Религиозная светскость

Осознав это, многие евреи, выросшие в нерелигиозных семьях, сегодня начинают возвращаться к соблюдению заповедей. Это долгий и сложный процесс, и одна из основных проблем, с которыми сталкивается практически каждый еврей из бывшего СССР, ступивший на путь тшувы[1], может быть обозначена как «религиозная светскость».

С одной стороны, постепенно меняется образ жизни — человек начинает ежедневно молиться, учится соблюдать заповеди, в общем, потихоньку приобщается к Торе. С другой стороны, круг общения, образ мысли, привычки и речь во многом еще остаются прежними. Со стороны может показаться, что замена джинсовых брюк на строгий черный костюм или скромную юбку, а дисков с рэпом — на записи «звезд» израильской религиозной эстрады свидетельствуют о превращении человека в «полноценного» члена религиозного общества, однако это не так.

Простой пример. Большинство людей не смогут навскидку назвать основные различия между «мировыми религиями». Уж тем более в начале знакомства с еврейской традицией человеку вовсе не очевидна разница между нусахами[2] даже самых основных течений ортодоксального иудаизма. По той же самой причине в его восприятии притчи Хафец Хаима будут гармонично сосуществовать с письмами любавичского ребе и сказками рабби Нахмана. Точно так же не каждый начинающий свой путь в мире еврейской традиции понимает, почему у соблюдающих евреев не принято, например, ходить в кино, хотя с формальной точки зрения кажется, что это не противоречит Торе. Ни у «новообращенных», ни у тех, кто вернулся к соблюдению заповедей много лет назад, нет и не может быть масоры[3], потому что родители им по цепочке ничего не передали — цепочка, тянувшаяся сквозь века от момента принятия Торы у горы Синай, оборвалась в советских семьях задолго до их рождения. Поэтому, в первом случае начинающий бааль тшува может придти к заблуждению, что все разногласия совершенно не актуальны, и муссируются они злонамеренными консерваторами исключительно из политических соображений, или по ошибке. Такой человек с удовольствием смешает все еврейское, что попадется ему под руку в пузыристый коктейль неопределенного цвета и вкуса. По аналогии, во втором случае бааль тшува рискует придти к «облегченному» варианту соблюдения заповедей, объясняя это тем, что основные правила он старается добросовестно выполнять, а все остальное — наносное, или граничит с какой-то противоестественной аскезой, и в силу этого совершенно невыполнимо для него. Вот это и есть религиозная светскость. Таким образом, совершенно очевидно, что вопрос не может быть сведен исключительно к внешним вещам, хотя и они имеют важность.

Приближение к Традиции — вопрос сложный, ведь далеко не каждый, впервые сталкивающийся с Торой, готов оставить ту жизнь, которой жил еще вчера. Круг общения, род занятий — все это пока остается прежним. В этот период Тора становится любопытной вещью — философской концепцией, увлекательной книгой, историческим памятником — уже важным знанием, но еще не абсолютной Истиной, уже частью жизни, но не ее смыслом. Ецер а-ра[4] неустанно чинит препятствия, мешает продвигаться, усиливаться в соблюдении заповедей. Избалованному человеку трудно обуздывать свои безудержные желания. Ленивому сложно заставлять себя работать — изучать и привыкать применять на практике бесчисленные правила, тем более что очень быстро становится понятно, насколько все аспекты еврейской жизни сложны и многогранны: молитва, Шабат, праздники, семья, решение бытовых вопросов и т.д. — в Законе описана вся жизнь человека, его речь и даже его помыслы, и чтобы научиться правильно все исполнять, требуются большие усилия и время, время… А если у человека есть амбиции, он может впасть в отчаяние, даже просто глядя на детей из соблюдающих семей, которые в самом юном возрасте уже знают вещи, которые ему еще только предстоит узнать, и тогда он с уверенностью предпочтет симбиотическое существование между двумя полюсами — религиозным и светским. Тем более что Тора не кормит, а нужно как-то жить, и всем известен принцип «хочешь жить — умей вертеться».

Настоящее «приобретение» Торы требует времени и усилий, которые в нашем материальном мире обычно не окупаются. Поэтому чтобы все-таки сохранить привычную приятность бытия, некоторые предпочитают облегчить ее принципы и требования.

Поскольку желание расти в Торе может оказаться столь непрочным, некоторые равы опасаются, что если в этот период делать новичку замечания, активно подсказывать ему как себя вести, он испугается и тут же упорхнет из общины, в которую даже не успел толком войти. Они изначально делают «скидку» на то, что вокруг страшная страна Россия, где практически ничего еврейского в евреях не осталось, и поэтому любое минимальное приближение к соблюдению заповедей (перестать употреблять мясную и молочную пищу вместе, не включать телевизор в Субботу) рассматривается как максимальный результат и повод праздновать победу. Людям, которые приходят к таким наставникам, скорее всего не удастся получить истинное представление об ашкафе[5], еврейских ценностях. К сожалению, в подобных общинах нескромные отношения между мужчинами и женщинами и светские формы досуга, такие как посещение дискотек — практически норма.

К тому же, информация о еврействе, известная начинающему бааль тшува, который, вполне возможно, искренне хочет духовной жизни и жаждет Истины, почти всегда искажена пропагандистскими штампами, постоянно изрекаемыми светским обществом, которое чувствует в обществе религиозном прямую угрозу своему существованию. Из СМИ и обывательских разговоров вновь пришедший уже знает, что все религиозные — нахлебники и тунеядцы. Что их мужчина норовит всю жизнь учить свой Талмуд, а еще в Субботу любит швыряться камнями по машинам достопочтенных граждан. Что их женщина — гибрид кухонного комбайна и детородной машины, обученный улыбаться и читать Теилим[6]. И так далее, в том же духе. В итоге получается какой-то замкнутый круг: человек соблюдает Шабат, как умеет, иногда забредает в коллель на уроки, листает какие-то книги, и думает, что этого достаточно, чтобы «быть приятным в глазах Вс-вышнего».

В принципе, это сродни приобретению печально известной христианской индульгенции. Как и в случае с покупкой индульгенций, в глубине души человек остается таким же, каким был раньше, а в Торе видит просто любопытную штучку, одно из многочисленных чудес света, но не Жизнь. Таким образом, преодоление «религиозной светскости» может затянуться у него на годы, и все это время его тшува не будет полной.

Единственное, что можно посоветовать баалей тшува, оказавшимся в такой ситуации — стараться избегать следования штампам, т.е. постоянно повторять себе, что вся негативная информация необъективна и нуждается в беспристрастной проверке. А что касается соблюдения заповедей, необходимо каждый день продвигаться вперед, делая немножко больше, чем вчера. На собственном примере могу сказать, что человеку, который вчера вернулся Домой «с нееврейской улицы», труднее всего принять истинность и незыблемость множества законов, установленных нашими мудрецами в качестве «ограждения Торы». Огромное внутреннее сопротивление вызывает многое из того, что не имеет статуса hалахи[7], однако принято в религиозном обществе, потому что это не казалось мне ни важным, ни очевидным. Поэтому для преодоления этих трудностей нужно как можно чаще общаться с носителями Традиции, искать встречи с ними, никогда не стесняться задавать вопросы и быть готовыми воспринять ответы, даже если эти ответы неприятны. В противном случае человек гарантированно застрянет между двумя мирами, и вместо сияния Торы обретет лишь разбитое корыто — позолоченное, но ни к чему не пригодное.

[1] Тшува — возвращение. Слово обычно употребляется в значении «раскаяние». Отсюда «бааль тшува» — человек, возвращающийся или впервые приобщающийся к Традиции, т.е. религиозный еврей, который раньше не был религиозным.

[2] Нусах — версия. В ортодоксальном иудаизме исторически сложились различные течения, представители которых порой отличаются друг от друга не только одеждой, но и установленным порядком молитв, обычаями, и в некоторых случаях — практической алахой.

[3] Масора — Традиция (самоидентификация плюс обычаи), передаваемая из поколения в поколение.

[4] Ецер а-ра — «злое начало» человека.

[5] Ашкафа — мировоззрение. Взгляд на вещи и знание о принятом в еврейском обществе образе жизни.

[6] Теилим — Книга Псалмов царя Давида, часть Танаха. Помимо простого смысла скрывает в себе множество пророческих указаний на события истории, в том числе новейшей, и на глубинные принципы союзных отношений между Вс-вышним и избранным Им народом.

[7] hалаха — обязательный для исполнения закон.

Рав Гавриэль Фельдман, из журнала «Мир Торы», Москва