Существует ли обязанность раскаяться, если нарушил Закон?

«Тшува» в том виде, как её представили нам наши пророки и мудрецы, — понятие сугубо еврейское. У него нет аналогов, например, в греческой культуре. У Аристотеля хороший человек никогда не грешит, поэтому у него нет причин раскаиваться. А если кто-то раскаивается, значит, он грешник, плохой человек («Никомахова этика» 9:4; 1166 а).

То совершенство, к которому стремились греки, было совершенством человека, лишенного недостатков. Раскаяние же, согласно этому взгляду, — поведение, подобающее грешным людям. В отличие от греков, наши мудрецы видели в тшуве высочайшее действие человека, как грешного, так и праведного. (Как мы увидим ниже, в Талмуде приводится мнение, что человек, прошедший необходимые этапы тшувы, даже выше совершенного праведника).

Для каждого человек с самых первых шагов знакомства с Традицией является аксиомой: тому, кто нарушал предписания Торы, следует сделать тшуву. Но существует ли такая заповедь, и входит ли она в список заповедей, которые еврейский народ принял как обязанность? Или, несмотря на значение тшувы, от самого человека зависит, хочет он раскаяться или нет?

Рамбан в комментарии к Торе объясняет стих «И возвратишься ты к Господу, Б-гу твоему, и слушать будешь Его гласа во всём, как Я заповедую тебе сегодня…» (Дварим 30:1, 2) как обязанность раскаяться после нарушения заповеди. То есть, Тора предписывает нам совершить тшуву. К подобному мнению приходит также Рабейну Йона, а раби Авраам Данциг, автор книги законов «Хаей Адам», утверждает это в качестве закона: каждый еврей, совершивший нарушение, обязан сделать тшуву (гл. 138, закон 1). По мнению этих комментаторов и галахистов, человек, который согрешил, несёт ответственность как за сам грех, так и за то, что не совершил тшуву после того, как согрешил.

Однако существует и противоположное мнение, которого придерживается Рамбам. Он не упоминает раскаяние в списке заповедей, данных нам Торой. В своей «Книге Заповедей» (Предписывающая заповедь 73), он пишет: «73-я заповедь — повеление вслух признать перед Ним, благословен Он, совершенные грехи, когда мы в них раскаиваемся».

Так, по мнению Рамбама, у нас не существует заповеди раскаяться. Есть заповедь признать перед Б-гом свою вину, но не раскаяться. Признать грех — это «условная» заповедь, т. е. выполняемая при определенном/-ых условии/-ях (человек обязан признать свою вину перед Б-гом только тогда, когда он решился сделать «тшуву»), а не отдельная обязанность, существующая сама по себе.

Итак, по Рамбаму это — одна из условных заповедей, таких, как, например шхита. Выполнение этой заповеди становится обязательным только в тот момент, когда еврей решил употребить мясо кошерного животного в пищу. Есть большое количество заповедей, выполнять которые мы обязаны только в определенных ситуациях. К этому списку, по мнению Рамбама, нужно добавить заповедь признания вины (видуй). У нас нет заповеди делать тшуву, но, если мы хотим совершить тшуву, у нас появляется новая обязанность — видуй, признание Б-гу в своих грехах.

В «Законах раскаяния» Рамбам пишет: «За нарушение любых заповедей Торы — как предписывающих, так и запрещающих, как за случайное, так и за намеренное, — обязан человек, когда раскается в содеянном и перестанет грешить, исповедоваться перед Б-гом, благословен Он. Как сказано: “если мужчина или женщина сделает какой-либо из грехов (против) человека… то пусть признаются в грехе своем, который они сделали” (Бемидбар 5:6-7). Это устное признание, и признать грех — предписывающая заповедь» (гл. 1, закон 1).

Отсюда ясно: когда человек раскаивается в нарушении заповеди, делает тшуву, Тора предписывает ему признать свой грех перед Б-гом, произнести видуй. Здесь мы снова убеждаемся: мнение Рамбама — существует заповедь признаваться перед Б-гом в нарушении, делая тшуву, но не существует заповеди делать тшуву.

А как же стих из книги Бемидбар, который, согласно Рамбаму, обязывает нас делать тшуву? Рамбам понимает этот стих не как заповедь о раскаянии, а как обещание еврейскому народу: в будущем весь народ раскается, совершит тшуву перед Б-гом. Это обещание, данное Всевышним, а не заповедь («Законы раскаяния», гл. 7, закон 5).

Автор книги «Минхат Хинух» приходит к выводу: Рамбам полагает — не существует повелительной заповеди раскаяться, но если человек всё-таки решил раскаяться, он обязан сделать видуй, признать свое нарушение перед Б-гом. Поэтому тому, кто согрешил и не сделал тшуву, не ставят в вину то, что не сделал тшуву, а только то, что согрешил (заповедь 364, п. 2).

Разъяснение позиции Рамбама

Почему же Рамбам не принимает мнения других мудрецов, которые полагают, что существует заповедь тшувы? Почему он считает, нет обязанности раскаиваться?

Ответ заключается в том, что, по мнению Рамбама, в список 613 заповедей входят только те заповеди, которые были даны нам самим Моше, а те, что были даны после Моше, в список не входят. Даже если они с необходимостью следуют из заповедей, включенных в список, даже если они были выведены с помощью тринадцати правил толкования Торы («Книга Заповедей», Принципы составления). А поскольку стихи из Бемидбар (5:6, 7) Рамбам понимает не как заповедь, а как обещание, согласно этому подходу получается, что Тора не предписывает раскаяния. А значит, как бы эта заповедь ни была логична, она не может быть включена в список заповедей, данных Моше.

Однако всё равно непонятно, что мешало Рамбаму отнестись к этому стиху так, как остальные мудрецы. Почему он отказывается видеть в нём заповедь? Ведь, как мы упоминали, Рамбам считал обязанность признать свое нарушение перед Б-гом отдельной заповедью. Так почему же само раскаяние он заповедью не считал? Что заставило его отделить тшуву от признания грехов, почему он не хотел видеть в них единую заповедь?

Рав Меир Симха а-Коэн в своем комментарии к Торе («Мешех Хохма» к Дварим 31:17) объясняет, что считать тшуву отдельной предписывающей заповедью неправильно. Ведь обязанность прекратить грешить подразумевается в самом определении действия как греха. Если Тора запрещает нам какое-то действие, то естественно, что, если мы его совершали до сих пор, то должны немедленно прекратить. Поэтому нет смысла предписывать нам тшуву. Ведь само определение того или иного поступка как греха обязывает нас принять решение больше его не совершать. Но признать свой грех — это уже дополнительная обязанность, которая не следует из определения поступка как греха. Ведь определение действия как греха ещё не обязывает человека, совершившего его, признать свой грех перед Всевышним. Поэтому заповедь о таком признании должна быть приведена в Торе отдельно. И поэтому Рамбам посчитал её отдельной заповедью, отдельным действием, не совпадающим с тшувой.

Но возникает вопрос: почему же тогда Рамбам уделяет столько внимания законам раскаяния? Ведь он посвятил этой теме целых десять глав в своей книге «Мишне Тора». Более того, ещё со времён рава Саадии Гаона принято считать, что процесс тшувы состоит из 4 этапов: прекращение запрещенного действия, сожаление о сделанном, решение не повторять этого действия в будущем и признание своего греха перед Б-гом.

Так вот, если обязанность прекратить запрещенное действие с необходимостью следует из определения этого действия как греха и не требует отдельной заповеди, то остальные составляющие процесса тшувы не связаны с определением этого действия как греха. Ведь то, что человек согрешил, ещё не обязывает его сожалеть, принимать решение не поступать так в будущем и признавать свой грех перед Б-гом. Может быть, он должен только прекратить грешить — и всё. Поэтому эти этапы, которые входят в процесс тшувы, требуют отдельных законов, которые можно внести в один кодекс под названием «Раскаяние». Так почему же Рамбам отказывается видеть в этих составляющих отдельную заповедь, которую можно было назвать «заповедью совершить тшуву»?

Кто такой «бааль-тшува?»

Талмуд («Брахот» 34, Санедрин 99) приводит спор между раби Йохананом и раби Абау о том, кто заслуживает большего уважения: бааль-тшува или совершенный праведник, никогда не грешивший. По мнению раби Йоханана, совершенный праведник выше и достойнее (как мы уже видели, этого мнения придерживаются и греки). А по мнению раби Абау, того уровня, на котором находятся баалей-тшува, даже великие праведники достичь не могут.

Но возникает вопрос: ведь стать бааль-тшува — это не конечный, а переходный этап, который проходит каждый человек, который когда-либо согрешил. И максимальный уровень, которого может достичь бааль-тшува, — это уровень совершенного праведника. Ведь нет уровня более высокого, чем совершенство. Так в чём смысл спора, если по результатам бааль-тшува и полный праведник всё равно находятся на одинаковом уровне?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует обратить внимание на одну часто встречающую ошибку в суждении. Очень часто люди сравнивают и уподобляют друг другу разные явления по их результатам, но эти сравнения неправильные. Не всегда похожие результаты говорят о подобии процессов, которые привели к этим результатам.

Рамбам приводит аллегорический пример с тремя темными комнатами: в одной из них зажгли свечи, и она осветилась; в окно второй проник лунный свет, и она тоже осветилась; в третью проникли лучи солнца, и она тоже осветилась. Хотя во всех случаях результат одинаковый (комната освещена), но процесс в каждом случае совершенно другой.

Свет, исходящий от солнца, — результат термоядерного процесса, горение свечей — результат химического процесса, а свет луны — результат совсем иного процесса, не подлежащего сравнению с двумя другими. Результаты этих трех процессов подобны — во всех трёх случаях комната освещена, но это не означает, что правильно их сравнивать. Ведь сами процессы совершенно различны (Рамбам, «Шмона праким», гл. 1).

Раби Хисдай Крескас не принимает мнение Аристотеля, который утверждал, что истинное удовольствие и наслаждение человек получает при наличии знания и интеллектуальном постижении. Раби Хисдай полагает, что не само наличие знания приносит наслаждение, а именно его поиск и достижение. Когда человек прилагает усилия и в результате достигает знания, тогда он и наслаждается этим знанием. Он ощущает удовольствие тогда, когда совершенствуется и изменяет своё положение.

Если у человека не было автомобиля и он его приобрёл, он становится более совершенным, чем до этого, и ощущает удовольствие. Но если он «рождается с автомобилем», он не изменяет своего положения и не ощущает удовольствия, так как не совершенствуется.

Так же, по-простому, можно ответить и на наш вопрос: бааль-тшува не родился праведником, он, в отличие от совершенного праведника, прошёл внутренний процесс изменения, который и вывел его на совершенно другой уровень. Он не просто не грешил, а преодолел своё злое начало, дурные наклонности, привычки и соблазны.

Может, по результату бааль-тшува и совершенный праведник находятся на одном уровне (они оба не грешат в данный момент), но процесс, который должен был пройти бааль-тшува, чтобы достичь этого уровня, отличается от того, который прошел совершенный праведник. Бааль-тшува проделал гораздо более длинный путь. Сказано: «По страданию и награда» (Авот 5:23) — награда пропорциональна усилиям, которые человек затратил на выполнение мицвы.

Похожее утверждение мы видим в «Авот дэ-Раби Натан» (3, 6): «Лучше одна заповедь со страданиями, чем сто без страданий». Естественно, еврейство не пропагандирует страдания ради страданий. Речь идет о стараниях и усилиях, который человек приложил, чтобы выполнить эту заповедь. Мудрецы здесь сообщают нам, что деятельность человека оценивается не по результату, а по усилиям, которые он приложил для достижения этого результата.

Но ведь на самом результате не сказалось количество усилий, которые человек приложил для его достижения. Так почему же тот, кто страдал и прилагал больше усилий, получает бОльшую награду? — Потому, что, как мы уже сказали, главное — это именно усилия, сам процесс, который преображает человека, а не результат его деятельности. Именно старания, которые человек прилагает для выполнения заповеди, меняют его сущность и делают его праведнее, совершенствуют его.

Тот, кто выполнил заповедь без усилий, — конечно, молодец, но он не боролся со своим дурным началом, не менял себя для того, чтобы совершить правильный поступок. Поэтому он остался тем человеком, которым был до выполнения этой заповеди. Но тот, кто преодолевал себя и прилагал усилия, чтобы выполнить заповедь, становится другим человеком, он изменился.

И ценность процесса изменения именно в самом процессе, независимо от результата. Рамбам постановил: человек, совершающий тшуву, должен также обещать «Знающему сокрытое», что никогда больше не повторит тот грех («Законы раскаяния» 2, 2). Возникает вопрос: как человек может быть уверен, что он больше не согрешит? Кто может гарантировать, что он больше не поддастся соблазнам?

Ответ здесь такой. Хотя вполне возможно, что в будущем он снова согрешит, сейчас, в данный момент, он находится на таком уровне раскаяния, на котором способен не грешить. Вне зависимости от того, что будет позже, сейчас, в этот самый момент он проходит процесс, который выводит его на совсем другой уровень, уровень бааль-тшува.

Человек, вставший на путь тшувы, это тот, кто осознал свои ошибки и пришёл к решению исправить их любой ценой. Этот человек готов смотреть правде в глаза и идти по пути исправления. Он не пытается себя оправдать или переложить вину на других, а принимает на себя ответственность за свои поступки.

Чтобы принять решение о тшуве, человек должен полностью отказаться от своих интересов и предрассудков и изменить свои приоритеты, сделав службу Творцу главным, а всё остальное второстепенным. В процессе тшувы человек меняет своё мышление и восприятие мира, он создает в себе совершенно нового человека. И даже если, в конце концов, он согрешил, всё равно это совершенно иной человек, тот, что прошёл процесс изменения. Он изменил своё духовное положение, став совершеннее.

Нечто подобное происходит при прохождении гиюра. Там тоже человек принимает на себя обязанность соблюдать Тору и её заповеди, хотя сохраняется возможность, что в будущем он согрешит. Но, несмотря на такую возможность, он все равно становится гером, так как в этот момент — момент принятия заповедей Торы — он не грешит и готов не грешить в будущем. Он прошёл процесс принятия Торы, хотя результат может разочаровать. Потому, что, как было сказано, ценен именно внутренний процесс, который человек проходит, а не внешний результат этого процесса. Именно этот внутренний процесс делает человека бааль-тшува.

С уважением, Даниэль Маршальский

Читайте: тема Баалей тшува — вернувшиеся к Иудаизму