Наш праотец Авраам

Авраама принято считать основателем монотеизма, первооткрывателем, проложившим дорогу не только своим потомкам-евреям, но и миллионам людей на всем земном шаре. В чем состояло открытие Авраама? Из разных книг, лекций, учебников мы знаем, что Авраам «догадался», что у мира есть Творец, Который создал мир и управляет им. Он создал монотеизм, а это наряду с изобретением колеса, паруса, металлургии и прочих полезных вещей является одним из самых высоких достижений человеческого духа, тем, что называется «прорывом».

Печально признавать, но никакого прорыва тут нет. Авраам не был первым, кто догадался о Б-ге. Хотя в целом современное ему человечество погрязло в язычестве, все же знание о Едином Б-ге, Творце, сохранялось у единиц. Оно по традиции передавалось от Адама, первого человека, его потомкам; и в новом мире после потопа знание это не исчезло. Ноах (Ной) передал его своим сыновья и прежде всего Шему. Причем в первые десятилетия жизни Авраама Шем, тогда уже глубокий старик, был еще жив: Авраам мог расспросить его о том, что он видел через иллюминатор легендарного ковчега. Наши мудрецы указывают еще одного человека Эвера, распространявшего знание о Б-ге среди своих учеников. Поэтому, даже если предположить, что Авраам в молодости не был знаком ни с Шемом, ни с Эвером, и открыть для себя Б-га он должен был собственными усилиями, все же при всем уважении к его интеллектуальному подвигу он, что называется, изобрел велосипед.

Величие Авраама — не в том, что он первым убедился в существовании Единого Б-га. Здесь он был отнюдь не первым. Величие его в другом: как и все евреи, Авраам не останавливался на полпути, и во всем хотел дойти до конца; убедившись, что Б-г существует, он, в отличие от многих людей, сделал из этого факта ВСЕ логические выводы.

Рассказывают, что Авраам пришел к идее Б-га, наблюдая за природой: такой гармоничный и целесообразный мир не мог возникнуть сам по себе, случайно. Скорее всего, существует некая сила, которая запланировала и создала этот мир. Как вы думаете, какова была реакция окружающих на «открытие» Авраама? Может быть, все решили, что он сошел с ума? Или стали спорить с ним, доказывая самопроизвольное происхождение мира или вечность материи? Нет, тогдашние жители Месопотамии, где родился Авраам, не были атеистами или материалистами, они были язычниками-идолопоклонниками. «Творец мира? — воскликнули они. — Ну конечно, ты прав. Мир не мог возникнуть случайно. Ясно, что он создан. И несомненно есть Б-г. Даже много богов. Есть бог земли, бог огня, бог ветра, бог луны и бог солнца. Какое бы имя ни было у твоего бога — он тоже есть!»

Что отвечал им Авраам? По источникам Устной Торы мы можем примерно восстановить ход его мысли. Все, что есть в физическом мире, имеет границы — пространственные и временные. Ограниченные объекты — а с другими в материальном мире мы не знакомы — имеют начало-конец во времени и в пространстве. Например, глядя на человека, мы понимаем, что он родился в какое-то время, т.е. была эпоха, когда мир обходился без него. Еще мы знаем, что несуществующее не может создать себя, так сказать реализовать себя, сделать реальным, существующим: не было и вдруг стало. Другими словами, наш человек не породил сам себя. У него были родители, — даже если мы с ними незнакомы. Конечные в пространстве и во времени объекты должны иметь причины, вызвавшие их существование. (О бесконечных не знаем, поскольку таких не встречали.) Но и у родителей была причина их появления на свет. И так далее. Мы можем двигаться по цепочке причин и следствий долго, пока не зададим себе вопрос: если все материальные объекты конечны в пространстве и времени, может быть, и вся материя конечна, т.е. она возникла? А значит, в далеком прошлом должна существовать причина, которая привела к существованию материи? Пока наш ответ: или да, или нет. Правда, в школе нас учили, что материя вечна и неизменна, — без всяких первопричин! Но в последнее время вполне авторитетная, респектабельная, академическая наука все громче говорит о начале Вселенной (Big Bang), так что предположение о конечности материи — по крайней мере в одну сторону, в прошлое — можно считать общепринятым. Более того, это предположение куда более логично, чем предположение о ее бесконечности. Впрочем, многие не удовлетворяются ни логичностью предположений, ни авторитетом науки; они хотели бы, чтобы им представили прямые доказательства того, что материя конечна.

Уже тысячи лет человек задает себе серьезные вопросы: о происхождении окружающего его мира, о смысле и сути человеческой жизни, о правде, морали, справедливости и т.п. Тысячи лет ведутся споры по этим вопросам, пишутся книги и философские труды. «Очевидно, эти вопросы вообще неразрешимы, — думают многие. — Скорее всего, в них ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Если бы можно было доказать что-то, то наверняка за две тысячи лет бесконечных разговоров эти доказательства были бы уже приведены».

Но Авраам не собирался ДОКАЗЫВАТЬ правильность тех или иных мировоззрений. У него была другая цель — ПОКАЗАТЬ ЛОГИЧНОСТЬ своей позиции, ее очевидные преимущества перед утверждениями оппонентов. Методика Авраама заключалась в «начальной рабочей гипотезе». Мы используем тот же прием. Что это такое? Представим себе следователей уголовной полиции, прибывших на место происшествия. Они находят следы колес машины во дворе, примятую траву в саду, разбитое окно, капли крови на ковре, распахнутый пустой сейф… Многое говорит о том, что произошло вооруженное ограбление. Но кто знает! Может, ничего и не произошло?

Может, подвыпившие детки миллионера, устроив веселую вечеринку с друзьями, распорядились папиными деньгами, думая, что через пару дней вернут взятое в сейф, а папа вернулся не вовремя, увидел раскрытый сейф, поднял тревогу… А может, все-таки ограбление? Но кто ограбил и как? Ответьте, хватит ли следователю всех косвенных свидетельств, чтобы ТОЧНО узнать, что там произошло? Все не так просто, а потому следователь на основе собранных данных может всего лишь сформулировать первичную гипотезу-предположение: скорее всего, с той или иной степенью вероятности, опираясь на логику и на собранные данные, можно сказать, что здесь произошло то-то и то-то. И на основе этой гипотезы он будет продолжать поиск…

Во многих вполне цивилизованных странах до последнего времени суды выносили смертные приговоры, на основе косвенных улик. Иными словами, если суд признавал, что гипотеза прокурора объясняет все косвенные улики логично и удачно, подсудимого посылали на казнь. Проблема в том, что очень часто те же самые косвенные улики можно не менее удачно объяснить при помощи совершенно других предположений, которые выстраиваются во вполне логичный, мотивированный и возможный, но ДРУГОЙ сценарий.

Что же такое «начальная гипотеза»? Я, следователь, утверждаю, что на основе имеющихся данных вероятнее всего предположить то-то и то-то, но стопроцентной уверенности у меня нет, так что нужно быть готовым к тому, что мое полицейское чутье меня подводит; я профессионал, но все может быть. Осознание возможности ошибки — а ее цена слишком велика — еще не дает мне права сказать: ничего не знаю. Но и утверждать, что мне известно все, я тоже не могу. Примем мое предположение как рабочую гипотезу. И будем с ней работать.

Так вот, начальная рабочая гипотеза Авраама всего-навсего говорит, что, поскольку у каждого материального объекта есть причина, у всего мира тоже должна быть причина. Мы еще ничего не сказали об этой причине, даже не дали ей названия. Любое утверждение об этой первопричине — например, что она хочет, чтобы благодарное человечество отметило заслуги «того, кто открыл первопричину» — уже требует доказательств. Но Авраам ничего не утверждал, он только дал логичное и понятное объяснение существующего мира. Оно достаточно просто, хотя и не однозначно, т.е. не стопроцентно очевидно. А посему не исключает возможности других предположений.

Например: мира вообще не существует. А все, что мы видим, чувствуем и переживаем — нам только кажется. Или кажется кому-то другому, а он спит. Хорошая гипотеза, не правда ли? Но неинтересная! Ибо бесплодна. Зачем фантому, возникшему в чьих-то сновидениях, понадобились обоснования реальности его «бытия»? Если я кому-то снюсь, то в его горячечном сне может быть что угодно. И даже, если предположить, что правы психоаналитики, утверждающие, что и в сновидениях есть свой порядок, — согласитесь, что порядок этот больше характеризует того, кто спит, а не того, кто ему снится.

Хотите, есть еще одна модель: бесконечная вложенность причин одна в другую, мы о ней уже говорили. Кто сказал, что, двигаясь по цепочке причин-следствий, мы обязательно наткнемся на конец? Чудесная теория! Можно даже объединить обе модели — модель субъективного идеализма и модель открытости в прошлое. Например, мы порождены сознанием будды (будда здесь — не индийское божество, а тоже рабочее название), он со своим окружением создан сознанием другого будды, и так до бесконечности, — что-то, подобное неограниченности множества чисел натурального ряда. Мы говорим не о сне, а о «конструировании миров». Есть религии, некоторые течения внутри которых так и полагают: мир это кокон в коконе и т.д. В этих воззрениях настораживает та же бесплодность. Если мимо нас, стоящих на полустанке, промчался поезд, то можно говорить, что он когда-то откуда-то вышел, а можно говорить, что он несется вечно — неважно, по кругу или по прямой. Мы полагаем, что он имеет пункт отправления и даже пункт назначения. Если вы склоны считать по-другому, то посмотрите, каковы будут следствия из вашего предположения, насколько они согласуются с вашим жизненным опытом, с нашими реалиями. Собственно, к этим следствиям мы сейчас и переходим.

Человеческое мышление различает между явлениями и их причинами, причем причина не отождествляется с самим явлением. Когда ученый говорит, скажем, о гравитации, он подразумевает, что нечто, из-за чего предмет падает вниз, отличается от самого падающего предмета. Падающее яблоко — это одно, а причина, из-за которой оно падает, сила гравитации, — это совсем другое. В чем разница между ними? Наблюдая явление, я спрашиваю: «Почему оно происходит?» Причину я не вижу, не могу ни пощупать ее, ни попробовать на вкус. Причины не тождественны явлениям, они — совершенно другая категория, другой этаж реальной действительности. Первый этаж — фундамент, он скрыт от глаз, на нем возносится второй этаж наблюдаемых явлений. Мир конечен и ограничен. Его существованию есть причина, и эта причина — вне мира. Не потому, что она находится в другой галактике… Тоже, кстати, интересная теория: нас создали пришельцы с других галактик; но дело это не меняет, ибо мы ищем ПЕРВОПРИЧИНУ всего мира — в том числе и этих галактик. Причина существованию мира не относится ни к каким удаленным областям вселенной, поскольку любая ее область — всего лишь часть общего материального мира. Причина должна быть абсолютно отделена от этого мира, не являться никакой его частью, быть совершенно нематериальной. Как ее назвать — эту причину — не имеет значения, можно назвать ее Б-гом, либо другим словом, неважно. Главное, что есть причина существования мира, и она вне его, так что на нее не распространяются ограничения материи, такие как ограниченность в пространстве и времени.

Конечно, можно придумать модель, когда причина нашего мира находится за его пределами, но существует в «своем» мире, например, в мире других измерений, которые для нас «невидимы», «свернуты». У этого «свернутого» мира тоже есть причина и т.д. Причина в причине, тот же кокон в коконе. Но трудность заключается в поиске первой причины. Она или есть, или ее нет. Так что мы снова возвращаемся к гипотезе Авраама.

Время неотделимо от материи: если не существует материи, не существует и времени. Значит, причина, создавшая материю, находится вне времени. У нее, у этой причины, нет ни начала, ни конца во времени. Она бесконечна, а значит, нет никакой причины ее существованию. Именно ограниченность сроков жизни материальных объектов приводит к выводу о необходимости причины. И лишь то, что бесконечно, — не имеет начала и не нуждается во внешней причине. Оно — Первопричина, т.е. причина его существования лежит в Нем самом. Его никто не создал. Но Он — причина всего сущего. Конечно можно объяснить мир и иначе, но, поверьте, это чрезвычайно трудно. Впрочем, наша теория, тоже не проста. Что значить нечто «находится вне времени»? Когда находится, сейчас? Если сказать, что Первопричина пребывает в каком-то другом пространстве с его собственным потоком времени, то это будет просто неверно.

Первопричина — вне времени вообще. Подобно тому как трехмерный объект располагается «вне» какой-то одной плоскости, хотя и может иметь с ней пересечение, т.е. как бы присутствовать на ней.

В первом приближении можно провести такую аналогию: герои романа и писатель этого романа находятся в разных «временных» пространствах. Так и мир с его Первопричиной. Другое дело, что писатель сам погружен в некий временной поток; у него есть причины, по которым он сочиняет свой роман, свой опыт жизни, который он приобрел и который использует при написании. А у Первопричины никакой погруженности ни во что нет! Она вне нашего мира, как писатель вне мира персонажей своей книги. Но она и с нами! Герои могли бы задуматься: а что делает сейчас тот, кто нас написал? Эта их мысль зафиксирована на бумаге. Писатель перечитывает текст перед тем, как отнести его в издательство. Он может ответить: я иду в издательство.

Теперь книга вышла, писатель читает отрывки из нее на встрече с читателями; на этот раз на тот же вопрос он может ответить: я разговариваю с читателями. И так далее. Он для них создатель, живущий вне их пространства и времени. (Только не надо брать из этой аналогии больше, чем она дает. Это всего лишь иллюстрация.) Итак, нельзя сказать, что Создатель, находящийся вне времени (любого!), в один прекрасный момент решил создать нашу вселенную. Потому что Он — ВНЕ ВРЕМЕНИ! Кстати, здесь возникает чисто языковая проблема. Про Творца говорить глаголами — решил, захотел, создал, сделал — следует очень осторожно, чтобы не вложить в них привычные нам реалии. Мы употребляем глаголы применительно к Нему только из-за бедности наших языковых ресурсов и ограниченности нашего опыта.

Как работает наша «модель», видно на примере с известным вопросом, заданным еще древними греками, любителями апорий и прочих словесных ребусов: «Если Бог всемогущ, то может ли Он создать камень, столь огромный, что Он его не сможет поднять?» Логическая ловушка очевидна: если сможет создать — то не сможет поднять, а значит, не всемогущий; если не сможет создать, то тем более. Одно из решений — в контрвопросе: что значит «может создать»? Чтобы мочь что-то создать, надо уметь находиться — как это присуще нам, жителям материального космоса — в нескольких следующих состояниях: до решения создать, до желания; после решения, но до создания; после создания. Но Тот, Кто Создал мир, создал и время, а следовательно, Он — сразу везде: и до, и после. Так что греки задали не вполне корректный вопрос. Возвращаемся к Аврааму. Ход его мысли мы пытались передать языком людей нашего времени, слышавших о теории относительности, теории множеств, о Big Bang и т.п. Если же попытаться восстановить, хотя бы приблизительно, диалог Авраама с его современниками, на уровне наших представлений о той эпохе, то скорее всего он выглядел бы так:

— Богов много! — говорят язычники.

— Отлично, — отвечает Авраам, — пусть много. Но кто стоит над ними?

— Никто не стоит, — заявляют язычники, отлично понимая, что, как только они сознаются в том, что признают нечто главное, верховное, стоящее над их идолами, то грош цена этим идолам. Поэтому они продолжают: — Каждый из богов занимается своим делом, не вмешиваясь в чужие епархии. Бог солнца заведует дневным светилом, одаряя нас теплом и светом. Или наказывая жаром. Или холодом, когда скрывается надолго. Бог луны царит ночью. Есть боги ветра, дождя, звезд, водных источников и пр., и пр. У каждого есть свои задачи. Мы же должны вовремя приносить жертвы и следить, чтобы один бог не был обойден за счет другого.

— Но раз они ограничены своими рамками, значит, они не всесильны! продолжает Авраам.

— Не всесилен каждый из них. Однако вместе они вполне охватывают все, что относится к жизни и смерти человека. — Но кто их создал? — восклицает Авраам, чувствуя, что тема разговора становится неинтересной для его собеседников.

— Да не все ли равно, — говорят оппоненты и уходят.

Убедить своих современников Аврааму не удалось. По крайней мере, так явствует из источников Устной Торы, дошедших до нас. Вернее, современники нашего праотца проявили не просто полное безразличие к его мировоззрению, нет, неприятие было гораздо глубже: они стали преследовать его именно по «идейным убеждениям». Почему? Потому что та картина мира, о которой говорил Авраам, шла вразрез с их картиной мира. Она грозила разрушить основы их веры в божков и идолов. Она была идеологически опасна.

С точки зрения логики никаких интеллектуальных сложностей в объяснениях Авраама не было. Понятно, что представление о том, что Б-га нет, а есть несколько богов, алогично. Судите сами: допустим, что у мира не одна первопричина, а несколько. Например, две. Или три, что-нибудь вкупе с «сыном» и «святым духом». Некоторым нравится картина, когда «причины» сотрудничают одна с другой, другим — когда они противоборствуют. Одна, скажем, — добро, другая — зло (рабочие названия). Зло и добро создали этот мир, воюют друг с другом, временно побеждая один другого; так мир и живет — в трениях и противоборстве, чем плохо? Правда, здесь есть одна загвоздка. Мы сказали, что ищем первопричину. Т.е. то, что действует само по себе, а не под влиянием других причин. В нашей же «двупричинной» вселенной оба начала противостоят один другому, а значит, в чем-то ограничивают друг друга, оказывая взаимное давление: зло мешает добру, добро преодолевает или не преодолевает зло. Логика подсказывает, что они зависимы, а значит, НЕ ПЕРВИЧНЫ.

Так что на уровне логики возразить Аврааму его современникам было нечего. Сложность здесь не интеллектуальная, а психологическая. Отказаться от язычества означало отказаться от очень удобного образа жизни. Если нет единого начала мира, тогда нет и единого смысла, единой цели его существования. Тогда вопросы «зачем существует мир» и «какова моя задача в нем» — излишни. Вместо вопроса «для чего жить и как правильно жить» выступает его подмена «как лучше устроиться в этой жизни». Политеистические языческие религии давали ответ на этот последний вопрос. Есть много богов, во власти каждого из них находится какой-то один жизненно важный вопрос: солнце, дождь, коммерция, война, любовь. Для того чтобы лучше прожить, надо только угодить богам знакомыми человеку способами. Если нам необходима благосклонность чиновника в мэрии, мы знаем, что нужно «подмазать» его. Так и здесь: нужно только знать, какому богу какое жертвоприношение вовремя принести.

Если ты трудишься на поле, обратись к богам, ответственным за погоду: богу солнца, богу ветра, богу дождя. Если ищешь спутницу жизни, накорми бога любви, бога домашнего уюта. И т.д. Боги эти не интересуются твоей жизнью, их не касается, нравственно ты ведешь себя или нет, лжешь ты или говоришь правду, обижаешь людей или помогаешь им, развратничаешь или нет. Все, что волнует богов — это только получить свою порцию мяса, и за нее они готовы наделить тебя находящимися в их власти благами, но никто из них не станет читать тебе мораль, указывать, что хорошо, а что плохо. (Кстати, многие из языческих богов были аморальными существами, почитайте переводы древнегреческих мифов: олимпийские боги крали друг у друга, обманывали друг друга, развратничали. Словом, вели себя так, как вели себя люди, выдумавшие их: коварно, страстно, беспринципно, не особенно задумываясь о последствиях.)

Очень часто за вопросом «зачем нам нужно знать о Первопричине?» скрывается эгоизм слабого человека, которому не хочется подчиняться единой для всего человечества цели творения, независимой от его желаний. Это касалось современников Авраама, это касается и жителей нашего технологического века. Какие же выводы сделал сам Авраам из факта существования единого и бесконечного Б-га? То, что Он — вне времени и вне пространства, что Его воля — причина всего сущего на земле, — об этом его выводе мы уже знаем. Понимаем мы и выражение «Он — вне времени». Т.е. для Него вчера, сегодня и завтра — ничем одно от другого не отличаются. Он одновременно во всех моментах времени. Никакого деления на прошлое, будущее и настоящее для Него нет. А раз так, то Его не могут коснуться никакие перемены — Он неизменен.

Важное замечание. Если мы попытаемся «определить» Всевышнего, используя какие-то позитивные категории, подобно тому как мы описываем объекты нашего мира: камень — холодный, твердый, черный, на ощупь шершавый и т.д., — то у нас ничего не получится. Потому что позитивные определения можно дать только конечным объектам. Само слово «определение» (на иврите агдара, от слова гадер — ограда, забор; по-русски — предел, граница) предполагает, что, называя объект, мы его выделяем из множества прочих объектов. Определение помогает мне выделить данный объект из множества других, которые не подходят этому определению. Значит, определение уже предполагает множество объектов, имеющих границы, — иначе как их определишь? Безграничное и бесконечное определить нельзя. Все, чем мы пользуемся для «описания» Всемогущего, это негативные описания, т.е. мы определяем — чем Он НЕ является. Например: Он безграничен, т.е. Он не является ничем, что ограничено. Можно сказать по-другому: мы смотрим на конечные, ограниченные во времени и пространстве существа и тела нашего мира, и отмечаем, в чем проявляется их ограниченность. Именно эти качества мы отрицаем у Всевышнего.

Какие качества мы не можем приписать Ему вследствие Его бесконечности и безграничности? Мы, конечные существа, можем умереть, но о Нем этого сказать нельзя. Не можем мы приписать Ему все свойственные нам слабости: способность забывать, ошибаться, не знать чего-либо. Иными словами, мы не можем наделить Его ни одним качеством, которое воспринимается нами, как недостаток, ущербность. Ведь недостаток — следствие ограниченности, а мы говорим о Бесконечном. Но если мы не можем приписать Ему недостатков, то должны признать Его Абсолютным Совершенством. Собственно, это и есть определение совершенства: отсутствие недостатков. Итак, описать Творца в позитивных терминах мы не можем. Как назвать Его мудрым, если мы привыкли иметь дело только с ограниченной мудростью? Назвать Его не-немудрым недостаточно. Поэтому попытаемся «понять Его» через Его же отношение к сотворенному миру. Ведь как-то, согласитесь, Он проявляется в Своем творении? Действительно, каково отношение того, кто что-то создает, к тому предмету, который он создает? Возьмем, например, скрипичного мастера, только что завершившего работу над очередной скрипкой. Его отношения со скрипкой в дальнейшем могут идти по одному из следующих вариантов. Первый: создал инструмент и, играя на нем или просто владея им, как-то о нем заботится. Второй вариант: создал и разломал. Есть еще третья опция: забыл, бросив, скажем, в темном чулане. Или продал. И теперь уже ничего не может поделать со скрипкой, которая принадлежит другому.

Мир — не скрипка. Последняя, третья опция — относительно наших спекуляций на тему «как Творец проявляется в нашем мире» — отражает нашу слабость и ограниченность. Предположение, что Творец мира создал его и оставил, не проходит. Только земной Страдивариус, человек «во плоти и крови», может потерять контакт со своей скрипкой: продал, подарил, забыл в чулане или долго берег, но потом умер. Другой пример — писатель; как часто он хотел бы вернуть изданный текст, чтобы что-то в нем подправить, улучшить, а иногда и уничтожить. Но текст уже зажил своей самостоятельной жизнью. Или тихонько прекратил существование как явление литературы. Судьба писателя и судьба книги не одно и то же. Ничего не изменишь. В лучшем случае, создавай новое произведение, новое издание, новый вариант. Или отказывайся от авторства. Бывает и такое.

Но наш мир — это всегда «чистовик», в котором нет «черновых записей». Из двух вариантов отношений творческого человека к своему произведению: создал и заботится, создал и потерял с ним контакт, — у Творца вселенной может быть только первая опция, ибо «потерял» к Нему не относится: Он вне времени, Он не теряет. Итак, можно сказать: в мире реализуется только то, что появляется по желанию Всевышнего; если Он не хочет, чтобы что-то существовало, оно не существует. Других опций нет. Заявляя, что все сущее существует только по Его воле, мы не расточаем Ему комплименты, а просто констатируем факт: не может быть никакого разрыва между Бесконечной волей и сущим. Создатель мира знает о всяком созданном Им объекте, ведь незнание — результат ограниченности. И если объект существует — значит, Он того желает.

Говоря, что Авраам открыл единого Творца, мы не имеем в виду, что он догадался, что их не пять и не десять, а только один. Авраам сделал куда более серьезный вывод: существует только один Творец, бытие Которого не зависит ни от какой другой причины кроме Него Самого. Т.е. Его существование ничем не обусловлено, а стало быть, абсолютно. Но существование всего остального — всего, кроме Него — обусловлено исключительно Его волей. Так надо понимать слова: Б-г один! Это очень важно, поэтому повторим: нет в мире ничего и никого, что существовало бы само по себе вопреки Его желанию. Нет ничего и никого, кто может препятствовать Его безграничной воле. Любое создание, проявляющее какую бы то ни было силу, обладает ею только потому и только в той мере, что Всевышний наделил его этой силой.

Автономно и независимо от всего существует только один бесконечный Творец.

Но для чего Он создал мир? Возможно, сам вопрос — для чего создан мир — не имеет смысла. Но если мы предполагаем, что в начале мира стоит творческий момент, то разумно также предположить, что он связан с некой целевой установкой, поскольку наша человеческая практика не знакома с бесцельными видами творчества. Поэтому, говоря о бесконечном и совершенном творческом Начале, мы должны допустить, что цель была. Но какая?

Есть люди, склонные заявлять, что цель была, но заключалась она в том, что Творец не больше не меньше как любопытный экспериментатор, строящий наш мир и наблюдающий с замиранием сердца, как они себя ведут. Иногда он включается в игру, как-то Себя проявляет, иногда что-то переделывает, а чаще всего сидит и смотрит, смотрит…

К сожалению, эта гипотеза о Творении мира как об экспериментальном акте удовлетворить нас не может. О Всевышнем мы «знаем» достаточно, чтобы отбросить предположение, будто Он создал мир, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Всевышний — не физик-экспериментатор, проверяющий свои теории. Всевышний не проверяет теории, Он их создает. Будучи ВНЕ ВРЕМЕНИ, Он знает наперед все, что случится. (Со словом «знает» относительно Того, Кто создал время, надо обходиться осторожно. Знает не только сейчас, но и раньше, и позже, — всегда! Об этом мы уже рассуждали).

Итак, «мотивы» акта создания мира должны лежать не в плоскости проявления Создателем Своего любопытства, а в чем-то другом. Мир создан. Но зачем? Авраам пришел к выводу, что мир был создан Первопричиной ради людей. Не ради Себя Творец создавал вселенную со всем разнообразием бытия, а ради нас, ее жителей. Для нашей пользы, но не для Своей. Ибо Его желание, чтобы мы существовали, не может быть эгоистическим. Создавая нас, Он не может исходить из Собственных интересов, ведь если у Него была хоть какая-то нужда в чем-то, значит, Он не бесконечный. Лишь Тот, Кто бесконечен и всемогущ, не нуждается ни в чем, а значит, создание Им людей было актом чистой любви, абсолютного альтруизма.

Последнее положение попробуем объяснить на примере. Человек пьет чай, т.е. совершает какое-то определенное действие. Мы можем спросить его, зачем он это делает. Он может ответить коротким «хочу». Но почему он хочет? — Потому что испытывает жажду. — Почему он испытывает жажду? — Потому что день ныне жаркий, и его организм потерял много влаги.

В нашем, земном, материалистическом мире после каждого «хочу» можно снова спросить «почему?» — «почему ты хочешь?» — т.к. любое наше желание происходит от недостатка чего-то, в данном случае — от недостатка воды в организме. И хотя мы пользуемся словами «желание», «хочу», на самом деле подразумевается, что мы испытываем какую-то нужду. Это уже нечто противоположное желанию, это скорее вынужденность. Мы вынуждены пить, потому что испытываем жажду.

Однако о Всевышнем так сказать нельзя. Ведь Он ни в чем не нуждается, ни в чем не испытывает недостатка. О Его желании нельзя спросить: почему Он так хочет? Смысл такого вопроса — выяснить, какой недостаток заставляет Его хотеть. У Него — чистое желание, не аргументируемое какой-либо причиной. Нет и не может быть ответа на вопрос: почему Всевышний хочет одарять благом? — это некорректно сформулированный вопрос, а потому он за пределами наших рассуждений. Мы можем рассуждать только о том, что раскрывается в Творении, в уже сотворенном мире, а не о том, что находится за рамками Творения. В мире же раскрывается Его желание ОДАРЯТЬ БЛАГОМ все сущее. Эту истину и постиг Авраам.

С примерами бескорыстного поведения мы встречаемся постоянно. Кто-то кормит птичек на площади, кто-то переводит деньги на счет детского учреждения. Важно не ошибиться в оценке поступка. Очень часто действия, которые выглядят вполне бескорыстными, таковыми не являются. Некий человек помогает другу, попавшему в сложную экономическую ситуацию. Берущий нуждается в помощи, дающий нуждается в дружбе. Или ему важно ощущать себя человеком, творящим добро. Всегда есть люди, которые нуждаются в осознании того, что они хорошие.

До тех пор пока мы говорим о действиях и поступках конечных, ограниченных созданий, мы всегда можем найти в них хоть какой-то элемент удовлетворения собственных потребностей. То, что мы называем словом альтруизм, на самом деле таковым является лишь условно. Например, мы делаем что-то не ради денег, а ради того чтобы ощущать себя воспитанными, добрыми, хорошими людьми.

И только Всевышний — Абсолютный Альтруист. Конечно, трудно представить себе, что кто-то творит, не исходя из своих интересов. Но ведь разговор идет о Бесконечном, о Том, Кто не ограничен ничем и совершенен во всем. У Него не может быть никаких потребностей, в том числе потребности быть добрым или ощущать Себя хорошим. Будучи бесконечным и самодостаточным, Он не испытывает никакой нужды. Стало быть, если Он дает нам жизнь и средства к существованию — то только ради нас самих.

Повторяем, мы говорим так не потому, что хотим угодить Творцу и поблагодарить Его за то, что Он нас создал. Благодарность — дело хорошее, но здесь мы просто отмечаем один очень важный момент, отражающий действительность: наш Создатель — Абсолютный Альтруист. Таков единственно возможный вывод из того положения, согласно которому Всевышний — существует, Он один, Он безграничен, у Него нет никаких причин ни в одном из тех действий, которые проявляются в нашем мире. Итак, Он ни в чем не нуждается, а потому не имеет желания получить что-либо для Себя. Он лишь дает, не преследуя Своей пользы.

Можно ли найти в нашей жизни хоть один пример чистой, бескорыстной любви, направленной к тому, кого еще нет? Ведь именно так происходило, по нашей схеме, с Творением мира: Всевышний «захотел» создать нас по большой Своей любви к нам, когда нас не было.

Да, есть и такие примеры в нашей жизни, — укажем хотя бы на желание человека создать семью, дом, родить детей. Он заранее их любит, готов любить, хотя еще не знаком с ними, поскольку они еще не родились.

Конечно, многие заводят детей, исходя из эгоистических побуждений. Один хочет продолжить себя в потомках, другой — получить наследников, чтобы было кому передать накопленные капиталы, третий мечтает в детях реализовать свои честолюбивые планы и т.д. Тем не менее всегда есть такие, что заводят потомство для того, чтобы любить их, заботиться о них, одарять их. (Кстати, таково проявление «образа и подобия Б-жьего» в человеке.) Но, говоря о Всевышнем и о людях, следует заметить, что наша любовь к тому, кого еще нет, существенно отличается от любви Всевышнего: у человека, в отличие от Творца, это все-таки потребность. Более возвышенная, чем остальные наши потребности, но все же нужда.

Что касается современников Авраама, то их религиозная практика ограничивалась общением с языческими божествами, которые «были готовы» одарить своих поклонников различными благами, но в обмен на определенного рода услуги. В каждом культовом ритуале была своя «платежная смета»: какой-то идол требовал кровавых жертв, какой-то удовлетворялся двумя зернами, брошенными в огонь. Но все они обещали блага взамен на служение им. Сверхъестественная сила, идол, божок, шаман и пр. были не просто заступниками маленького человека, но являлись и получателями, потому что, давая человеку то, что тот просил, тем не менее стояли на страже собственных интересов.

«Итак, — заключил Авраам, — я человек, созданный Б-гом ради моей пользы». Праотец еврейского народа первым понял, что единый Творец, будучи безграничным, явно хотел одарить человека максимальным благом, что в переводе на современные понятия значит — доставить ему бесконечное наслаждение. Меньшая цель Его не удовлетворит. Он совершенен, а потому хочет дать нам самый бесценный дар. Скажите, что в вашем представлении является максимальным благом? Предположим, нам его дали, но открыть его мы должны сами. Итак, что нужно сделать, чтобы извлечь максимум наслаждения из своего существования? Мы, евреи, — нация максималистов; на полдороге не останавливаемся, на пол-ответа не согласны. В этом наш народ, очевидно, похож на Авраама, который стремился к бесконечному наслаждению. Но где оно, где его источник?

Авраам ответил и на этот вопрос: это тот самый Источник бесконечной любви и одарения благом, Который нас создал. Он Сам и есть абсолютное и бесконечное Благо, поскольку, не нуждаясь ни в чем, Он не имеет никакого желания получить что-либо для Себя.

Наблюдая за людьми, Авраам мог заметить, что иногда они причиняют зло друг другу — или из-за эгоистического желания получить себе что-либо за счет другого, или по привычке, но причина привычки — все тот же эгоизм. Всевышний же не испытывает нужду ни в чем, в противном случае Он не был бы Всевышним, — поэтому у Него нет никаких мотивов причинять зло Своим созданиям. Более того, Он одарил нас жизнью и всеми благами. Поэтому только о Нем мы можем говорить как об Абсолютном Благе. Пусть не покажется вам странной попытка судить о бесконечном и непостижимом Б-ге по отношениям, которые мы наблюдаем между людьми. Авраам был уверен — а это и есть наша вера, — что Всевышний, желая человеку счастья, дал ему путеводную нить, намек, пример Своего поведения по отношению к созданному Им миру; и пример этот должен быть явным, бесспорным. Где же его искать как не в отношениях между людьми! Все рассуждения приводили к одному выводу: найти максимальное наслаждение можно лишь приблизившись к Творцу. Абсолютное благо можно получить только вблизи от Источника блага. Поэтому цель жизни человека была сформулирована Авраамом как приближение ко Всевышнему. (Хотя все еще неясно, как этого приближения можно достичь и в чем оно заключается.)

Небольшое отступление. Давайте подумаем, что такое наслаждение. Глядя на людей вокруг себя, Авраам мог убедиться, что стремление к наслаждению — самое сильное качество человека, побуждающее его к поступкам; то, что называется центральной мотивацией его действий. Поиск наслаждений — вот тот стимул, который характерен для всех без исключения представителей человеческого рода. Неистребимое желание удовольствия толкает человека к действию, — подобно тому, как опасение получить страдание и боль является тормозом для действия. Понятно, что все люди на земле отличаются друг от друга. Среди пяти миллиардов людей не найти двух абсолютно одинаковых. Однако всех, даже самых разных людей объединяет одно — желание получить удовольствие. А различие между людьми заключается не в том, что кто-то ищет, а кто-то не ищет удовольствий; различие — в предмете поиска. Ищут все, но разное. Что доставляет нам самое большое наслаждение? Одному — пойманный на удочку карась, другому — покоренная горная вершина, третьему — оказание помощи ближнему.

Жажда удовольствий формирует нашу личность. Место, которое стремление к удовольствиям занимает в жизни человека, не случайно. Создав нас из любви, желая одарить нас максимальным благом, Творец наделил нас могучим стремлением к наслаждению. И это стремление — самая сильная наша черта.

К удовольствию стремятся все — и взрослые, и дети. Но что делать, например, если шестилетний ребенок ужасно любит шоколад, а мама не дает ему больше одного маленького кусочка, да и то после еды, хотя в шкафу у нее несколько плиток? Ребенок хорошо знает, почему мама так делает: дело в том, что она принадлежит к тому подвиду людей, которые называются «родителями» и смысл существования которых заключается в том, чтобы отравлять жизнь детям. Поэтому, когда мама уходит вечером из дома, ребенок объявляет сам себе: «Человек создан для наслаждений!» — и смело открывает запретный шкаф…

Так происходит с ребенком. Повзрослеть — значит понять, что ничего плохого в стремлении к удовольствиям нет, — но только при условии, и это очень важно, что имеешь правильные представления о мире. Однако, если ты выбираешь удовольствия исходя из иллюзорного представления о мире, твой переход от иллюзии к реальности будет очень болезненным. Такое удовольствие кончится болью. Родители хотят, чтобы их дети получали удовольствие, но, поскольку их жизненный опыт несколько шире чем у детей, они стараются их оградить от тех сомнительных наслаждений, которые рано или поздно приводят к боли и разочарованию. Каким способом построить свою жизнь, чтобы извлечь из нее максимум наслаждения, как жить, чтобы достижение маленьких удовольствий не блокировало нашу способность к получению более сильных и глубоких, — все эти вопросы очень непросты. Им стоит посвятить отдельный разговор.

Возвращаемся к Аврааму. Он понял, что наслаждение благом — цель бытия, но при этом надо иметь адекватное представление о мире, о том, что является благом, а что является злом. Искать наслаждение имеет смысл только исходя из действительной реальности, а она такова: мир создан Бесконечным Творцом для того, чтобы одарить нас максимальным благом, заложенным в БЛИЗОСТИ К НЕМУ. С другой стороны, будучи максималистом, как и все евреи, Авраам, стремясь к бесконечному наслаждению, не хотел упустить и ограниченные физические и эмоциональные удовольствия. Если они суть простые формы конечного удовольствия при условии, что стремление к ним не заблокирует нашей способности к бесконечному наслаждению, то почему проходить мимо них? (Скажем так: чтобы приблизиться к Творцу, установить с Ним связь, надо по крайней мере жить на этом свете, а для этого хорошо бы иметь вкус к жизни. Вот эти маленькие радости и придают нашему существованию вкус.)

Близость к Творцу — категория, конечно, не физическая, она из области духовного. В духовном плане близость означает УПОДОБЛЕНИЕ. Мы говорим о двух людях, что они близки друг к другу, если один из них разделяет взгляды другого, если они любят одно и то же, ненавидят одинаково, — неважно, насколько они похожи физически или далеки друг от друга пространственно. Мы говорим о духовной близости, духовном родстве. Но как может уподобиться Бесконечному и Непостижимому маленький ограниченный человек?

Авраам был уверен, что Всевышний и здесь дает нам путеводную нить, — как с рассмотренным примером альтруизма. Пусть о бесконечном Творце мы ничего не знаем, но можно говорить о Его действиях, проявляющихся в нашем мире. Древние философы приводили такой пример: человек сидит в глубокой темной пещере, а у входа ее стоит другой человек, загораживающий свет. Тот, что сидит внутри, не видит того, что стоит у входа, он не знает кто это, но хорошо различает его действия, когда тот, допустим, поднимает руки или опускает их. Просто в пещеру проникает больше света или меньше. Что он может сказать о мире вне пещеры?

Еще один пример, на этот раз более современный: ребенок учится играть в компьютерную игру, правил которой он не знает, потому что папа, принеся дискет с игрой из магазина, не может перевести инструкцию с английского. Ребенок нажимает кнопки — сначала наугад, потом более целенаправленно — и смотрит, как реагирует на его действия программа. Для него программа — «черный ящик»; он дает сигналы «на вход» и получает реакцию «на выходе». Об устройстве программы он не имеет ни малейшего понятия и тем не менее быстро приобретает необходимые навыки; и уже через пару дней бойко объясняет правила игры своему приятелю.

Сознание пещерного жителя не может постигнуть всех мотиваций поступков того, кто стоит у входа, но по яркости света, проникающего в пещеру, по теням, играющим на стене его первобытного жилища, он пытается судить о том, что делается там, снаружи. Ум ребенка не омрачен знанием тайн программирования, однако, блуждая в лабиринтах компьютерной игры, он натыкается на препятствие и по характеру препятствия пытается получить представление о «высших» для него мирах.

И дикарь, и дитя технического века, — оба они прекрасно ориентируются в тех пространствах, в которых обитают — будь то пещера или экран компьютера. По сигналам «извне» они строят свои представления о «мире», который находится там, «снаружи». Так и мы при нашей ограниченности: не имея понятия о Том, Кто наш Творец, мы способны воспринять Его влияние на нас, постигая тем самым качества, которые Он ПРОЯВЛЯЕТ в созданном Им мире. И этого нам достаточно!

Отныне ход мысли Авраама был направлен на изучение этих качеств и на то, каким образом уподобить им собственное поведение. Ведь в уподоблении и заключается наше приближение к Нему!

Прервем на минуту ход рассуждений Авраама и зададимся таким вопросом: если единственный путь к бесконечному наслаждению лежит через уподобление Творцу, то почему Он не сделал Свои творения подобными Себе? Ведь тем самым Он обеспечил бы им высшее благо и достиг бы цели, ради которой создавался мир. Действительно, посмотрим на самих себя, на окружающих нас людей: как далеки мы от Всевышнего! Конечно, Тора говорит, что человек создан по образу Б-га, т.е. какой-то намек на подобие несомненно есть; но, согласитесь, уж слишком этот намек далек от Оригинала. Поставленный вопрос можно сформулировать жестче: если цель Творения — в максимальном благе, почему мир полон страданий? Почему в жизни человека так много боли, откуда в нем самом столько зла? В свое время европейская философия — когда она еще не разорвала своих отношений с теологией — вопрошала: почему от совершенного Творца происходит такой несовершенный мир? Та же проблема поднимается в Талмуде. Правда, талмудический текст, как и принято в еврейском традиционном учении, скрывает вопрос за аллегорией. Рассказывается, как обидели одного уродливого человека, намекнув ему, что он не очень красив; на что он ответил: «Все претензии — к тому гончару, что слепил такой горшок!» Тем самым Талмуд как бы вопрошает: неужели «Гончар нашего мира» непрофессионально справился со Своей задачей? Отсюда следует одно из двух: либо мир совершенен, а мы этого не замечаем; либо он создан несовершенным создателем, чего быть не может, а значит, мир не создан — а возник и развивается сам по себе.

Ответ лежит на поверхности. Если бы Творец создал нас подобными Самому Себе — пусть не бесконечными, но во всем остальном совершенными, — Он не достиг бы Своей цели. (Кстати, такие создания у Него есть — это ангелы. Они поступают всегда именно так, как Он хочет, — для того и созданы.) Совершенство таит в себе одну опасность: не имеющее пороков создание, конечно же, может получить благо, но — даром, не заслужив его, не заработав; а дармовой, не заслуженный подарок вызывает не только удовольствие, связанное с обладанием им, но и неприятное ощущение собственной неполноценности. Ученые каббалисты назвали такой подарок «хлебом стыда». Бедняк, получающий пожертвование, прячет глаза. Об этом надо знать, когда раздаешь бедным деньги, — чтобы не ущемить их достоинства.

Сознание, что тебе вручают подачку, портит все удовольствие. Рассказывают об одном лондонском богаче, которому в одно пасмурное утро захотелось кого-нибудь облагодетельствовать. Долго он искал на покрытых смогом улицах самого несчастного бродягу, пока не нашел какого-то побирушку — грязного, опустившегося, оборванного. Богач привел его в свой роскошный дом, приказал вымыть в ванной самыми дорогими шампунями, его побрили, побрызгали одеколоном, облачили в белоснежное белье и фрачную пару. Потом накормили сытым завтраком, на десерт дали фрукты, сыр и вино, усадили в кресло перед пылающим камином, а рядом поставили поднос с бокалом горячего глинтвейна и коробкой источающих тонкий аромат сигар. Довольный богач долго ходил вокруг гостя, потирая руки и, наконец, спросил: «Ну как, ты доволен?» Стряхивая пепел в мраморную пепельницу, бродяга ответил: «В общем-то, да. Претензий у меня нет. Хороший завтрак и хорошая сигара». Хозяин, который ожидал море восторга и умиления, удивился: «И это все, что ты можешь сказать? Чего тебе не хватает для полного счастья?» Гость посмотрел на хозяина и вздохнул: «Вот если б они были мои…»

Черта недовольства в нас не случайна. Для того чтобы насладиться близостью к Творцу, нам нужно хоть в какой-то мере быть подобными Ему. В нас это изначальное подобие образу Б-га существует уже от рождения, с ним мы приходим в этот мир. Оно-то и проявляется в стыде, ощущаемом в момент получения незаслуженного подарка. Всевышнему не свойственно желание получать что-либо от кого-либо, — поэтому и мы чувствуем свою неполноценность, получая что-то за чужой счет. Но раз так, возразят нам, то максимального блага нам не получить!

Еврейский ученый и философ Рамбам, кодифицируя законы Торы и наших законодателей, в главе, названной «Законы благотворительности» («Илхот цдака»), перечислил несколько степеней выполнения заповеди помощи бедным, несколько уровней ее реализации. Тора повелевает помогать человеку, попавшему в тяжелое экономическое положение. Как это повеление выполнить? Самый примитивный способ — вручить деньги из рук в руки. Но мы знаем, что при этом бедняк, если у него есть чувство собственного достоинства, чувствует себя как бы не в своей тарелке. Чуть более высокий уровень — передать деньги через кого-то, не называя себя. Еще более высокая степень — пожертвование в фонд помощи бедным; при этом благодетели не знают, кому пошли их деньги, а нуждающиеся не ведают, от кого пришла помощь. Выполнение заповеди в чистом виде! Но существует самый высокий уровень — дать нуждающемуся человеку заработать самому. Тогда он вообще не будет испытывать чувства стыда и неполноценности; он будет чувствовать, что помог себе сам, честно заработав то, в чем он и его семья нуждаются.

Проведем аналогию. Если Всевышний хочет дать человеку максимальное благо, то надо сделать так, чтобы у того была возможность заработать это благо самому, а не получать его даром. Иными словами, близость к Творцу должна быть плодом УСИЛИЙ ЧЕЛОВЕКА. А следовательно, он должен быть создан достаточно НЕСОВЕРШЕННЫМ и далеким от Него, ибо только в таком случае существует возможность приблизиться к Нему. Причем человеку должны быть известны те поступки, которые приближают его к Создателю. Или удаляют от Него.

Разговор идет о том достижении нами близости к Абсолютному Благу, которое является исключительной заслугой нас самих, поскольку пришло в результате наших собственных усилий. Здесь все дозировано. Если бы желания приблизиться к Нему в нас было мало, мы бы не распознали его в себе. С другой стороны, если бы Творец, создавая людей далекими от Себя, вложил в них неодолимое желание приблизиться и тем самым жестко запрограммировал их приближение, никакой заслуги с нашей стороны здесь бы не было. Люди превратились бы в роботов; пусть со встроенной программой самосовершенствования, но тем не менее — механизмы…

Итак, дар Всевышнего нужно заслужить. Причем заслугой человека являются только те его действия, которые он совершает добровольно, к которым его не принудили, которых он мог бы и не совершать. Строго говоря, любое ВЫНУЖДЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ (не зависящее от человека) не может рассматриваться как ЗАСЛУГА.

То же самое можно сказать о «заслуге» со знаком минус: человек не может нести ответственность за действие, совершенное под принуждением. Он «не заслужил» за него наказание. Если четверо молодцов-хулиганов взяли прохожего и бросили его на витрину магазина, понятно, что брошенный не должен платить владельцу магазина за нанесенный ущерб, хотя, вроде бы, витрина разнесена вдребезги его телом. На брошенное тело подействовала внешняя сила, которой человек, владелец тела, не мог противостоять. Не он разбил витрину, а четверо молодцов. Он не действовал, а был задействован. Вынужденное действие не связано с человеком и в том случае, когда он действовал под влиянием внутренней причины. Клептоман, человек с расстроенной психикой, которая толкает его на воровство, тоже не отвечает за свои поступки, хотя никакие молодцы не заставляли его «пойти на дело». Причина здесь внутренняя: его заставила воровать болезнь; ему не оставлено выбора, поэтому суть поступка — не воровство; он — больной, а не преступник. (Другое дело, когда человек добровольно приводит себя в состояние невменяемости: выпил вина, принял дозу наркотиков.) Лишь здорового человека мы считаем ответственным за свои поступки. Почему? Потому что он мог их не совершать. Разбивший витрину камнем или телом другого человека — несет за нее ответственность. Это сделал он! Такое же правило применимо и к нашим рассуждениям о заслугах: нашими заслугами могут считаться только те поступки, которых мы могли бы НЕ СОВЕРШАТЬ.

Принцип, к которому мы вплотную подошли, называется СВОБОДОЙ ВЫБОРА. Он означает, что Всевышний не запрограммировал человека на исполнение Его воли. Никому заранее не предопределено — приближаться к Первопричине или удаляться, стать достойной личностью или опуститься до преступления. Многое заранее дано человеку в жизни, — его качества характера, темперамент, умственные способности, таланты, — но все это только условия жизни. Они определяют где и как будет происходить выбор человека, но не сам выбор. Человеку задано поле приложения его сил, он выпущен на сцену, обставленную реквизитом, на которой произойдет самая увлекательная драма — его жизнь. Но что ему играть — решает только он сам. Всевышний НЕ ВМЕШИВАЕТСЯ в выбор человека, как бы сокращая, сжимая, уменьшая Свою безграничную власть, — для

того чтобы правильный выбор стал полноценной заслугой человека. Всевышний умеет как бы ограничивать Себя, «сдерживать» свое могущество. Мы уже знаем, что на создание вселенной, говоря человеческим языком, Его ничего не толкало. Он и без вселенной самодостаточен. Создав мир, Он как бы ограничил Себя, «выделил из Себя» то, что, приобретя реальность, перестало ощущать себя как часть Всевышнего. Теперь мы столкнулись еще с одним примером Его самоограничения: Творец, управляя миром, не вмешивается в выбор человека.

Итак, человек выбирает между приближением к Первопричине и удалением от Нее. Разговор идет о старом, знакомом всем нам выборе между добром и злом. Просто мы подошли к нему с другой стороны. Понятия добра и зла очень важны, — настолько, что им стоит посвятить отдельный разговор. Пока отметим еще раз: добро — это по сути то же самое, что мы назвали «благом». Источник блага, а значит, и критерий добра — Тот, Кто есть Абсолютное Благо. Добро — это то, что соответствует воле Бесконечного, а зло — то, что противоречит ей. Фактически, мы дали «рабочее определение» понятий добра и зла. Поскольку воля Всевышнего состоит в том, чтобы мы насладились от близости к Нему, добром становится все то, что приближает нас к Нему, а злом — то, что отдаляет нас от Него. Значит, свобода выбора между добром и злом означает возможность человека выбирать между двумя действиями — приближением к Б-гу и удалением от Него. Заметьте — между двумя НЕВЫНУЖДЕННЫМИ действиями.

Обратите внимание: выбор происходит не между хорошим и плохим. Все люди всегда хотят только хорошего — в том смысле как они его понимают. И если человек говорит: это по моей шкале ценностей хорошо, а это плохо, — то он прекрасно знает, что выбирать. Настоящий выбор, выражающийся во внутреннем конфликте, происходит в другой плоскости: между тем, что надо, и тем, что хочется. Если «надо» и «хочется» совпадают, то конфликта нет. Но если «надо» связано с удовлетворением желаний в далекой перспективе, не сейчас, не сиюминутно, для чего надо совершить определенные действия, в то время как «хочется» обещает радость и удовлетворение на месте, для чего надо совершить действия прямо противоположные, то человек оказывается стоящим перед проблемой выбора.

Вспомните свою студенческую юность: весна, первые погожие деньки, сады полны цветущей сирени — а вам надо готовиться к сессии. Кто-то сидит и готовится к экзаменам, а кто-то гуляет. Проблема свободного выбора в чистом виде. Всевышний наделил человека подобным свойством неслучайно. Заслуга в приближении к Нему заключается в преодолении трудностей на этом пути. Причем трудности должны быть такими, чтобы, с одной стороны, у нас были реальные возможности их преодолеть, а с другой, они должны быть весомыми — под стать той заслуге, которую мы получим за их преодоление.

Повторим еще раз. Центральная сила человеческой натуры — стремление к наслаждению, которое вложено в нас Всевышним, желающим одарить нас абсолютным благом. Можно сказать, Творец запрограммировал нас на вечный поиск удовольствий. И действительно, разве не поиск удовольствия и не страх перед страданием являются главным стимулом наших действий?

Но, если мы действительно запрограммированы на поиск удовольствий, то как осуществится здесь свободный выбор? Ведь мы всегда будем искать для себя наибольшее удовольствие, — это же наш главный критерий! При таком критерии о каком свободном выборе может идти речь?

Мы приходим к однозначному выводу: Всевышний создал мир так, чтобы и приближение к Нему, и отдаление от Него приносили человеку УДОВОЛЬСТВИЕ. В этом и заключена уравновешивающая компенсация двух путей. На пути К НЕМУ — трудности, работа над собой, не очевидный, но весомый результат. На пути ОТ НЕГО — моментальная легкость, приятность, то что называется «кейф», но рано или поздно — разочарование в иллюзиях.

Наслаждение, связанное с приближением к Б-гу, куда более глубоко, но на первый взгляд совсем непривлекательно и достигается отнюдь не сразу. Требуются большие усилия, чтобы почувствовать духовное наслаждение, заложенное в приближении к Б-гу. Зато, чтобы уже сегодня вкусить сладость пути, ведущего от Б-га, никаких усилий не надо.

Владелец магазина, привлекая покупателей, размещает товар, в котором нет острой жизненной необходимости, очень просто — он кладет его при входе. Яркие пакетики, красивые коробочки — а в них шоколад, воздушная кукуруза, жаренные ломтики картофеля. Хлеб, масло, молоко не нуждаются в навязчивой рекламе, их можно расположить и внутри магазина. При всей внешней яркости полезность рекламируемого товара сомнительна. При всей соблазнительной привлекательности удовольствие, приносимое удалением от Б-га, иллюзорно. Оно приносит чувство неудовлетворенности, опустошенности и обмана. Подобно «воздушной кукурузе», которая не может заменить человеку настоящий обед, это удовольствие не в силах насытить стремление человека к наслаждению. Но умнеет человек не сразу, — сначала он вполне может увлечься тем, что обещает ему неземное блаженство при минимальных затратах.

Только при таком устройстве мира возможен свободный выбор.

Сам механизм работы того, что мы называем выбором, действует так. Предположим, человек уже вкусил духовное наслаждение от близости к Б-гу, т.е. он знает, что это такое. Вот он стоит перед чем-то соблазнительным, привлекательным и обещающим. Включается воображение. Именно к нему и апеллирует соблазнительность; не имей человек способности к фантазии, обобщению и воображению, предлагаемая вещь или некоторое действие — ничем бы не привлекли его внимание. А так цепочка действует почти автоматически: внимание — работа воображения действие.

Но разум тоже не дремлет (если он, конечно, есть и если ему дают работать). Сначала разум предлагает не обращать внимания на глупости, потом, если его не послушались, он уже предлагает воздержаться от сиюминутного, поверхностного удовольствия, описывая, к каким результатам можно прийти на этом пути.

Мы раскрыли механизм работы выбора, предполагая, что обладателю разума уже известно между чем и чем предстоит выбор. Но как может выбирать человек, еще не вкусивший духовных наслаждений? На эту тему следует поговорить отдельно… Главное, к чему мы пришли: удовольствие приближает человека к Б-гу, удовольствие удаляет человека от Б-га. Теперь человек может выбирать.

Вернемся к Аврааму. Он понял, что для того, чтобы приблизиться к Всевышнему, надо уподобиться Ему. Всевышний, не желая ничего для Себя, хочет одарить Свои создания благом. Значит, чем больше я, человек, буду давать, тем больше буду подобен Ему, тем больше приближусь к Нему. Это и было результатом поисков Авраама. Поэтому главным содержанием его жизни стала забота о людях, старание им помочь, участие, вовлеченность в жизнь общества и гостеприимство.

Второй его практический вывод был таким. Какой самый бесценный дар Б-г может дать человеку? — Связь с Самим Собой, т.е. связь с Творцом и Властителем мира. Значит, если я, человек, хочу уподобиться Б-гу, то мне надо давать людям то же самое — возможность приблизиться к Б-гу. Поэтому Авраам стал первым «пропагандистом» Торы. Наш праотец распространял среди современников знания о Бесконечном Б-ге, Который создал этот мир ради наслаждения человека. Авраам не ограничился тем, что одарял людей пищей, кровом, одеждой; он старался наделить их знаниями, способными принести им максимальное благо.

Величие Авраама — не в открытии факта существования единого Б-га, а в том, что он из этого факта сделал верные выводы:
1) Б-г бесконечен, един и ни в чем не нуждается.
2) Он создал мир не для Своей пользы, а из любви к Своим творениям.
3) Человек создан для счастья, а не для страданий.
4) Настоящее счастье находится в зависимости от установления связи с Источником Бесконечного блага.
5) Чтобы осуществить эту связь, надо выбрать путь в жизни, приближающий к Б-гу, а не удаляющий от Него, т.е. надо уподобиться Ему.

Как только Авраам пришел к таким выводам — и только тогда, — Всевышний открылся ему и заключил с ним Союз.