Знание веры 53. Испытание в жертвоприношении Ицхака

Многое сказано и написано по поводу этого испытания, нам нечего добавить к этой теме. Однако, в русле слов Рамбама, которые мы привели, можно обнаружить новый оттенок вкуса.

Мы говорим о величайших людях на земле, и, как объяснил Рамбам, от них требуется не заботиться в принципе о собственной жизни: ни о детях, ни о пропитании, ни о здоровье, ни уж тем более о славе, почете и общественном положении. То, что требуется от них, это единение с Творцом и наслаждение им, абсолютная любовь и трепет, и распространении законов веры в самоотвержении, соразмерно с уровнем своего постижения, стойкость в испытании даже без всякого понимания их смысла, с верой и радостью, чтобы показать свою любовь к Творцу.

Мы уже знали великих людей в этом мире, которые испытывали страдания, подобно Иову, и выстояли в этих испытаниях, и невозможно даже помыслить, чтобы они пришли к вероотступничеству. Их внутренний мир, крепость их веры и их единение с Творцом, их наслаждение этим в любой ситуации, именно они служили им опорой.

Испытание в жертвоприношении Ицхака имело невероятную глубину в том, что оно затрагивало не только жизнь Авраама, от него требовалось заколоть собственными руками своего единственного сына, любимого всей душой, которого он удостоился в конце своих дней и растил, оберегая как зеницу ока, снова стать бездетным стариком, вернуться домой и рассказать своей жене о том, что он заколол собственного ребенка, потерять всех своих учеников и всех близких ему.

Испытание состояло также, как известно, в уничтожении всего духовного мира и дела жизни Авраама: становления веры, создания народа этой веры. Ибо кто согласится принять веру, требующую закалывать детей!? Против такой веры Авраам выступал на протяжении всех своих дней, распространял свои воззрения в мире, а теперь должен потерять сына, на которого возлагал надежду на продолжение дела своей жизни.

И здесь мы подчеркиваем этот аспект: наш праотец Авраам, который строил здание своей веры и понимания всю свою жизнь, делал это, не понимая ничего, даже не спрашивая, каким образом разрешается противоречие этого повеления с его прошлыми пророчествами, в которых получил обетование всего этого грандиозного сооружения. В этом испытании, нашему праотцу Аврааму не было, за что зацепиться, весь его внутренний духовный мир, который он самоотверженно строил всю свою жизнь, должен был быть сокрушен. Он был в одиночестве, без возможности найти опору и помощь в мудрости, познании и постижении, которых он удостоился обрести в результате всей жизни.

Чтобы выделить этот аспект, в полной мере понять всю суть этой ситуации, необходимо вновь рассмотреть то, что мы разъясняли, говоря о единении с Богом. Мы приведем здесь основные идеи вкратце:

«Ведь я уже объяснил тебе, что тот разум, который дал нам Творец, есть то, что склеивает нас с Ним, и тебе дана свобода: если захочешь упрочить эту связь — сделай так, а если захочешь понемногу ослаблять эту связь вплоть до полного уничтожения — тоже можешь так поступить» (Морэ Нэвухим, часть 3, гл. 51).

Рамбам там посвящает целую главу объяснению той идеи, что истинное единение — это единство мысли с Творцом. Он раскрывает великий уровень наших святых праотцев, которые были едины в своих помыслах с Творцом, благословенно Имя Его, даже когда занимались делами материального мира, подобно сказанному: «Я сплю, но сердце мое бодрствует».

Это единение есть качество святости — и в этом цель жизни человека:

«Но святой, всегда находящийся в единении со своим Богом, а душа его обретается в постижениях разума в любви к Богу и страху перед Ним, видят его, будто бы он ходит перед Богом в земле жизни, будучи еще здесь, в этом мире, и оттуда достигает еще более высокого уровня — обретения святого духа, и уже постижение его превознесется над человеческими возможностями» (Месилат Йешарим, глава 26).

Реальность, в которой жили наши святые праотцы, из которой брали свои силы выстаивать все свои испытания, это реальность постоянного единения с Творцом, в котором они пребывали. Испытание в жертвоприношении Ицхака поставило перед Авраамом опасность утраты этого единения. Так как в этом вопросе не было участия разума и мудрости, напротив, как мы говорили, это испытание находилось в противостоянии со всем внутренним миром, который построил наш праотец Авраам в своем единении с Творцом.

Мы выделяем именно этот аспект в испытании нашего праотца Авраама: потрясение утраты духовного жизненного пути, того самого мира, который он выстроил в результате постижения мудрости и воли Всевышнего, а значит, и единения с Творцом. И разумеется, что в такой час, когда все духовные постижения не могут служить опорой, Сатан старается внедрить в его сердце сомнения в вере. Это испытание, для столь великого человека, как Авраам, было труднее [для этого великого человека], чем испытание Иова, которое состояло в потере благ этого мира. Праотец наш Авраам не просил объяснений и смысла, он с радостью и любовью исполнил повеление Творца. И поразмысли об этом хорошенько.

Неужели не было даже маленького сомнения в истинности этого пророчества, в истинности этого желания Творца? Ведь пророк созерцает свое пророчество через призму своего сердца, так, возможно, есть место для сомнения в истинности этого пророчества, в действительности воли Творца в этом жертвоприношении?

Вот что пишет Рамбам относительно второго аспекта испытания в жертвоприношении Ицхака:

«Второй аспект — сообщить нам, как верят пророки в истинность того, что приходит к ним от Бога в пророчестве. Что не думает ни один из них, что из-за того, что пророчество приходит “во сне и в видении” (как мы сказали), посредством мудрости образа, что иногда то, что они услышали или получили в образе, не будет истинным, или примешается к этому какое-то сомнение. И хотел сообщить нам, что все, что видит пророк в “видении пророческом” есть непреложная истина для самого пророка, нет никакого сомнения в этом у него вообще, и реальность этого для него такая же, как реальность всех остальных вещей, которые он постигает органами чувств или разумом. И доказательство тому — согласие Авраама заколоть “сына своего единственного, которого возлюбил он”, как было повелено ему — хотя эта заповедь и была ему дана “во сне” или “в видении”. И если бы пророки сомневались в реальности своих пророческих сновидений или сомневались бы в том, что открылось им в “пророческом видении”, не согласились бы совершить то, что отвергает само естество, и не нашел бы сил в своей душе совершить столь великое деяние, пребывая в сомнении» (Морэ Нэвухим, там).

Только предельная любовь к Богу, полное очищение от собственного «я», без всякого остатка собственных интересов, именно она дает силы превозмочь все эти сомнения, и видеть через призму своего сердца лишь волю Господа, и исполнить ее с радостью и любовью.

«И действительно, было бы правильно, чтобы это дело было совершено Авраамом и через Ицхака — то есть “жертвоприношение”, ибо праотец наш Авраам был тем, кто начал учить о единстве Бога и исполнять пророчество, и оставил это воззрение после себя навсегда и притягивал людей к нему — как сказано: “Ибо Я познал его, ибо он заповедает сыновьям своим и дому своему после себя, и сохранят они путь Господень, и станут совершать праведность и суд”. И так же, как последовали за его истинными воззрениями, приносящими пользу, которым он учил, так должно и следовать за теми воззрениями, которые вытекают из его поступков, тем более из такого действия, в котором он утвердил истинность основу истинности пророчества, сообщив нам в нем предел “своего трепета перед Господом и любви к Нему”, до куда он простирается» (там же).