Письмо от великого раввина и мудреца, моего почитаемого и уважаемого свойственника, известного и прославленного своей мудростью в Торе и трепете, проницательностью и эрудицией, нашего учителя раби Песаха Прускина, главы раввинского суда и преподавателя ешивы в Кобрине, да продлятся его дни:

С Б-жьей помощью

11 числа месяца Нисан, 5697 года

Мир и благословение великому раввину и мудрецу, моему почитаемому свойственнику, нашему учителю раби Моше Розенштейну, да продлятся его дни.

После всех вопросов о здоровье и выражения сердечной привязанности

я с большой радостью услышал, что Вы, уважаемый знаток Торы, собираетесь выпустить в свет вторую часть своей книги «Основы знания». И, когда я удостоился увидеть Ваши святые слова в рукописи и прочел их от корки до корки (кроме предисловия и двух сочинений, которых он не видел — автор), они произвели на меня сильнейшее впечатление, ибо все в них — сладость, и все они притягательны, наполнены трепетом перед Б-гом, полны глубокой мудрости Мусара и раскрывают тайны Торы и мудрости. И сказал я: «Благословен Б-г, в мире Которого есть такое!» И как было бы прекрасно, если бы эти слова были напечатаны в книге и растеклись их ручьи по всем пределам, чтобы многие смогли обрести заслугу, дабы «дать жизнь великому народу», напоить его росой воскрешения, пробудить в нем жажду к слову Б-га и приблизить сердца народа Израиля к их небесному Отцу. И нет сомнения, что великие мудрецы Торы и Мусара, увидев эту книгу, обрадуются, ибо все ее слова полны мудрости, верны и справедливы в глазах тех, кто обрел знание, и побуждают углубиться и вдуматься в них. Поэтому известие о том, что эта книга уже готова к печати, стало для меня большой радостью. И я благословляю Б-га, даровавшего эту заслугу моему дорогому и уважаемому свойственнику, да продлятся его дни. И да наградит его благословенный Б-г новыми силами, как в юности, и да будет он сильным и крепким в Торе и трепете, будет всегда здоров и бодр в учении и служении благословенному Б-гу, дабы приумножалось его знание Торы и трепета… Да будет благословен мой дорогой уважаемый свойственник, его близкие и все, кто с ним связан…

Как самого себя, любящий и почитающий своего свойственника Песах Прускин.

Краткое вступление

В то время, когда мы удостоились, с Б-жьей помощью, отдать в печать вторую часть книги «Основы Знания», я пережил горе: умерла жена моей юности, женщина, достойная уважения и всеми любимая, праведная и непорочная, боящаяся греха, добросердечная и добронравная, тонко чувствующая и обладающая щедрой душой, госпожа Шейна Ита из потомков Аарона-священника. И поскольку благодаря ее праведности и скромности мы удостоились выпустить в мир эту драгоценную книгу, то решили увековечить в ней ее имя и кроме этого сочинения написать еще одно, чтобы эти книги стали вечной заслугой ее чистой душе, помогли ей избежать тяжкого приговора, и чтобы ее душа оказалась в Ган-Эдене, месте вечной жизни, вместе с праведниками и праведницами. Она оставила нас в четверг вечером, в первый день месяца Таммуз, в 5697 (1937) году, в городе Ломже, и была перенесена в свою вечную обитель на следующий день, в канун святого шабата главы «Корах», в сопровождении всех учеников святой ешивы, да будут они отделены для хорошей жизни и мира. Им я обязан благодарностью за истинное милосердие, которое они ей оказали. Да утешит Б-г всех скорбящих о ней, вместе со всеми, скорбящими о Цийоне и Иерусалиме, амен.

И, чтобы не оказаться неблагодарным, я cчел своей обязанностью публично выразить благодарность моей дорогой и высоко ученой дочери, обладающей всеми достоинствами, госпоже Хане, да будет она жить долго, жене мудреца, великого в Торе, трепете, мудрости и знании, с прекрасной душой, нашего учителя Арье-Лейба Прускина, да продлятся его дни, сына великого мудреца, нашего учителя раби Песаха Прускина, да продлятся его дни, главы раввинского суда и преподавателя ешивы в Кобрине, — за ее добрые и прекрасные дела, совершенные ею для ее матери во все дни ее болезни (примерно полгода), когда она потрясла сердца всех видевших ее неслыханную самоотверженность в уходе за ней. Да исполнит Б-г для нее обещание, которое Он дал в своей святой Торе, и наградит ее за почитание отца и матери долготой дней и лет во благе и да отделит ее для жизни и мира, и да удостоится она вырастить детей для Торы, хупы и для добрых дел.

И да придет мое благословение жизни и мира, пожелание благословения и успеха во всех начинаниях и на всех путях в Торе и в обычной жизни моему дорогому и доброму сыну, авреху, выдающемуся в Торе и самовоспитании, господину Йеошуа Давиду, да будет светить его свеча, за его великую любовь к своей матери, да будет мир ее душе, за то, что он все свои дни, с самого детства, был предан ей всем сердцем и душой, стараясь исполнять ее волю, оберегал ее от переживаний и расстройств и радовал ее всем, чем только возможно.

И да будет также благословлена всяческим благом моя младшая дочь, прекрасная, утонченная и праведная девушка, госпожа Сара, да будет она жить долго, за то, что любила и заботилась о своей дорогой матери все ее дни. Да удостоится она долгих лет жизни, мира и удела в Торе, заповедях и добрых делах, амен!

Предисловие

Сказал автор: вначале мы хотели выпускать книгу «Основы Знания» небольшими брошюрами, но затем передумали и выпустили в свет сразу большую часть книги, которую брошюрой уже не назовешь. Поэтому мы назвали ее «Вторая часть». И я хочу оправдаться перед уважаемыми читателями, да продлятся их дни, за то, что осмелился написать в первой брошюре о словах Рамбама, благословенной памяти, что «наше мнение не согласуется с его словами» — выражение, которое людям осторожным в своих мыслях и суждениях кажется недопустимым. Дело в том, что в дни своей молодости я встречал легкомысленных юношей, похвалявшихся мнениями, не соответствующими истине, и пытавшихся основать их на «прочных колоннах» слов древних мудрецов, благословенной памяти, которых они просто не поняли. Кто же сможет разъяснить юношам истинный смысл этих слов? Поэтому, прежде чем объяснить, что на самом деле имел в виду Рамбам, я решил подчеркнуть, что «наше мнение не согласуется с его словами». Я хотел показать, что нельзя поспешно принимать мнение, которое нам, с точки зрения нашей традиции, представляется неверным. Неважно, кому оно принадлежит, — запрещается его принимать! Мы намеревались убрать препятствие с пути юношей нашего народа, чтобы они не ошибались в понимании слов мудрецов древних времен и не говорили, что видели в книгах такое-то и такое-то мнение. А затем мы разъяснили, что на самом деле имел в виду Рамбам. Так что каждый поймет, что утверждение, что «наше мнение не согласуется с его словами», не означает, что Рамбам ошибся, упаси Б-г! Это означает только, что его слова нельзя принять в том виде, в котором они кажутся поверхностному взгляду. То есть мы полагались на то, что, прочтя книгу до конца, читатель увидит, как мы на самом деле объясняем смысл слов Рамбама.

И еще мне представляется необходимым уточнить, что читатель мог ошибиться в трактовке слов Рамбама и подумать, что евреи не поверили в Моше-рабейну как в истинного пророка Всевышнего благодаря знакам, а поверили в него только на горе Синай. Не это он имеет в виду! Несомненно, они всецело поверили в Моше благодаря его знамениям. Рамбам имеет в виду только то, что вера в Моше, основанная на знамениях, не могла сохраниться навечно. Ведь у какого-нибудь глупца могла бы возникнуть дурная мысль о том, что эти знамения были сотворены с помощью сил тьмы или колдовства! Поэтому наша вера во время Синайского Откровения укрепилась, так что не осталось места для сомнения и ошибочной мысли. И еще мы разъяснили, что слова Рамбама относятся только к принятию Торы, но не к словам или поступкам Моше.

Я счел правильным представить эту книгу уважаемым читателям, да живут они долго, чтобы они могли осознать ее ценность. Это — книга мудрости и знания, которых мы удостоились благодаря заслугам нашей святой ешивы на протяжении четверти века, которые я посвятил служению в ней. За эти двадцать пять лет нашей святой ешиве, под руководством моих товарищей и сердечных друзей, мудрецов, любимых мною всей душой, работающих в ней с полной самоотверженностью — а это наш учитель Йехиэль Мордехай Гордон (сейчас он в Америке) и его шурин, наш учитель Йеошуа Зелиг Рош, зять великого и праведного мудреца, нашего учителя Элиэзера Шулевича, основателя нашей святой ешивы и ешивы «Петах-Тиква», удалось вырастить людей, находящихся сейчас во всех странах мира, мудрых, великих в Торе и трепете, чьими прекрасными плодами насыщаются жители всего мира. Эта книга выстроена на основах мудрости и знания, которые мы получили от нашего великого учителя раби Симхи Зисселя, ученика великого мудреца Мусара раби Исраэля Салантера. Мы надеемся, что в этой книге всякий мудрый и проницательный найдет слова истины, которые станут для него путеводной звездой во всех трудностях — как духовных, так и материальных — и приведут к успеху на всех путях и во всех делах в его жизни.

В предисловии к первой части я уже уведомлял читателей, что книг изучил немного, а потому, если в книгах, написанных ранее, они найдут мысли похожие на те, что содержатся в моей книге, пусть не подозревают меня в плагиате.

И поскольку эта книга драгоценна в моих глазах, я надеюсь, что Небеса примут ее благосклонно, так как в ней содержатся все основные плоды наших размышлений. Движимые чувством благодарности, мы сочли правильным отметить и увековечить всех тех, кто обладает уделом и заслугами в нашей книге. Первые — это мои учителя, у которых я учился в Кельме, и первеый из них — это наш учитель, мудрец и истинный праведник, раби Цви Бройде, благословенной памяти, зять и ученик рава Симхи Зисселя, благословенной памяти, из уст которого мы приняли прекрасно разъясненную мудрость Мусара и трепета перед Б-гом, полученную им от рава Симхи Зисселя в Кельме, за что я обязан ему вечной благодарностью. Он ушел от нас в 5673 (1913) году, в воскресенье, 17 Сивана, в городе Кельм, и мне представляется, что тогда ему не было и пятидесяти лет. Второй — это единственный сын нашего учителя, мудрый человек и великий праведник, наш учитель раби Нохум Зеэв Зив, проживавший в городе Кенигсберге, в Германии, и иногда приезжавший в Кельм. Немногие слова о Мусаре, трепете перед Б-гом и путях веры, которые я удостоился от него услышать, принесли мне огромную пользу. Он был великим человеком, внушающим трепет мощью своего разума, обширностью эрудиции, силой веры и прекрасным знанием Б-жественной Торы, подобным знанию древних. Им обоим мы должны быть благодарны не только за то, что они питали нас своей мудростью, но и за то, что содержали на свои средства Дом Учения нашего учителя. Огромную долю своего капитала они отвели на поддержку всех тех, кто был связан с этой великой ешивой. Дня кончины нашего учителя раби Нохума Зеэва я точно не знаю, знаю только, что это случилось в короткие зимние дни 5676 (1916) года, в канун святого шабата, в городе Кельм. И я слышал, что он завещал своей семье, чтобы после его смерти, когда во время вечерней трапезы святого шабата они будут есть рыбу (так он косвенно им указал, что не следует отказываться от рыбы из-за траура), — внимательно следили за тем, чтобы не нарушить запрета вынимать кости из рыбы, ибо в шабат этот запрет очень легко нарушить, особенно в смятении траура[1]. С его смертью закрылись источники истинной мудрости, погасли великие огни нашего учителя, и в мире не осталось никого, подобного им двоим. Не от кого теперь услышать слова чистой и свободной от любой примеси истинной мудрости, подобной мудрости нашего учителя. Можно сказать, что кончина этих мудрецов Мусара стала окончательной смертью и нашего учителя рава Симхи Зисселя. Ведь только из их уст можно было услышать слова его великой и чистой мудрости!

Второй, а по времени первый, — это мой господин и близкий друг, великий учитель мудрости Мусара и трепета, исключительно знающий раввин, лучший ученик Дома Учения нашего учителя, раби Йерухом Алеви Лейвовиц, благословенной памяти, духовный наставник ешивы «Мир». Он был взят от нас 18 Сивана 5696 (1936) года, в шестьдесят с небольшим лет после почти двадцатипятилетнего служения в ешиве «Мир» и нескольких лет в святой ешиве «Радин». Впервые я познакомился с ним зимой 5660 (1900) года в городе Шавель (Шяуляй) в Литве. Он приехал туда, готовясь к свадьбе, которая состоялась той же зимой в моем родном городе Ужвентес. Когда я приехал к своим родителям на праздник Песах, оказалось, что он живет с нами под одной крышей, и я постоянно навещал его. Мне было тогда семнадцать лет, и я учился в святой ешиве Тельз (Тяльшяй). Я много слышал о Мусаре, и, понятно, большей частью нелестного. Всегда, когда в мире начинает распространяться нечто новое, у него находится немало завистников и критиков. Пока я не встретил этого человека, я не понимал по-настоящему, что такое Мусар. Дело в том, что у каждого из последователей Мусара, которых я видел до тех пор, было в характере что-то странное, коренящееся не в мудрости Мусара, а в личных природных задатках, у каждого — в своих, а тому, кто еще не обладает мудростью, трудно различить достоинства среди недостатков и отделить свет от тьмы. И этот замечательный человек оказался первым, в ком я увидел символ и истинное воплощение мудрости Мусара. И еще до того, как я приехал в Кельм и увидел своих учителей, о которых говорил выше, раби Йерухам оказался единственным, кто помог мне понять, что такое Мусар, как он прекрасен и притягателен, а в особенности — та форма Мусара, что берет начало в источниках мудрости нашего учителя рава Симхи Зисселя, благословенной памяти. И в двух отношениях этот великий и чудесный человек, наш учитель раби Йерухом Алеви Лейвовиц, возвысился над всеми, кто был в его окружении. Я очень долго размышлял, стараясь понять, в чем же главная сила этого великого человека? Уже потом, когда я учился в Кельме и провел рядом с ним несколько лет, я замечал, что он отличается от всех своих товарищей и что нет никого, кто был бы подобен ему. Там были другие мудрецы и выдающиеся праведники, приобретшие известность своим исключительным благочестием, и все же я видел, что другого такого нет. Тогда я не заставил себя потрудиться раскрыть эту тайну и глубоко об этом не задумывался, но теперь я решил оставить о нем добрую память и хочу обрести заслугу увековечить его имя в нашей книге, немалая часть которой заслуженно ему принадлежит. Поэтому сейчас я решил в этом разобраться и скажу, что две способности возвышали его над всеми. Первая — и это истинный дар — он был светочем, предназначенным для восприятия истинного света мудрости Мусара и трепета нашего великого учителя рава Симхи Зисселя. Как прозрачная и хорошо отполированная линза собирает свет солнечных лучей, так и в нем был собран свет мудрости Мусара Дома Учения нашего учителя. А вторая — на нем не было ни одного пятна, он был чист во всех своих делах и на всех путях, в каждом своем проявлении, в каждом движении и во всех тайниках своей души. В нем не было ничего, что могло бы затмить свет его мудрости и трепета. Когда я познакомился с ним, он был весь — воплощением мудрости, Мусара и чистого трепета перед Б-гом, его переполняла вера и чистая любовь к людям, желание делать добро их душам, и в особенности — любовь к изучающим Тору.

Мне вспоминается, как однажды я задал ему вопрос о евреях, вышедших из Египта: как же они могли согрешить после того, как видели все чудеса? Я думал, что он ответит мне каким-нибудь рассуждением, раскроет глубины и тайны… А он ответил так: «Это, мой любимый друг, сила дурного побуждения!» — и начал читать нараспев, с плачем и слезами, стих: «Сорок лет досаждало Мне это поколение, и Я сказал: это народ с заблудшим сердцем, и они не знают Моих путей»[2]. Тогда этот ответ принес мне больше понимания, чем многословные разъяснения, и стал мне важным уроком.

И еще одно воспоминание, которое никогда не изгладится из моего сердца. Оно совершенно поразило меня, и тогда я впервые увидел, что такое истинный человек Мусара. Это было в конце лета, во время праздников. Вечером мы сидели у него дома, на столе лежал раскрытый трактат Талмуда, и мы беседовали о Торе. Я заметил, что его теща несколько раз приходила и останавливалась на пороге нашей комнаты, глядя на меня с гневом и недоброжелательностью, а затем возвращалась назад. Так повторилось несколько раз, он же, видя это, продолжал нашу ученую беседу совершенно безмятежно и, как всегда, дружелюбно. Я сидел у него до тех пор, пока мы не завершили изучаемую тему, и я не отправился домой. А назавтра мне рассказали, что его теща на меня сильно гневалась, потому что как раз тогда у его жены начинались первые роды, и она находилась в одной из дальних комнат. И тогда я очень удивился: он не только не попросил меня уйти, но продолжал наше учение, не проявляя никакого беспокойства, с улыбкой, как будто «ничего не случилось». Тогда я в первый раз увидел своими глазами, что такое воспитание в духе Мусара в Доме Учения нашего великого учителя[3].

С тех пор всякий раз, когда по окончании учебного семестра я приезжал в родной город, мы беседовали о мудрости и Мусаре, и чем больше я с ним разговаривал, тем больше им восхищался. Я видел, что он — сама возвышенность и гармония, как в мудрости, так и в душевных качествах, и все его слова, поступки и движения проистекают только от мудрости, знания, доброжелательности и стремления оправдать людей. Тогда я узнал, какова сила Мусара, а в особенности — этого возвышенного и святого Дома Учения великого человека, нашего учителя рава Симхи Зисселя. И во мне зародилось страстное желание поехать изучать Тору в Кельм. Но я не осмеливался выразить ему свое стремление, поскольку как же мог юноша вроде меня даже помыслить о том, чтобы учиться рядом с этим святым человеком? Однажды я произнес в его присутствии нечто, что ему очень понравилось, и он сказал, что за это следовало бы поцеловать меня в голову. Никогда раньше я не слышал от человека, живущего в мире драгоценной мудрости, что стоит поцеловать голову того, кто высказал нечто действительно мудрое. И тогда я подумал: «Раз я ему так понравился, может быть, он возьмет меня в Кельм?»

Прошло несколько лет, и, когда мне исполнилось двадцать три года, он взял меня в Кельм. Там я стал гораздо ближе к нему, и он обсуждал со мной большую часть бесед, которые мы слышали от нашего учителя, мудреца и праведника раби Цви Бройде. Но многому я научился и от него самого, его мудрые слова стали для меня основами мудрости Мусара. Ведь после кончины нашего учителя рава Симхи Зисселя, он был единственным из учеников Дома Учения, в котором все видели воплощение мудреца. Этот титул по праву принадлежал ему одному! И так оставалось до последнего его дня: помимо его праведности и преданности ученикам и всем, кто был к нему близок, — в нем одном был виден свет мудрости Мусара, ибо вся его жизнь, речь, поведение и движения, от мельчайших до самых значительных, содержали в себе мудрость. И вот после его смерти «мы ищем человека» и не можем найти: ведь все его слова произносились в чистой мудрости, и не было в них ничего недостойного и неразумного. Именно о таких людях сказано: «Я сожалею о тех, кто был и кого больше нет». И это особенно относится к Мусару: в этом отношении мы действительно остались как «сироты без отца», а его ученики — еще и без матери. Да смилуется Б-г над Своим народом и исполнит для нас обещание Писания: «И засветит солнце, и взойдет солнце», и да воссияет для нас новый свет, который осветит тьму нашей жизни, лишенной мудрости и трепета перед Б-гом.

Раби Йерухом Алеви Лейвовиц, благословенной памяти, воспоминания о котором для меня подобны Ливанскому вину, спас мою жизнь и искупил мою душу, и ему я обязан вечной благодарностью и в этом мире, и в Будущем, если только я его удостоюсь.

Третий же человек, а по времени — первый, который тоже обладает уделом и заслугой в нашей книге, — это наш почитаемый и любимый учитель, да будет он отделен для хорошей и долгой жизни в мире и благословении, в телесном и душевном здоровье, величайший мудрец нашего поколения и старейший преподаватель ешивы, наш учитель раби Шимон Акоэн Шкоп, да продлит Всевышний его дни. Сейчас он преподает в святой ешиве «Гродно», а в юности я учился у него в великой ешиве Тельз (Тяльшяй), главой которой был праведный и непорочный мудрец, наш учитель раби Элиэзер Гордон, благословенной памяти. От него я приобрел глубокое и ясное понимание Талмуда, которое сочеталось с мудростью Мусара нашего учителя рава Симхи Зисселя. И все те, кто перенял его путь изучения Талмуда, способны перенять и воспринять мудрость Мусара и трепета нашего учителя. И я достоверно знаю, что наш учитель раби Цви Бройде искал и принимал в Дом Учения в Кельм тех, кто получил воспитание у этого нашего учителя. Поэтому я считаю совершенно справедливым, что у него тоже есть удел и вечная заслуга в нашей книге, которая, как я надеюсь, принесет ученикам нашей святой ешивы много пользы. Поэтому я благословляю нашего почитаемого учителя, раби Шимона Шкопа, да продлит Всевышний его дни, и желаю, чтобы в дополнение ко всем прочим его заслугам, была у него и заслуга в нашей книге, чтобы благодаря этому прибавилось ему дней и лет блага и удовлетворения, и чтобы он удостоился еще больше «увеличить и укрепить знание Торы», воспитать еще больше учеников, великих в Торе и трепете. И я не могу отрицать, что и от нашего учителя раби Й.Л.Блоха, который был в те времена преподавателем в ешиве Тельз (Тяльшяй), я тоже получил много полезного в том, что касается понимания Талмуда с комментариями Раши и Тосафот, Ришоним и Ахроним. Да будет благословенна память о нем, и да станут мои воспоминания о нем вечной заслугой ему и всему его потомству, руководителям ешивы Тельз в настоящее время!

Четвертый человек, которому я обязан благодарностью, — это дочь нашего учителя рава Симхи Зисселя, вдова нашего учителя раби Цви Бройде, женщина, отличающаяся мудростью в трепете перед Б-гом и высокими душевными качествами, подобная величайшим ученикам учителя, госпожа Нехама Либа, да проживет она долгие годы в благе и мире! Я не способен воздать даже малой доли заслуженных ею похвал! Живя в Кельме, я несколько лет провел в ее доме, и у меня была возможность изучить ее пути и обычаи, полные мудрости, трепета перед Б-гом и добрых дел. Я научился от нее очень многому: вся ее жизнь, добрые дела и праведные поступки были основаны на мудрости ее отца — нашего учителя. И кроме духовных благ мы получили от нее и множество материальных благодеяний. Благодарность ей никогда не сотрется из моего сердца, и да удостоимся мы видеть ее во благе.

И, наконец, я обязан выразить благодарность всем ученикам нашей святой ешивы. С самого моего появления в ней ради служения им, а было это четверть века назад, в 5673 (1913) году, в Рош Ходеш Мархешван, и до сего дня я связан с ними узами крепкой дружбы, а они — со мной и со всеми руководителями нашей святой ешивы. С их помощью и благодаря им мы удостоились произнести новые слова мудрости и Мусара, и мы надеемся, что они станут вечным светом для всех, кто ищет Б-га и стремится к мудрости и Мусару.

И еще мне приятно упомянуть моего драгоценного друга и близкого мне человека, раввина, мудреца Торы, раби Даниэля Мовшевича, зятя нашего учителя раби Нахума Зеева Зива, благословенной памяти, единственного сына нашего учителя, который после кончины своего тестя стал духовным наставником Дома Учения нашего учителя в Кельме. Когда я первый раз приехал в Кельм, он, будучи младше меня, уже был там; я сразу сблизился с ним, и он стал мне добрым другом, с которым мы постоянно говорили о мудрости и Мусаре, обсуждая беседы, которые оба слушали. Я получил от него много полезного. С тех пор мы связаны узами дружбы, да будет он благословен и да удостоится взрастить мудрость в великом Доме Торы, где мы вместе учились.

Кроме всех этих людей, хочу почтить вечную память моих дорогих родителей, да пребудет на них мир. Это мой отец — учитель и наставник, исключительно мудрый и одаренный, Хаим, сын раби Моше, благословенной памяти, который был взят от меня 27 Кислева 5679 (1919) года в городе Ужвентес, и моя мать, праведная, прямая и непорочная женщина, госпожа Белла, дочь раби Зеева, да будет мир ее душе, которая была взята от меня 19 Ияра 5683 (1923) года. В своей бедности они отказывали себе во всем, поддерживая меня все время пребывания в ешиве, и наставляли меня следовать путем праведности, Мусара и мудрости, постоянно побуждая усиливаться в Торе и трепете. Да зачтутся моим дорогим родителям, благословенной памяти, их заслуги, чтобы их уделом было пребывание под сенью крыльев Шехины, и да воскреснут они для обретения награды в Конце Дней!

Мы начали готовить эту часть книги к печати в начале болезни моей почитаемой подруги, госпожи Шейны Иты из потомства Аарона-первосвященника, а завершили ее почти в тот же день, когда она ушла от нас, — это было в четверг, во второй день Рош-Ходеш Таммуз 5697 (1937) года. А ангел, посланный, чтобы отнять у меня ее жизнь, — это тот самый ангел, который заставляет в страхе дрожать весь мир, и называется он «рак», сохрани нас Господь. То, что он несет, заставляет содрогнуться всех, и самых грозных охватывает трепет, и робким становится каждое сердце.

Раз уж нам случилось заговорить о нем, приведем здесь связанные с этим слова мудрости, да станут они вечной заслугой ее чистой душе. И вот что мы скажем: самые великие врачи упорно трудятся, стараясь отыскать спасение от этой ужасной болезни, но все их усилия пока ни к чему не привели, и нам представляется, что лекарство от этой болезни не будет найдено никогда. Ведь тот, кто внимательно ее изучит, поймет, что это — духовная, а не физическая болезнь. Она настигает, как правило, пожилых людей, чтобы наказать их за их грехи, лишь в считанных случаях ею заболевают молодые люди. Она разительно отличается от тех опасных болезней, против которых найдены действенные средства, поскольку эти болезни поражали и юношей, и еще не успевших согрешить детей.

Мы тоже размышляем об этой болезни, стараясь найти ответ на возникший у нас тяжелейший вопрос. В Торе, в главе «Аазину», сказано: «Твердыня — непорочно Его деяние, ибо все Его пути — справедливость. Он — Господь верный, и нет кривды, праведен и справедлив Он»[4]. А пророк Ирмеягу сказал: «Так сказал Б-г: какую кривду нашли ваши отцы во Мне, что отдалились от Меня и пошли вслед за суетой и суетой пропитались?»[5] В свитке Эйха сказано: «Ибо Он не мучает по Своей воле, изнуряя сыновей человека, попирая ногами всех заключенных земли, склоняя приговор человека пред лицом Всевышнего, судя человека по кривде в его споре, — Б-г такого не видел»[6]. Наш разум отказывается понять: как в мире нашего Творца, обладающего 13-тью свойствами милосердия, да будет благословенно Его имя, может быть, чтобы человек, все органы и духовные чувства которого здоровы, оказался в столь ужасном положении, был пойман в столь страшную ловушку. Он не замечает в себе никаких отличий от других, общается с людьми, живет и хочет жить, а вместе с тем его могила разверзнута перед ним, ангел смерти напротив него, и он видит, что попал в ужасную ловушку, из которой не сможет освободиться, и некуда ему бежать, негде укрыться, и нет ему спасения. Он может только ожидать горького, как полынь, конца, который придет с ужасающими страданиями и тяжелыми мучениями. Разве это не «кривда», творимая людям? Как может так поступить Тот, Кто сказал в Своей Торе: «Ибо милостив Я», «Ибо милостивый Господь— Б-г, твой Господь», Кто обладает 13-тью качествами милосердия и Кто в устах мудрецов Талмуда носит имя «Милосердный»? И еще сказано в Торе: «Благо тебе, Израиль, кто подобен тебе, народ, спасаемый Б-гом?»[7] А в свитке Эйха сказано: «Милость Б-га не истощилась, милосердие Его не иссякло. Они обновляются каждое утро — велика верность Твоя. Благ Б-г для полагающихся на Него, для души, которая ищет Его. Благо тому, кто молча надеется, на спасение Б-га. Ибо не навечно оставит Б-г, а лишь испытает и помилует по Своему огромному милосердию». Как же может наш благословенный Творец поступить так с несчастным человеком, все дни которого — страх и боль? Как Всевышний определяет ему такую горькую судьбу — дни и годы будучи здоровым телом и чувствами, одновременно видеть себя пропавшим и отделенным от всех на страдание, подобно смертнику, у которого не осталось надежды на спасение?!

Мое сердце подсказывает, что ответ заключен в тайне, которую раскрыл Гаон из Вильны Магиду из Дубно: «Знай, мой дорогой, что справедливое истинно, а истинное справедливо». Поэтому мы не будем опасаться, что в наших словах будет усмотрена ложь, и скажем следующее. Пусть даже врачи не найдут способа спастись от этой болезни посредством лечебных средств и ухищрений, — всем известно, что духовные поступки влияют на природу тела не меньше, чем материальные. Ведь все знают, что дурные черты характера воздействуют на тело, причиняя ему вред. Гнев, зависть, ненависть, печаль, скорбь, страх и паника, упаси Б-г, — все они сильно влияют на природу тела, кромсают его, как мечом, и порождают в нем многие тяжкие и жестокие болезни, отравляя кровь, подобно яду змеи, и приводя человека к смерти. Действия души способны влиять на состояние тела. А наши мудрецы отметили, что свойство милосердия Б-га в пятьсот раз сильнее свойства Его суда. Отсюда можно с уверенностью заключить, что если действия души влияют на тело, имея возможность причинить ему вред, у хороших поступков души тем более есть способность повлиять на тело к благу и изгнать из него болезнь. В особенности это должно быть верно по отношению к болезням, происходящим от дурных поступков души.

Это позволит разрешить наш великий вопрос. Мы должны понять, что в душе человека заключена благая сила, способная излечить эту тяжкую болезнь, лишить яда клешни «рака», повергающего в страх весь мир. Ведь, по оценкам врачей, он начинается по большей части из-за дурного душевного движения, такого как сильный гнев, скорбь и тому подобное. Поэтому зададимся вопросом: что же такое — эта сила души, что она собой представляет? Тогда мы сможем воспользоваться ею! И хотя мы и не способны подробно ее описать, одно мы можем утверждать с достоверностью: она заключена в настоящем раскаянии, которое подробно описано в книге «Шаарей Тшува» рабейну Йоны. Следует знать, что суть раскаяния в том, чтобы собрать воедино все благие силы, возвышенные черты характера и драгоценные дарования, заключенные в душе человека. Из этого рождается истинное раскаяние, прославленное в нашей святой Торе в главах «Ваэтханан» и «Ницавим», к которому призывали святые пророки Иешаягу, Ирмеягу, Йехезкель, Ошеа и Йоэль, и с чем они связали все благие обещания. При истинном раскаянии все светлые части души и все хорошие душевные качества объединяются. В раскаянии они становятся единым целым и, разумеется, в них есть и благая сила, способная излечить несчастного и «избавить его от рук более сильного, чем он», умертвить этого ужасного «рака» и лишить его яда не только благодаря прямому Б-жественному Провидению, но и согласно природным законам. Мы ведь уже отметили выше, что, поскольку злые силы души влияют на тело, причиняя ему вред, справедливо заключить, что светлые душевные силы влияют на тело к благу, излечивая его от любой болезни, язвы и раны. Поэтому наш совет такой: тот, кто страдает от этой ужасной болезни, упаси Б-г, пусть не отчаивается и не теряет надежды на спасение. Как только в сердце человека зародится подозрение, и тем более если врач увидит признаки этой болезни, — пусть не ждет, пока истощатся его силы и раскаяние станет невозможным. Пусть сразу же обратит свое сердце к изучению книг, повествующих о раскаянии, и в первую очередь — к книге «Шаарей Тшува». И, кроме того, пусть направит все внимание на то, чтобы исследовать свои пути и найти грех, преступление или духовную причину, которая могла привести к болезни. И нет сомнений, что он найдет, — ведь пророки сказали: «Изучим наши пути и исследуем, и вернемся к Б-гу», «Вознесем сердца наши на ладонях к Б-гу на Небесах»[8]. А пророк Ошеа очень подробно описывает благо, заключенное в раскаянии, в главе «Вернись, Израиль, к Б-гу, твоему Господу»[9].

Мы наблюдаем принятый в мире дурной обычай: тот, с кем случилось что-то дурное, упаси Б-г, спешит к мудрецу и просит, чтобы тот благословил его и молился о нем. Но не видно никого, кто пошел бы к мудрецу с просьбой указать ему пути раскаяния. А стоило бы знать, что благословения и молитвы праведников не в силах спасти человека от зла. Он может спастись, только раскаявшись подобающим образом и полностью исполнив закон о раскаянии. А тогда ему помогут и благословение праведника, и молитва.

Идея раскаяния в мире полностью забыта, и нет никого, кто бы о нем напомнил. Но в древних книгах мы находим обратное — раскаяние было общепризнанной идеей, известной каждому, кто верит и знает Тору. Через Своего пророка Иехезкеля Б-г дал обещание о раскаянии, клятвой, которую мы, по установлению мудрецов, произносим в молитве «Неила»: «Скажи им: жизнью Своей клянусь, слово Б-га, Господа, что не желаю Я смерти злодея, а хочу Я, чтобы оставил злодей свой путь и жил. Раскайтесь, раскайтесь в своих дурных делах, зачем вам умирать, Дом Израиля? Разве смерти злодея Я желаю, слово Б-га, Господа, — Я желаю, чтобы он раскаялся в своих делах и жил. Ибо не желаю Я смерти мертвеца, слово Б-га, Господа, — раскайтесь и будете жить»[10]. Однако мы видим, что даже великие люди и мудрецы, если с ними случится, упаси Б-г, эта тяжкая болезнь, отчаиваются и теряют мужество. А поскольку им тяжело сидеть сложа руки и взирать, как разрушитель творит свое дело с их телами до их полного разрушения, они решают пойти к врачам, отдать им свое тело и деньги, переносят операции, хотя точно знают, что все это напрасно. Они не думают о том, что, вместо того чтобы терять силы и телесное здоровье, растрачивать деньги на уловки врачей, которые сами признают бесполезность своих усилий, они могли бы обратить слышащее ухо к словам Торы и пророков, возвещающих о раскаянии. Этим они выиграли бы очень многое. Во-первых, надежду на спасение. Во-вторых, они бы не растрачивали зря силы и деньги. И, в-третьих, даже если раскаяние и не поможет им спастись, оно ведь поможет им в будущем. Ведь раскаяться необходимо и без этой ужасной болезни!

Причин этому несколько. Одна из них выражена в словах пророка: «И стал их страх передо Мною делом привычным»[11]. Вторая состоит в том, что ступить на путь раскаяния — это тяжкий труд, требующий огромных сил. Нужно собраться с мыслями, исправить поступки, обычаи и душевные качества, подготовить сердце к тому, чтобы искать Б-га, да еще и изнурять себя постами. Ведь пост — одна из основ раскаяния, а в особенности — при этой болезни, когда грех уже воплотился в нечто материальное. Тогда уже необходимо поститься, насколько возможно, ибо «слова не могут заменить поступки», и, для того чтобы удалить из тела эту злую болезнь, нужны и реальные дела. Но поскольку подобающее раскаяние, описанное в книге «Шаарей Тшува» рабейну Йоны, — тяжелая работа, люди предпочитают примириться со своей горькой участью, лишь бы не принимать на себя труда искать Б-га на путях раскаяния.

Третья причина — это идолопоклонство. Хотя поклонение изготовленному рукой мастера истукану и лишилось своей притягательной силы, то есть у нас нет больше стремления поклоняться идолам, изготовленным из материала, — стремление к духовному идолопоклонству в наших сердцах по-прежнему сохраняет силу. Это идолопоклонство — великая жажда того, что видно и воспринимается нашими телесными органами чувств, в данном случае — уловки врачей. То, чего мы не видим и не ощущаем, далеко от наших сердец. Это и есть сила, которая издревле тянет людей к греху идолопоклонства, подстрекает служить тому, что видно глазу. И эта дурная сила остается в наших душах и сегодня. Но Писание утверждает: «Отведайте и узрите, что благ Б-г, счастлив муж, полагающийся на Него»[12]. Тот, кто ощутил вкус раскаяния, молитвы и стремления возвратиться к Б-гу всем сердцем и всей душой, увидит истинность слов пророков: «Ибо близок Б-г ко всем, кто взывает к Нему в истине»[13], и он удостоится исполнения обещания Торы: «И вы станете искать оттуда Б-га, вашего Господа; и найдешь Его, когда будешь искать Его всем своим сердцем и всей своей душой»[14].

Моше-рабейну сказал: «Ибо кто — великий народ, боги которого близки к нему, как Б-г, наш Господь, каждый раз, когда мы взываем к Нему?»[15] Близость Б-га, когда мы к Нему взываем, Моше-рабейну объявил свидетельством истинности нашей святой Торы. А свидетельством может быть только то, что всем видно и открыто! Моше-рабейну знал, что, если только человек захочет приблизиться к благословенному Б-гу, — он найдет Его совершенно очевидным образом, ощутит Его всеми силами чувств, ничуть не слабее, чем любого чуждого идола. Ведь именно в этом состоит смысл стихов: «Благодарите Б-га над всеми сильными, благодарите Господа всех господ», «Б-г — Царь великий над всеми силами». На первый взгляд, непонятно, чем же мы прославляем Б-га, провозглашая, что Он более велик, чем все силы этого мира, и что Он — Господин над ними? А смысл именно в том, что люди трепещут перед идолами, сделанными из материала рукою мастера, поскольку они видны глазу. Но если человек приблизится к благословенному Б-гу — Он откроется ему и станет виден не менее отчетливо, чем любой идол и любая сила. Именно это завещал царь Давид своему сыну Шломо: «И ныне, сын мой Шломо, знай Господа своего отца и служи ему полным сердцем и жаждущей душой, ибо если ты будешь искать Его, сможешь найти»[16].

Это духовное семя древнего идолопоклонства проявляется в мире по сей день и побуждает стремиться к тому, что видно и открыто органам восприятия нашего тела, не доверяя тому, что постижимо лишь здравому рассудку и чистому чувству сердца и души. Осознав, каков в нашем поколении трепет перед Б-гом, мы увидим пугающую картину: люди выражают этот трепет только по привычке! Во всякой беде и стеснении, при всяком поражении и несчастье, человек не обращается к словам Торы, Пророков и Писаний, как будто не было у нас ни Торы, ни пророка, ни святых людей, упаси Б-г. Люди «следуют за суетой и суетой наполняются», обращаются к всевозможным идолам и различным нелепостям и не задумываются о поисках Б-га всем сердцем и всей душой. Лишь направляясь служить всем идолам земли, они заходят и в синагогу, чтобы произнести несколько глав Теилим, и идут дальше, разыскивая новых идолов. Где же для них святая Тора, Тора Б-га живого, где книги наших святых пророков и Писаний, где все слова наших благословенной памяти мудрецов? Об этом сказал пророк: «Разве Б-га нет в Цийоне, разве его Царь не в нем? Почему же вы гневите Меня глупостями, бессмыслицей чужаков?»[17]

Здравый смысл подсказывает, что с помощью правильного раскаяния мы сможем найти спасение и избавление от этой ужасной доли. И я надеюсь, что в этих словах не окажется греха и преступления ложного заверения, упаси Б-г. О причинах этой ужасной болезни я задумался, потому что это коснулось меня самого: от нее в расцвете лет умерла моя праведная, честная и непорочная подруга. И я молюсь, чтобы эти размышления принесли пользу людям в вечную заслугу моей праведной подруги, дабы она была спасена от всех посмертных страданий, и ее драгоценная душа оказалась в Ган Эдене в обители жизни вместе со всеми праведниками и праведницами, амен.

С помощью благословенного Б-га, мы завершили предисловие в среду, неделя главы «Дварим», шестого числа месяца Менахем-Ав, 5697 (1937) года, в Ломже.

Введение

«Внемлите, Небеса, и я буду говорить, и услышь, земля, речения моих уст»[18]. Нам следует знать, что Тора не содержит метафор в отличие от книг, написанных рукой человека. Слова Билама, в уста которого были вложены речения Б-га, записанные в Торе, — это тоже не пустые метафоры. Наши мудрецы сказали: «Почему в речи Билама слова “шатры” и “реки” стоят рядом? Чтобы научить нас: как реки поднимают человека из нечистоты к чистоте, так и шатры Торы поднимают человека от вины к оправданию»[19].

«Внемлите, Небеса, и услышь, земля…» На первый взгляд, это не более чем образное выражение. Если предупреждение о том, что «Б-г затворит Небеса, и не будет дождя, и земля не даст своего урожая», исполняется путем прямого Б-жественного Провидения, зачем нужно, чтобы «внимали Небеса и слышала земля»?

Этот стих раскрывает нам важный принцип. Он предостерегает нас от представления о том, что Небеса, земля и все их воинства не имеют никакого отношения к соблюдению Торы, к поведению человека, к тому, хорош он или плох, к тому, что небо, земля и все сотворенное предназначено лишь для того, чтобы поддерживать жизнь человека и всех остальных живых существ, одарить их благом, вне зависимости от поступков человека и не различая между праведником и злодеем. Об этом и говорит Моше-рабейну: «Внемлите, Небеса, и я буду говорить, и услышь, земля, речения моих уст». Это не просто метафора, ибо все исполнилось по речению Моше-рабейну: Небеса внимали, а земля слышала слова этой песни. Они узнали, от чего Моше предостерег Израиль, и стали свидетелями этого предостережения: «И я призову в свидетели Небеса и землю»[20]. И теперь Небеса и земля всегда первыми наказывают человека и награждают благом[21]. И это тоже не просто метафора, Небеса и земля на самом деле не менее живые свидетели, чем люди. Они интересуются поступками людей, ведь если у них есть уши, чтобы слышать, значит есть и глаза, чтобы видеть, и их рука, готовая наказать или наградить, все время протянута к людям. Хотя, вопрос о том, как именно они все это узнают, затрагивает скрытое знание и относится к тайнам высших миров.

Отсюда мы выводим, что человеку надлежит бояться согрешить и преступить заповедь не только из-за трепета перед Б-жественным наказанием, но и из страха перед действительностью, перед всем мирозданием, «ибо откроют Небеса его грех, и земля восстанет против него», воздавая ему за грех страданием и гибелью, потому что Небеса и земля услышали обещания Торы тем, кто ее исполняет. Отныне их задача и предназначение — воздать добром исполняющим Тору и обрушить наказание на разрывающих союз с Б-гом. А отсюда мы заключаем, что существование в мире злодеев противоречит его сути и возможно только благодаря тому, что Б-г «долготерпелив», и «Его рука сильна» и что «Он побеждает силой Своего милосердия мощь Своей справедливости»[22]. Получается, что жизнь злодеев — это не нечто естественное, а чудо, противоречащее природе мира, в которой заложена поддержка Торы и заповедей. Как же осмотрительно надо жить каждому из нас, зная о таком чуде! Как человеку должно быть страшно ходить по земле, зная, что Небеса и земля его ненавидят и только ждут случая, чтобы уничтожить, отказывают ему в праве на существование, и только «сильная рука» Б-га не дает им исторгнуть нечестивца из мира.

Этого знания достаточно, чтобы утешить праведников, терпящих страдания в этом мире. Мы имеем в виду сказанное нашими мудрецами: «Почему в выражении “Б-г не сразу проявляет гнев” слово “гнев” стоит во множественном числе, как будто речь идет о двух разных видах гнева? Причина в том, что Он долготерпелив и для праведников, и для злодеев»[23]. Эти слова совершенно неожиданны и весьма удивительны. Нам сказано, что Б-г не только удерживает «сильной рукой» Свой гнев, готовый излиться на злодеев, Он удерживает той же «сильной рукой» и Свое желание оказать милость праведникам, ходящим перед Ним честно и непорочно, и ограничить их в наслаждениях этого мира ради того, чтобы дать благо в мире Будущем. А из этого следует, что Б-г не только сдерживает Свое сильное желание дать праведникам добро в виде всех благ и удовольствий этого мира, Он еще и препятствует действию закона природы, согласно которому само мироздание должно нести праведникам добро и даровать им всевозможные блага за то, что именно они, храня завет Торы, поддерживают существование мира.

Это должно утешить праведников, если им недостает материальных благ в этом мире. Ведь если, например, сын попросит у отца какую-нибудь вещь, а тот ему откажет, сын может заподозрить отца в сердечной злобе и недостатке любви к нему. Но если он увидит, что отец запрещает всем своим рабам и слугам исполнить это желание сына, да еще и установит стражу, чтобы сын не смог взять то, что просит, тогда его волнение уляжется и разум успокоится. Он поймет, что никак не может быть, чтобы отец сделал все это из-за сердечной злобы и недостатка любви к нему, наоборот, отец, несомненно, видит, что есть благо для сына и что принесет ему вред.

То же самое происходит и со страданиями праведников. Никак нельзя предположить, что они случайны или естественны: ведь из слов «песни Моше» мы знаем, что по природе мира праведникам, поддерживающим его своими заслугами, полагаются высочайшие блага и наслаждения. Все мироздание слышало слова Торы, Небеса и земля стали свидетелями и отныне готовы взыскать со злодеев и наградить великой наградой праведников! Преткновение может быть только в том, что благословенный Б-г препятствует им Своим качеством «долготерпения», не позволяя исполнить заложенный в их природу закон, — дарование праведникам блага этого мира.

Значит, страдания праведников в этом мире — это не что-то естественное, а чудо, противоречащее природе мира. Это должно успокоить праведников и уверить в том, что их страдания происходят не от «сокрытия Б-жественного лица», что Б-г посылает им эти страдания сознательно, сильной рукой, ради того, чтобы даровать им благо в будущем. Наши мудрецы комментируют стих «И стал жить Яаков» таким образом: «Яаков захотел покоя в жизни — опустилась на него тревога за Йосефа». Когда праведники хотят жить в безмятежности — Всевышний им говорит: «Мало праведникам того, что уготовано им в Будущем мире, они хотят еще благоденствия и в этом мире!»

«Польется, как дождь, учение мое, закаплет, как роса, речение мое»[24]. «И вот свидетельство, которое вы должны будете принести. Вам нужно будет подтвердить, что Я действительно сказал в вашем присутствии, что дал еврейскому народу Тору, — жизнь мира, подобную дождю. Дождь, спускаясь с неба, ведь тоже дает жизнь миру»[25]. Почему же здесь Моше-рабейну уподобляет Тору именно дождю, а не вину, меду, молоку или благовонному маслу, как в Шир Аширим?

Нам представляется, что причина в следующем. Если человек засеял свое поле, а урожай не взошел, это совсем не то же самое, как если бы он не сеял и не обрабатывал землю. В последнем случае хозяин поля не будет расстраиваться, и его сердце не будет болеть, как у того, кто сеял, трудился и ждал, что колосья взойдут, но обманулся в своих надеждах. Это и говорит Моше Израилю: не полагайте, что слова Торы — это семена, которыми засевают человеческие души, чтобы взросли мудрость и знание, а тот, кто не изучал Тору, подобен человеку, не засеявшему своего поля. Это не так! Мудрость и знание укоренены в человеческой душе от рождения, поскольку душа — удел Б-га, «Ибо удел Б-га — народ Его», и душа высечена из-под Престола Его славы и взята из источника истины. Поэтому душа обладает всей мудростью. В этом и состоит глубинный смысл высказывания наших мудрецов о том, что ребенок в утробе матери изучает всю Тору. А изучение Торы предназначено для воплощения в реальность всех благ, которыми она засеяна, — мудрости, знания, возвышенных и праведных черт характера, как дождь, который предназначен взрастить из земли то, что в нее засеяно. И тот, кто не изучает Тору, теряет все, заложенное в его душе. Поэтому каждому следует заниматься изучением Торы, чтобы взрастить благо, которым ее засеял благословенный Творец и Создатель.

В рассказе о сотворении человека сказано: «И Он вдохнул в его ноздри дыхание жизни, и стал человек живой душой». Онкелос переводит это так: «…и стал человек духом, способным говорить». Эта способность «говорить» не подразумевает простого дара речи, — ею могут обладать и животные, например, ослица Билама. Словами «дух, способный говорить» Онкелос называет Б-жественную мудрость, укорененную в наших душах и происходящую из дыхания жизни, которое Он в нас вдохнул. В нас содержится дар речи Его Шехины, который дает нам способность произносить слова Торы, молиться и прославлять Всевышнего. Это — речь Всевышнего, звучащая в наших душах. Таковы все слова пророчества. Они не появляются извне, а возникают в глубинах души, согласно сказанному: «Разве только в Моше говорил Б-г — в нас тоже говорил». И ниже: «Во сне буду Я говорить в нем»; «Лицом к лицу Я говорю в нем». И у пророка: «Ибо каждый раз, когда Я говорю в нем, я вспоминаю его вновь и вновь». Таким образом вся мудрость и все знание укоренены в наших душах. Потому Моше и побуждал евреев заниматься Торой, чтобы не высохло и не исчезло все добро, помещенное в наших душах.

Этим завершается предисловие ко второй части нашей книги «Основы Знания».

С Б-жьей помощью, канун святого шаббата «Вайишлах», 17 число месяца Кислева, 5696 (1936) год. Ломже.

Глава 1

«И возлюби Б-га, твоего Господа, всем твоим сердцем…»[26] Наши мудрецы сказали: «Всем твоим сердцем — обоими побуждениями, добрым побуждением и дурным побуждением»[27]. Многие затрудняются объяснить эти слова мудрецов о том, что в любви к Б-гу должно участвовать и дурное побуждение: ведь Б-га можно любить только добрым побуждением, а дурное влечет человека нарушать Его волю!

Мне же представляется, что проблема как раз в обратном. Ведь требование «и возлюби…» говорит о служении, а потому «любить Б-га» дурным побуждением просто и правильно. Когда один человек говорит другому: «Чем тебе оказать помощь, — действием или имуществом?» — он имеет в виду свою готовность пожертвовать ради товарища своим поступком или средствами. То же самое и «любовь к Б-гу дурным побуждением» — это требование подчинить его любви к Б-гу, принести страсти, зависть и стремление к почету Ему в жертву. Это и есть «любовь к Б-гу дурным побуждением». Но что действительно непонятно — это как «возлюбить Б-га добрым побуждением». Это ведь должно означать отказ от доброго побуждения ради исполнения воли благословенного Б-га. Но ведь доброе побуждение — это и есть желание исполнять волю Б-га! Зачем же от него отказываться?

Наши мудрецы сказали об этом нечто чрезвычайно важное и полезное. Они объяснили, что доброе побуждение может привести ко злу точно так же, как и дурное, если человек будет поступать, руководствуясь только им и не задумываясь, такова ли на самом деле воля Б-га. Тогда доброе побуждение тоже не будет соответствовать Торе и станет противоречить воле Б-га. И может оказаться, что доброе побуждение станет для человека еще опаснее, чем дурное. Ведь если доброе побуждение противоречит Торе, то в нем смешаны две силы: добра и зла. Кроме того, доброму побуждению легче склонить человека к ошибке, чем дурному побуждению, поскольку человеку кажется, что он поступает правильно! По-видимому, по этой причине наши мудрецы, говоря о том, что «Побуждение человека старается перебороть его каждый день», не уточнили, о каком из двух побуждений идет речь. Преимущество доброго побуждения в том, что оно помогает человеку служить благословенному Б-гу, поскольку направляет его к хорошему и желанному для Б-га. Но этой помощью может воспользоваться только тот, кто научился выверять свои поступки, руководствуясь Торой и Б-жественной волей. Поэтому наши мудрецы наставляют: «И пусть все твои поступки будут во имя Небес». Они говорят именно обо «всех поступках», то есть даже добро не следует творить только потому, что это добро, — так человек может оступиться, и его добрые дела обратятся во зло. Действовать нужно именно «во имя Небес». Речь идет не только о добрых намерениях — нужно обдумывать все свои поступки, даже хорошие, и добиваться того, чтобы они соответствовали Торе и Б-жественной воле. Ведь очень часто случается, что даже добрые дела противоречат Торе и идут вразрез с желанием Б-га. На языке мудрецов Мусара это называется «праведным дурным побуждением». Теперь понятно, что значит «возлюбить Б-га добрым побуждением»: иногда приходится отказываться и от него ради исполнения Б-жественной воли.

И поскольку здесь есть множество часто возникающих препятствий, мы решили поговорить об этом подробнее и привести несколько примеров. Если, например, в человеке пробуждается желание отправиться в Землю Израиля, это, несомненно, проявление доброго побуждения, и каждому подобает иметь такое желание. Но если человек последует лишь одному желанию и не постарается выверить свой поступок согласно воле Небес, может оказаться, что он споткнется и согрешит в этом точно так же, как грешит, поддаваясь дурному побуждению. Если такой человек занимается общественными делами, и от него зависят организации, поддерживающие изучающих Тору и собирающие пожертвования, и если он оставит страну проживания, они прекратят свое существование, — то ему будет правильно не следовать своему доброму побуждению ради исполнения воли Б-га.

Или, например, наши мудрецы сказали, что стих «Это — мой Б-г, и я буду служить пред Ним красиво…» означает — украшусь перед Ним в соблюдении заповедей. Это требует, не скупясь, тратить деньги на все необходимое для исполнения заповеди. Но если человек находится в стесненном материальном положении и нуждается в помощи других, ему не следует тратить на это последние деньги. Он должен потратить ровно столько, чтобы заповедь была исполнена согласно букве Закона, и не больше. Нам приходилось слышать, что у великого мудреца раби Исраэля Салантера, благословенной памяти, не было отдельного талита для шабата, поскольку он нуждался в поддержке других. Много грехов и ошибок, связанных именно с добрым побуждением, встречается среди молодых людей, занимающихся Торой, которые из любви к своим родителям, находящимся в нужде, оставляют изучение Торы, чтобы позаботиться об их материальном положении. Они считают, что их поступок достоин самой высокой похвалы, поскольку, оставляя ешиву, они приносят Б-гу величайшую жертву — собственную душу. Эти неразумные юноши не понимают, что причиняют этим большое зло себе и своим родителям, для которых нет ничего хорошего в том, что их дети перестанут из-за них изучать Тору. Родителям тоже было бы лучше, если бы их дети занимались Торой и получили заслугу ее изучения. Тогда, вне сомнения, у них появились бы и материальные блага. Такие ошибки часты, и юноши просто не задумываются о том, что Б-г вовсе не хочет, чтобы они принесли Ему в жертву свои души ради любви к родителям. И мне помнится, что в письме Рамбама к его сыну Аврааму я видел такие слова: «Остерегайся, мой сын, служить родственникам своей душой, а только своими делами».

Мне приходилось видеть в своей жизни достойных юношей, которые отказывались жениться, поскольку им приходилось заботиться о своих родителях или оказать уважение старшим сестрам, дав им возможность выйти замуж первыми. Все это — проявления самого доброго побуждения, и каждому следует иметь в сердце подобные чувства. Но на практике это ведет к такому же злу, как и дурное побуждение, поскольку противоречит Торе и желанию Б-га. Нельзя наносить вред своей душе даже ради блага родных!

Также часто бывает, что доброе побуждение влечет человека занять некую должность, на которой он сможет приносить пользу, даже если по его характеру она ему не подходит. Такой человек становится сборщиком пожертвований, директором, учителем в школе или кантором в синагоге, хотя есть те, кто может справиться с этими обязанностями лучше. Тем самым он наносит своим добрым побуждением ущерб общине. Или бывает, что какое-то учреждение, созданное ради заповеди, вначале было полезным, а затем стало приносить вреда больше, чем пользы. Такое учреждение надо закрыть, но его основателю, который столько трудился ради него и столько в него вложил, очень тяжело видеть, как пропадают плоды его рук. Ему жаль своих трудов и не хочется, чтобы они оказались напрасными. Само по себе это — похвальное желание, и каждому следует жалеть дела своих рук. Однако очень вероятно, что вмешательство этого доброго побуждения приведет к тому, что учредитель станет сохранять это учреждение вопреки здравому смыслу.

Во всех этих случаях необходимо воспротивиться доброму побуждению и пренебречь собственным благим желанием ради воли Творца. Для этого необходимо быть мощным, как лев, чтобы не пожалеть и не проявить милосердия к плодам собственного труда. Об этом и сказали наши мудрецы: «Всем твоим сердцем — обоими побуждениями, добрым и дурным». Практический пример этого мы видим в поступке нашего учителя, который основал в известной стране Дом Учения, вложив в него много сил и средств, а позже, увидев, что он не удовлетворяет его желаниям, закрыл его, вырвав с корнем все, что сделал. Нам же он объяснил, что с самого его основания он имел в виду, что будет относиться к нему так, как будто этот Дом Учения не был его собственным детищем, и так и поступил.

Великий мудрец Мусара раби Исраэль Салантер говорил, что в основе этого принципа лежит повествование Талмуда: Шимон Аамсуни исследовал смысл использования всех предлогов «эт» в Торе[28]. Когда же он дошел до слов «Б-га, Господа твоего, бойся», где этот предлог стоит перед словом «Б-г», то отказался от всего своего исследования. Ученики спросили его: «А что будет со всеми предлогами “эт”, смысл которых ты раскрыл ранее?» И он ответил: «Как я получил награду свыше за свое толкование, так я получу награду за отказ от него». Так и оставалось, пока раби Акива не разъяснил эту трудность: «Этот предлог расширяет действие стиха на мудрецов Торы», повелевая трепетать перед их величием. Совершенно удивительное повествование! Раби Акива объяснил смысл этого непонятного использования предлога «эт», поскольку не имел отношения к предпринятому исследованию. Сам же Шимон Аамсуни упорно трудился все свои дни, чтобы отыскать смысл каждого из предлогов «эт» в Торе, которых там невероятно много. И легко себе представить, сколько огромных и удивительных открытий он сделал в ходе своего изучения! Ему в высшей степени следовало пожалеть результаты своего многолетнего труда. И можно быть совершенно уверенным, что сам раби Шимон Аамсуни знал, что используемый в этом месте предлог «эт» должен подразумевать мудрецов, ведь раби Акива смог это открыть! И этот вывод должен был тем более ему понравиться, потому что позволял оставить в силе все многочисленные предшествующие открытия!

Здесь мы видим, насколько чисты и непорочны были наши святые учителя, насколько свободны от всякой личной заинтересованности, даже вызванной добрым побуждением. Ведь сам автор исследования не принял этого объяснения, а раби Акива принял. Раби Акива подтвердил правильность подхода раби Шимона, а сам автор этого подхода отказался от него! Это и есть пример любви к Б-гу добрым побуждением, готовность отказаться от своего пути ради любви к истине. Как же потрясает величие наших мудрецов и сила их стремления к истине!

[1] В шабат разрешено вынуть съедобное из несъедобного, но не наоборот… (Прим.ред.)

[2] Теилим 95:10.

[3] Упование на Б-га (Прим. ред.)

[4] Дварим 32:4.

[5] Ирмеягу 2:5.

[6] Эйха 3:36.

[7] Дварим 33:29.

[8] Эйха 3:40-41.

[9] Ошеа 14:2.

[10] Йехезкель 18:32.

[11] Йешаягу 29:13.

[12] Теилим 34:9.

[13] Теилим 145:18.

[14] Дварим 4:29.

[15] Дварим 4:7.

[16] Диврей Аямим (1) 28:9.

[17] Ирмеягу 8:19.

[18] Дварим 32:1.

[19] Брахот 67а.

[20] Дварим 30:19.

[21] Раши.

[22] Раши, Ваэтханан.

[23] Бава Кама.

[24] Дварим 32:2.

[25] Раши.

[26] Дварим 6:5.

[27] Брахот.

[28] Согласно правилам понимания Торы, этот предлог должен расширить действие стиха на некие другие объекты, кроме непосредственно упомянутых в стихе (Прим. ред.)