С самых первых дней знакомства с иудаизмом мы сталкивается с потрясающим феноменом: по любому вопросу, и пусть даже самому мизерному его элементу, существуют противоречащие друг другу мнения и жаркие споры мудрецов. Вместе с этим, пожалуй, самое известное утверждение, которое упоминается в целом ряде самых компетентных источников иудаизма (Вавилонский и Иерусалимский Талмуд, трактат «Авот дэ-Раби Натан», Мидраш «Эйха Раба», «Ялкут Шимони», «Элияу Зута» и других) — это: «Мудрецы Торы приумножают мир во всем мире». В чем же заключается приумножение мира? Может быть, именно разногласия мудрецов Торы приумножают мир во всем мире?!
Оглавление
Размежевание — это трагедия [↑]
Любое размежевание — это не просто зло, а невероятная трагедия. Творец Един и Он — истина. Все, что делится хотя бы надвое, изначально не может претендовать на истину. В Мидраше («Берешит Раба», глава 4-ая, пункт 6-ой) задается вопрос: «Почему каждый из семи дней творения удостоился великой оценки Творца — “ки тов” — “ибо прекрасно!”, а в отношении второго дня творения этого не сказано?» Отвечает раби Ханина: «Ибо в этот день было создано размежевание, как сказано: “…и будет разъединять (небосвод) между одними (верхними) водами и другими (нижними)” (Берешит 1:7)».
Споры во Имя Небес [↑]
Слово «махлокет», которое используют мудрецы в Мидраше, мы перевели как «размежевание», «разделение», что наиболее полно соответствует контексту. В святом языке это слово так же означает «спор», «разногласие». Вот, например, известная мишна из трактата «Пиркей Авот»: «[Оба мнения в] каждом споре, [который ведется] во Имя Небес, в конце концов восторжествуют, [не перечеркивая друг друга], а спор ради спора — бесплоден. Пример спора во Имя Небес — спор Гилеля и Шамая, а спора ради спора — Кораха и всех его сообщников [с Моше]». («Пиркей Авот», глава 5-ая, мишна 17-ая). Другими словами, выяснение истинного желания Творца представляет собой спор, у которого есть право на будущее.
История возникновения разногласий по вопросам Торы [↑]
Когда возникло первое разногласие в вопросах Торы? Рамбам в предисловии к комментарию на Мишну пишет, что Моше-рабейну владел полным пониманием Торы и обучал ей народ Израиля. За сорок дней до смерти Моше предложил каждому желающему помочь разрешить любые его вопросы и сомнения, связанные с Торой (см. Дварим 1:3 и Мидраш «Сифри» к этому стиху).
После смерти Моше его преемник Йеошуа бин Нун и семьдесят старейшин еврейского народа решали вопросы Торы согласно тому, как они получили их от Моше. При этом в отношении полученной от Моше информации между ними не возникало никаких разногласий. Новые вопросы, возникающие в связи с происходящими событиями, на которые не было прямых ответов в Торе, мудрецы решали с помощью особых правил толкования Писания, которые Всевышний передал Моше вместе с остальным Устным преданием.
Во время обсуждений и диспутов между мудрецами могли возникать противоречия, что вполне понятно, когда речь идет о творческом процессе, в котором проявляется индивидуальность каждого участника дискуссии. Окончательное решение вопроса всегда принималось в соответствии с большинством мнений, что впрямую оговорено Письменной Торой, которая заповедует «…склоняться за большинством» (Шмот 23:2), то есть следовать за большинством мнений членов суда. Причем при выяснении возникших сомнений по вопросам Торы ни Йеошуа, ни последующие пророки не пользовались своими пророческими качествами или другими сверхъестественными возможностями. Решение принималось исключительно исходя из полученной от Моше информации и живого разума большинства мудрецов.
Первый в истории спор о законе, переданном Моше, возник между рабби Йоси бен Йоэзером из Цереды и рабби Йоси бен Йохананом из Иерусалима, как это упоминается в трактате «Хагига» (16а). Предметом разногласий являлся один из многочисленных элементов, связанных с церемонией храмовых жертвоприношений, которые приносились в праздники («смиха»).
В комментарии «Тосафот» (там же) приведено из Иерусалимского Талмуда («Хагига» глава 2-ая, закон 2-ой), что после первого и единственного спора, возникшего во времена правления рабби Йоси бен Йоэзера и рабби Йоси бен Йоханана, между предводителями народа Израиля следующего за ними поколения — Гилелем и Шамаем — возникает сразу три разногласия по вопросам законов Торы. После смерти Гилеля и Шамая между их последователями, которым не удалось до конца овладеть знаниями своих учителей («Сота» 47б; «Санхедрин» 88б), число разногласий о том, что именно передал нам Моше, резко увеличилось.
Причина расхождений во мнениях [↑]
С чем были связаны расхождения во мнениях? Являются ли эти разногласия знаком того, что одна из сторон ошибается? Или оба мнения выражают идею, услышанную учениками от своего учителя, раскрывая ее с разных граней? О споре представителей «Школы Шамая» и «Школы Гилеля» сказано в Талмуде («Эрувин» 13б), что они три года вели прения по различным вопросам Торы, после чего раздался «голос с Небес»: «И те, и другие (выражают) слова Б-га Живого».
Как может быть такое, что оба противоречащих мнения являлись словами Творца? Наши учителя объясняют это на сновании слов из Иерусалимского Талмуда («Санхедрин» глава 4-ая, закон 2-ой). «Сказал рабби Янай: “Если бы Тора была дана в однозначном виде, так, что ее невозможно было бы понимать по-разному, мы не смогли бы этого выдержать.” Спросил Моше Всевышнего: “Владыка Мира! (Поскольку вариантов понимания Торы великое множество), научи, каков все же окончательный закон?” Ответил ему Творец: “Следовать за большинством мнений. Тору нужно учить так, чтобы увидеть в ней сорок девять доводов “за” и сорок девять доводов “против””».
Всевышний одарил каждого из людей индивидуальным, присущим только ему, взглядом на вещи, как сказали наши мудрецы: «Подобно тому, как лица людей не похожи, так и восприятие ими мира отличается» («Брахот» 58а). Индивидуальность разума и неповторимость взглядов каждого отдельного человека в полной мере раскрываются, когда речь идет об изучении Торы. Тора настолько велика, что она дает возможность каждому открыть в ней свои личные тропы, которые могут быть сокрыты от других. Делясь друг с другом своими взглядами на то или иное место в Торе, люди обогащают себя, открывая новые стороны бескрайнего Учения. В Талмуде есть много очень ярких мест, показывающих, насколько важно услышать дополнительную точку зрения и поделиться с другими своей.
Взаимное обогащение [↑]
Гемара («Эрувин» 13б) рассказывает, что настоящее имя раби Меира было раби Наураи, а называли его рабби Меир — «освещающий» — потому, что он освещал — проливал свет на обсуждаемые вопросы Торы. Объясняет Маарша, что, несмотря на то, что товарищам рабби Меира не удалось постичь глубины его мысли, и закон обычно не установлен в соответствии с его мнением, все же его заслуга в исследовании Торы неоценима, ибо он освещал те грани Торы, которые для других мудрецов оставались в тени. А постигнув дополнительные аспекты, мудрецы могли учесть их при принятии окончательного закона.
Интересное требование, предъявляемое к членам Санхедрина [↑]
Одно из обязательных требований, которые предъявлялись к каждому члену Санхедрина (великого раввинского суда), — это способность доказать ритуальную чистоту шереца — трупа определенного вида пресмыкающихся, о котором в Торе впрямую сказано, что он ритуально нечист («Санхедрин» 17а). В трактате «Эрувин» (там же) и в Мидраше «Шохар Тов» (там же) рассказывается, что некоторые мудрецы могли доказать сорока девятью способами ритуальную чистоту шереца и таким же количеством способов его ритуальную нечистоту. А был мудрец в Явнэ, который мог доказать ритуальную чистоту шереца с помощью целых ста пятидесяти доводов!
Маараль из Праги пишет, что очищение трупа пресмыкающегося — это не пустые интеллектуальные упражнения, а ровно напротив: именно в этом заключается основа постижения Торы. Для того чтобы по-настоящему изучить тот или иной вопрос, мудрец должен понять его суть, увидеть все стороны, ибо даже в шереце содержатся определенные качества ритуальной чистоты. Рав Элияу Элиэзэр Деслер иллюстрирует это с помощью следующего примера. Если одному человеку показать лист бумаги, который держат ребром, он скажет, что это очень тонкий предмет. В то время как другой человек, который смотрит на тот же лист бумаги, но обращенный к нему своей плоскостью, скажет, что это предмет, имеющий довольно значительную площадь («Михтав ми-Элияу», том 3-тий, страница 353-тья).
«В каждом стихе Торы сокрыто множество смыслов, и в каждом речении Всевышнего во время дарования Торы были упомянуты все составляющие каждого закона» («Санхедрин» 34а). Маараль («Беер а Гола», беер 1-ый) пишет, что каждый человек, изучающий Тору, понимает ту ее грань, которая соответствует основам его души. Талмуд говорит, что все открытия, которые на протяжении истории будут сделаны в Торе, Всевышний изначально передал Моше во время Синайского откровения («Мегила» 19б; «Ваикра Раба», глава 22-ая, пункт 1-ый).
Великий каббалист рав Реканати в комментарии к главе «Итро» приводит доказательство этому утверждению из стиха, рассказывающего о даровании Торы: «…глас великий, к которому не добавил более (ничего)» (Дварим 5:19). Он пишет: «Абсолютно все было включено в голос Творца, обучавшего народ Израиля Торе. В нем содержались все доводы разрешить (мутар) или запретить (асур) то или иное явление, объявить его пригодным (кошер) или не пригодным (пасуль), ритуально чистым (таор) или нечистым (тамэ). И всю эту информацию получили мудрецы всех поколений, как сказано в начале стиха: “Все слова эти говорил Всевышний всей общине вашей на горе (Синай)”».
Цель спора еврейских мудрецов [↑]
В предисловии к 7-му тому свода еврейских законов «Арух а-Шулхан» (раздел «Хошен Мишпат», часть 1, страница 3) сказано следующее: «Целью любого спора между танаями, амораями, гаонами или законоучителями был поиск истинного значения слов Б-га Живого. У доводов каждого из них есть право на существование. И в этом заключается великолепие Торы нашей святой и чистой. Тора названа песней (Дварим 31:19, 21, 22, 30, 44). По-настоящему красивая песня состоит из множества голосов, отличающихся один от другого и составляющих единую гармонию. Именно это дает ощущение великого наслаждения. Тот, кто когда-нибудь путешествовал в океане Талмуда, слышал эти многоголосные симфонии, в которых сочетается великое множество звуков, непохожих один на другой».
В книге «Теилим» сказано: «Счастлив муж, который наполнил ими (то есть стрелами, под которыми подразумеваются потомки) колчан свой. Не будут пристыжены, когда с врагами говорить будут во вратах» (127:5). Что значит «враги во вратах»? Согласно Талмуду («Кидушин» 30б), речь идет о мудрецах Торы, которые сражаются во вратах Дома Учения, отстаивая каждый свою точку зрения и оспаривая мнение оппонента.
Бой между ними идет даже в том случае, когда один из мудрецов — отец, а другой — его сын; или один — учитель, а второй — его ученик. Но они не встают со скамьи Дома Учения пока не становятся любящими друзьями друг друга. Написано в книге Бемидбар (21:14): «О том сказано будет в книге битв Господних: Ваев в Суфе и русла Арнона. Вместо “бэ-Суфа” (“в водах Красного моря”), следует читать “бэ-софа” — “в завершении”. То есть по завершении этой битвы (словесной битвы за истину), наступит великая любовь, мир и гармония».
Принципиальное ограничение в спорах [↑]
В любом ли случае мудрецы Торы имеют право оспаривать мнение другого мудреца — или же все же существует некая иерархия, ограничивающая полемику? При изучении Талмуда человек постоянно сталкиваемся с тем, как амора (мудрец эпохи Талмуда) предлагает некое объяснение или умозаключение, которое его оппонент (другой амора или сама Гемара) отвергает только на том основании, что существует высказывание таны (мудреца эпохи Мишны), которое противоречит высказанной идее.
Предпосылки иерархии [↑]
С чем же связано деление на определенные качественные (именно качественные, а не только временные) периоды процесса установления еврейского закона, при котором представители одного из них не имеют права спорить с представителями другого?
Рамбам («Илхот Мамрим», 2:1-2) пишет, что законы, которые члены «Великого Собрания Мудрецов» вывели на основании тринадцати методов толкования Торы, могут оспариваться раввинским судом более позднего поколения, если его представители считают, что их доводы более убедительны.
Дело обстоит иначе, когда постановления, законы или правила поведения, выдвинутые собранием первого раввинского суда, были приняты всем еврейским народом и укоренились в нем. В этом случае для того, чтобы их изменить или отменить, члены раввинского суда более позднего поколения должны превосходить своих предшественников своим количеством и остротой разума.
Автор комментария «Кесеф Мишнэ» считает, что Рамбам вывел данное правило, опираясь на иерархию, прослеживаемую в Талмуде: танаим поздних поколений запросто оспаривают мнения танаим более раннего периода. Подобно этому дело происходило и в эпоху амораим: вполне легитимно аморе более позднего периода вести спор с аморой, жившим за несколько поколений до него. Однако амора не вправе спорить с таной, свидетельством чего могут служить постоянные опровержения мнений амораим из Мишны и Барайты (слов танаим, не включенных в свод Мишны).
Этот феномен объясняется тем, что после завершения составления свода Мишны было установлено, что представители последующих поколений не имеют права изменять или отменять правила и законы, включенные в этот свод. Подобное этому произошло и во время завершения составления Вавилонского Талмуда: ни один человек не имеет права оспорить верность хотя бы одного закона, приведенного в Талмуде.
После эпохи, в которую жил Рэби, происходит редкое изменение в уровне постижения Торы. Такое изменение произошло и в завершении эпохи рава Аши. Времена жизни и творчества Рэби и рава Аши являются рубежами эпох — рубежом между эпохой Мишны и эпохой Талмуда и рубежом между эпохой Талмуда и эпохи мудрецов постталмудического периода. Причем Рэби не был пионером в установлении границы между эпохами. По мнению рава Я. Каменецкого, Рэби в этом деле является преемником пророка Шмуэля, написавшего книгу «Шофтим», которая завершает Эпоху Судей. В постталмудический период, по мнению рава Я. Каменецкого, рубеж эпох приходится на время рабейну Ашера и его сына рабейну Яакова, автора кодекса законов «Арбаа Турим».
В Талмуде можно встретить достаточно много случаев, когда обсуждаемый вопрос остается открытым, и мудрецы Гемары не приходят к определенному решению. Такой неразрешенный вопрос иногда в Талмуде обозначен термином тэку, а иногда — не обозначен. По некоторым мнениям («Ям Шель Шломо», «Бава Кама» гл. 2, п. 5; «Токфо Коэн»), в случае, когда нерешенная проблема не обозначена словом тэку, мудрецы последующих поколений вправе самостоятельно ее разрешить, а если обозначена — то не могут. Другие считают (р. Й. Эйбишиц в книге «Урим вэ-Тумим», «Кицур Токфо Коэн»), что если мудрецы Талмуда не смогли найти окончательного решения проблемы, то нам и подавно это не дано.
Рав Э. Б. Вассерман в книге «Ковец Шиурим» («Кунтрэс Диврей Софрим», п. 2) пишет, что при завершении составления как Мишны, так и Талмуда присутствовали все или, по крайней мере, большинство евреев. Такое собрание обладает юридической силой, которая эквивалентна силе «Великого Собрания Мудрецов», заседавшего в Иерусалиме, постановления которого беспрекословно и незыблемо исполнялись. Поэтому после того, как в присутствии всех или большинства представителей еврейского народа было принято решение о том, что после завершения составления свода Мишны никто не имеет права спорить с принятыми в ней положениями, вступил в силу строгий запрет для всех последующих поколений оспаривать любой закон, упомянутый в Мишне. И точно так же обстояло дело во время завершения составления Талмуда: в присутствии всех или большинства представителей еврейского народа было принято решение о том, что после завершения Талмуда никто не будет оспаривать сказанного в нем.
Хазон Иш в ряде писем, адресованных раву Вассерману, оспаривает эту точку зрения. Хазон Иш считает, что нет оснований утверждать, что завершение составления Мишны и Талмуда происходило в присутствии всего народа или большей его части. Сам Хазон Иш уверен в том, что ничего подобного не происходило, просто представители поколения, родившегося после завершения составления свода Мишны, осознавали свою некомпетентность по сравнению с поколением мудрецов Мишны. У них не было ни малейшего сомнения в том, что уровень танаим был совершенно иной, так что тягаться с ними в знаниях Торы было бессмысленно.
Такое же положение вещей имело место и после завершения составления Талмуда. То есть не из-за запрета, принятого всем народом, как это полагает рав Вассерман, амораим не могли спорить с танаим, а ришоним — с амораим, но исключительно из-за четкого осознания величия представителей предыдущих поколений и своей некомпетентности перед ними. А как в свете изложенного следует понимать слова автора комментария «Кэсэф Мишна» (приведенные выше) о том, что представители последующих поколений приняли решение не спорить с представителями предыдущих? Не снисхождение и добрая воля руководила ими в принятии такого решения, но ясное осознание того, что они не находятся на достаточно высоком уровне постижения Торы, чтобы спорить с представителями предыдущих эпох.
В книге «Шита Мекубецет» («Бава Батра» 131б) говорится, что, согласно Рамбану и рабейну Йоне, амора не спорит с таной в случае, когда слова таны приведены в Мишне или в Барайте (высказывании мудрецов эпохи Мишны, не вошедшем в свод Мишны). Но если слова таны переданы в иной форме, то амораим имеют право их оспаривать. Из этого следует, что, по мнению рабейну Йона, было принято вето на изменение Мишны и Барайты, но о том, что аморе запрещено спорить с таной, речь не шла.
В книге «Ор Заруа» (ч. 2, п. 393) сказано, что савораи иногда могли установить закон, не соответствующий сказанному в Гемаре, поскольку они учились у амораим. Из этих слов следует, что право оспаривать мнение мудрецов предыдущих поколений зависит исключительно от близости к ним по времени и по уровню знаний.
Кто уполномочен решать вопрос о границе поколений [↑]
Решение о том, где проходит рубеж поколений, принимают главы поколений. В книге «Хафец Хаим: жизнь и творчество» (том 3, стр. 792) рассказывается, что рав Вассерман задал своему великому учителю Хафец Хаиму следующий вопрос: «В эпоху Мишны и Талмуда мудрецам было известно из книги, написанной Адамом (первым человеком), где проходит рубеж поколений, ибо в ней сказано, что Рэби и рабби Натан — конец эпохи Мишны, Равина и рав Аши — конец эпохи принятия Закона (“Бава Меция” 86а). Но на каком основании можно определять границы последующих поколений?».
Хафэц Хаим ответил на это так: «Процесс понижения уровня знаний Торы и разума от одного поколения к другому, о котором в Талмуде сказано “Если представители предыдущего поколения — сыны ангелов, то мы — сыны людей, а если они — сыны людей, то мы подобны ослам” (“Шабат” 112б), обычно происходит плавно. Но иногда отличие настолько разительно, что оно подобно падению с “высокой крыши в глубокую яму” (“Хагига” 5б). То есть представители последующего поколения не поддаются абсолютно никакому сравнению с представителями предыдущего. В этом случае можно быть уверенным, что речь идет о рубеже поколений. Так, рав Аи-гаон завершил эпоху гаоним, а последнюю перед нами эпоху мудрецов Торы завершает Виленский Гаон».
Почитание оппонента [↑]
Заметим, что отличительной чертой мудрецов Торы всех поколений являлось их невероятно высокая оценка своих предшественников и преклонение перед их величием. Автор комментария «Бэйт Йосеф» на свод законов «Арбаа Турим» пишет в предисловии, что он старался не выделять то или иное приведенное им мнение мудреца эпохи ришоним как наиболее верное. «Только в случае, когда необходимо установить конкретный закон, это разрешено сделать тому, разум кого для этого созрел» («Нода бэ-Йеуда», «Кама», «Орах Хаим», п. 38). «И только в случае, когда согласно этому, выбранному к установлению в качестве закона, мнению, все элементы объяснены и противоречия разрешены выгоднейшим образом» («Хазон Иш», «Йорэ Дэа», гл. 106, п. 8 и п. 12). «Но не посредством своих собственных доводов, основанных на логических умозаключениях, которые никак не могут повлиять на решение вопроса» («Диврей Хаим», «Эвен а-Эзэр», п. 11).
Изучая полемику мудрецов, живших в одном поколении, мы часто становимся свидетелями безоговорочного принятия точки зрения признанных авторитетов Торы. Великий ашкеназский законоучитель Рамо, приведя убедительные доводы, опровергающие точку зрения рава Йосэфа Каро, автора «Шулхан Аруха», пишет: «Упаси Б-г спорить с мнением великого светоча Торы, ибо всякий, кто спорит с ним, как будто спорит с Создателем» (респонсы Рамо, п. 48).
Заметим, что Рамо не ограничился высокими фразами, а и в самом деле, несмотря на неоспоримые доказательства своей точки зрения, установил закон в соответствии с мнением рава Й. Каро. И хотя Рамо вправе оспаривать мнение своего современника, рава Й. Каро, тем ни менее, он не спешит это делать, отдавая должное авторитету великого светоча Торы.
Мнение р. Х. Соловейчика и р. М. Файнштейна [↑]
Р. Х. Соловейчик из Брест-Литовска («Ковец Шиурим», «Бава Батра», п. 633) считал, что амораим не запрещено оспаривать мнение танаим, но они обычно этого не делают, и поэтому Гемара приводит мнение таны, как довод против высказывания аморы. Но если аморе известно мнение таны, он имеет полное право считать иначе и отстаивать свою точку зрения. Более того, иногда закон установлен именно в соответствии с мнением последнего.
Подобного мнения придерживается и р. М. Файнштейн («Игрот Моше», раздел «Йорэ Дэа», ч. 1, п. 101) и пишет, что это в полной мере относится к мудрецам всех поколений. В свете постоянной деградации поколений объяснить эту точку зрения возможно с помощью аллегории, приведенной великим мудрецом Торы, р. Й. Датрани (респонсы «Тосафот Рид», п. 62). «Ясно, что круг зрения великана намного больше, чем карлика. Но если великан посадит карлика себе на плечи, то карлик сможет заглянуть еще дальше, чем великан». Другими словами, благодаря тем знаниям, которыми прежние поколения одарили нас, мы получили возможность взбираться на дополнительные уровни постижения воли Творца, взлетать все выше и выше по лестнице Яакова, постоянно ведущей вверх.