Испытание и чудо

В чем состоит цель испытаний и какие личные средства необходимы для их успешного преодоления?

Автор «Месилат йешарим» рабби Моше-Хаим Луцатто (XVIII век) пишет, что цель жизни — «исполнять мицвот, служить (Б-гу) и выдерживать проверки». Здесь обычно задают классический вопрос: «Для чего нас проверять?» В самом деле, зачем Б-гу подвергать нас проверке, если Он заранее знает, каким будет результат? Если наши страдания предназначены для испытания, проверки (на иврите «нисайон»), значит их цель состоит не в стремлении Всевышнего узнать что-то новое о нас. Но тогда кому нужны эти проверки? И какой от них толк?

К этим вопросам можно добавить еще один. Слово «нисайон» образовано от корня «нес», чудо. («Нес» означает также знамя, высоко поднятый флаг: чудо можно назвать таким знаменем, наглядно свидетельствующим о присутствии Б-га в нашем мире.) Но какое отношение имеют испытания к чудесным явлениям? Какой элемент проверки становится чудом? Этот вопрос можно уточнить: Если человеку предстоит испытание, может ли он выстоять в нем? В принципе: можно выдержать испытания или нет? Если можно, то что чудесного в успехе? А если нельзя, то почему Б-г требует от нас невозможного?

***

Прежде чем исследовать этот вопрос в рамках нашей дискуссии, разберем вначале один из часто предлагаемых ответов. Есть мнение, что испытание вынуждает человека мобилизовать свои резервные силы. Эти силы дремлют в нас до тех пор, пока не возникнет острая необходимость использовать их для выполнения какой-то сверхтрудной задачи. Иначе говоря, не Б-г, а сам человек раскрывает свои возможности, позволяющие ему добиться успеха. На мистическом уровне речь идет о реализации скрытого потенциала; если до испытания личность обладала определенным запасом потенциальных сил, то в ходе испытания эти силы проявляются, реализуясь как в действиях самой личности, так и в процессах окружающего мира. Нашему праотцу Аврааму было недостаточно лишь обладать способностью к принесению в жертву любимого сына — он должен был проявить эту способность в действии;

продемонстрировать ее миру. Другими словами, важно не то, что ты можешь сделать, а то, что реально делаешь в жизни.

В этой мысли есть несколько скрытых моментов: наша душа («нешама») — это в некотором смысле потенциал, который необходимо реализовать. Мистицизм учит, что «нешама» без тела не может действовать; ее надо поместить в тело, в физический мир, имеющий свои пределы, чтобы она могла чего-то достигнуть. Потенциальной энергии недостаточно — требуются действия. На еще более глубоком уровне мы видим, что Сам Всевышний счел необходимым создать мир — Ему было недостаточно одной Его созидательной способности, эту способность требовалось реализовать. Тем самым Он наглядно и предельно убедительно показал нам, что любой потенциал требует конкретного воплощения в осязаемую реальность.

Такой подход безусловно верен, но не дает ответа на конкретный вопрос, который мы только что задали: где здесь чудо? Если потенциал изначально присутствовал, это значит, что он был всего лишь раскрыт в ходе испытания. Но в этом нет ничего сверхъестественного.

В Талмуде мы находим оригинальный подход к обсуждаемой нами проблеме. Объясняя истоки влечения царя Давида к Батшеве и совершенный им грех, мудрецы приводят такой диалог между Давидом и Творцом. Давид спрашивает: «Г-сподь, почему мы говорим “Элокей Авраам” (Б-г Авраама), “Элокей Ицхак” (Б-г Ицхака) и “Элокей Яаков” (Б-г Яакова), но не говорим “Элокей Давид” (Б-г Давида)?»

Давайте вначале разберем этот вопрос. Давид задал его, конечно, не от избытка гордыни. Он был верным слугой Всевышнего и прекрасно умел подавлять свои амбиции. Дело в том, что на скрытом мистическом уровне Давид представляет собой «малхут», царствие, которое является отражением царствия Б-га в нашем мире. Еврейский царь — это всего лишь посредник, воплощающий власть Творца. Машиах, прихода которого мы ждем каждый день, будет потомком царя Давида, продолжением его личности и его души, и перед ним будет стоять задача добиться всеобщего признания Б-жественного всевластия, но, разумеется, не всевластия человека. Мудрецы характеризуют Машиаха и власть еврейского царя как «лейт лей мигармей клум — у него нет ничего своего». Давид спрашивал Б-га с предельным смирением. Будучи воплощением этой добродетели, он хотел лишь знать, в чем недостаток его служения Творцу. Ведь Авраам, Ицхак и Яаков оказались достойны того, чтобы их имена упоминались вместе с Именем Б-га; иначе говоря, они сумели раскрыть Его Присутствие своей жизнью и своими свершениями, а Давид, четвертая мистическая грань Б-жественной колесницы, — не сумел. Все четверо составляли духовную основу еврейского народа, и от них требовалось полное взаимодействие. Но Давид выпадал из ансамбля и поэтому

хотел знать где, в какой части своей жизни и в чем он был недостаточно развит.

Б-г ответил ему: «Они были испытаны Мною, а ты не был испытан». Давид тут же откликнулся: «Г-сподь, дай мне испытание!» Он получил испытание и не выдержал его.

При внимательном анализе этих строчек мы приходим к неожиданному выводу: Б-г испытывает человека для того, чтобы в случае успеха даровать ему Свое Имя. Что это значит?

***

Имя выражает сущность. Если имя человека, выражающее его личную сущность, произносится вместе с именем Б-га, это значит, что в этом человеке заложен некий аспект Б-жественного Присутствия, и он становится средством проявления Творца в нашем мире. Когда Авраам-авину подвергся испытанию в огне «акеды» (жертвоприношения, точнее, «повязания» Ицхака), в его действиях отразился Сам Б-г. Но как это происходит?

Ответ прост: настоящее испытание попросту невозможно. Оно не под силу человеку. «Это мне не по плечу», «это свыше моих сил», — такими словами мы часто выражаем непомерную грандиозность настоящего тяжелого испытания, и никакого преувеличения тут нет. Когда человек стоит перед страшной пропастью, которую невозможно преодолеть, но Б-г требует: «прыгай», и он прыгает, и чудесным образом достигает другой стороны, в этот момент происходит раскрытие Б-жественного провидения в этом мире, ибо только Он может совершить невероятное — это и есть чудо! В небо взвилось знамя чуда, неотвратимости исполнения Б-жественной воли. Здесь требуются два элемента: вначале надо «прилепиться» к Б-гу, и затем — прыгать. Мудрецы сообщают, что злое начало («йецер а-ра»), присутствующее в каждом человеке, ежедневно атакует нас с безжалостной яростью (собственно, такова суть всех испытаний), и «если бы Творец не приходил к нам на помощь, мы бы не могли одолеть его». В высказываниях мудрецов не бывает неточностей. Если они говорят нам, что без Б-жественной помощи невозможно вести борьбу, значит, так оно и есть. Поэтому, одерживая победу в тяжелых испытаниях, мы обязаны видеть в этом руку Творца!

Когда действия человека выходят за рамки нормальных, предсказуемых схем бытия, миру открывается Б-г. В Талмуде есть такая поучительная история. Великий еврейский ученый и мудрец Шимон бен Шетах купил однажды осла у нееврея и обнаружил в сбруе животного драгоценный камень. Он вернул камень хозяину, объяснив, что платил за осла, а не за камень. Нееврей воскликнул: «Барух Элокей Шимон бен Шетах — Благословен Б-г Шимона бен Шетаха!» В этих словах четко выражено рассмотренное нами положение. Не «благословен Шимон бен Шетах», а «благословен Б-г Шимона бен Шетаха» — нееврей благословил Имя Всевышнего вместе с именем честного еврея. Он сразу понял, что если человек действует вопреки своей человеческой природе, значит в его действиях есть связь с более высокой реальностью — произошло маленькое чудо!

Это положение проявляется по-разному. Рассматривая высшие уровни духовности, которых может достигнуть человек, автор «Месилат йешарим» пишет: «тхилато авода, ве-софо гмул — начало в работе, а конец — подарок». Первые шаги на пути к сверхъестественной цели даются с трудом; это тяжелая, очень тяжелая работа, но в конце нас ждет подарок; он приходит откуда-то извне, из сферы, не относящейся к работе, не относящейся к нам. Мудрецы учат: если человек говорит, что он «трудился и нашел» («ягати ве-мацати»), ему надо поверить. Труд дает плоды; но приведенные слова так ясны и убедительны: «нашел» означает неожиданную находку («мация»); ведь не сказано: «трудился и достиг», а «трудился и нашел» — находка была неожиданностью, сюрпризом, не благодаря труду, а вопреки ему, поскольку она пришла из совсем другого измерения.

Поэтому, когда человеку предстоит испытание, он должен произнести такую молитву: «Г-сподь, это испытание, которое Ты дал, кажется мне непосильным. Не в моих человеческих силах справиться с ним. Но если Ты счел необходимым испытать меня таким образом, я сделаю невозможное для Тебя. Я готов совершить прыжок; я целиком в Твоих руках. Я смиренно признаю, что я — ничто, а Ты — все. Поэтому помоги мне справиться».

***

Рассмотрим данное положение на примере. Главным испытанием для Авраама стала «акеда» (жертвоприношение Ицхака). Комментаторы объясняют, какой невозможно трудной была эта проверка для Авраама — пожертвовать сыном, которого он ждал всю жизнь и который родился у него в глубокой старости; сыном, от которого должен был произойти еврейский народ. Не он ли, Авраам, учил мир, что человеческие жертвоприношения недопустимы? Не он ли был для всех эталоном доброты и любви? От него требовалось не просто нанести Ицхаку какую-то рану, увечье, а убить его собственными руками. Но даже если отвлечься от эмоций, на уровне логики

указание тоже не укладывалось в голове, казалось бессмысленным и абсурдным. Ведь Б-г обещал Аврааму, что его род продлится в Ицхаке — мог ли Всевышний противоречить Сам Себе? На мистическом уровне возникала еще более сложная проблема: Авраам знал, что Б-г не хочет этой жертвы (как сказано: «Вело алта аль либи — Чего я никогда не желал»), ибо Авраам читал Его мысли, как влюбленный юноша читает мысли своей возлюбленной, и это была правда: Б-г действительно не хотел жертвы (и, как мы знаем, в последнюю минуту не дал Аврааму ее принести). Поэтому все уровни сознания Авраама яростно бунтовали, твердили, что этого нельзя сделать, но Б-г сказал ему твердо: «Да, все, что ты чувствуешь и знаешь, — верно, но все равно убей его!» Это и есть настоящее, невозможное испытание! Это и есть столкновение с невероятным! И Авраам покорно отправился выполнять невероятное.

Каким был результат? Да, случилось невозможное, произошло чудо. В Пятикнижии сказано, что Ицхак был спасен; он сошел с жертвенника и вместо него Авраам принес в жертву барана. Но мидраш сообщает нечто иное: «Эфро шель Ицхак мунах лефанай — прах Ицхака лежит предо Мною». Это значит, в ином, более высоком измерении Ицхак был все-таки принесен в жертву! Ведь сказано: «прах Ицхака», а не «прах барана». Ицхак стал «ола тмима» — чистой жертвой всесожжения. Перед нами непостижимый парадокс: физически человек живет в этом мире, а духовно — в Мире грядущем. Одновременно! Между тем, личные качества отца и сына, героев «акеды», продолжают жить в еврейском народе — это способность ставить на службу Б-гу свои эмоции, свой разум, все свое существо. Такова наша «эмуна», вера. В награду мы унаследовали от наших праотцев дар жизни одновременно в двух мирах — физическом и другом, запредельном. Они завещали нам свой образ жизни, суть коего заключена в неуклонном восхождении к вершине духа, через все испытания, в стремлении возвысить материальное до уровня духовного и в умении выжить, чудом.

Но как нам быть с Давидом и Батшевой? Мудрецы Талмуда скрупулезно ищут, в чем именно согрешил Давид. Простое значение их слов может сбить с толку — они говорят, что никакого прелюбодеяния или другого заурядного греха в поступках Давида не было. Более того, Батшева была изначально предназначена для него, и не случайно от их союза произошел будущий царь Шломо, продолжатель царской династии, венцом которой будет Машиах. В конце этой истории мы узнаем, что ошибка Давида заключалась в том, что он сам попросил испытать его. Понять это непросто. Что плохого в желании подвергнуться испытанию? Ведь если цель нашей жизни — преодолевать трудные барьеры, то почему бы нам не заняться их активными поисками? Ответ мы находим в самом вопросе. Когда мы просим подвергнуть нас суровой проверке, мы тем самым выражаем уверенность, что способны успешно выдержать ее: «Испытай меня — и я покажу, на что я способен!» Никто ведь не просит для себя испытания, в котором наверняка потерпит неудачу.

Именно эту уверенность, этот эгоцентризм, это проявление гордыни призван нейтрализовать, устранить «нисайон», Б-жественное испытание. Когда Давид попросил испытать его, он тем самым проявил гордыню, присущую его характеру — крошечный, почти незаметный, но недопустимый для его уникально высокого положения изъян. В ходе той работы, которая предназначалась ему в этом мире, Давид должен был показать, что он — ничто, а Б-г — все, «леит лей мигармей клум». Б-г ведет нас через испытания; мы действуем, а Он дает результаты. Для человека, на которого возлагалась задача убедительно преподнести эту истину еврейскому народу и всему человечеству, даже малейший намек на «суверенитет», на возможность достигнуть чего-либо без помощи Б-га, был непозволительной вольностью. Хотя Давид вытравил из себя почти весь личный интерес, все свое эго, ему не простилось крошечное пятнышко гордыни. Поэтому единственным возможным результатом испытания, единственным решением для него была неудача, внесшая необходимые коррективы в личность Давида. Для успеха еще не пришло время. Подлинная сущность Давида как четвертой грани Б-жественной колесницы проявится позже, в конце дней.

***

История Давида и Батшевы открывает нам удивительную тайну. Испытания ведут нас к запредельным высотам. Мы с львиной яростью бросаемся на препятствие, хотя в глубине души знаем, что перед нами нет ничего, кроме Б-га. Но именно в этом парадоксе происходит раскрытие Его Присутствия. Мы не должны разбирать, что возможно, а что невозможно. Это не наше дело. Альтер из Кельма говорил: «Не спрашивай, возможна ли вещь; спрашивай только, нужна ли она». Наша задача состоит в том, чтобы быть достойными партнерами Всевышнего в те моменты, когда Он протягивает нам руку.