«Обязанности учеников» (Ховат аталмидим) 5. Болезнь небрежности и лени, и чем ее лечат

Болезнь небрежности и лени, и чем ее лечат

Леность — это самая тяжелая по своим последствиям и самая распространенная болезнь юношества, и, как и все прочие недостатки, у каждого юноши она проявляется по-своему. Есть юноши — обычные лентяи, которые любят много спать, бездельничать и которым любая работа в тягость. О чем бы его ни попросили, у него всегда готова отговорка. «Ленивый говорит: засада на дороге, лев прячется в расщелине…» (Мишлей 26:13). В своих глазах он всегда прав, потому что всем своим поступкам может найти оправдание. А если кто-то выше него и старательно служит Б-гу, лентяй всегда отыщет в нем какой-нибудь недостаток, чтобы считать себя правым и не стыдиться того, что он сам не прилежен в служении. И даже если иногда он находит в себе силы заняться служением, он очень быстро устает и возвращается к безделью. Когда начинается зимний или летний зман, семестр в ешиве, он серьезно учится только неделю или две, не больше.

Если есть у тебя такое свойство, Б-же упаси, вырви его из своей души как можно скорее со всеми корнями. Это свойство отвратительно и презренно, оно — как костная гниль, заражающая весь организм.

Попробуй ответить, ленивый мальчик: чем ты лучше всего остального мира? Солнце и луна исполняют свое предназначение днем и ночью, землю обрабатывают и снимают с нее урожай непрерывно, и она никогда не отказывается делать то, что велел ей Б-г. Корова, лошадь и все полезные животные работают изо всех сил, и лишь хищники и вредители бродят без дела и только кусают и убивают друг друга. Неужели ты хочешь быть таким же, как они? Посмотри: хазаль, осуществлявшие свое великое служение с полным самозабвением, все же искали примеры такого же служения в естественном порядке вещей, чтобы поддержать себя и других. Раби Элиэзер, который всегда приходил в бейт-мидраш первым, перед всеми учениками и раввинами, и уходил последним, однажды утром увидел людей, вывозящих на поля навоз, и понял, что они встали раньше него. Как он упрекал себя, как ругал! Эти люди, говорил он, ради своих мирских дел встали так рано. Как же получилось, что свое служение Б-гу я начал сегодня позже них?! (Мидраш Шир аширим 1). Подумай и ты вот о чем: строитель каждый работает на своих лесах, на самой верхушке, и честно исполняет дневной урок. Крестьянин обрабатывает землю в поте лица. А сколько пота прольет, сколько сил потратит твой отец, пока не добудет пропитание для тебя? Все работают: кто головой, кто руками, и никто не жалеет сил, — а ты один будешь лениться? Ведь проклянут тебя Небеса и земля и так скажут друг другу: «Мы с тобой и все наши порождения работаем так, как повелел нам наш Б-г и Творец, а этот юноша считает, что он лучше нас всех и вправе бездельничать?!».

Но даже если ты не поражен этой дурной болезнью, если твои тело и душа не осквернены бездельем, ты все же не можешь успокаиваться на этом. Ты должен еще найти в себе и вычистить места, пораженные другой болезнью, с которой начинается лень. Называется она небрежностью. И, хотя она сама по себе не так опасна, как лень, все же и она может охватить человека, помешать ему сделаться тем, кем он может и должен стать, и не дать ему следовать по пути, ведущему ввысь. Помни, что Тора дана нам с Небес для того, чтобы евреи изучали ее и служили Б-гу. Она указывает путь под сень Б-жественных крыл, но пройти его можно только с напряжением всех телесных и душевных сил.

Как тяжело и как долго человек будет трудиться, зависит от того, что именно он надеется заработать. Дешевые и не очень нужные вещи можно получить, почти не прикладывая усилий. Чуть более дорогие вещи уже не получить без труда. А изучение Торы и приближение к Б-гу — это самое дорогое, что только может быть, и требуют они огромной работы. Разумеется, эта работа все же в человеческих силах: благословенный Б-г никогда не ставит нам задач, которые мы не в силах решить, и не дает нам урока, который мы не в состоянии исполнить. Но чтобы завершить эту работу, требуется собрать силы и мужество; необходимо служить Б-гу не только в те моменты, когда появляется возможность исполнить ту или иную заповедь, но все время числить себя на службе и никогда не проявлять небрежности. Царь Шломо сказал: «Тот, кто небрежен в своей работе, — брат разрушителя мира» (Мишлей 18:9). Разрушитель мира — это лентяй, который вообще не хочет работать. Небрежный же трудится, когда ситуация вынуждает его к этому, но постоянного желания работать у него нет. Во время работы он дремлет, времени она занимает у него гораздо больше, чем необходимо, и он не стремится глубоко постичь смысл своего задания и напрячь силы для ее выполнения: сделал кое-как — и довольно.

Прилежный человек не таков. Жажда деятельности составляет самую его суть, он всегда ищет себе занятия, поскольку безделье для него невыносимо. Если же сложилось так, что ему пришлось провести несколько часов, а тем более — целый день без работы, он становится отвратительным самому себе, кажется себе оскверненным. Работа — сама жизнь его, и легкой работой он не насытится, и приблизительный результат не успокоит его душу, страстно жаждущую деятельности. Прилежный тем больше радуется работе, чем больше погружается в нее. Он — как поток воды, который начинает бурлить, если его загородить, и, встречая препятствие, он собирает все силы, чтобы смыть и разрушить его. Любая помеха лишь усиливает его стремление преодолеть ее и закончить работу.

И вот еще что: хотя небрежность — более легкая болезнь, чем лень, лечить ее тяжелее. Вот что мы имеем в виду: ленивый молодой человек, если только пожелает, может найти много разных средств, чтобы избавиться от этого качества. От небрежности же освободиться гораздо сложнее. Пока мальчик учится в ешиве, и отец, и учитель загружают его работой, каждую неделю он должен изучить определенные страницы, и так далее, и это приучит его и потом, когда он уже вырастет, не лениться. Совсем не так обстоят дела, если мальчик по природе своей небрежен, или если он воевал со своей ленью и смог ослабить ее, превратив в небрежность. С этим качеством справиться будет труднее, потому что даже если он будет вставать рано утром и весь день чем-то заниматься, — все будет небрежно и поверхностно, и он не будет стараться сосредоточить все силы своего разума на тех словах, которые произносит перед Господином мира.

Мальчик! Если тебе жаль себя, своей жизни — всей жизни, до самой старости! — прогони от себя лень и искорени в себе небрежность, приучи себя прилежно трудиться! Не старайся все время спешить — а есть и такие люди, которые все время куда-то торопятся, — потому что в самой этой торопливости тоже скрывается небрежность. Торопливый, как правило, достигает лишь поверхностного результата. Он не старается погрузиться в свое задание всем сердцем и всем телом. Не торопись, но будь прилежен и упорен.

Мы уже сказали тебе, что главный твой воспитатель — это ты сам. Поэтому мы разъясним тебе чуть подробнее, в чем разница между прилежным и небрежным, чтобы ты сам понял, как в каждом конкретном случае избавиться от небрежности и превратить себя в настоящего работника.

Человек может работать либо своим телом, то есть физически, либо разумом, то есть умственно. Но вся его деятельность организована одинаково в том смысле, что всегда в нем действует душа — через разум, сердце и другие части тела, которые служат ей внешней оболочкой. Мозг разделен на множество частей, и когда душа облекается в них, они все пробуждаются, и все начинают работать ради одной общей цели: понять ту проблему, в которую человек углубляется. А если речь идет о физической работе, все органы тела тоже пробуждаются и тоже направляются к одной цели: исполнению того задания, которое человек получает. И если человек небрежен, его душа не приступает к работе с полной силой, а как бы дремлет. Ты сам замечал, что если человек спит,

его разум не целиком пребывает в бездействии: он немного продолжает действовать, показывая человеку сны, составленные из видений души или из воспоминаний о прошедшем дне. А небрежный, даже когда, казалось бы, бодрствует, он, по выражению хазаль, «похож на спящего». Он не полностью погружен в сон, душа его более активна, чем бывает во сне, но она и не полностью бодрствует. Хазаль называют это состояние: «спит и не спит, дремлет и не дремлет». Органы его тела и отделы его мозга не объединяются вместе для решения общей задачи, душа не проникает во все части тела, чтобы подарить им жизнь и мощь, богатырскую силу, необходимую для победы. Он жив, но жизненной силы не хватает ему. Это и есть небрежность, понятие, которое на святом языке происходит от понятия слабости, не телесной, но душевной слабости, когда душа не собирается с силами, не вооружается оружием разума и тела, чтобы заставить тело работать, а мозг — сосредоточиться. У такого человека нет ни представления о желательной цели его деятельности, ни наслаждения работой, ни радости от нее.

Позволь, небрежный юноша, мы зададим тебе вопрос. Если ты отправляешься в путешествие, о котором давно мечтаешь и которое доставит тебе удовольствие, — почему ты внезапно превращаешься в прилежного? Ты вскакиваешь с постели затемно; несколько минут — и ты уже одет. И всю сложную подготовку ты выполняешь быстро и четко. И если канун Песаха выпадает на шабат, почему ты вдруг успеваешь закончить все дела, которые всегда откладываешь на потом или делаешь, зевая и дремля на ходу, без всякого удовольствия? Ответ простой: потому что в эти минуты тебе нравится работать, душа твоя радуется этому, действует с полной силой и дает жизнь всему твоему телу и всему разуму. Ты весь, целиком бодрствуешь, а не спишь, ты сосредоточен, а не расслаблен. Так почему же твое святое служение ты не так сильно любишь, чтобы оно смогло пробудить твою душу, чтобы тело твое стало сильным и собранным, чтобы ты смог полностью сосредоточиться на своей работе и исполнять ее с радостью?

Есть много людей, преданных Б-гу всем сердцем и страстно желающих служить Ему. Когда разговариваешь с таким человеком, кажется, он весь погружен в служение. Однако его желания остаются только желаниями, а на самом деле он — из самых последних и презренных слуг Б-га. И все потому, что когда приходит время служить, когда он собирается сделать что-то ради Всевышнего, злое начало ставит на его пути какое-нибудь препятствие, и он сразу же сдается. Но если бы он был сильным, мощным и прилежным, его не смущало бы никакое препятствие — большое или маленькое, — и дух служения Б-гу дал бы ему силы превозмочь все. Но поскольку в юности он не преодолел в себе качество небрежности, он не может сосредоточиться и превозмочь трудности. И ты тоже не радуйся одному лишь желанию добра, которое горит в твоей душе. Если ты не вырвешь, не выкорчуешь из себя небрежность, если не укоренишь в своей душе вместо нее прилежность, злое начало не даст тебе реализовать свои добрые желания, и будут тебя преследовать лишь неудачи, от чего Б-же упаси.

Мы рассказали тебе, что весь еврейский народ и его Б-г ждут от тебя великих свершений, и что в твоей власти стать настоящим евреем, возвеличить святость своего народа и привести присутствие Б-га в мир, который Он создал. Но, может быть, этого не достаточно тебе, чтобы ободриться, перестать лениться и начать вместо этого прилежно трудиться? Если так, послушай притчу, которую мы тебе расскажем.

Жил да был в Земле Израиля бедный еврей-сапожник. Дом его стоял на перекрестке дорог, и пропитание он добывал, принимая заказы от прохожих. Если у кого прохудится ботинок, он его починит, если оторвется ремень от сандалии — приладит его на место. Зарабатывал он немного, но всегда был доволен — и сам он, и жена его, и дети. Потому что был он очень богобоязненным, и всем своим домашним сумел объяснить, что жизнь человека — не более чем облако, случайное и быстролетное, а вся суть — в духовной жизни в будущем мире, где душа наслаждается близостью к великолепию Небесного Царства и блаженствует в сиянии присутствия Его, благословенного. Они знали, что никакое богатство не принесет человеку пользы, если он не будет усердным в служении Б-гу и если не будет стараться приблизиться к Нему. Он не был великим знатоком Торы, но в меру своих способностей учился и днем и ночью, когда выпадало ему свободное время, и молился Б-гу. Бывало, что чувства переполняли его и требовали излить их в молитве без помех, и тогда он оставлял свой тесный дом, уходил из своего жилья — а в нем была всего одна комната — в ближний лес. Тогда прохожие дивились редкому зрелищу: стоит в лесу человек с просветленным лицом, прославляет Б-га, умоляет Его и беседует с Ним, как будто своими глазами видит стоящий перед ним Престол Б-жественной славы. Людей это даже пугало иногда, но местные жители, привычные к этому, успокаивали их: это, дескать, всего-навсего хасид-сапожник. (Так звали его знакомые неевреи).

В начале последней войны, когда никто больше не путешествовал, источник скудного пропитания этого сапожника совсем иссяк. День прошел — а хлеба в доме нет: ни для него, ни для жены и детей. Второй день прошел — опять все голодны, и маленькие дети уже начинают плакать: папа, дай хлеба, а то мы умрем с голоду! На третий день все уже только лежат и лишь бормочут: «Папа, хлеба!» — и только по движению губ можно об этом догадаться, потому что слабых голосов уже не слышно… И сам отец уже не может распрямиться — и от телесных страданий, и от отчаяния и страха за жизнь жены и детей.

И вот он, преодолев слабость, встает и выходит из дома. Жена зовет его: «Муж мой, не уходи! Если мы умрем от голода, то все вместе!». Но наш хасид даже в такой час непоколебимо верил в Б-га, и сказал жене так: «Я иду не умирать! Я иду умолять Б-га живого! Я отправляюсь в лес, чтобы молиться там своему Небесному Отцу: пусть Он явит нам чудо и дарует спасение!».

Он вышел, плача, обратил лицо вверх и произнес: «Г-споди! Еще до того, как создать мир, Ты выбрал нас Себе в сыновья, определил нам быть Твоими самыми приближенными слугами. Твоя Шехина всегда пребывала с нами на земле, а нас Ты вознес к небесам “на крыльях орлов”. Как прекрасно мы жили тогда! Если Ты хотел что-то сказать нам — Ты обращался к нам, и не только с Небес! Ты открывался нам через пророков, и от человека, такого же, как и мы сами, могли мы слышать голос Б-га, упрекающий и наставляющий нас. И весь мир тогда трепетал перед Тобой и перед нами, — ведь кто устоит перед народом, среди которого пребывает Господин мира, Который окружает их и живет в их телах и душах? И как же горько нам сегодня, когда Ты отвратил от нас Свое лицо! Сердце тоскует об утраченной святости, и душа стонет: “Отец, приблизь меня к Себе!” — но нет ответа. И даже когда в еврейской душе пробуждается раскаяние, когда человек вдруг осознает: “Это ведь из-за тяжких грехов моих отдалил меня Б-г от себя! Нужно вернуться к Нему и начать служить Ему, и тогда Он, как милосердный отец, непременно вернется к нам!” — даже тогда горечь не оставляет нас. Ведь когда Ты скрылся от нас, обрушились на нас неисчислимые бедствия: ни пропитания нет у нас, ничего нет! И из-за этого сердца наши настолько отупели, а души настолько погрузились в мелочные тревоги, что мы не можем уже предаться воле Творца нашего. Господин мира! Я ведь молю не только за себя, но за всех сыновей Твоих, за весь народ Израиля. Отец милосердный, как бросил Ты их в таком страшном и тоскливом мире одних?! Как Ты можешь смотреть на них, залитых кровью неисчислимых ран, и молчать?! Но я прошу не только о пропитании нашем: Тебя, Отец мой любимый, святости Царя моего и Отца моего я жажду! Приблизь нас к Себе, смилуйся над нами и откройся нам! Спаси нас от порабощения и пошли нам Своего праведного Машиаха, чтобы мы смогли служить Тебе в трепете и любви — а наши сердца так стремятся к этому!».

Долго он плакал и молился, совершенно изнемог от напряжения и от голода и лишился чувств. Вдруг он ощутил сильный чарующий аромат, немного пришел в себя и увидел, что прямо перед ним растет лесной цветок — он-то и пахнет так прекрасно. Сапожник собрал последние силы, сорвал цветок и понес домой, чтобы хоть этим немного поддержать угасающие силы своих домашних. Подошел к дороге — и вдруг видит: едет карета, и в ней — какой-то важный господин. Карета остановилась, господин подозвал сапожника и сказал: «Зачем такому бедняку, как ты, такой цветок? Продай его мне — я заплачу тебе полновесным серебром!» «Нет, — ответил тот, — за серебро я не продам его. Мне нужен каравай хлеба для жены и детей, которые вот уже три дня изнывают от голода. Дашь мне хлеба — и я отдам тебе цветок, да еще и благословлю тебя пред Б-гом». Выменял он свой удивительный цветок на хлеб и счастливый побежал домой.

И этой ночью он увидел во сне отца, который рвал на себе одежду, кричал и плакал громким голосом и бил себя в грудь. Вот что узнал потрясенный хасид.

«Молитва твоя, которую ты творил в лесу, была с великим почетом принята на Небесах, и все ангелы, слышавшие ее, взывали к Б-гу, говоря Ему так: “Как же можешь Ты не помиловать овец Своего стада, которые так страдают, а Имени Твоего не забывают?!”. Тот железный занавес, который в наше время разделяет евреев и их Небесного Отца, дал трещину и уже готов был рассыпаться, и все еврейские молитвы, которые после разрушения Храма не могли подняться к Б-гу, теперь достигли Его престола, и ради них Отец милосердный решил приблизить час Избавления. И он объявил: “Хасид-сапожник своей молитвой помог приблизить время Избавления, поэтому ему откроется чудесный цветок, которым можно воскресить мертвых!”1. А я, — продолжал безутешный отец, — должен был явиться к тебе во сне сегодня ночью и повелеть отправиться в пещеру Махпела, где похоронены наши праотцы, и к остальным могилам пророков и праведников, чтобы оживить их, — они ведь должны были привести Машиаха. Все Небесные чертоги преисполнились радости и ликования, веселились ангелы и души праведников. А Сатан и его свита, дрожа от страха перед своей участью, решили обманом забрать у тебя этот цветок. И тот господин, которому ты его отдал в обмен на хлеб, как раз и был посланником Сатана, и ему удалось выманить у тебя цветок воскрешения!

Не одному себе, сын мой, причинил ты горе, но всему народу Израиля и его святому Творцу! Ведь все было в твоей власти: и праотцы, и пророки, и все еврейские праведники, и сам Машиах — и все это ты предал ради куска хлеба! Теперь Сатан и все ангелы смерти празднуют победу и потешаются над нами, а в нашем лагере — плач и стон! И все спрашивают: кто же все разрушил, кто же погасил святой огонь? Неужели это — еврей, неужели его называют потомком Израиля?»

Еврейский юноша! Тебе, наверное, очень жалко этого бедняка, который потерял святое сокровище ни за грош. Но если тебя взволновал рассказ об этом хасиде, который не так уж был и виноват, потому что не знал, что проходит испытание, — как же ты должен беспокоиться о самом себе! Ты ведь знаешь, что все время проходишь испытание, — почему же ты сдаешься, столкнувшись с малейшей трудностью? Ты можешь стать великим знатоком Торы и праведником, близким к Б-гу настолько, что и другие смогут наслаждаться твоей святостью. Ты можешь помочь им приблизиться к Б-гу, можешь научить их истине и наставить на правильный путь. Может быть, именно этого не хватает, чтобы проявился в мире Машиах! Но чего стоят все твои благие намерения, если ты станешь лениться, а работать не будешь, если любое препятствие будет смущать тебя, а искренне стремиться ты будешь только к тому, что тебе нравится? Если ни одного испытания ты не выдержишь?!

Мы не хотим сказать, что ты должен работать так же старательно, как прилежный рабочий, когда мастер подгоняет его, — или даже когда он сам подгоняет себя, но работа его остается лишенной внутреннего смысла, простым напряжением тела. Совсем нет! Наполни свою душу духом Б-га, пусть волны души твоей ревут, как ураган; служи Б-гу мощно, и пусть служение это наполняет тебя счастьем прикосновения к святости.

Печатается с разрешения издательства «Швут Ами»