (Плод Ицхака), включающей его респонсы и алахические решения (эта книга была издана в виленской типографии в 5641/1881/ году).

В 5638/1878/ году раби Ицеле возвратился в Ковно и всецело посвятил себя занятиям Торой.

На скопленные за годы работы в Петербурге деньги он купил большой дом и жил на плату, получаемую со своих квартирантов. Некоторое время спустя он открыл питейное заведение, которым управляла его жена, а в дни, когда бывало много посетителей, и он помогал ей. Однажды его спросили: «Неужели содержать питейный дом предпочтительней, чем быть раввином в Санкт-Петербурге?» «Разумеется, — ответил раби Ицеле, — ведь, когда я подаю гою рюмку водки, голова моя свободна для Торы. Но когда к раввину приходят “балабосы” для обсуждения общинных дел, он обязан, отвлекаясь от Торы, думать об общинных делах» (Тнуат амусар т. 2, с 185).

В 5640/1880/ году он возглавил ковенский Колель аврехим — ешиву для семейных знатоков Торы.

Раби Ицеле использовал свое влияние на учеников для распространения идей Мусара, связанных с самовоспитанием и самосовершенствованием личности. Под его руководством занималось более ста двадцати знатоков Торы, многие из которых стали руководителями общин и ешив по всему еврейскому миру.

Годовой бюджет колеля доходил до баснословной по тем временам суммы в сто тысяч рублей, и раби Ицеле не толоько объезжал для сбора благотворительных средств многие города Германии и Российской империи, но и вкладывал в содержание колеля свои средства (там же с. 185—186).

В тот период раби Ицеле преподавал в ешиве Кнессет Исраэль, созданной последователями движения Мусар в Ковно, Слободке.

После смерти раби Исраэля Салантера, последовавшей в 5643/1883/ году, раби Ицеле стал общепризнанным вождем и идеологом движения Мусар.

И именно он сделался основным объектом критики, направленной против этого движения. «Мусарников» обвиняли в том, что они создают особую секту внутри еврейства, следуя путем, который «не ведали ни отцы, ни отцы отцов». Однако, раби Ицеле уклонялся от любой полемики, будто многочисленные критические нападки не имели к нему никакого отношения. Он стремился сохранить со своими оппонентами сердечные отношения и утверждал, что они «действуют лишь во имя Небес» (там же с. 202—203).

Тем не менее, в 5651/1891/ году под давлением своих критиков он был вынужден оставить ковенский колель, а затем и отказаться от преподавания в Слободке. Эти годы были связаны для раби Ицеле и с существенными переменами в его частной жизни. В первом браке у него не было детей, и, перешагнув пятидесятилетний рубеж, он предоставил жене развод (согласно указаниям алахи, развод предоставляется после десяти лет бесплодного брака — но раби Ицеле, несмотря на страстное желание иметь детей, сохранял семью в течение тридцати пяти лет, до тех пор, пока жена сама не предложила ему расстаться). Его первая жена переселилась в Землю Израиля, и раби Ицеле обеспечивал ее до конца жизни.

Некоторе время спустя он женился на двадцатичетырехлетней вдове, имеющей четверых детей. Он растил их как отец, а когда жена родила ему еще четверых, он относился к приемным детям даже с большей теплотой и вниманием, чем к своим собственным, — ведь сироты особенно нуждаются в отцовской любви (там же с. 195—196).

В 5656—5657/1896—1897/ годах раби Ицеле вместе со своим соратником раби Йосефом-Юзлом Горовицем (Сабой из Новардока), основал целый ряд новых колелей и ешив, в которых значительное влияние уделялось изучению мусара: такие учебные заведения были созданы им в Лиде, Двинске (Даугавпилсе), Шауляе, Новардоке (Новогрудке), Слуцке и других городах «литовского края».

Столь широкое распространение идей Мусара тут же вызвало новую волну критики. Несколько авторитетных раввинов собралось на специальное совещание в Ковно, по итогам которого они опубликовали обращение к нации, озаглавленное «Ради истины»: они предостерегали против «школы фальсифицированного мусара, раскинувшей свои сети над всеми изучающими Тору» (там же, с. 202—204).

В 5660/1900/ году, в ответ на все голословные обвинения и упреки, раби Ицеле опубликовал книго Ор Исраэль (Свет Израиля), в которой было впервые изложено и разъяснено этическое учение раби Исраэля Салантера.

Эта книга состояла из нескольких самостоятельных разделов. В разделе, названном Ор Исраэль, раби Ицеле поместил ряд статей и писем раби Исраэля Салантера. В разделе Нетивот ор (Пути света) были представлены краткие жизнеописания основателей школы Мусара — раби Йосефа-Зунделя Саланта и раби Исраэля Салантера. В разделе Шаарей ор (Врата света) раби Ицеле разъяснил в краткой и доступной форме основные идеи и методы школы Мусара. И, наконец, в разделе Кохавей ор (Светящиеся звезды) он поместил свои собственные статьи, посвященные проблемам самовоспитания и межличностных отношений.

Основным содержанием жизни раби Ицеле всегда оставалась напряженная внутренняя работа, связанная с достижением духовного совершенства.

На протяжении всей жизни он не менее двух часов в день занимался изучением классических произведений мусара — час утром, перед началом других занятий, и час вечером, когда все другие занятия уже были завершены.

Изучая любые разделы Торы, он всегда акцентировал свое внимание на том, что это слова Творца. При чтении каждого талмудического изречения или закона он тихонько произносил: «Это мысль Творца!» или «Это указ Творца!». А когда он сталкивался в Талмуде с разногласиями и спорами, то разъяснял сам себе: «Такой-то мудрец считает, что мысль Всевышнего заключается в следующем, а такой-то мудрец интерпретирует ее иначе…» (Тнуат амусар, с 188—189).

Особенно высокого уровня его духовная работа достигали в месяце элуле, предшествующем дню Суда — Рош ашана и Йом купуру. На сорок дней — от первого для элуля до Йом кипура — он из года в год покидал свой дом и замыкался в укромном месте, недоступном для посторонних: в своем лесном домике возле Ковно или на мансарде в доме у друга, а порой — в одной из комнат ешив в Слободке или Кельме. В эти дни он отстранялся от любых мирских дел и целиком сосредотачивался на занятих Торой и Мусаром. На все это время он принимал на себя таанит дибур (воздержание от речи), исключающее любые разговоры, не связанные с изучением Торы. Никакие обстоятельства не могли заставить его отказаться от этого «поста». Однажды в месяце элуле у него родился ребенок. Раби Ицеле навестил жену и сказал ей лишь «Мазаль тов!». В последующие дни он неоднократно приходил к ней, но общался только с помощью жестов, мимики и записок (там же).

В другой раз в месяце элуле состояние его здоровья резко ухудшилось, и раби Ицеле был вынужден отправиться в Германию, к знаменитому профессору. Во время осмотра раби Ицеле, прибывший в сопровождении жены, не проронил ни слова. Профессор вежливо посочувствовал его жене в том, что ей — такой молодой и красивой женщине — пришлось выйти замуж за старика, да к тому же глухонемого (там же).

Из всех качеств характера раби Ицеле более всего стремился к достижению подлинного смирения и скромности: он решительно уклонялся от любых почестей, тщательно скрывал высочайший уровень своих познаний в Торе и любым разговорам предпочитал сосредоточенное молчание.

Однажды на собрании ведущих законоучителей поколения, на котором присутствовал и раби Ицеле, знаменитый раввин из Бриска (Бреста) раби Йосеф-Дов Соловейчик (Бейт алеви) предложил присутствующим обсудить сложнейшую алахическую проблему. В ходе острой и горячей дискуссии предлагались многочисленные решения, но в конце концов, все они не выдерживали критики оппонентов. Из всех собравшихся только раби Ицеле не принимал участия в полемике, молча наблюдая за интеллектуальной битвой гигантов. В заключении, подводя итоги дискуссии, раби Соловейчик с гордостью привел два блистательных решения проблемы, одно из которых принадлежало ему, а другое — его сыну раби Хаиму Соловейчику. Его выступление было встречено собравшимися с восторгом. Вернувшись домой, раби Соловейчик, озадаченный пассивностью раби Ицеле во время дискуссии, заглянул в его книгу При Ицхак — к своему удивлению, он обнаружил в ней и поставленную им проблему, и предложенные им блистательные решения (Гдолей адорот).

В другой раз, на собрании в доме ковенского раввина, посвященном обсуждению школы Мусара, раби Ицеле молча слушал многочисленные критические замечания, обращенные в его адрес. Все ожидали, что в конце заседания он выступит с ответным словом, в котором попытается оправдаться. Однако, когда все его оппоненты закончили свои выступления, раби Ицеле вежливо попрощался: «Спокойной ночи!», и вышел. Он понимал, что слишком велико предубеждение собравшихся, и от лишних споров пользы не будет (Тнуат амусар т. 2, с. 203—204).

Яркие черты характера раби Ицеле проявлялись в его поведении в дни веселья и праздников.

Как правило, он принимал любое приглашение на свадьбу и был душой торжества. Он танцевал на столе, пел и читал юмористические стихи, заставляя смеяться весь зал. Точно так же он вел себя и тогда, когда ему было уже за семьдесят лет (там же, с. 198).

В Пурим он следовал прямому значению талмудической заповеди: «Человек обязан напиться в Пурим до такой степени, чтобы не различать между проклятым Аманом и праведным Мордехаем» (Мегила 7б). Раби Ицеле пил без всякой меры в течение всего этого дня, он расхаживал по улицам Ковно и пел на всех перекрестках, он плясал вприсядку и кружился в танце, подобно веретену. …В большинстве случаев, у него даже хватало сил на изучение мусара с учениками — со слезами и горькими причитаниями он обличал себя в слабостях и грехах: гордыне, лени и другом (там же, с. 192).

Его беседы по этике и самовоспитанию, с которыми он выступал в ешивах и мусар штиблах по всему литовскому краю, были очень эмоциональны: раби Ицеле стремился вывести людей из привычного дремотного состояния и разморозить сердца, скованные льдом рутины и самодовольного равнодушия.

Очень часто его беседы строились на остроумных притчах и неожиданных парадоксах. Однажды он рассказал своим слушателям притчу, ставшую знаменитой — про еврея, заплутавшего в лесной чаще. Мечась из стороны в сторону в поисках выхода, этот человек все глубже забирался в непроходимые дебри. После двух дней скитаний, почти отчаявшись, он вдруг встретил другого еврея — старика с окладистой седой бородой. Заблудившийся еврей с радостью бросился к старику и попросил указать ему дорогу из этой чащи. «Сколько дней ты уже плутаешь по лесу?» — спросил старик. «Два дня», — был ответ. «И ты хочешь, чтобы я показал тебе верный путь?! — закричал старик. — Я брожу по этой чаще уже много лет и все еще не могу найти выхода!».

Завершив свою притчу, раби Ицеле сказал слушателям: «Вас здесь сорок молодых людей — вы плутаете по жизни лишь короткое время. Но я старик, уже столько лет пытаюсь выйти на путь, выводящий из чащи дурных привычек и черт характера — и не нахожу. Зачем же вы зовете меня, чтобы я указывал вам дорогу?». Сказав это, раби Ицеле, разрыдался — а за ним и все ученики. «Но в одном я вам все же могу помочь, — добавил он. — За время своих многочисленных скитаний я запомнил и изучил те дороги, которые не выводят к цели: я могу, указав на них, предостеречь вас от ошибок и заблуждений» (там же, с. 215).

В 5663/1903/ году, в возрасте шестидесяти шести лет, раби Ицеле, продав свой доходный дом в Ковно, со всей семьей отправился в Землю Израиля. В месяце тамузе 5664/1904/ году он прибыл в порт Яфо.

Его радости не было предела — когда шлюпка везла его от корабля к берегу, он восторженно шептал слова Талмуда (Ктубот 112а): «Место, в которое не удостоились попасть Моше и Аарон…» (Тнуат амусар т. 2, с. 206).

Раби Ицеле поселился в Йерушалаиме, во «дворе Штрауса», где уже существовала колония последователей движения Мусар, основанная учениками его друга юности раби Симхи-Зисла Зива (Сабы из Кельма).

Раби Ицеле стал ближайшим помощником главы раввинского суда Йерушалаима раби Шмуэля Саланта, которому исполнилось к тому времени уже девяносто лет. В 5666/1906/ году в Йерушалаим переехал его друг раби Нафтали Амстердам, и они, как повлека назад, вновь молились в одной синагоге, в миньяне, начинающем молитву с рассветом, и учились вместе, в хевруте (там же, с. 206—207).

В эти годы раби Ицеле близко подружился с бывшим раввином Москвы раби Хаимом Берлиным, который тоже прибыл в Йерушалаим, чтобы посвятить годы старости сосредоточенным занятиям Торой. В 5667/1907/ году они заключили уникальное соглашение: тот из них, кто первым покинет этот мир, должен был открыться во сне другому и рассказать ему о происходящем в высших мирах.

Тем же летом обострилась давняя болезнь раби Ицеле: врачи рекомендовали ему отправиться в Яфо, подышать морским воздухом, но пробыв на побережье несколько дней, раби Ицеле потребовал, чтобы его срочно возвратили в Йерушалаим.

В присутствии друзей, раби Нафтали Амстердама и раби Хаима Берлина, он дал последние указания — таким тоном, будто собирался отправиться в дальнее путешествие. Затем он четко и ясно прочитал «Слушай Израиль…» и покинул этот мир — без всяких признаков агонии, в совершенно ясном сознании (там же, с. 207—208).

Раби Ицхак Блазер, раби Ицеле Петербургер, умер в Йерушалаиме одиннадцатого ава 5667/1907/ года.

В похоронной процессии участвовали десятки тысяч человек. Он был погребен на Масличной горе (там же, с. 209).

Спустя неделю, следуя своему обещанию, раби Ицеле предстал во сне перед раби Хаимом Берлиным. Он рассказал, что «Небесный Суд вникает в каждую деталь прожитой жизни и особенно строго судит за грех злоречия». «Однако не отчаивайся, мой дорогой друг, — сказал он. — Те, кто были скромными и смиренными, снисходительными и терпимыми, удостаиваются на Небесах особого понимания» (Везе шаар ашамаим с. 437).

В 5673/1913/ году в Йерушалаиме вышел в свет второй том книги При Ицхак, в котором были собраны его респонсы последних лет. Значительная часть его алахических и этических сочинений до сих пор остается в рукописях (Тнуат амусар т. 2, с. 209).

Из книги «Еврейские мудрецы», изд. Швут Ами