Святой горбун

Я хочу рассказать одну особенную историю, обращаясь к душам наших детей, которые только слышали о Холокосте и о том, что случилось с шестью миллионами евреев… Дело не в цифре — шесть миллионов — мы потеряли так много святых людей. Гевалт, гевалт, гевалт!

Одним из величайших людей, погибших в Катастрофе, был раби Келонимус-Калмиш Шапиро — адмор из Пясечны, рав Варшавского гетто. Какая же душа была дана этому человеку, если ему было назначено стать хасидским Ребе в 18 лет перед Второй мировой войной!.. Это должна была быть совершенно особенная душа…

Он говорил: «Детям, когда им пять лет, так нужен ребе, так нужен кто-то, кто поможет им присоединить свою душу к самым высотам на Небесах». Вокруг Ребе было целое царство детей. Мои прекрасные братья, сестры и дети, представьте себе, как множество евреев приходят и приезжают в Пясечны, и взрослым людям раби Келонимус-Калмиш говорит: «Ты и без меня справишься, а этот ребенок нуждается во мне». Он мог просидеть с пятилетним, семилетним или двенадцатилетним мальчиком и проговорить всю ночь напролет.

В ешиве ребе Келонимуса-Калмиша учились тысячи детей, для которых он был и отцом, и матерью, и лучшим другом.

В Варшавском гетто Ребе написал книгу «Эш кодеш» (Святой огонь), где были собраны его субботние беседы о Торе. Ребе знал, что не выживет, и спрятал рукопись в гетто под большим камнем. После окончания войны один мальчик подошел к американскому солдату и предложил купить у него какие-то бумаги за доллар.

Солдат купил бумаги, вгляделся в написанные слова и понял, что написано на иврите. Он показал рукопись своему капеллану, которым в то время был рабби Холландер, и тот издал книгу. Я видел ее, и там написано на иврите, на английском и на немецком: «Когда вы найдете эту книгу, наверное, уже не останется евреев в Германии, не останется евреев в Европе, не останется евреев в мире. Но в Иерусалиме всегда будут евреи. Пожалуйста, найдите там еврея и умоляйте его от моего имени, чтобы он издал эту книгу. Я обещаю, что буду молиться перед троном Творца за того, кто напечатает ее».

Книга увидела свет — невозможно поверить в это! Я всех спрашивал — где же эти дети, которых учил раби Келонимус? Как бы я хотел поговорить с ними! Мне отвечали, что никого не осталось.

Сейчас раскройте ваши сердца, мои друзья. Однажды, несколько лет назад я шел вдоль Яркона — прибрежной улицы Тель-Авива — и увидел горбуна, который подметал улицу. Лицо его было прекрасно, но все тело было обезображено. У меня возникло ощущение, что в этом человеке было что-то особенное, и я обратился к нему:

— Шалом!

Он ответил мне с тяжелым польско-идишистским акцентом:

— Алахем шулем.

— Алахем шулем? Ты из Польши?

— Да, я из Пясечны.

Я не верил своим ушам! Из Пясечны?

— Встречал ли ты когда-то святого раби Келонимуса-Калмиша?

— Что значит — встречал? Я был его учеником с пяти до одиннадцати лет. Когда мне было одиннадцать, меня отвезли в Освенцим. Я был таким высоким, крепким и сильным, что они думали, что мне семнадцать. В Освенциме мне переломали все кости, и вот — сам видишь, что со мной стало. У меня нет никого во всем мире, совсем никого, — сказал он и продолжил подметать улицу.

Я стал просить горбуна:

— Послушай, всю свою жизнь я ждал, когда я встречу тебя — одного из учеников ребе Келонимуса-Кальмиша. Пожалуйста, прошу тебя, скажи мне что-то из его учения, из Торы Ребе!

Он посмотрел на меня и сказал:

— Ты думаешь, что после пяти лет в Освенциме я помню что-то из учения?

Я ответил:

— Да! Я уверен в этом. Не может быть, чтобы ты мог забыть то, чему учил тебя ребе Келонимус-Калмиш.

Это был настоящий еврей, настоящий хасид. Он сказал:

— Хорошо, подожди.

Он прислонил свою метлу к стене и пошел омыть руки. Потом поправил пиджак, подтянул ремень и спросил:

— Ты действительно хочешь услышать то, что я тебе скажу?

Я поклялся ему, что очень хочу и что буду нести его слово Торы по всему миру… Никогда в жизни не видел я таких крупных слёз.

— Я хочу, чтобы ты знал: пока Машиах не придет, никогда не будет такого шаббата, как тот, когда мой Святой Ребе танцевал с песней «Приди с миром». Ты не можешь себе представить, как Ребе пел «Шулем алайхем» — мы слышали голоса ангелов… Ты не можешь представить себе, как Ребе делал кидуш для сотен детей — сколько было в этом кидуше святости…

Он учил нас недельной главе между рыбой и супом, между супом и курицей, между курицей и десертом и после святого слова всегда говорил: «Киндерлах, таере киндерлах, мои дорогие дети, помните, самая великая вещь на свете — делать людям добро. Помните об этом, дети…»

— Когда меня привезли в Освенцим, я знал, что вся моя семья уничтожена, и хотел покончить жизнь самоубийством. Но в последний момент я услышал голос моего Ребе: «Мои дорогие дети, помните, самая великая вещь на свете — делать людям добро…»

Знаете ли вы, сколько добра можно сделать ночью в Освенциме? Люди лежат на полу и плачут; ни у кого нет больше сил слушать их истории. Я шел от одного человека к другому и спрашивал: «Почему ты плачешь?» Они рассказывали мне про своих детей, про своих жен, которых они никогда в этой жизни не увидят, пока Машиах не придет. Я держал их за руки и плакал вместе с ними. Несколько недель спустя я уже был на грани и снова был готов убить себя, но в последний момент вновь услышал голос моего Ребе…

Теперь я здесь, в Тель-Авиве, и поверь мне, я совсем один. Бывает, что тоска подступает ко мне, я снимаю ботинки и захожу в море, пока вода не доходит мне до носа… И вдруг я слышу, как Ребе говорит мне: «Самая великая вещь на свете — делать людям добро…» Ты знаешь, как много добра можно сделать на улицах мира?..

Это было после Рош аШана. Мне пришлось улететь в Нью-Йорк, а в первую ночь Хануки я вернулся в Израиль и на следующее утро пошел на Яркон — искать горбуна, но не мог его найти. Я спросил у людей, не видели ли они Святого Горбуна, уборщика улиц. Мне ответили:

— Разве ты не знаешь? На второй день Суккот он покинул этот мир.

Послушайте меня, дети, когда Мошиах придет — да придет он вскоре! — все святые люди вернутся в этот мир из могил, и Святой Горбун, Святой Уборщик улиц, тоже вернется. Он будет чистить улицы мира. Знаете ли вы, как он будет чистить улицы? Он будет идти от одного края мира к другому и учить людей, что самая великая вещь на свете — делать людям добро…

Из устных рассказов р. Шломо Карлибаха. Перевод Батшевы Эскин.