Пиркей дераби Элиэзер 8. Спасение Торы

«Сангедрин отправился (в изгнание) из “зала из тесаного камня”^[1] на Храмовую гору, оттуда в Иерусалим, (после разрушения Храма) в Явне, дальше в Ушу, вернулся в Явне, затем в Ушу, дальше в Шфарам, Бейт-Шеарим, Ципорию и Тверию…» (Рош а-Шана 31а)

Талмуд в трактате Гитин^[2] приводит Агаду, повествующую о падении Иерусалима и о том, как рабан Йоханан бен Закай и его ученики спасли Божественное знание из обреченного города, основав йешиву в городе Явне.

Три с половиной года Веспасиан осаждал Иерусалим. В те времена в Иерусалиме было трое богатейших людей: Накдимон бен Гурион, Бен Калба Савуа и Бен Цицит Акесет. Они располагали большим состоянием и имели запасы пищи для всех жителей Иерусалима на много лет.

Талмуд повествует о событии, в результате которого Накдимон бен Гурион получил такое имя: однажды, когда весь еврейский народ собрался на праздник в Иерусалиме, оказалось, что исчерпались запасы воды, поскольку в тот год в Земле Израиля стояла страшная засуха… Накдимон обратился к знатному римлянину, который проживал в Иерусалиме и имел 12 хранилищ, полных питьевой воды. Накдимон одолжил воду, пообещав к определенному сроку восполнить резервуары. В противном случае он обязался заплатить римлянину 12 слитков серебра.

Наступило утро назначенного дня, а колодцы были по-прежнему пусты из-за продолжавшейся засухи. Римлянин послал Накдимону требование вернуть воду или заплатить серебром. Всецело полагаясь на Всевышнего, Накдимон ответил: «День еще долог!» В полдень язычник снова потребовал обещанное. Накдимон послал сказать: «Вечер еще не наступил!» Сановник лишь усмехнулся Накдимону и его упованию на Б-га: «Весь год был засушливым, а теперь, когда осталось всего несколько часов, ты надеешься, что выпадет столько дождя, чтобы наполнить опустевшие хранилища?!» Убежденный в том, что вскоре ему достанутся 12 слитков серебра, римлянин отправился в бани, готовясь отпраздновать ожидаемое богатство.

Накдимон вошел в Храм и вознес Б-гу молитву. Завернувшись в талит, он излил перед Всевышним свое сердце: «Владыка Вселенной, ведь Тебе известно, что я действовал не для того, чтобы снискать себе почет или возвысить родительский дом, но ради Твоей Славы я обеспечил водой евреев, пришедших на праздник в Иерусалим!» В то же мгновение небо затянуло тяжелыми тучами и хлынул сильнейший ливень, который вскоре наполнил пустые хранилища так, что вода в них переливалась через край.

По пути из бань римлянин встретил Накдимона, возвращавшегося из Храма. Сказал ему Накдимон: «Ты должен вернуть мне часть воды — разницу между тем, что ты мне дал, и тем, что есть у тебя теперь». Ответил римлянин: «Я понимаю, что твой Бог явил тебе чудо, однако победа все-таки за мной: солнце уже зашло, и назначенный день платежа — истек, и потому вода, наполнившая колодцы, — моя. А ты должен заплатить мне полную сумму серебром!»

Накдимон вернулся в Храм, снова облачился в талит и стал молиться: «Владыка Вселенной! Покажи, что есть в этом мире народ, который Ты любишь. Ты только что сотворил чудо и дал нам дождь. Сотвори же еще одно чудо!» В тот самый миг поднялся ветер, разогнал тяжелые тучи, и вновь засияло солнце. Талмуд заканчивает это повествование следующими словами: прежде Накдимона звали Буни. Почему же он получил имя Накдимон? — Потому что солнце засияло («накда») ради него!^[3]

Вторым богачом в Иерусалиме был Бен Калба Савуа. Благодаря чему он обрел такое имя? — Каждый, кто заходил к нему, будучи страшно голодным, уходил совершенно сытым! Третьим богачом был Бен Цицит Акесет. Почему его так называли? — Потому, что кисти его талита касались ковров, которые расстилали перед ним, и на своем кресле он восседал среди римской знати.

Эти три богача предоставили всё свое имущество в распоряжение жителей Иерусалима, чтобы они могли выдержать осаду врага. В их хранилищах было достаточно пищи, чтобы прокормить осажденных в течение 21 года. Однако бунтари, призывавшие выступить против римских легионов, сожгли склады с продовольствием, и все эти огромные запасы пропали.

Сикарии (сторонники вооруженного сопротивления против Рима) не слушали мудрецов, которые считали, что необходимо найти мирный способ спасения Святого города и не поднимать восстание. Обратились к ним мудрецы: «Позвольте нам выйти из города и заключить с римлянами мир!» Но те не согласились и ответили: «Давайте выйдем и сразимся с ними!» Сказали мудрецы: «Вы не сможете победить Рим…» Одним из главарей бунтарей был Бен Батиах — племянник рабана Йоханана бен Закая, которого также звали Аба Сикра — «Отец (вождь) сикариев». Они сожгли все склады, и в Святом городе наступил страшный голод.

В осаде римской армией Иерусалима мудрецы видели извечный конфликт между Яаковом и Эйсавом. Они знали, что для спасения народа Израиля в тот момент следует временно склониться перед римлянами — потомками Эйсава. Это они выучили из повествования Торы о встрече Яакова с его братом Эйсавом^[4]. Если бы евреи поступили так, как их учит Тора, не был бы разрушен святой Иерусалим и сожжен Божественный Храм, ведь Яаков сумел смягчить гнев Эйсава при встрече с ним. Сторонники вооруженного сопротивления, напротив, не желали унижаться перед Римом и не позволили мудрецам вести переговоры.

Через три дня после уничтожения продовольственных складов рабан Йоханан бен Закай вышел на улицу и увидел, что люди варят солому и пьют воду. Тогда он произнес: «Люди, едящие суп из соломы, сумеют воевать с армией Веспасиана?» Сказал рабан Йоханан бен Закай: «Городу нет спасения, нужно выйти и договорится с врагом». Он пришел к Бен Батиаху с вопросом: «Как мне покинуть Иерусалим?» Тот ответил: «Никто не выйдет из этого города живым, только мертвым». Рабан Йоханан бен Закай пытался убедить племянника позволить мудрецам вступить в переговоры с римлянами, но тот отвечал, что действия сикариев вышли из-под его контроля и, предложив им такое, он поплатился бы жизнью.

Попросил рабан Йоханан: «Найди мне способ выбраться из города. Возможно, удастся спасти хоть немногое». Ответил Аба Сикра: «Притворись больным, чтобы об этом узнали люди. Возьми дурно пахнущую падаль и положи рядом с собой, и когда народ придет справляться о твоем здоровье, они решат, что это запах разложения, ибо умер глава поколения. Оставь завещание, чтобы тебя провожали в последний путь только твои ученики, и с ними не было никого постороннего». Рабан Йоханан так и поступил.

Носилки с «телом» учителя понесли раби Элиэзер бен Урканус, раби Йеошуа бен Хананья и другие великие мудрецы.

Когда они подошли к городским воротам столицы Иудеи, стражники хотели проколоть «тело» учителя мечом, чтобы убедиться в его смерти. Аба Сикра, провожавший «покойного» дядю к выходу из города, сказал им: «Римляне увидят и скажут: евреи закололи своего раби, и пострадает честь Израиля». Тогда стражники захотели ударить рабана Йоханана и убедиться, что он не вскрикнет от боли. Сказал им Аба Сикра: «Римляне скажут, что евреи бьют своего раби». Перед ними открыли врата города, и рабан Йоханан бен Закай выбрался из осажденного Иерусалима.

Глава поколения прибыл в римский лагерь, и его проводили к Веспасиану. Раввин приветствовал его: «Мир тебе, кесарь! Мир тебе, кесарь!» Ответил ему командующий: «Ты заслуживаешь смерти сразу по двум причинам. Во-первых, я — не кесарь, а ты смеешься и надо мной, и над великим кесарем Рима! А во-вторых, если я кесарь, то почему же ты не пришел ко мне раньше?!» Сказал ему рабан Йоханан: «Ты говоришь: я не кесарь, но это неверно — ты кесарь, иначе бы Иерусалим не был отдан в твои руки, ибо сказано: “Леванон от могучего падет…”^[5], а “могучий” — это не кто иной, как “царь”, ведь написано: “И будет могучий его царь из него”^[6]. И нет иного значения слову Леванон, кроме как Храм, потому что сказано: “Гора прекрасная эта и Леванон…”^[7] А прийти к тебе раньше я не мог, ибо меня не отпускали мятежники».

Во время их беседы прибыл вестник из Рима с известием о смерти кесаря и сообщил, что сенат провозгласил императором Веспасиана. Когда вошел вестник, Веспасиан обувался. Он обул одну ногу и хотел обуть другую, но не смог — обувь не налезала. Тогда он попытался снять уже надетую сандалию, но и этого не смог сделать — обувь не слезала. Спросил Веспасиан: «Что это? Почему опухли мои ноги?» Ответил ему рабан Йоханан: «Не расстраивайся, ты получил хорошее известие, а ведь написано: “добрая весть утучняет кость”^[8]». — «Что же мне делать?» — «Пусть перед тобой пройдет человек, которого ты не выносишь, как сказано: “унылый дух сушит кость”^[9]». Веспасиан так и поступил и смог обуть другую ногу.

Сказал ему кесарь: «Я возвращаюсь в Рим. В знак моей признательности проси у меня что угодно, и я дам тебе». Ответил ему рабан Йоханан: «Дай мне город Явне и его мудрецов, пощади рабана Гамлиэля, пошли лекарей вылечить раби Цадока, который 40 лет постился ради прощения грехов еврейского народа и спасение Иерусалима!»

Мудрецы в Явне сохранили Божественное учение, передали его последующим поколениям и спасли еврейство. Йешива в Явне стала центром еврейского знания, а его мудрецы — духовными лидерами народа Израиля. Рабан Гамлиэль был потомком царя Давида, и из его детей родится Машиах. А раби Цадок навечно вошел в еврейскую историю как символ величия и праведности.

[1] Сангедрин — Высший суд мудрости, которому принадлежала судебная и исполнительная власть в народе Израиля, — располагался в לשכת הגזית — «Зале из тесаного камня». За 40 лет до разрушения Храма, когда начали проявляться первые признаки надвигающегося несчастья, Сангедрин покинул место своих заседаний, демонстрируя всему Израилю, что снимает с себя полномочия, и призывая народ к раскаянию. На первом этапе Сангедрин (в изгнании) располагался на Храмовой горе, потом спустился с нее в Иерусалим, затем, после разрушения Храма, был основан в Великой йешиве в Явне и перемещался из города в город, пока Тора вновь не стала духовным достоянием всего народа.

[2] Гитин 55б-58а.

[3] Таанит 20а.

[4] Берешит, гл. 32.

[5] Йешаяу 10:34.

[6] Ирмеяу 30:2.

[7] Дварим 3:25.

[8] Мишлей 5:30.

[9] Мишлей 7:22.

Редакция благодарит рава Элазара Нисимова, раввина общины горских евреев Москвы «Байт Сфаради», за любезное разрешение опубликовать эту книгу