Что же всё-таки рождается в споре?

Известно, что там, где встретились два еврея, всегда возникнет, как минимум, три мнения. И, если в каждой шутке есть доля шутки, то данное изречение, как представляется, не содержит и намёка на преувеличение. И даже среди мудрецов Торы во всех поколениях возникали разногласия. С самых первых дней знакомства с иудаизмом мы сталкиваемся с потрясающим феноменом: по любому вопросу, и даже по самому мизерному его элементу, существуют противоречащие друг другу мнения и жаркие споры мудрецов. И здесь мы наблюдаем, на первый взгляд, явное противоречие. Пожалуй, самая известная фраза, которая упоминается в целом ряде компетентных источников (Вавилонский и Иерусалимский Талмуд, трактат «Авот деРаби Натан», мидраши «Эйха Раба», «Ялкут Шимони», «Элияу Зута» и др.): «Мудрецы Торы преумножают мир во всём мире». Те, кто молится, произносят эту фразу каждое утро в завершение утренней молитвы. С приумножением споров, вызванных многочисленными расхождениями в понимании различных тем Торы, мы знакомы очень хорошо. А в чём же заключается преумножение мира? Мы на 100 процентов уверены в том, что, изучая Тору на высоком уровне, досконально исполняя все её заповеди, стараясь донести до людей то, чему она учит, мудрецы наполняют весь мир чистотой и святостью. А может ли быть так, что именно разногласия мудрецов Торы приумножают мир во всём мире?! Тема предлагаемой Вашему вниманию статьи: «Споры в Торе: хорошо это или плохо?»

Спор, размежевание — это не просто зло, а невероятная трагедия. Творец Един и Он — Истина. Всё, что делится хотя бы надвое, априорно не может претендовать на истину. В мидраше («Берешит Раба» 4.6) задаётся вопрос: «Почему каждый из Семи Дней Творения удостоился великой оценки Творца — “китов” — “ибо прекрасно!”, а в отношении второго дня творения — “йом шени” — этого не сказано?» Отвечает раби Ханина: «Ибо в этот день было создано размежевание, как сказано: “…и будет разъединять (небосвод — “ракия”) между одними (верхними) водами и другими (нижними)” (Берешит 1:7). Продолжает другой мудрец. раби Тивьюми: “Если даже о размежевании, необходимом для благополучия мира и его жизнеспособности, не сказано “ибо прекрасно!”, что уже говорить о размежевании, несущем в этот мир неразбериху?!”.»

Слово «махлокет», которое используют мудрецы в мидраше, мы перевели как «размежевание», «разделение», что наиболее полно соответствует контексту. Но в святом языке основное значение этого слова — «спор», «разногласие». Вот, например, известная мишна из трактата «Пиркей Авот»: «У спора, который во Имя Небес, есть будущее, а у спора, который не во Имя Небес, нет будущего. Что является спором не во Имя Небес? Спор Кораха и его сподвижников. А что такое спор во Имя Небес? Это спор Илеля и Шамая» («Пиркей Авот» 5.17)1.

Выяснение истинного желания Творца представляет собой спор, у которого есть право на будущее, но не будем забывать, что даже возникновение размежевания во имя благополучия мира послужило причиной того, что всё созданное во второй день Творения не получило оценку «ибо прекрасно!» Попробуем разобраться. Для этого начнём с истории возникновения разногласий в вопросах Торы. Рамбам в предисловии к комментарию на Мишну (перед разделом «Зраим») пишет, что Моше Рабейну знал всю Тору, владея полным её пониманием, и обучал ей народ Израиля. За сорок дней до своей смерти Моше предложил каждому желающему выяснить все вопросы и разрешить любые сомнения, связанные с Торой (см. Дварим (1:3) и мидраш «Сифри» к этому стиху). После смерти Моше его ученик и предводитель еврейского народа — пророк Йеошуа бин Нун — вместе с семьюдесятью старейшинами решал вопросы Торы согласно тому, как они получили их от Моше. Причём в отношении полученной от Моше информации между ними не возникало никаких разногласий. Вопросы, рождающиеся в связи с различными событиями, на которые не было прямых ответов в Торе, мудрецы решали с помощью специальных правил толкования Писания, которые Всевышний передал Моше вместе с остальным Устным преданием. Во время обсуждений и диспутов среди мудрецов могли возникать противоречивые мнения, что самособой разумеется, когда речь идёт о творческом процессе, в котором проявляется индивидуальность каждого участника дискуссии. Окончательное решение вопроса всегда принималось в соответствии с большинством мнений, что впрямую оговорено Письменной Торой, которая заповедует: «…склоняться за большинством» (Шмот 23:2), то есть следовать за большинством мнений членов суда. Причём при выяснении возникших сомнений по вопросам Торы ни сам Йеошуа, ни пророки, следующие за ним, не пользовались своими пророческими качествами или другими сверхъестественными возможностями. Решение принималось исключительно исходя из полученной от Моше информации и живого разума большинства мудрецов2.

Первый в истории спор о законе, переданном Моше, возник между раби Йосефом бен Йоезером из Црейды и раби Йосефом бен Йохананом из Иерусалима, как это упоминается в трактате «Хагига» (16а)3. Предметом разногласий являлся один из многочисленных элементов, связанных с храмовыми жертвоприношениями, осуществляемыми в праздники («смиха»).

В комментарии «Тосафот» (там же) приведено из Иерусалимского Талмуда («Хагига» 2.2), что после первого и единственного спора, возникшего во времена правления раби Йосефа бен Йоезера и раби Йосефа бен Йоханана, между предводителями народа Израиля следующего за ними поколения — Илелем и Шамаем — возникает сразу три разногласия по вопросам законов Торы. После смерти Илеля и Шамая между их последователями, которым не удалось до конца овладеть знаниями своих учителей («Сота» 47б; «Санэдрин» 88б), число разногласий в том, что именно устно передал нам Моше, резко увеличилось.

В древней книге «Мегилат Таанит» сказано, что тот день, когда в результате обсуждений обнаружилось, что между учениками Илеля и Шамая — представителями двух основных школ изучения Торы — «Школы Илеля» («Бейт Илель») и «Школы Шамая» («Бейт Шамай») — возникло великое множество расхождений, был установлен как день всенародного траура и поста. И закон этот приведён в «Шулхан Арухе» (раздел «Орах Хаим», гл.580, п.2). Представляется, что траур связан с тем, что в результате диспута обнаружилось, что в передаче Торы, которая так бережно сохранялась до сих пор, возникла явная брешь.

Предпринимались ли когданибудь попытки не допустить прерывание традиции? Всем известно, что предпринимались! Самым великим из учеников старца Илеля был раби Йонатан бен Узиэль («Сукка» 28а). В трактате «Мегила» (3а) рассказывается о том, что раби Йонатан бен Узиэль перевёл книги Пророков на принятый в то время разговорный арамейский язык, снабдив перевод кратким комментарием. Реакция Свыше последовала незамедлительно: страшнейшее землетрясение, охватившее всю Эрец Исраэль. Когда раздался Голос с Небес: «Кто тот, кто посмел раскрыть Мои тайны людям?!», встал раби Йонатан бен Узиэль и ответил: «Это я — тот, кто открыл тайны Твои людям. Достоверно известно Тебе, что не ради почёта своего или почёта дома отца моего сделал я [это], но исключительно во имя славы Твоей сделал я [это], чтобы не приумножились споры в народе Израиля».

Пояснения к словам пророков, обнародованные раби Йонатаном, являлись тайной, познать которую могут удостоиться лишь избранные. Однако великий «тана» понимал, что, если не открыть тайны, сокрытые в книгах пророков, сейчас, то умножатся попытки объяснить самостоятельно и посвоему то или иное место в Писании, и в скором будущем это может увести людей от истины. Чтобы не допустить подобного развития событий, раби Йонатан решается открыть широкому кругу людей секреты Творца, с тем, чтобы все однозначно понимали то, что Творец передал нам через Своих пророков, и чтобы впредь не возникло в этих вопросах споров и разногласий.

Тем более, что ведь и Устное предание могло со временем быть утеряно, не дай Бг! Мы знаем, что сразу после смерти Моше, в результате великого горя, вызванного этой невосполнимой потерей, было забыто три тысячи законов Торы («Тмура» 16а). Безграничная информация, устно переданная Моше, априорно не могла сохраниться в полном объёме. Помимо естественной ограниченно сти мозга и забывчивости, свойственной любому человеку, еврейский народ часто претерпевал гонения, страдания, изгнания и войны4, которые не способствовали сохранению устно передаваемых знаний.

Почему же столь святая миссия раби Йонатана бен Узиэля, цель которой заключалась в сохранении истинного смысла Письменной Торы и предотвращении споров, связанных с его выяснением, не только не нашла поощрения Свыше, но стала причиной землетрясения, охватившего всю Землю Израиля, а раби Йонатану было отказано в праве перевестиобъяснить Писания? Ведь обязательно возникнут споры! А споры — это траур и пост. Ведь даже второй день Творения потерял марку «ибо прекрасно» изза размежевания! Неужели Творец не знал о благородных намерениях раби Йонатана бен Узиэля, и гнев, обрушившийся Свыше в виде землетрясения, был ошибочным? Конечно же, нет. Создатель знает всё наперёд, и в Его управлении мирами ошибка полностью исключена. И после оправданий, которые высказал раби Йонатан, не последовала похвала Свыше, не расцвёл миндаль на его посохе. Напротив, ему было строгонастрого запрещено продолжать свой святой почин.

Но попытаемся взглянуть на всё это с другой стороны. Выше мы упомянули о посте, установленном в знак траура изза разошедшихся в отношении законов Торы мнений, что было вызвано падением уровня знаний. Но давайте вспомним о другом посте, который также упомянут в «Мегилат Таанит» и в «Шулхан Арухе». Когдато в месяце Тевет постились не один день, как теперь, 10го числа (в память о начале осады Иерусалима войсками Навухаднецара, приведшей к уничтожению города и Храма), а целых три дня подряд — 8, 9 и 10 Тевета. Это было тяжело и в прежние времена, когда люди были покрепче, но ограничиться одно или даже двухдневным постом было невозможно: трагедия перевода Торы на греческий язык была настолько глобальной, что 8го Тевета, когда это произошло, должно было стать днём всенародного траура и общественного поста.

Почему весь мир на три дня окутала тьма, когда Тору впервые5 перевели на другой язык, вполне понятно: «могучего льва заперли в тесной клетке». Тора, с ее безграничными толкованиями на всех уровнях постижения, кроющимися в оригинальном источнике на святом языке — в буквах, словах, форме написания, мелодии, паузах, ритме и т.д. — превратилась в плоский пергамент, записанный греческими знаками с единственным, и не всегда правильным значением слов. Это не просто трагедия, это крах! Но если так, то любой, пусть даже самый правильный комментарий, записанный на арамейском, или даже на чистом святом языке, хоть, возможно, и снизит количество разногласий в понимании источника, но при этом практически полностью ограничит возможности постижения его глубины. Это в определённом смысле тоже является «заточением льва в клетку» — пусть золотую, искусно изготовленную, но полностью лишающую мысль свободы полёта на бескрайних просторах Торы.

Итак, мы зажаты меж теснин: необходимо сохранить истинные знания, однако делать это за счёт ограничения полноты их понимания невозможно. Эту безвыходную ситуацию можно образно уподобить тому, как еврейский народ после выхода из Египта оказался между двух неминуемых катастроф. С одной стороны — пучина Красного моря. С другой стороны — разъярённое войско фараона, преследующее своих беглых рабов. Бескрайнее море — это символ неминуемой смерти: истина размыта и не ясно, куда плыть. Попасть в лапы фараона — не менее страшно: там, правда, нет бесплодного полёта мысли, но там есть жестокое рабство разума.

Или другое уподобление. С одного бока еврейский народ придавлен грехом первого человека, а с другого — грехом золотого тельца. Запретный плод — полёт мысли, ведущий к краху всего живого, к смерти духа и тела. Золотой телец — это попытка ограничить бескрайнее влияние Владыки мира неким материальным телом (или точнее тельцем). Как быть? Но может ли случиться такое, чтобы Творец ввел своих любимых детей в лабиринт, из которого нет выхода?! Выход, который приготовил нам Создатель из проблемы, которую мы сами создали, невероятно широк, гениален и прекрасен. Он полон света, гармонии цветов и звуков неведанной красоты. Вся Тора построена так, чтобы человек смог в наиболее полной мере войти во врата её постижения.

Начнём с небольшой истории. Она приведена в книге о жизни Виленского Гаона (рав Маймон «Толдот Агра» стр. 43). Неподалеку от Виленского Гаона в мире любви и благополучии жила одна семья. Но завистники решили разрушить идиллию, царившую в отношениях супругов, для чего наняли лжесвидетелей, заявивших в раввинском суде о том, что мать семейства изменила мужу. Согласно законам Торы, если жена сознательно изменяет мужу, муж обязан с ней развестись, что и входило в дьявольские планы завистников. В местном раввинском суде показания свидетелей были досконально проверены, и в них не удалось обнаружить абсолютно никого изъяна. Но поскольку эту семью очень хорошо знали, и любовь и взаимоуважение, царившие в ней, были известны, раввины не стали торопиться и передали дело более опытным судьям. Но и те не смогли опровергнуть хоть и лживые, но весьма искусно состряпанные показания. Высшей инстанцией в решении самых сложных вопросов являлся Виленский Гаон. И отя он не занимался судопроизводством, но его уговорили поучаствовать в этом деле во имя сохранения семьи. Мудрец попросил войти по одному каждого из свидетелей и дать показания. Затем он попросил войти обоих и объявил им, что они лжесвидетели. После недолгих отпираний они сознались в сговоре, и семья была сохранена. На вопрос, как великому мудрецу удалось разоблачить злоумышленников, он ответил, что он просто внимательно вслушивался в показания каждого и считал каждое слово. Обнаружилось, что оба произнесли один и тот же текст. Не может быть такого, чтобы два человека, которые являлись очевидцами одного и того же события, описали бы его совершенно идентично. Индивидуальность разума человека такова, что каждый видит любое явление посвоему. На самом деле такая индикация свидетельских показаний уже упомянута в трактате «Санэдрин» Иерусалимского Талмуда (3.8) и установлена в качестве закона в «Шулхан Арухе» («Хошен Мишпат» 28.10). Всевышний одарил каждого из людей индивидуальным, присущим только ему, взглядом на вещи, как сказали наши мудрецы: «Подобно тому, как лица людей не похожи, так и восприятие ими мира отличается» («Брахот» 58а).

Индивидуальность разума и неповторимость взглядов каждого отдельного человека в полной мере раскрываются, когда речь идёт об изучении Торы. Тора настолько бескрайняя, что она даёт возможность каждому открыть в ней свои личные тропы, которые могут быть сокрыты от других. Делясь друг с другом своими взглядами на то или иное место в Торе, люди обогащают себя, открывая новые стороны бескрайнего Учения. В Талмуде есть много очень ярких мест, показывающих, насколько важно услышать дополнительную точку зрения и поделиться с другими своей.

Гемара («Эрувин» 13б) рассказывает, что настоящее имя раби Меира было раби Нео рай, а называли его раби Меир — «освещающий» — потому, что он освещал — проливал свет на обсуждаемые вопросы Торы. Объясняет Маарша, что, несмотря на то, что товарищам раби Меира не удалось постичь глубины его мысли и закон обычно установлен не в соответствии с его мнением6, всё же его заслуга в исследовании Торы была очень велика, ибо он освещал те грани Торы, которые для других мудрецов оставались в тени. А постигнув дополнительные аспекты, мудрецы могли учесть их при принятии окончательного закона. И здесь Маарша упоминает, что те сорок девять доводов «за» и сорок девять доводов «против», о которых пойдет речь ниже, связаны с пятьюдесятью вратами мудрости, о которых рассказано в трактате «Недарим» (17а)7.

В трактатах «Брахот» (63б) и «Таанит» (7а) сказано, что если мудрецы занимают ся Торой поодиночке и не обсуждают между собой то, что они учат, их следует поразить мечом. Учась по отдельности они не только не становятся мудрее — наоборот, они даже тупеют. А ещё они называются грешниками. В трактате «Бава Меция» (84а) рассказывается о том, что когда раби Йоханан лишился своей «хевруты» (напарника по учёбе) и стал учить Тору в паре с другим мудрецом, он от страдания сошёл с ума, а потом умер. Причиной этому был тот факт, что его предыдущий «хеврута», Рейш Лакиш, на каждое утверждение раби Йоханана приводил двадцать четыре опровержения, и раби Йоханану каждый раз стоило большого труда изыскать убедительные аргументы для защиты своей позиции, и в результате их дискуссии предельно прояснялась изучаемая тема и выкристаллизовывалась истина. А новый его «напарник», раби Пдат, на любое утверждение раби Йоханана приводил одни только до казательства, но не опровержения, а в таком партнёрстве раби Йоханан не видел динамики роста в Торе и, следовательно, смысла жизни.

О споре представителей двух школ изучения Торы — «Школы Шамая» и «Школы Илеля», упомянутых выше, раби Аба от имени Шмуэля рассказал следующее. Три года они спорили по различным вопросам Торы. И те, и другие были уверены, что их вывод должен быть принят в качестве закона. И тогда раздался «голос с Небес»: «И те, и другие (выражают) слова Бга Живого» («Эрувин» 13б). Один из величайших комментаторов Талмуда Ритва задаёт вопрос: «Как может быть такое, чтобы оба противоречащих мнения являлись словами Творца?» И от имени мудрецов Франции8 он приводит ответ, основанный на мидраше, который вошел в Иерусалимский Талмуд («Санэдрин» 4.2) и с небольшими отличиями в некоторых других авторитетных источниках (Мидраш «Шохар Тов» на Теилим гл. 12; «Софрим» 16.67). «Сказал раби Янай: Если бы Тора была дана в однозначном виде, так, что её невозможно было бы понимать поразному (“хатуха”), мы не смогли бы этого выдержать. Спросил Моше Всевышнего: Владыка Мира! [Поскольку вариантов понимания Торы великое множество], научи, каков всё же окончательный закон? Ответил ему Творец: “Следовать за большинством мнений. Тору нужно учить так, чтобы увидеть в ней сорок девять доводов “за” и сорок девять доводов “против”.” Откуда? В Шир аШирим (2:4) сказано: “И знамя его (“дигло”) надо мной” — числовое значение (“гематрия”) слова “дигло” — сорок девять. А в Теилим (12:7) сказано: и “Слова Творца — слова чистые, серебро, переплавленное семикратно (“шиватаим”)” — “шиватаим” (семикратно) — “семь раз по семь”, то есть сорок девять. И ещё сказано (“Шир аШирим” 1:4) “…прямо[душно] любили тебя” — основная любовь к Торе проявляется в том, чтобы постигать её пути с помощью разных мнений, а потом выстроить из них закон согласно большинству» (Иерусалимский Талмуд, «Санэдрин» 4.2 с комментариями «Пней Моше»).»

Одно из обязательных требований, которые предъявлялись к каждому члену Санэдрина (великого раввинского суда) — это способность доказать ритуальную чистоту «шереца» — трупа определённых видов пресмыкающихся, о котором в Торе впрямую сказано, что он ритуально нечист («Санэдрин» 17а). В трактате «Эрувин» (там же) и в Мидраше «Шохар Тов» (там же) рассказывается, что некоторые мудрецы могли доказать сорока девятью способами ритуальную чистоту «шереца» и таким же количеством способов его ритуально нечистоту. А был мудрец в Явне, который мог доказать ритуальную чистоту «шереца» с помощью целых ста пятидесяти доводов!

Маараль из Праги пишет, что «очищение трупа пресмыкающегося» — это не пустые интеллектуальные упражнения, а ровно напротив: именно в этом заключается основа постижения Торы. Для того чтобы понастоящему изучить тот или иной вопрос, мудрец должен понять его суть увидеть все стороны, ибо даже в «шереце» есть определённые качества ритуальной чистоты. Рав Элияу Элиэзер Десслер иллюстрирует это с помощью следующего примера. Если одному человеку показать лист бумаги ребром, он скажет, что это очень тонкий предмет. В то время, когда другой человек, который смотрит на тот же лист бумаги, который обращён к нему своей плоскостью, скажет, что это предмет, имеющий довольно значительную площадь («Михтав миЭлияу» том 3 стр. 353).

Гемара объясняет стих: «Одно говорил Творец — два это слышал я» (Теилим 62:12): «В каждом стихе Торы сокрыто множество смыслов и в каждом речении Всевышнего во время дарования Торы были упомянуты все составляющие каждого закона» («Санэдрин» 34а). Рав Хаим из Воложина рассказывал, что его великий учитель Виленский Гаон только один стих «…и поднимитесь в эту [страну] с юга» (Бемидбар 13:17) толковал 2260 способами, в то время, когда уже в одном из объяснений содержалась полная информация о предназначении каждого предмета в мире!

Маараль из Праги («Беер аГола» гл. 1) пишет, что каждый человек, изучающий Тору, понимает ту её грань, которая соответствует основам его души. Поэтому во время получения Торы должно было присутствовать не менее шестисот тысяч сынов Израиля, ибо только в сочетании восприятий каждого из них создаётся полная картина Торы. Талмуд говорит, что все открытия, которые на протяжении истории были сделаны в Торе, Всевышний изначально передал Моше во время Синайского откровения («Мегила» 19б). Великий каббалист рав Реканати в комментарии на главу «Итро» приводит доказательство этому утверждению из стиха, рассказывающего о даровании Торы: «…глас великий, к которому не добавил более [ничего]» (Дварим 5:18). Он пишет: «Абсолютно всё было включено в голос Творца, обучавшего народ Израиля Торе. В нём содержались все доводы разрешить (“мутар”) или запретить (“асур”) то или иное явление, объявить его пригодным (“кашэр”) или не пригодным (“пасуль”), ритуально чистым (“таор”) или нечистым (“тамэ”). И всю эту информацию получили мудрецы всех поколений, как сказано в начале стиха: “Все слова эти говорил Всевышний всей общине вашей на горе (Синай)”.»

В предисловии к 7му тому свода еврейских законов «Арух аШулхан» («Хошен Мишпат» ч.1, стр.3) сказано следующее: «Целью любого спора между танаями, амораями, гаонами или алахическими авторитетами был поиск истинного значения слов Бга Живого. И у доводов каждого из них есть право на существование. И в этом заключается великолепие Торы нашей святой и чистой. Тора названа песней (Дварим 31:19, 21, 22, 30, 44). Понастоящему красивая песня состоит из множества голосов, отличающихся один от другого и составляющих единую гармонию. Именно это даёт ощущение великого наслаждения. Тот, кто когданибудь путешествовал в океане Талмуда, слышал эти многоголосные симфонии, в которых сочетается великое множество звуков, непохожих один на другой».

Великий мудрец Торы рав Йешаяу аЛеви Горовиц пишет в своей книге «Шней Лухот аБрит» (сокращённо её называют «ШЛА», «Бейт Хохма» стр. 18), что все слова мудре цов во всех поколениях не являются плодом человеческого разума, но озвучиванием Высшего Разума, сокрытого в Торе.

В трактате «Мегила» (15б) приведено десять разных ответов на вопрос, чем руководствовалась Эстер, пригласив Амана на пир. В завершении диспута рассказывается, что один из мудрецов Талмуда, раба бар Авуа, встретил пророка Элияу и спросил его, какой из десяти ответов на Небесах считается правильным. Элияу ответил, что, когда Эстер пригласила Амана на пир, она учла все десять причин, высказанных мудрецами более тысячи лет спустя. Подобно этому в трактате «Гитин» (6б) рассказывается о споре двух мудрецов — раби Йонатана и раби Авийатара — о том, что послужило причиной гнева мужа в истории «Пилегеш беГива» («наложница в Гиве» — эпизод в книге Шофтим о групповом изнасиловании и убийстве женщины, приведшем к братоубийственной войне между коленом Биньямина и одинадцатью другими коленами, в результате которой колено Биньямина оказалось на грани исчезновения) — то, что он обнаружил в приготовленном для него блюде волос или то, что там оказалась муха. Раби Авийатар спросил пророка Элияу о том, что делает сейчас Творец. Элияу ответил, что Творец в этот час разбирает тему «Пилегеш беГива» и говорит: «Авийатар, мой сын, сказал, что муху нашёл; Йонатан, мой сын, сказал, что волос нашёл». Тогда спросил раби Авийатар о том, в соответствии с чьим мнением установлен закон на Небесах, Элияу ответил, что оба мнения правомочны. Поясняет Маараль из Праги («Хидушей Агадот», «Гитин», там же), что у людей может быть одновременно только один взгляд на вещи: либо один, либо другой. У Всевышнего, в отличие от людей, видение не ограничено, Он одновременно может видеть, что гнев мужа спровоцировали и волос, и муха — каждый по отдельности не вызвали бы гнев, а оба — вызвали.

Неоднозначность понимания одного и того же вопроса Торы может проявляться даже в отношении физических характеристик предмета, упомянутого в Писании, таких как количество, цвет, размер или форма. Если бы мы могли перенестись во времени и увидеть тот предмет, о котором идёт речь, мы бы увидели, что его характеристики соответствуют только одной точке зрения. Но, поскольку предметом спора мудрецов является не запылённый исторический экспонат, некогда существовавший в мире, а живые слова Торы, обладающие великими глубиной и объемом, то все мнения имеют право на жизнь (см. «Хидушей рабейну Перец» от имени рабейну Йехиэля; «Эрувин» (13б); «Пахад Ицхак», «Игрот веКтувим», п. 30).

Посмотрим, как эта теория притворяется в жизнь, на примере закона, связанного с порядком размещения в тфилин четырёх отрывков из Торы, написанных на пергаменте. Известно, что данный вопрос вызвал разногласия двух величайших мудрецов Торы средних веков — Раши и его внука рабейну Тама9. Рабейну Яаков миМариш, автор книги «Респонсы с Небес», в которой он приводит заданные им во сне вопросы и ответы, полученные на них с Небес, среди прочего спросил о том, согласно чьему мнению установлен закон на Небесах: согласно Раши или согласно рабейну Таму. Ему ответили: «И эти, и другие — слова Бга живого, и подобно тому, как существуют две точки зрения на земле, так и на Небесах существуют две точки зрения по данному вопросу.» В примечаниях рава Реувена Марголиуса к новому изданию книги «Респонсы с Небес» приводится, что во время недавних раскопок были обнаружены предметы, датированные эпохой Второго Храма, среди которых оказались тфилин воинов армии Бар Кохбы. Порядок глав в них был такой, как считал рабейну Там. В комментариях к разделу «Таарот», написанных в эпоху гаоним («Килаим», 18:8) рассказывается, что рав Айи Гаон, живший задолго до Раши и рабейну Тама, накладывал две пары тфилин. В примечаниях к книге «Эшколь» под названием «Нахаль Эшколь» упомянуто, что часть мудрецов, живших до Раши и рабейну Тама, считали как Раши а часть — как рабейну Там («Эшколь» ч. 2, «Законы тфилин», гл.26, п.3). Интересный факт, связанный с этим, приводит рав Й. Ш. Натанзон в книге «Диврей Шауль» («Мегила» 16б): в могиле пророка Йехезкеля, которая находится в Вавилоне около реки Хидекель, обнаружили тфилин, изготовленные в соответствии с мнением Раши. А теперь обратимся к книге «Зоар», где сказано, что относительно порядка глав в тфилин существует два мнения, и поскольку мы не знаем, какое из них основное, следует накладывать тфилин, изготовленные согласно и той, и другой точки зрения («Зоар», «Акдама», «Берешит» 13б и «Тикуней Зоар Хадаш» 101:4).

Великий мудрец Торы XVIIго в., живший в Италии, раби Авиад Сар Шалом Базила пишет в книге «Эмунат Хахамим» (п. 30), что сначала Моше обучил весь еврейский народ простым правилам изготовления тфилин, после чего особо избранным представителям народа Израиля наедине он передал тайны заповеди тфилин, в соответствии с которыми они изготовляли дополнительную пару тфилин и накладывали их в качестве исполнения заповеди на особо высоком уровне, мысленно думая о скрытых в этой заповеди смыслах. Когда началось изгнание еврейского народа, были утеряны многие знания о заповеди тфилин и новые тфилин изготовляли по образцу тех тфилин, которые у них были. Одни открывали тфилин одного вида (обязательные для всех) и делали по примеру их новые. Другие копировали тфилин второго вида (для исполнения заповеди на более высоком уровне). И не было известно, какие тфилин основные, а какие дополнительные, изготовленные согласно особым секретам. Самые выдающиеся в исполнении заповедей люди накладывали тфилин обоих видов. Поэтому становятся понятны слова Рамбама о том, что когда надёжные люди открыли тфилин рава Айи Гаона, они обнаружили что главы в нём не в том порядке, о котором он говорил в комментариях к трактату «Менухот», ибо рав Айи Гаон накладывал две пары тфилин. Заметим, что раву Яакову миМариш во сне не открыли, какое из мнений основное. Оно и понятно: Тора не на Небесах, и если согласно большинству мнений закон установлен как Раши, то это и есть основное мнение относительно размещения отрывков в тфилин.

Подведём итоги. Два поста, два дня всенародного траура. Один из них был установлен изза того, что Тора была переведена на греческий язык. В безграничности Торы и возможности постоянного поиска в ней новых глубин состоит её величие и великолепие, которые ни в коем случае нельзя «обкрадывать», ограничивая её переводом на другой язык или какимлибо одним комментарием, без права на поиск других. Поэтому тьма окутала весь мир на три дня, когда перевели Тору на греческий язык и тот день, когда это произошло, был установлен как день всенародного траура и поста.

Но, с другой стороны, когда свобода неограничена, можно уйти в другую крайность: если объяснение не записано, оно может быть забыто, и в попытках его восстановить, есть опасность не попасть в один из сорока девяти или в один из семидесяти вариантов, которые являются словами Бга Живого. С этим связан второй день траура и поста — день, когда обнаружилось, что многое из полученного во время Синайского откровения забылось, следствием чего явились споры между Школой Шамая и Школой Илеля.

Но это не тупик, а великое чудо, которое Всевышний сотворил для нас! Мы слышим песнь Торы, и каждый улавливает в ней те голоса, которые обращены именно к нему, к глубинам его души. Мы смотрим на живое полотно, написанное рукой Творца, и каждый видит свой цвет, который виден только ему. Потом мы делимся друг с другом увиденным и наполняем друг друга невероятным богатством. И если в начале наш оппонент не согласен, это вполне естественно, ибо мир, увиденный моей душой не похож на тот мир, которому радуется душа моего товарища. Но с любовью и терпением я постараюсь напеть ему открытый мною в этой бескрайней симфонии голос, пока он не достигнет его слуха и не войдёт в его душу — а он обучит меня своей партии. Я представлю ему те цвета, которые только я мог воспринять в величайшем полотне, а он покажет мне увиденные им краски.

И мы не опасаемся, что свобода поиска затянет нас в пучины, где нет живой воды, и мы увидим в Торе то, чего в ней нет. Ибо великий мудрец раби Исраэль Салантер успокаивает нас своей уверенностью, зажигая для нас надёжный маяк в безграничном океане поиска. Он пишет: «Если человек трудится над пониманием Торы во Имя Небес и не для чего другого, он обязательно откроет в ней свой надел, соответствующий одному из ликов Торы» («Ор Исраэль» п. 30). По мнению автора книги «Шней Лухот аБрит» («Швуот» 38б), именно об этом мы молимся: «И дай нам надел наш в Торе Твоей».

И так мы, бесстрашно и сообща — вдвоём, втроём, в компании, в шестисотитысячной общине — создадим невиданной красоты песню, напишем полную неисчислимых оттенков картину, которые создал для нас Творец, чтобы удостоиться счастья, гармонии и мира. И вот почему сказано, что мудрецы Торы приумножают мир во всём мире («Брахот» 64а), хотя между ними постоянно возникают разногласия в понимании изучаемого. Ведь это приводит к взаимному обогащению и согласию, и, в конечном итоге, к слиянию душ в единое целое. И так об этом образно говорит Талмуд: «В книге “Теилим” сказано: “Счастлив муж, который наполнил ими (т.е. стрелами, под которыми подразумеваются потомки) колчан свой. Не будут пристыже ны, когда с врагами говорить будут во вратах” (127:5)». Что значит «враги во вратах»? Это мудрецы, которые сражаются во вратах Дома Учения, отстаивая каждый свою точку зрения и оспаривая мнение оппонента. И бой между ними идёт даже в том случае, когда один из мудрецов — отец, а другой — его сын; или один — учитель, а второй — его ученик. Но они не покидают скамьи Дома Учения, пока не становятся любимыми друзьями друг друга: «Поэтому и сказано в книге войн Бга Вайев в Суфе и русла Арнона» (Бемидбар 21:14) вместо «беСуфа» («в водах Красного моря»), следует читать «бесофа» — «в завершении» («Кидушин» 30б). То есть в завершение этой битвы, в которой выясняется то, что именно говорится в Торе, наступит великая любовь, мир и гармония!

1 Напомним, о чём идёт речь. В Торе (Бемидбар 16:117:5) рассказывается о Корахе, который собрал вокруг себя двести пятьдесят сторонников и восстал против Моше и Аарона, по сути объявив их самозванцами, возжелавшими власти. За это и сам Корах, и двое других самых непримиримых разжигателя вражды — Датан и Авирам — вместе со своими семьями и всем принадлежащим им имуществом были поглощены землёй, а остальные сподвижники Кораха сгорели живьём. Этот спор был не во Имя Небес, а против Небес, и поэтому у него нет будущего — даже грудные дети Кораха, Датана и Авирама погибли! Спор во Имя Небес — это дискуссии Илеля и Шамая — двух выдающихся мудрецов конца эпохи второго Храма, которые в споре пытались выяснить истинное значение сложных для простого понимания мест в Писании.

2 Всевышний в полной мере вверил своё великое сокровище — Тору — во владение изучающим её и даже в особо критичные моменты решение может быть принято только на земле. Когда во время траура по Моше были забыты три тысячи законов, пророк Йеошуа не согласился просить Творца вернуть их, аргументируя это тем, что Тора не на Небесах. И тогда Атниэль бен Кназ восстановил все эти законы на основании своих знаний и мудрости, уподобляя один элемент другому и выводя один закон из другого («Тмура» 11а).

В трактате «Бава Меция» (59б) рассказывается о споре между раби Элиэзером и другими мудрецами Торы в отношении одного из законов ритуальной чистоты («тануро шель ахнай»). После того, как раби Элиэзер привёл все доводы, и мудрецы их не приняли, он возгласил: «Пусть рожковое дерево докажет правоту моих слов». Немедленно рожковое дерево отделилось от земли и улетело. Мудрецы были непоколебимы: «Не приводят доказательства из рожкового дерева». Тогда раби Элиэзер воскликнул: «Если я прав, то пусть родник это докажет». Моментально высох протекающий поблизости родник, будто его и не было. Мудрецы спокойно заявили, что и из родника не приводят доказательства. Раби Элиэзер делает третью попытку переубедить своих оппонентов: «Пусть стены Дома Учения докажут мою правоту». Когда стены Дома Учения начали клониться книзу, сказал им раби Йеошуа: «Если мудрецы обсуждают вопросы Торы, что вам (стенам) встревать в этот спор?» Стены так и замерли: до конца не упали изза почёта к раби Йеошуа, но и не выпрямились — изза почёта к раби Элиэзеру. Тогда раздался «голос с Небес»: «Что вы хотите от раби Элиэзера, ведь закон установлен по всем вопросам согласно его мнению?!» Поднялся раби Йеошуа со своего места и процитировал стих из книги Дварим (30:12): «Не на Небесах она (Тора)!». Пояснил его слова раби Йирмия: «Тора уже была дарована на горе Синай, и мы не учитываем в решении вопросов то, что говорит “голос с Небес”, а следуем исключительно за мнением большинства мудрецов, так как Тора заповедует: “…склоняться за большинством” (Шмот 23:2)». Чуть позже раби Натан спросил у пророка Элияу о том, как на все это прореагировал Всевышний? Ответил ему Элияу, что Всевышний улыбнулся и сказал: «Победили меня сыновья Мои, победили».

Рав Нисим Гаон («Брахот» 19б) объясняет, что и чудесные знамения, и «голос с Небес», были даны мудрецам только для того, чтобы их испытать, насколько они последовательны в том, что на решения по вопросам Торы может повлиять только большинство голосов земных, но не небесных. И мудрецы выдержали это, прямо скажем, нелегкое испытание, и в качестве высокой оценки их решения прозвучали слова Творца, произнесение Им с радостной улыбкой: «Победили Меня сыновья Мои, победили!».

Рав Элияу Элиэзер Десслер пишет о вышеупомянутом споре раби Элиэзера и мудрецов следующее: «Голос с Небес», о котором идёт речь — это внутреннее ощущение человека, соответствующее его сути. (Представляется, что автор книги «Михтав миЭлияу» в отношении того, как следует понимать термин «Бат Коль» — «голос с Небес» (досл. «дочь Голоса»), солидарен с Рамбаном (Шмот 28:30), рабейну Бехае (Дварим 33:8) и другими авторитетами Торы, которые объясняют, что существует четыре уровня откровения. Самый высокий из них — пророческое видение, «нэвуа». Чуть ниже его — святая интуиция, «руах акодеш». Ещё ниже — чудесным образом светящиеся буквы на нагруднике Первосвященника, которые мог прочитать только человек, наделённый особым духовным видением — «урим ветумим». Следующий после него уровень откровения — «голос с Небес» — «Бат Коль». Поэтому «голосом с Небес», который слышали мудрецы, был их внутренний голос, а не звук, раздающийся извне). Абсолютно все мудрецы ощутили этим внутренним чувством величие раби Элиэзера до такой степени, что уже были готовы отказаться от своего мнения. Это именно тот «голос с Небес», который сказал, что закон установлен в соответствии с мнением раби Элиэзера. Но это говорил им «голос с Небес», внутреннее ощущение, в то время, когда земной разум Торы говорил им, что их доводы достаточно весомы, чтобы противостоять мнению раби Элиэзера. Согласно правилу Торы, в таком случае следуют за большинством мнений, продиктованных земным разумом Торы. Мудрец не имеет права опираться в решении вопросов Торы на сверхъестественные знамения, но только на то, что он понимает своим разумом — разумом Торы, на то, что видят его глаза — глаза Торы. Поэтому закон должен быть установлен в соответствии с большинством мнений, а не в соответствии с внутренним ощущением величия оппонента, которое находится над земным разумом. И именно это является наивысшем раскрытием Торы в этом мире, выше которого просто не существует. Это сама Тора с Синая, когда отстраняют от себя внутренние ощущения и принимают решение согласно разуму Торы» («Михтав миЭлияу» том 5, стр. 220).

Заметим, что «голос с Небес» не учитывали в установлении законов. Однако иногда им пользовались для выяснения некоторых объективных фактов. В трактате «Санэдрин» (11а) сказано, что после смерти последних пророков Хагая, Захарии и Малахи больше не было святого видения («руах акодеш») но продолжали использовать «голос с Небес» («Бат Коль»). Факты использования «голоса с Небес» приведены также в других местах Талмуда (смотрите трактат «Йевамот» (122а), «Сота» (33а) и другие). Рав Эльханан Буним Вассерман пишет, что в случае сомнения, связанного с установлением закона, никогда не учитывают «голос с Небес», но для того, чтобы выяснить тот или иной факт из жизни, иногда пользуются «голосом с Небес».

В нескольких местах в Талмуде приведено, что «голос с Небес» сообщал о том, что закон установлен в соответствии с мнением Школы Илеля (смотрите: «Эрувин» 13б, «Йевамот» 14а). Известно, что закон и в самом деле почти во всех вопросах установлен в соответствии с точкой зрения Школы Илеля. Некоторые комментаторы Талмуда объясняют, что закон установлен в соответствии со Школой Илеля не потому, что так «приказал» «голос с Небес», а потому, что представители этой школы численно превосходили представителей второй школы, а закон устанавливается согласно большинству голосов («Тосафот аРош», «Нида» 7а; «При Хадаш», комментируя позицию Рамбама, выраженную им в книге «Яд аХазака», «Йесодей аТора» 9.3; Маарша в комментариях к трактату «Бава Меция» (39б); «Ковец Шиурим», кунтрес «Диврей Софрим», гл. 5 п. 10). Согласно другому объяснению, в случае, когда «голос с Небес» не противоречит правилам установления законов на Земле, мы к нему прислушиваемся и учитываем то, что он вещал («Тосафот» в трактате «Йевамот» (14а), «Бава Меция» (39б) и во многих других местах).

3 И хотя среди мудрецов и прежде возникали споры, как мы это иногда видим даже в Танахе, однако они не представляли собой полемику вокруг законов Торы, но поиск соответствующего желанию Творца выхода из спонтанно сложившихся жизненных ситуаций (см. комментарии «Тосафот» и «Бинаяу» к трактату «Хагига» 16а).

4 Попытки сохранить еврейскую традицию с помощью её увековечивания в письменных документах некоторые мудрецы продолжали предпринимать и после раби Йонатана бен Узиэля. Так, чтобы избежать утраты Устного Учения в условиях изгнания, раби Йеуда аНаси (Раби) начал кодификацию Мишны. И хотя существует запрет записывать Устную Тору, всё же Раби пошёл на этот шаг. Основанием для такого решения ему послужил завет самой Торы: «Время действовать ради Гспода: они нарушили Тору Твою!» («Теилим» 119:126). До этого события в прежних поколениях отдельные ученики, не полагаясь полностью на свою память, тоже записывали слова мудрецов, но в частном порядке, для себя — так сказать, «для внутреннего пользования».

То, что сделал Раби, стало событием глобального значения, благодаря которому была спасена Устная Тора для последующих поколений. Следуя примеру Раби, и другие мудрецы начали записывать для всего еврейского народа то, что им казалось особо важным и дорогим — то, что, по их мнению, было бы совершенно недопустимо потерять. Сегодня это приобрело размах, достигший невиданных прежде масштабов: появилась великая масса книг, брошюр, статей, аудио и видеозаписей. (Свой посильный вклад в это святое дело вносит, в том числе, и данное издание.)

5 Следует оговориться, что «Перевод семидесяти» не вполне корректно называть первой попыткой перевода Торы на иной язык. В Мишне («Сота» 32а) сказано, что когда сыны Израиля вошли в Святую Землю, они установили жертвенник из двенадцати принесенных ими с реки Йарден камней и написали на нём Тору на семидесяти языках народов мира. Перевод, о котором идёт речь, в корне отличается от перевода на греческий язык: он был записан по прямому указу Всевышнего и пророчески передан Им Свыше.

6 Великий мудрец Торы рав Хаим Йосеф Давид Азулай (Хида) в своей книге «Сефер аДорот» (страница 349) приводит от имени одного из учеников Аризаля, что его великий учитель считал, что в будущем мире закон будет установлен в соответствии со мнением Школы Шамая и со мнением раби Шимона бар Йохая. Аризаль говорил, что эти мудрецы понимали Тору не на земном уровне, но на уровне «Мира благородства» («Олам аАцилут»), законы которого отличны от земных. Подобную идею высказывает и рав Эльханан Буним Вассерман в «Ковец Шиурим» («Диврей Софрим», гл.5, п.16).

Видный законоучитель современности рав Моше Файнштейн в книге респонс («Игрот Моше», раздел «Йорэ Дэа», ч.3, п.92) пишет, что в обсуждениях «танаим» и «амораим» нет ничего того, что не являлось бы истиной. Все их слова от Пастыря одного даны (аллегория заимствована из книги Коэлет (12:11)). И то, что «голос с Небес» объявил, что по всем вопросам закон установлен в соответствии с мнением раби Элиэзера, тоже является правдой, но только в нашем мире закон установлен согласно большинству голосов. Поэтому мы благословляем на изучение Торы «…Который дал нам Тору истинную…» также и в том случае, когда мы собираемся изучать слова «Бейт Шамай», раби Элиэзера или авторов других мнений, которые не приняты в качестве закона.

В книге «Шней Лухот аБрит» («Бейт Хохма» 19б) сказано, что в час, когда Моше Рабейну поднялся «наверх», он стал свидетелем того, как Всевышний занимается исследованием заповеди о красной корове: «До какого возраста животное считается телицей, а после которого — коровой? Элиэзер, сын Мой сказал: “Телица до года, корова старше года”. Спрашивает автор “ШЛА”: “Но ведь, согласно закону, животное считается коровой после того, как оно достигло возраста двух лет?!” И отвечает: “Раби Элиэзер настолько глубоко постиг высшие истоки заповеди о красной корове, что он достиг самого корня этой заповеди и понял, что коровой называется животное после того как ему исполнился год. Но мудрецыоппоненты раби Элиэзера, постигли ответвления этой заповеди, согласно которым коровой считается животное возраста двух лет и старше”.»

7 Рав и Шмуэль оба сказали: «Пятьдесят врат мудрости было сотворено в мире, и все они были переданы Моше, за исключением одних». Пишет рабейну Ашер (Рош), что источником является стих: «И Ты умалил его немного перед ангелами, славой и великолепием увенчал его» (Теилим 8:6), и так же пишет Раши («Рош аШана» 21б).

8 Имеются в виду рабейну Перец и рабейну Йехиэль, одни из авторов комментария «Тосафот» к Вавилонскому Талмуду.

9 Заметим, что «Шулхан Арух» («Орах Хаим» 34.1) привёл оба мнения и написал, что принято изготовлять тфилин в соответствии с мнением Раши.

Из журнала Мир Торы