Врата в молитву 11. Хилуй — уговаривание

— 1 —

Хилуй — как сказано в Торе, «и уговаривал Моше Всевышнего, Б-га своего: Зачем, Г-сподь, возгорится Твой гнев на народ Твой…» В трактате «Брахот» (32) есть несколько описаний той самой молитвы Моше, однако в простом понимании, его молитва шла в форме аргументов к Творцу и уговоров, как сказано там: «Зачем, Г-сподь, возгорится Твой гнев на народ Твой…», «зачем давать повод египтянам…», «вспомни заслуги Авраама». В других местах ТаНаХа мы тоже находим эту форму молитвы, как сказано в Йове (гл.11): «многие уговаривали Тебя». Смысл ее — умилостивить и задобрить Всевышнего. В Писаниях и изречениях мудрецов мы находим эту форму молитвы — посредством аргументов и уговоров. Она приводится и в молитве Ханы, которая говорила Всевышнему нечто подобное этому: «Все, что Ты создал, имеет цель… из всех бесчисленных воинств, созданных Тобой во вселенной, неужели Тебе тяжело дать мне одного сына?» Говорят наши мудрецы: «Кто подобен этому народу, умеющему уговаривать своего Создателя?» Ведь народ Израиля чудесным образом, в силу святости своей, знает, как и чем «уговорить» Всевышнего. Это просто поразительно! Ведь каждого человека можно успокоить и уговорить особым, подходящим именно для него образом. Так кто же может постичь эту тайну Всевышнего — узнать глубину Его желания, и как именно Его можно умилостивить и уговорить, ведь сказано (Йешаяу, 55): «Насколько выше Небеса земли, настолько выше Мои пути ваших путей и Мои мысли ваших мыслей», и кто может постичь, чем можно умилостивить Творца? Однако народ Израиля находится «в глубине Его сердца» (трактат «Нида», 20), это тот великий народ, которому Всевышний раскрыл данную тайну — чем можно Его умилостивить и уговорить.

И весь порядок молитвы, который мудрецы Великого собрания установили посредством своей величайшей святости, своего высочайшего духовного уровня — они знали, как именно следует просить у Творца, какими словами выражать наши молитвы и нужды. Насколько поразительно величие составленных нашими мудрецами молитв: ведь даже если не задумываться над глубочайшим смыслом этих слов, имеющим огромную скрытую силу, а просто то, что они установили на все поколения порядок просьб, которые будут угодны Творцу — это уже само по себе потрясает! К примеру, сказанное «прости нам, Отец наш» — это мольба о прощении Всевышнего за наши грехи, тем, что Он — наш Отец, а также «поскольку Ты прощаешь и милуешь» — это причина, чтобы Ему стало угодно простить грехи, ведь Он — прощает и милует. И так — все благословения в молитве, которую установили наши мудрецы в силу своей великой святости, исходящей из глубокого понимания Торы. Они знали все пути Всевышнего, знали, как Его умилостивить, и какова Его воля.

На первый взгляд, в этом моменте пути Небес скрыты от нашего понимания, ведь если довод, которой приводят — истинный, то какой смысл его высказывать, ведь «Он — Твердыня, цельны Его деянья… Он — Б-г верный, и нет кривды, праведен…», так что нет никакой нужды доказывать Ему что-то. А если этот довод недостаточный, то чем он поможет, будучи неистинным? Но на самом деле, это вовсе не так. В трактате “Бава Кама” (49) приводится история о дочери Нехунии, роющего колодцы^[1]. Однажды его дочь упала в такой колодец, и об этом сообщили раби Ханине бен Доса. «Праведник так трудился над этим, и по этой же причине пострадает его потомство?» — сказал раби Ханина. Он помолился, и девочка спаслась. Однако, сказал раби Аха, что несмотря на это, сын этого праведника умер от жажды. Это очень непонятно — ведь утверждение «праведник так трудился над этим — как может по этой же причине пострадать его потомство?» — это чрезвычайно веский довод, почему же тогда его сын умер от жажды? Комментарий на это место в книге «Шита Мекубецет» говорит: «я сказал», т.е. высказал эту мысль Всевышнему, и Он согласился с моими словами, поскольку Всевышний обычно соглашается с мнением праведников поколения. А сын раби Нехунии умер тогда, когда раби Ханины уже не было в живых. Подобное мы находим и в трактате «Хагига»: в небесной ешиве^[2] не приводили слова Торы от имени раби Меира, потому что он учился у Элиши бен Абуя^[3], пока не сказал раби Абау пророку Элияу: «Какое это имеет значение? Он (раби Меир) нашел орех, съедобное вытащил из него, а кожуру выбросил!» Всевышний согласился с этим доводом, и с тех пор говорили, что эти слова Торы получены от раби Меира. То есть, несмотря на то, что этот довод был правильным, в любом случае следовало высказать его Всевышнему. Имеется в виду, что есть и другие стороны у этого дела, как сказано в том месте в Гемаре: «Всевышний взыскивает с праведников даже за мелочи толщиной в волосок». Когда раби Ханина высказал свой довод, его молитва помогла в том, что Всевышний согласился с ним. А когда раби Ханины уже не было в живых, некому было высказать этот довод, поэтому он не был принят в расчет, и не мог быть реализован.

В этом и заключается смысл молитвы хилуй: ведь на самом деле есть множество веских и замечательных доводов избавить нас от бед, таких, как: «Зачем будут говорить другие народы: “Где же Б-г ваш?"”, “Что Ты совершишь ради Своего великого Имени”, “Мы — твоя паства, а Ты — наш пастырь”, и точно так же для каждого (еврея) в отдельности, как сказано у пророка: “Он (еврей) будет называть Меня: Ты — Отец мой”. Да и само по себе слово Элокай (Б-г мой) — это не только большая просьба, но и мощный, настоящий и великий довод за то, чтобы избавить каждого сына Израиля от всех его бед, и одарить его всеми благами, ведь если Ты — Б-г, а смысл слова Б-г — Элоким — это Обладающий добром и милостью, и безграничной силой, да еще и мой Б-г, то что мешает Тебе [одарить меня необходимыми мне благами — прим. пер.]? Все это так, но именно, когда это утверждение высказывают Всевышнему, а когда не высказывают — само по себе оно “не слышно” на Небе, да и есть другие, противоположные ему, которые мешают его исполнению. Однако когда мы молимся и высказываем данные доводы, эти слова угодны Всевышнему, и поднимаются к Нему.

Получается, что здесь нужны два фактора: во-первых, чтобы это утверждение (довод) было истинным, чтобы это было правильным рассуждением, которое будет угодно Всевышнему. Во-вторых — должен быть тот, кто выскажет этот довод и это рассуждение перед Всевышним, и по поводу второго момента нам уже обещано, что молитва любого еврея желанна и принимаема Творцом. Наши мудрецы учат из аналогии между молитвой Моше и молитвой нищего, что как молитву Моше, так и молитву последнего бедняка из народа Израиля Всевышний принимает с желанием. Конечно, с точки зрения качества доводов и рассуждений, лучше пользоваться доводами, которые уже установили величайшие праведники, как, например, молитвы нашего великого учителя царя Давида в книге “Теилим”, а так же весь порядок молитв, который установили мудрецы Великого Собрания, и остальные молитвы и мольбы, составленные нашими великими святыми предками, которым были ясны и понятны пути Небес.

И хотя каждый человек должен умножать молитвы и мольбы обо всех своих делах, посредством всех форм молитвы, но что касается молитвы хилуй, по-видимому, именно о таком случае сказано: “Ведь Всевышний — на Небе, а ты — на земле, поэтому пусть будут твои слова немногими”. Ведь очень трудно понять, как “уговаривать” Всевышнего, и с легкостью можно докатиться до того, чтобы начать предъявлять Ему претензии, не дай Б-г. Только о наших постоянных молитвах нам точно известно, что это доводы и просьбы, которые поистине желанны Творцу, и такова Его воля — чтобы мы старались умилостивить Его этими доводами. Вся книга “Теилим” — это уговоры и доводы, которые всегда желанны Всевышнему. Но чтобы каждый высказывался, исходя из своей собственной логики — есть в этом большая опасность.

Тем не менее, когда мы пользуемся молитвами, составленным мудрецами прежних поколений, которые все любимы и приятны Творцу, мы должны всей душой присоединиться к их словам, влить в них понимание и желание, и поднять их к Всевышнему, осознавая, что хотя и нет никого, кто обладал бы правом предъявлять претензии Творцу, Его личное желание — чтобы мы высказали Ему эти вещи в нашей молитве.

— 2 —

Тот факт, что мы обращаемся к Всевышнему напрямую (во втором лице) и также упоминаем Его косвенно (в третьем лице) — это один из фундаментальных принципов Торы. (К примеру, “благословен, Ты, Г-сподь, Б-г наш” — это обращение напрямую, а “выращивающий хлеб из земли” — это косвенное упоминание). Ведь несмотря на то, что мы разговариваем с Всевышним напрямую, как друг с другом, следует знать, что лишь по Своей величайшей, безграничной милости Он позволил нам, чтобы у нас была связь с Ним и напрямую. Однако на самом деле Творец чрезвычайно возвышен, Он — за пределами любого нашего восприятия и осознания. Поэтому и в путях молитвы есть две стороны: первая — есть законы молитвы, воспринимаемые нашим разумом и постижимые нами, то есть сама по себе просьба о милосердии, обращенная к Нему, благодарность и прославление Его. А вторая — законы и сгулот^[4], от которых зависит целостность, совершенство молитвы, несмотря на то, что порой они непонятны и непостижимы разумом.

Разумеется, основная сила молитвы в том, что она выражает собой простое общение напрямую между человеком и его Создателем, как сказано в “Пути праведных”: “Как будто человек говорит со своим близким другом, а тот внимательно его слушает”. В этом диалоге есть величайшее реальное соединение с Всевышним, и чудесное наслаждение, чей источник — в святости, как известно каждому, кто хотя бы однажды удостоился помолиться настоящей, совершенной молитвой, “как новорожденный младенец” [т.е., как чистый от греха и дурных помыслов — прим. ред.]. Но вместе с тем, нельзя забывать, что в молитве есть и другие смыслы и аспекты. Ведь часто происходит так, по природе человека, что, когда он вдруг осознает какую-то возвышенную духовную идею, он уже не видит ее остальных сторон. Так и в молитве — порой, ощущая невероятное воодушевление от соединенности с Всевышним, исходящее из возможности говорить с Ним напрямую, человек забывает, что в молитве есть и другие процессы тайных и скрытых от человеческого понимания Небесных путей.

Например, в молитве есть законы — какая молитва считается более хорошей, более “качественной”, а какая — менее, в частности, мы знаем, как велико достоинство общественной молитвы. Нередко случается среди тех, кто начинает свой путь в истинном служении Творцу, что им тяжело смириться с тем, что есть разница между местами, где молятся, либо разница во времени, когда молятся. Такой человек может подумать в сердце: “Я ведь разговариваю с Всевышним, и какая разница — делаю ли это в миньяне, или в одиночку”. А когда он читает сказанное мудрецами по поводу преимущества общественной молитвы (см. трактат “Брахот”,8), в глубине сердца он может, не дай Б-г, даже пренебрегать этими словами, и думать: “Ну, это все только для простых людей, которым нужны дополнительные меры, чтобы Всевышний принял их молитву, а тому, кто удостоился по-настоящему ощутить близость Творца, какая ему разница, молится он один или вместе с другими? Чего не хватает в его одиночной молитве, ведь Всевышний реально, по-настоящему слышит его!” Точно так же и другие законы, ограды и обычаи, которыми полны книги мудрецов прежних поколений — порой такому человеку кажется, что все это относится лишь к простым людям, но не к тем, кто воспринял и постиг смысл молитвы во всей ее мощи и красоте.

Все это — страшная ошибка и неверное мировоззрение, и многие пали его жертвами, много ущерба оно нанесло еврейскому народу. Ведь вспомним, что произошло с Надавом и Авиу, сыновьями Аарона. Конечно, мы не смеем судить, не дай Б-г, о наших святых предках. Мы лишь пытаемся понять в рамках изучения Торы по прямому пониманию текста: в этом и заключалась их ошибка — в радостный для Творца день (день освящения Мишкана), они воскурили кторет без того, чтобы это было заповедано. Они сделали это потому, что видели силу своей близости к Творцу, и позволили себе усилить эту близость по велению своих сердец, а не в соответствии с педантичным исполнением “сухих” алахот, данных им их учителем Моше. Они посчитали, что эти алахот предназначены лишь для тех, в чьем сердце не пылает огонь любви; любимые же и приближенные к Творцу люди, неразрывно соединенные с Ним, могут действовать согласно тому, что им подсказывает сердце. А это страшная ошибка! [И они были тяжело наказаны], как сказано: “близкими Мне буду освящен” — ведь Всевышний намного выше любого человеческого восприятия, свято и грозно Имя Его, поскольку, несмотря на всю мощь Своего присутствия, Он, тем не менее, абсолютно скрыт от нас, и так же, как “не таковы Мои мысли, как ваши мысли”, так и “не таковы ваши пути, как Мои пути”. [Поэтому, выходя за рамки закона, даже если пылающее сердце подталкивает к этому, мы оказываемся в опасности отойти от воли Творца, а следовательно — и от самой жизни, как сказано (Теилим, 30): “Жизнь в Его воле”. — прим. ред.] Так что тому, кто желает, чтобы его путь был успешным, следует подчинить себя путям Небес даже там, где вещи кажутся ему сухими и далекими от человеческого постижения.

Поэтому каждому, посвятившему себя служению Всевышнему, кто приближается к Творцу, вместе с ощущениями любви и близости, которые он чувствует, следует трепетать перед законами Торы, принимать ее советы и пользоваться ими, чтобы достичь настоящей близости, а так же верить и доверять словам Торы и ее мудрецов, поскольку только их слова по-настоящему раскрывают волю Творца.

— 3 —

Когда мы говорим о молитве, нужно помнить об одном важном правиле: у нас есть возможность пользоваться мощной силой наших предков, столпов мира. Эта сила заложена именно в постоянных молитвах, установленных нашими предками. Сказано: “ведь Б-г — на небе, а ты — на земле”, то есть, если человек желает предстать пред Престолом Славы Творца, кто поднимет его на Небо, чтобы он предстал в молитве перед Всевышним? И действительно, о нашем праотце Аврааме сказано (“Йеошуа”, 14): “Человек, величайший из великих”. То есть, наши праотцы — это лестница, стоящая на земле, но вершина ее доходит до неба, и если мы сумеем вознестись, “стоя на их плечах”, то сможем и мы достичь Престола Славы. Об этом сказали наши мудрецы (трактат “Брахот”,26): «Авраам установил утреннюю молитву — шахарит, Ицхак установил дневную — минха, а Яаков — вечернюю, аравит». То есть, когда человек молится шахарит, он пользуется силой нашего праотца Авраама, и сила праотцов поднимает его и его молитву так, что он встает перед Всевышним. Точно так же действует и текст молитвы, установленный мудрецами Великого Собрания, а именно — величественный порядок молитвы, которым мы пользуемся до сих пор. Рав Хаим из Воложина в своей книге “Нефеш а-Хаим” подробно объясняет, что мы пользуемся силой ста двадцати мудрецов, некоторые из которых (трое или четверо) были еще и пророками, и они установили этот текст молитвы, и все святые и великие слова, которые она содержит.

Можно привести этому пример: если человек бросает железное ядро в крепостную стену, чтобы разрушить ее, то, разумеется, оно должен обладать невероятной мощью, чтобы разрушить стену. Но если это ядро содержит взрывчатку, достаточно легонько бросить его, и уже прозвучит мощный взрыв, и стена разрушится. В этом и есть смысл постоянных молитв, в которые наши праотцы и мудрецы Великого Собрания заложили огромную, могучую силу, такую, что тот, кто молится словами этих молитв, разрушает крепчайшие стены, отделяющие человека от его Создателя. Причем в противовес этому, он строит великие возвышенные здания, и невозможно даже представить себе мощь молитвы, исходящей из заложенной в ней силы праотцов. Когда человек молится шахарит, великая мощь молитвы — это сила нашего праотца Авраама; минха — это сила Ицхака, аравит — это сила Яакова. Причем сила и величие этих молитв находятся намного-намного выше силы самого молящегося и его духовного уровня. В этом особая сила молитв, которые нам дали — что маленький человек может воздействовать на высшие миры силой праотцов и Мужей Великого Собрания.

То же относится и к чтению “Теилим”, величайшей книги, составленной царем Давидом, в которую включены все виды молитв и просьбы, возникающих в сердце каждого еврея, за любое горе и любую беду, а также все прославления и восхваления Творца, которые будут необходимы человеку до конца всех поколений. Все это царь Давид, посредством своего руах а-кодеш (духа святого постижения), вложил в псалмы Теилим, как написал Рамбам в “Законах царей”, что сердце царя — это сердце всего народа Израиля, и поэтому все служение сердца всех евреев заложено в нем. Поэтому тот, кто читает Теилим, обладает силой и мощью царя Давида, то есть, находится намного-намного выше силы душевного настроя, который он сам может включить в свою молитву. А сейчас, когда он произносит строки Теилим, он выступает с силой царя Давида, то есть, как будто сам царь Давид встает и молится об этом человеке! Очевидно, что это великая чудесная сила, которая в состоянии разрушить любую “укрепленную стену” обвинения и спасти от любой беды, которая приходит в мир.

Чтение Теилим — это замечательная привычка, и в прошлых поколениях люди читали очень много Теилим, читали просто бесконечно. Замечателен удел человека, который вырабатывает в себе эту привычку читать Теилим каждый день, и заканчивать всю книгу каждую неделю или хотя бы каждый месяц, и добавлять к этому еще, как средство против любой возможной беды или опасности. Как любая хорошая привычка, и эту привычку вначале будет трудно выработать, но если человек будет настойчиво продолжать, то со временем это станет его неотъемлемой частью. Замечателен удел того, кто привьет себе эту привычку, и удостоится этим усиленной помощи Свыше во всех своих делах, и преуспеет во всем.

— 4 —

Сказано в книге “Нефеш а-Хаим” (гл. 2, п. 13): “члены Великого Собрания, которое состояло из 120 великих мудрецов, а из них — несколько пророков, сумели составить такое потрясающее и великое сочинение, вложить и спрятать в постоянную и упорядоченную в единую форму молитвы исправление всех высших и низших миров, порядок частей Маасе Меркава (тайн Б-жественного управления). Любой понимающий человек осознает, что такое невозможно составить, если бы не высшее пророчество и дух святого постижения, снизошедшего на них от Творца с невероятной силой, во время составления формы молитвы и благословений. Он, благословенный, вложил в их уста эти считанные выверенные слова, в которых содержится вся сила исправления миров”.

Это станет понятно в свете сказанного в трактате “Хагига” (12), что человек был размером от одного края мира до другого, как сказано: “в день, когда Всевышний создал человека на земле, он был размером от одного края небес до другого”. Когда же человек согрешил, Всевышний положил на него Свою руку, и понизил его, как сказано: “И наложил Свою длань сверху”. Причем мудрецы не говорят, что Всевышний взял и убрал у первого человека большую часть его высоты, сказано именно, что Он положил на него руку и понизил его, т.е. все то, что раньше занимало место от одного конца мира до другого, “втиснулось” в уменьшенный рост человека, но, в любом случае, весь тот грандиозный объем, который был у него раньше, существует в реальности и сейчас, только в уменьшенной и сокращенной форме. То есть, по правде говоря, настоящая реальность человека — это от земли до неба, и от одного края мира до другого, только из-за греха были ограничены великие силы, которые существуют в нем на самом деле и сейчас.

И действительно, в определенные моменты человек все еще может действовать подобно своему состоянию до греха, и эти моменты — в основном, во время молитвы, когда он стоит перед своим Создателем. А ведь об этом, когда человек предстает перед Всевышним, написано (Теилим, 5): “Не уживется с Тобой зло”, то есть пред Царем нет у зла никакого входа и никакой позиции. Получается, что в тот момент, когда человек соединяется со своим Творцом, и стоит перед Ним, он на самом деле находится в состоянии как бы до греха, и поэтому он может продвигаться по порядку молитвы часть за частью, от благословений и чтения жертвоприношений до псукей де-зимра (прославлений), от прославлений — до “Крият Шма” и его благословений, до тех пор, пока он не входит все глубже во дворец Царя, и не встает прямо перед Ним (во время Амиды — прим. пер.). Точно так же — порядок молитвы после Амиды, часть за частью, до самых мелких деталей, чудесным и потрясающим образом исправляет все высшие и низшие миры, доходя до Маасе Меркава (глубин Б-жественного управления), строит и упорядочивает, и масштабы его молитвы — на самом деле охватывают весь мир от края до края.

Сколь метко выразились наши мудрецы по поводу молитвы (“Брахот”, 6): “Сказано в Теилим (12): “Как возвысится тот, кем пренебрегают люди…" — речь идет о тех вещах, что находятся на вершине мира (т.е. чрезвычайно возвышенны), а люди пренебрегают этим”. Ведь красота структуры молитвы в том, что в ней скомбинировано множество деталей, и соединение их вместе охватывает весь мир. Но люди пренебрегают этим, поскольку не знают и не обращают внимания на то, что только, когда в молитве соединяются все ее части, она обладает невероятной высотой и совершенством охвата. Поэтому пропускают ее части, обрезают с той и с другой стороны, и если человек уже выделил время для молитвы — он делает это второпях и поспешно, с ощущением, что есть части более важные, а есть — менее важные, и поэтому одно место удлиняет, а другое — сокращает, пока не теряет всю красоту и силу действия молитвы, которые проявляются в основном в силу ее объема и цельности. Однако у того, кто верит словам наших учителей, много говоривших о величии структуры молитвы, есть время и возможность молиться так, чтобы каждый день приносить Всевышнему жертву — совершенную и цельную молитву, без какого-либо изъяна, угодную Творцу, как жертвы всесожжения и благовония.

— 5 —

Даже в самом простом понимании утренней молитвы мы видим ее чудесное всеобъемлющее содержание. Она начинается с благословений: мы благословляем и благодарим Всевышнего, и приумножаем изобилие и благословение во всем, что касается этого мира. Причем порядок благословений охватывает весь мир целиком, ведь вначале человек произносит благословение о самом своем существовании, о том, что он — не нееврей и не раб, он благословляет Творца за свои глаза, за одежду, за твердую землю под его ногами, за то, что Всевышний обеспечил ему все, в чем он нуждается, в полном совершенстве — вплоть до обуви на его ногах. Человек благословляет Творца за Тору, которая и есть сама его жизнь, за его тело, идеально созданное (“Который создал человека мудро”), за чистую, высокую душу, за разум (“Который дал… разумение…"), и так далее.

Потом мы переходим к порядку жертвоприношений, и там человек вносит дух жизни в весь мир целиком. Ведь сказано: “Вы должны принести мне Мою жертву, Мой хлеб…". Как человек ест хлеб, чтобы дать силу душе поддерживать его физическую жизнь, так и жертвоприношения как бы дают Всевышнему силу поддерживать жизнь всего мира. [Безусловно, Всевышний не нуждается в нашей помощи ни в чем, однако это был Его замысел: сделать человека соучастником в правлении миром и исправлении его. Поэтому Он по Своей воле поставил Его воздействие на миры в зависимость от деяний человека — прим. ред.] Ведь Всевышний — это душа мира, и так же, как хлеб в нашем мире соединяет душу и тело (в чем и заключается основа жизни), так и жертвоприношения — это по сути сохранение жизни мира, тем же способом, как сказано: “Дайте силу Б-гу”. То есть, они добавляют жизнь всему творению, и точно так же — все остальные детали первой части молитвы, благословения и описание жертвоприношений, которые все составлены для того, чтобы поддерживать существование мира, со всем, что наполняет его, в его правильной форме.

После этого человек поднимается на уровень ангелов, когда он поет песнь всего мира. Ведь воспевания Творца в Псукей де-зимра тоже охватывают весь мир от края до края. Начинается все с самого человека: “Восхваляй, душа моя, Г-спода”, в следующем мизморе говорится: “Песнь мира и всего, что наполняет его”, далее — “Г-сподь, строящий Иерусалим” (который является душой всего мира), “Он застилает небеса тучами, посылает дождь земле”, “Он дает пищу животным” и т.д. После этого мы поднимаемся еще выше: “Восхвалите Г-спода с небес, восхвалите Его в высях; восхвалите Его, все ангелы, восхвалите Его, все небесное воинство!” А в следующем мизморе мы поем о будущем: “Пойте Г-споду новую песнь”, что относится к будущему миру, как объясняется в комментарии Тосафот в трактате “Псахим” (116), и вся остальная часть мизмора — тоже говорит о будущем. А в конце человек стоит перед Творцом и восхваляет святость Творца: “Восхвалите Б-га в Святилище Его” и т.д. Получается, что порядок мизморим — это лестница, стоящая на земле и доходящая до Небес, и вместе с благословениями до и после, а так же вместе с “Песнью на море” и другими деталями, она охватывает все существующее.

А потом, в благословениях на Крият Шма человек стоит перед Престолом Славы Всевышнего, и участвует в пении ангелов всех трех высочайших уровней, которые находятся там, и говорит вместе с ними “Свят, свят” и “Благословен”, как будто он один из них. И здесь молитва охватывает целый мир, ведь ангелы — это души мира во всех мельчайших деталях, как сказали мудрецы: “Нет ни одной травинки, не имеющей ангела, который ударяет по ней и говорит ей: “Расти!"” И когда человек доходит до этого места, он становится полноправным участником этого великого хора, и тогда он принимает на себя власть Всевышнего, признавая Его абсолютное единство в Крият Шма. Так он поднимается все выше, заходит все глубже, пока не встает прямо перед Всевышним в молитве Амида. В ней его просьбы тоже охватывают весь мир со всем его многообразием, он просит обо всех делах этого мира, о своих личных потребностях и о нуждах народа Израиля, включая последнее Избавление.

А когда он выходит из Святилища, наполненный благословением Всевышнего, он должен отступить на три шага назад, чтобы заново спуститься по тем ступеням, по которым поднимался. Поэтому три части молитвы после Амиды — как раз соответствуют тем трем, по которым он поднимался: описание жертвоприношений, воспевания, и мир ангелов. Точно так же, когда человек спускается, он говорит У-ва ле-Цион, которая обладает святостью на том же уровне, что и Йоцер (благословение на Крият Шма), потом произносит “Песнь дня”, которая соответствует Псукей де-зимра, и, наконец, в соответствии с жертвоприношениями говорит Питум а-кторет. Таким образом, человек спускается по той же лестнице, по которой поднимался. Если, поднимаясь, человек пропустит какую-то ступень лестницы, и “проскочит” части молитвы, то, наверняка, когда он дойдет до Шмона Эсре, он не сможет встать на своем правильном месте в Святая Святых, поскольку он не поднялся в подобающем порядке. Точно так же и в завершении молитвы, если он пропустит какую-то из последних частей, он будет подобен тому, кто вошел к царю и наполнил руки его богатствами, но пока дошел до дома — потерял все по дороге. Ведь если он не спустился по лестнице правильным путем, он теряет путь обратно, и в итоге придет домой лишенным всех сокровищ, которые успел набрать.

И в конце, есть еще один возвышенный момент: даже когда человек полностью построил это чудесное и величественное здание, теперь нужно беречь все богатства, которые он получил, ведь есть множество грабителей и злых сил, которые желают отнять у него все, что он получил и принес с собой. Поэтому следует окружить себя железной стеной, преграждающей им доступ. В этом и состоит сила Алейну лешабеах: “Ибо Он не сделал нас подобным народам мира, не дал нам быть похожими на племена земные”, они заняты своим: “пустотой и тщетой”, а мы — своим: “принятием единства Творца”. Тем самым человек строит преграды из святого пламени, которые отделяют его от них, и с этого момента чужаки не смогут завладеть его благословениями.

Широко известен “Ответ гаонов”^[5], который премного прославлял ценность Алейну лешабеах, молитвы, установленной Йеошуа бен Нуном, когда он вошел в Землю Израиля. А рабан Йоханан бен Заккай постановил произносить ее и в диаспоре. Автор заканчивает так: “следует произносить эту молитву сосредоточенно, стоя и обернув голову (талитом), поскольку нет подобного ей восхваления Всевышнему, и она превосходит все прославления в мире…" Кроме того, мы получили от своих учителей, что следует говорить прославление “мы падаем ниц” со страхом, трепетом, и склонив голову, ведь все небесное воинство слушает нас, и Всевышний стоит там вместе со своей свитой, и все отвечают: “Замечателен удел народа, который удостоился этого, народа, чей Б-г — Г-сподь; замечателен удел человека, доблесть которого в уповании на Тебя, все тропы его сердца устремлены на Тебя”.

— 6 —

Вообще, одно из самых лучших средств, пробуждающих душевный настрой и облегчающий сосредоточенность мыслей, чтобы они не блуждали — это понимать молитву. Это превращает время молитвы в удовольствие и наслаждение. Как писал Рамхаль в предисловии к книге “Путь Творца”: “однако описание многочисленных деталей, когда мы не знаем их связи и их истинной иерархии в мироздании, для разума, страстно желающего понимать — это ничто иное, как тяжелая нежеланная ноша, над которой он будет трудиться и работать, устанет и утомится, и нет ему радости…". Но когда он понимает все это великое строение в деталях, то удовольствие от понимания захватывает все его сознание. Установленный порядок молитвы — это замечательная система, и для понимающего ее, времена молитвы — это времена удовольствия, радости и наслаждения, как из-за близости к Всевышнему, так и от восхищения потрясающим величием заложенной в ней мудрости, ведь как известно, нет наслаждения, подобного наслаждению мудростью. Молитвенник — это замечательный трактат Торы Всевышнего, и чем больше и глубже человек поймет его, тем более вдохновенной и совершенной будет его молитва.

Молитву следует понимать как в общем, так и в деталях. Что касается общего — следует знать смысл каждой части молитвы, смысл Псукей де-зимра, смысл благословений перед Крият Шма, смысл Шмона Эсре. Это все — общие моменты. А конкретно — нужно знать смысл и объяснение каждой детали. Принято от имени нашего учителя рава Ицхака Блазера, что изучение темы в трактате “Мегила” о порядке 18 благословений: “Откуда мы учим, что вначале следует говорить благословение “Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш и Б-г отцов наших”, а потом — благословение “Твое могущество вечно, Г-сподь"” — все это имеет особую силу помочь человеку сосредоточенно произносить слова Амиды. Причина этого, по-видимому, в том, что когда человек понимает связь благословений, понимает, почему сейчас говорится именно это благословение, и почему за ним следует именно то, и как одно благословение тянет за собой другое, то он продолжает произносить их по порядку, одно за другим, с пониманием и желанием. И чем лучше человек будет разбираться в построении молитвы, тем получит более сильное желание молиться, и тем легче ему будет сосредоточиться, и его мысли не будут разлетаться по чужим местам. Особенно это важно в конце молитвы, чьи законы легче, чем в начале — там уже нет запрета при необходимости прерываться на разговоры, и нет других моментов, заставляющих сосредоточиться, многие привыкли относиться к этому менее серьезно, и, само собой, эта часть молитвы нежеланна им. А когда молятся неохотно, очень тяжело сосредоточиться, и получается, что эту часть человек совершенно теряет. Совет здесь — учить обо всех этих частях молитвы, ведь нет ничего, что приносило бы большую пользу для душевного настроя в молитве, чем осознавать необходимость этой части молитвы, понимать ее, и знать ее законы. Также следует подробно учить смысл слов и смысл идей, глубоко и всесторонне, пока не увидишь, насколько прекрасны эти идеи. А если человек понял и насладился этим пониманием — само собой, его мысли не будут разбегаться. Всему этому нужно, главным образом, посвящать время, ведь невозможно узнать что-то без учебы и углубленного размышления, а любая учеба занимает время.

Однако есть здесь и опасность. Тема молитвы, на самом деле, слаще цветочного нектара, как и все части агады, приятные, как мед с молоком. Мудрецы уже предупредили нас об этом, сказав (“Хагига”, 14): “Почему ты занимаешься агадой? Ведь ты — мастер в сфере негаим и оалот”. На это есть намек и в “Пиркей Авот”, где сказано: “Сделай свое изучение Торы постоянным”, а про молитву сказано: “не делай свою молитву постоянной”, и хотя это слово обретает другой смысл в отношении молитвы^[6], тем не менее, это серьезный намек для нас. И на самом деле, мудрец Торы должен глубоко и постоянно изучать именно саму Тору, а тот, кто много изучает темы, связанные с молитвой, может слишком сильно потянуться за их сладостью, что вызовет ослабление в изучении Торы. Поэтому молодым бней Тора нужно быть осторожными с этим, хотя, разумеется, следует выделить постоянное небольшое время для изучения молитвы, чтобы это добавило желания и вдохновения во время молитвы, и наверняка молитвы будут более качественными и полными содержания. А из-за этого и учеба будет более сильной и глубокой, как объясняется в трактате “Нида”, 70 (см. “Вступление”, конец 1-й главы).

— 7 —

В книгах, посвященных служению Творцу, уже много говорилось по поводу важности общественной молитвы. В книге “Рош а-гива”, наш учитель и наставник рав Пинхас, один из учеников Виленского Гаона, приводит комментарий святой книги “Зоар” на строку (из главы “Ваишлах”) “Яаков сильно испугался, и огорчился”: “Ведь все святые станы были с ним, чего же ему было бояться? Ответ таков: он был один, а молитва одиночки — это лишь один оттенок, и она не может приниматься так, как молитва общины. Ведь ангел, ответственный за молитвы народа Израиля, создает Оживляющему миры почетную корону, расшитую разнообразными цветами — из молитв евреев [Это намек на многообразие духовного света, нисходящего Свыше во все миры в силу молитв евреев — прим. ред.]. Из общественной молитвы, включающей в себя разные цвета, можно создать такую корону для Всевышнего, а молитва одиночки — это лишь один цвет, и корона не сможет быть красиво расшитой”. Сказано в этой книге и следующее: «По поводу преимущества общественной молитвы: каждый человек создает цвет в меру его праведности, а также в зависимости от живости и радости его сердца в момент молитвы. Есть тот, кто молится с горечью в сердце, и создает черные нити; есть тот, кто молится в своем богатстве, а другой — в бедности; есть тот, кто молится с радостью от выполненной заповеди, а еще один молится после интенсивной учебы Торы; какой-то человек молится, дав до этого цдаку, а другой — раскаявшись, третий — находясь в посту, и не похож оттенок молитвы одного, на оттенок другого. Есть красноречивые уста, создающие бриллианты своей молитвой, а есть уста, которые высекают искры фейерверка и драгоценных камней, и нет числа разнообразию оттенков, исходящих из молитв народа Израиля. Благословен Знающий тайное, Который видит, что происходит в сердце каждого человека, знает духовный уровень и корень души каждого, и из всех вместе сплетается и вышивается этот роскошный красивейший венец, который будет короной, украшающей голову нашего Б-га [Голова намекает на замысел и источник путей правления — прим. ред.]. Поэтому-то и сказали мудрецы (“Критот”, 6): “пост (включающий молитвы — см. Мишна “Таанит”), в котором не участвуют злодеи народа Израиля, не считается постом”, ведь вся краса короны порой будет состоять больше из черных точек, чем из белых, красных или золотых, и без этого невозможно, потому, что корона становится идеально красивой, именно, когда соединяются все точки вместе, а если бы в ней не было оттенка черного и т.п. — (она бы уже не была настолько красивой — прим. пер.) Поэтому нам следует выучить урок из поведения нашего праотца Яакова: он был избранным из праотцов, его лик высечен под Престолом Славы Творца — и все равно он не хотел полагаться только на свою молитву, поскольку был один [хотя душа его включала души народа Израиля — прим. ред.]. Что уж сказать о тех, у кого есть синагога в городе, а они не идут туда молиться в общине?” Однако, когда молятся в общине, даже тот, чей духовный уровень невысок — его молитва присоединяется к общественной молитве, и становится частью роскошной короны Оживляющего миры.

— 8 —

Сказано: «А я — молитва моя, Тебе, Б-г, в миг (Твоей) благосклонности”. То есть, не все времена равноценны для молитвы, есть среди них такие, которые являются особыми «моментами благосклонности”, как сказано: «Ищите Всевышнего, когда Он здесь, зовите Его, когда Он близок”. Один из таких особых моментов — это когда человек завершает исполнение заповеди, поскольку тогда Небесные врата открываются в заслугу заповеди, и Всевышний приближается, чтобы принять молитву молящегося в этот чудесный момент. Как сказано в Торе по поводу заповеди «исповедь приносящего маасер”, что когда заканчивают исполнять заповедь отделения трумот и маасрот, то просят: «Благослови народ Твой, Израиль, и землю, которую Ты дал нам”. В Тосефте «Второй маасер” (5 глава, закон 14) сказано: «У всех, кто занимаются исполнением заповедей, уста раскрыты в молитве перед Всевышним, ведь сказано: “изречешь слова, и будет исполнено”.

Также приводится в Гемаре (“Бава Батра”, 10), что раби Эльазар давал монетку нищему, и после этого молился, как сказано: “Я узрю Твой лик в силу цдаки”. То есть, чтобы раскрыть небесные врата для своей молитвы, он вначале давал монетку на благотворительность. И хотя на самом деле, заповедь цдака особенно выделяется в этом более, чем другие заповеди, как объясняется это из строки “Я узрю Твой лик в силу цдаки”, в любом случае, еще мудрецы прежних поколений писали, что завершение исполнения любой заповеди — это особый “миг благосклонности Всевышнего”, чтобы молиться именно на тему, связанную с этой заповедью. Поэтому праведные женщины обычно молятся о сыновьях — мудрецах Торы сразу же после зажигания субботних свечей. Так что, когда человеку предоставляется возможность выполнить какую-то заповедь в любом месте и в любое время, очень желательно “ухватить” это замечательное мгновение, и помолиться хотя бы краткую молитву.

Все эти пути включаются в понятие молитвы хилуй: угодить Всевышнему, “понравиться” Ему посредством исполнения заповеди, давая цдаку, используя силу общины и силу праотцов и т.п. Знать, как угодить Творцу, требует глубочайших знаний и навыков, но, несомненно, любой способ, о котором сказали нам наши мудрецы, что он — воля Всевышнего, это великий и могучий инструмент, с помощью которого можно раскрыть небесные врата для всех наших пожеланий.

[1] Этот человек занимался тем, что рыл колодцы на путях, ведущих в Иерусалим, чтобы у паломников, которые шли в праздники в Храм, была вода.

[2] Известно, что земное царство подобно Небесному, и так же, как на земле есть ешивы, где изучают Тору, так и на Небесах есть “небесная ешива”.

[3] Учитель великого раби Меира, который был выдающимся мудрецом Торы, но не выдержал испытания и в итоге отступил от Торы. Однако раби Меир продолжал учиться у него, даже когда тот нарушал Тору прилюдно.

[4] Имеются в виду особые слова или действия, способные влиять на качество молитвы скрытым от нас образом.

[5] Гаоны — великие мудрецы Вавилона, жившие в период после завершения Талмуда.

[6] В обоих случаях употреблено слово “кева” (постоянный), но в отношении молитвы имеется в виду — привычной, заученной.