Уроки знания 35. Материя и форма

Материя и форма^[1]

«Раби сказал: я удостоился Знания Торы только благодаря тому, что видел затылок раби Меира. Раби Йоханан и раби Шимон бен Лакиш говорили: мы удостоились Знания Торы только благодаря тому, что видели пальцы Раби, виднеющиеся из рукавов»^[2].

Знание мудрости и постижение ее формы

Все существующее в мире состоит из тела и души. Не только человек и животные, но и растения, и даже неодушевленные предметы в определенном смысле обладают душой — духовной силой, которая объединяет все их составляющие, поддерживает основы и позволяет существовать в присущем им виде. Эти две стороны любого предмета мы называем «материей» и «формой». Существование в мире любого творения есть объединение этих двух сторон. «Материя» — части, из которых состоит предмет, а «форма» — это духовная сила, объединяющая эти части в единое целое, и наделяющая предмет его свойствами.

Необходимо знать, что у таких духовных субстанций, как мудрое суждение, тоже есть свое тело и душа — материя и форма. Материя мудрого суждения — это знание, выраженное в словах и буквах, — произнесенное, записанное или возникшее в сознании. А форма мудрости, ее душа, — это внутреннее содержание знания, которое проникает в сердце, обретает в нем определенную форму и воспринимается душой человека.

Форма мудрости — это ее суть и истинное содержание. Постигнув материю мудрости, человек еще не становится мудрецом. Ведь только его ухо восприняло мудрость, но она не проникла в его сердце, не укоренилась в душе. И лишь когда человек начинает воспринимать форму мудрости, углубляется в нее, охватывает ее со всех сторон, — только тогда она укореняется в его сердце и становится частью души.

Даже говоря об известных знаниях, мы отличаем восприятие материи знания от осознания его формы. Мы знаем, что масса Солнца в триста тридцать три тысячи раз больше массы Земли. Но, если человек не имеет ясного представления ни о размере земного шара, ни вообще о числах, он обладает лишь материей этого знания, однако лишен его формы! Ему недостает внутренней сущности представления о размерах Солнца. Знание о его гигантской величине не вызывает в нем изумления. Совсем не таким будет это знание в душе человека, изучившего науку измерения и знающего, сколь велик земной шар. Восприятие этого знания создает в его душе определенную картину, и он поражен, представив себе огромные размеры Солнца, которое во столько раз больше Земли!

Даже в известной информации различие между знанием материи и ощущением его формы весьма существенно. Тем более — в вопросах духовного знания и возвышенной мудрости: различие между знанием материи и душевным осознанием формы мудрости — безгранично.

Материя мудрости постоянна и неизменна. Она воспринимается человеком всегда в одном и том же виде. Как правило, даже через много лет она сохраняется в памяти без изменения — если, конечно, не оказывается забытой. Никакие новые движения души человека не повлекут за собой изменений в материи известной ему мудрости.

Но форма мудрости со временем изменяется. Форма мудрости, которой человек обладал прежде, менее значима, чем та, что обретается с течением времени. Находясь на низком духовном уровне, человек воспринимает одно и то же знание совершенно иначе, чем поднявшись на более высокий уровень духовности. При возвышении человека все его знания обретают новую форму.

С другой стороны, только что осознанная мудрость воспринимается душой совсем не так, как день или два спустя, — когда она глубже укоренится в сердце. С течением времени форма мудрости теряет свою отчетливость, человек чувствует ее слабее, пока вовсе не престает ощущать ее душу.

Насколько же сильно изменяется форма мудрости с течением времени после восприятия нового знания? Об этом мы узнаем из слов наших мудрецов, которые проникли в глубины души человека и установили в связи с этим соответствующие законы. Трактат Сангедрин изучает сказанное в Мишне:

«По какой причине раввинский суд не собирается накануне шабата? Потому что невозможно начать обсуждение вопроса перед шабатом, а завершить разбирательство и вынести решение после его исхода. Ведь к тому времени судьи забудут основания своих мнений. Хотя двое секретарей суда записывают мнения защиты и обвинения, однако они фиксируют на бумаге только произносимые слова, а не уникальные проявления сердца. Раши объясняет: “Мысли, возникающие в сердце человека, записать невозможно, и хотя судья помнит суть своего мнения, его детали забываются”. Теперь судья уже не так четко ощущает сложившееся у него мнение и не может привести в его подтверждение столь же веские доводы, как прежде»^[3].

Разумеется, нельзя утверждать, что по прошествии столь малого времени забудется и изменится материя мнений и их объяснений, в особенности, когда все записывается. Талмуд имеет в виду, что забудется форма их мнений, и именно об этом сказано: «Сердце человека уникально». Это мы и имели в виду, говоря, что наши мудрецы в своем глубочайшем познании понимали, что форма мудрости, скрытая в сердце человека, не может быть выражена словами и записана на бумаге. Только сердце чувствует ее, и только в мышлении человека ее место. Об этом сказал Раши: «Мысли, возникающие в сердце человека, записать невозможно». Постигнув силы души, наши мудрецы установили этот практический закон, поскольку по прошествии двух дней после того, как у судьи сложилось мнение, его форма забывается, и мудрец более не ощущает его «души», она покидает его сердце, а подробности тускнеют в памяти. А ведь они необходимы для вынесения судебного решения.

Теперь мы можем понять, что имели в виду наши мудрецы, говоря, что «сердце человека уникально». Это означает, что с течением времени первоначальная форма мудрости, скрытая в сердце, забывается, и если судьи продолжат разбирательство на основе старых воспоминаний или записей судопроизводства, они не смогут вынести правильное решение, соответствующее их истинному осознанию ситуации. Закон Торы основан не на материи мудрости, а на ее душе. Посмотрите, насколько наши мудрецы, благословенной памяти, разбирались в силах души человека, как тонко понимали, в какой степени душа должна чувствовать форму мудрости, чтобы вынести правильное решение!

Даже у людей с совершенно разными уровнями знания материя мудрости одинакова, но форма мудрости у них разная. Ведь мудрец отличается от простака не количеством полученных знаний. Разница между ними в том, насколько форма мудрости пережита и воспринята душой, сколь ясно и отчетливо она проникла в сердце.

Иногда мы видим, как два человека приходят к одним и тем же выводам, и кажется, что их понимание тоже одинаково, — но один переживает его эмоционально, с душевным трепетом, а второй воспринимает холодно и сдержанно, не испытывая восхищения. В таком случае люди обычно считают, что второй менее эмоционален, чем первый. Однако я утверждаю, что различие между ними состоит не в этом, а в степени восприятия формы мудрости. Душа способного воспринять форму мудрости испытывает восторг. А неспособность к восхищению связана с неумением воспринять форму мудрости. И даже если человек умеет воспринимать материю знания, укоренять ее в мозгу, сравнивать разные ситуации, все же душа мудрости остается для него непостижимой, он не ощущает ее формы, воспринимая только материю знания^[4].

Из слов наших мудрецов, благословенной памяти, мы постигаем их величие. Они настолько глубоко восприняли форму мудрости, что смогли оценить и измерить, насколько мудрость прежних поколений превосходит последующие.

«Сказал раби Йоханан: “Сердца мудрецов прежних поколений были как внешние врата Храма, а сердца мудрецов последующих поколений — как внутренние ворота. Внешние врата Храма были двадцать локтей в ширину, а внутренние — десять локтей. Наши же сердца подобны ушку швейной иглы”. Раши объясняет, что это игла, которой зашивают разрывы в ткани и она чрезвычайно тонка. Абайе сказал: “Наше восприятие Талмуда подобно колышку, который пытаются втиснуть в узкое отверстие в стене”. Раши объясняет: “Когда колышек вставляют в узкую щель, он входит туда с большим трудом. Так и мы не можем понять того, что слышим, воспринимаем лишь немного и с большим трудом”. Рава сказал: “Мы же в состоянии понять смысл сказанного лишь на глубину отпечатка, оставляемого пальцем на воске”»^[5].

Ошибочно предполагать, что Талмуд видит отличие мудрецов прежних поколений от последующих в аспекте количества знаний. Он объяснил нам, что величие прежних поколений по сравнению с последующими состоит именно в их способности постижения формы мудрости, в восприимчивости сердца, позволяющей ощутить душу каждого мудрого изречения. Об этом они сказали, что «сердца мудрецов прежних поколений были широки как внешние врата Храма». Мудрость проникала в их сердца, укоренялась в них, позволяя прочувствовать всю сущность формы, ибо их сердца были широко раскрыты для восприятия мудрости, как внешние врата Храма. В более поздних поколениях сердца «сжались», и их способность восприятия формы мудрости уже была сравнима лишь с шириной внутренних ворот Храма. Мудрость уже не распространялась в их сердцах настолько, чтобы осознать ее во всей глубине постижения и полностью воспринять ее форму. А мудрецы поколения раби Йоханана — чувствовали, что их сердца «сжались» настолько, что оказались сравнимы с размером ушка швейной иглы, и мудрость уже не могла в них глубоко проникнуть. А Рава сетовал, что в их поколении сердца «сжались» еще больше, и отныне мудрость стала восприниматься ими, как «палец, давящий на воск». Палец не проникает вглубь воска, а только оставляет на нем отпечаток, поскольку его подушечка мягкая. Так и Знание в поколении Равы уже не укоренялось в сердцах, а лишь касалось поверхности, не проникая вглубь^[6].

Итак, мы приходим к следующим выводам.

1. Наши мудрецы, благословенной памяти, определяли величие человека согласно его восприятию суждений разума, что зависит от раскрытия сердца, то есть от способности восприятия формы мудрости и глубины ее проникновения в сердце. Только по этому критерию они определяли величие прежних поколений в сравнении с последующими.

2. Мудрецы были способны оценить раскрытие сердец и выразить это количественно. Ведь приведенные в Талмуде размеры — это не нечто образное, иначе непонятно, зачем указывать столь точные значения. Если Талмуд упоминает все эти величины только для большей наглядности, то для чего он приводит каждое новое сравнение? Неужели нам недостаточно было самого первого различия? Что нового мы узнали и почувствовали из метафор о «колышке в стене» и «отпечатке пальца на воске»? Наши мудрецы умели точно определять даже размеры всего, находящегося в области духовного и связанных с разумом и душой. Разумеется, они располагали «средствами измерения», с помощью которых точно установили, что раскрытие сердец мудрецов прежних поколений соответствовало ширине внешних ворот Храма, а последующих — ширине внутренних ворот, тогда как в поколении раби Йоханана — это уже оказалось сравнимо с шириной игольного ушка. Величие наших мудрецов позволяло им оценить и точно измерить духовные способности поколения.

3. Кроме того, наши мудрецы умели описывать духовное в категориях материальных понятий. В своей глубокой мудрости они постигли, что у каждого духовного явления есть соответствие материальному. Мы уже несколько раз объясняли, что слова, служащие для описания материальных предметов, предназначены в первую очередь для определения духовных понятий, и говорили, что во всех бесчисленных, возвышающихся друг над другом мирах, существуют одни и те же явления, хотя в каждом из них они принимают соответствующую форму. Поэтому духовным явлениям высших миров мы даем те же названия, которые используются в нашем мире. Ведь сущность явлений во всех мирах одна и та же, но в каждом мире они предстают в соответствующих форме и виде. Конечно, это будет более понятно тем, кто уже слышал уроки, посвященные этой чрезвычайно глубокой идее^[7]. Поэтому в духовных мирах существуют «врата Храма», соответствующие материальному миру. И наши мудрецы, в своем великом постижении, через сравнение духовных явлений с материальными, были способны соотнести их друг с другом, правильно назвать и описать духовные ценности словами, обычно обозначающими материальное. И указанные ими размеры точно определены и выверены.

4. Мы узнаем, сколь ощутимо падение уровней поколений. Сколь велика дистанция между прежними поколениями и последующими, хотя их отделяет друг от друга совсем небольшой промежуток времени! Мудрецы древности — это поколение раби Акивы, а последующие — поколение раби Элазара бен Шамуа. А по другому мнению, древние — это поколение раби Элазара бен Шамуа, а последующие — поколение раби Ошии^[8]. За столь короткий промежуток времени различие между ними в способности постижения стало столь же значительным, как разница между шириной внешних и внутренних ворот Храма! И уже поколением позже, во времена раби Йоханана, уровень упал настолько, что по сравнению с широтой и восприимчивостью сердец мудрецов прежних поколений, их сердца стали сравнимы с игольным ушком.

5. Мы поражаемся еще одному свидетельству удивительных способностей наших мудрецов. Даже во времена, когда восприимчивость сердец и сила мудрости были столь малы, что они отличались от прежних поколений, как игольное ушко от ворот Храма, все же и тогда они были способны ощутить глубину постижения великих в мудрости. Они осознавали их величие столь ясно, что могли даже дать его точное численное определение и сравнить различные поколения мудрецов древности! В этом особое величие наших мудрецов: их разум позволял им подняться над собственным уровнем, мудростью сердца постичь величие своих предшественников и получить верное и точное представление об их мудрости.

Следует знать, что этой способностью в той или иной мере обладает каждый, кто прикладывает силы, чтобы подняться над своим уровнем к более высокому разуму, чем его собственный. Такой человек в силах раскрыть перед собой величие прежних поколений и осветить свою душу сиянием их мудрости. А то, что многие не проявляют этой способности, связано лишь с тем, что они не подозревают о существовании более высокого уровня постижения, чем их собственный, а потому и не стремятся к нему. Они судят обо всем лишь в пределах своих ограниченных понятий, и пытаются все охватить своим разумом. Мудрец признает существование возвышенной реальности и старается воспринять ее разумом и сердцем. Встречая какое-либо необычное явление, мудрец не «примеряет его на себя», а старается постичь его, развивая способности своего восприятия — и в результате возвышается сам. Глупец же полагает, что реальность соответствует уровню его постижения, и, наблюдая любое проявление высшей мудрости, судит о нем со своей узкой точки зрения и измеряет шкалой своего скудного мышления. Ведь для него не существует другого пути!

Это напоминает ребенка, которому дали сверкающую и переливающуюся цветами драгоценность. Он сразу же потянет ее в рот! И если мы вдумаемся в суть этого явления, то увидим, что поступок ребенка порожден склонностью человека оценивать все привычными ему способами. У маленького ребенка развито только чувство вкуса, и все его способности постижения — во рту, поэтому, привлеченный сверканием золота и драгоценных камней, он, желая определить их качество, пробует их на вкус. Малыш не может понять, что сияние драгоценностей не оценивается на вкус! Его попытка воспринять красоту привычными ему способами лишает это «исследование» всякого смысла, потому что оно сможет показать ему только одно: драгоценности не обладают вкусом.

В точности то же самое происходит с глупцом. Его сердце слишком неразвито, чтобы направить его в поисках мудрости по правильному пути. Слыша мудрое изречение, он хочет «попробовать его на вкус» согласно понятиям своего разума, постичь его своими ограниченными способностями. Он притягивает реальность к себе, к своим возможностям восприятия! Он не может понять истинную суть мудрости, так как постигает ее неподходящим для нее способом. В результате она в его глазах теряет ценность, и ее свет обращается для него во тьму. А мудрец всегда стремится приблизить себя к реальности и благодаря этому обретает возможность ощутить сияние мудрости, лежащей выше его понимания.

В этой способности души заключена тайна возвышения и развития человека. С ее помощью мы поднимаемся настолько, что можем постичь кое-что из Учения мудрецов прежних поколений, и, благодаря этому, ступень за ступенью приближаемся к более возвышенному пониманию тайн Торы.

У наших мудрецов эта удивительная способность была столь развита, что давала им возможность постичь мудрость гигантов духа прежних лет, оценить ее границы и восприимчивость их сердец.

Людей, способных постичь и ощутить форму мудрости, наши мудрецы называли «людьми формы». Талмуд повествует:

Раби Йонатан бен Асмаи и раби Йеуда бен Герим изучали раздел об обетах в Доме Учения раби Шимона бар Йохая. Вечером они попрощались с ним, а утром вновь пришли проститься. Раби спросил их: «Но разве вы не простились со мной вчера?» Они ответили: «Ты учил нас, учитель (поскольку, излагая учителю какой-либо закон Торы, ученик непременно должен добавить: “Ты учил нас, учитель”^[9]), что если ученик попрощался с учителем и остался ночевать в городе, он должен проститься с ним еще раз. И об этом сказано: “В восьмой день царь отпустил народ, и они благословили его”^[10]. (Согласно Раши, это означает, что народ пришел проститься с царем 22-го и 23-го Тишрея — Раши). Раби Шимон бар Йохай сказал своему сыну: “Эти мудрецы — люди формы. Подойди к ним, и пусть они благословят тебя”. И Раши объясняет: “Люди формы — это мудрецы”»^[11].

Сказанное подтверждает наше объяснение того, что величие человека в первую очередь определяется его способностью понимания и постижения формы мудрости. Раби Шимон назвал мудрецов «людьми формы», так как они воспринимают каждое мудрое речение в соответствии с его формой. Необходимо знать, что различие между «человеком формы» и тем, кто не соответствует этому названию, проявляется во всем, в каждой мысли и чувстве. Вера мудреца совершенно иная — глубокая и ясная, в отличие от неспособного постичь форму, чья вера не укореняется в душе, оставаясь «материей без формы».

Поэтому, посылая своего сына к этим мудрецам для благословения, раби Шимон и назвал их «людьми формы». Ведь сила благословения зависит в первую очередь от того, насколько дающий его близок к Б-гу. От этого зависит, сможет ли мудрец передать Б-жественное благословение, пропустив его через свою душу^[12]. А близость к Б-гу достигается только ясностью и силой веры. И только «человек формы», с верой, проникающей в самые глубины его души, способен приблизиться к Б-гу и ниспослать человеку Его благословение. Поэтому, когда раби Шимон бар Йохай пожелал, чтобы эти мудрецы благословили его сына, он, назвав их «людьми формы», подчеркнул их главное достоинство, наделяющее их способностью к благословению.

Наши мудрецы учат, что любое изречение Торы обладает формой, и именно в ней заключена сущность и истинность мудрости. Талмуд иногда использует выражение «форма учения»: «Тот, кто постиг форму учения…»^[13] Таким образом, учение обладает своей формой, и если человек ее не раскрыл, Знание не приходит к нему.

Восприятие «формы мудрости» от учителя

Наши мудрецы не только понимали и ценили «форму мудрости», но и ясно осознавали, как именно прийти к ее постижению. Они рассказывают:

«Раби женил своего сына, раби Шимона. Во время свадебной трапезы (в шабат) гости хлопали в ладоши, повернув кисти рук обратной стороной^[14]. Это услышал проходящий мимо раби Меир и возмутился: “Учителя мои, неужели запреты шабата отменены?!” Удивился Раби: “Кто это пришел указывать нам в нашем же доме?” Услышав его голос, раби Меир бежал. Порыв ветра сорвал шарф с его шеи. Раби выглянул в окно, увидел затылок раби Меира и сказал: “Я удостоился Знания Торы только потому, что видел затылок раби Меира”. Раби Йоханан и раби Шимон бен Лакиш сказали: “Мы удостоились Знания Торы только благодаря тому, что видели пальцы Раби, виднеющиеся из рукавов”»^[15].

Недоумение по поводу этого повествования Талмуда проясняет наш вывод о том, что суть мудрости — ее форма. Объясняя урок, мудрец в явном виде раскрывает только материю мудрости, однако форма мудрости, ощущение его сердца, не передается словами, ибо «форму учения» — душу Торы — слова прояснить не могут. Но страстное желание сердца мудреца одарить своей мудростью и глубиной выражает все его существо. Оно проявляется в выражении лица, движениях тела, — причем не только в особо выразительных жестах и заметных движениях. Мудрость пронизывает всю сущность учителя и отражается во всем его теле. Ученик может постичь мудрость и воспринять ее своей душой только через духовную связь со своим раввином. Слушая учителя и наблюдая за выражением его лица, он ощущает происходящее в его сердце, воспринимает язык его души, — и начинает понимать форму мудрости без слов, через связывающий раввина и ученика язык души.

Об этом и говорил Раби: «Я удостоился знания Торы только благодаря тому, что видел затылок раби Меира». Раби удостоился воспринять форму мудрости и понять «форму учения», в чем и состоит суть Торы, — и только так Тора приобретается душой человека. Изучая Тору и видя затылок раби Меира, Раби проник в тайну его души и постиг нечто безгранично важное о «душе» Торы. То же самое сказали раби Йоханан и Рейш Лакиш: «Мы удостоились знания Торы только благодаря тому, что видели пальцы Раби, выглядывающие из рукавов». Они обрели основу своей мудрости, видя пальцы Раби, ибо все его тело излучало мудрость его души, и в «лучах славы», проникших в их души из пальцев Раби, их озарила мудрость учителя, благодаря чему они удостоились Знания Торы.

Сколь значима «форма мудрости»! Ведь Раби, раби Йоханан и Рейш Лакиш сочли все свое глубокое изучение менее существенным, чем свет Торы, которого они удостоились через созерцание затылка раби Меира или пальцев Раби, когда они постигли форму безграничной мудрости сердец своих учителей. Этот свет был им столь необходим, что они передали нам: «Мы удостоились знания Торы только благодаря этому…» Они настолько хорошо понимали значимость формы мудрости, что подчеркивали: духовность обретает свою истинную ценность лишь благодаря постижению «формы мудрости».

Их величие и безграничная сила проявились и в умении определить, откуда на них снизошел свет Торы и каким образом их озарил свет мудрости учителя, открывшего им это знание. Их чувства были столь утонченными и трепетными, что позволили совершенно ясно ощутить: свет мудрости проник в них благодаря тому, что они видели затылок раби Меира или пальцы Раби. Невозможно переоценить пользу, извлекаемую человеком из понимания, каким образом он воспринимает мудрость. Ведь так он лучше постигает ее сущность и значение.

«Лучи славы»

Выводы из слов наших мудрецов помогут нам понять смысл стиха Писания: «Мудрость человека освещает его лицо»^[16]. Мы тоже видим и ощущаем проявление мудрости в сиянии лица человека. Мудрость из глубин души пронизывает все существо человека и озаряет его, как вспышка молнии, освещая всю его сущность.

Этот принцип поможет нам понять слова наших мудрецов:

«Откуда на Моше снизошли “лучи славы”? Раби Берахья Акоэн от имени раби Шмуэля сказал: Скрижали Завета были размером шесть ладоней в длину и шесть ладоней в ширину. За две нижние ладони Скрижали держал Моше, за две верхние — Шехина, а еще две оставались посередине — оттуда Моше и обрел “лучи славы”. Раби Йеуда бар Нахман от имени раби Шимона бен Лакиша сказал: на пере, которым Моше писал Тору, оставалось немного чернил, и Всевышний коснулся им головы Моше, — так он обрел “лучи славы”»^[17].

По всем мнениям, лучи славы — это порождение сокрытой в душе Моше глубинной мудрости, которая не может быть выражена словами и исходит через его образ и сияние лица. Это — «мудрость человека, освещающая его лицо». Мудрость Моше была столь велика, что не ограничивалась оболочкой его тела и души, а изливалась великим светом, сиянием «лучей славы». Наши мудрецы стремятся выявить источник мудрости Моше, который так ярко сиял в его душе, что озарил его лицо «лучами славы».

Согласно мнению раби Берахьи, Тора делится на три части. Одна была в руках Моше — это явленная нам Тора, которую человек постигает своим разумом. Эта часть была передана в руки Моше. Другая часть — сокрытые тайны мудрости — осталась в руках Всевышнего. Эту мудрость не в силах был постичь никто, даже Моше рабейну — самый возвышенный и святой человек на зeмле, ибо она — корень Торы, связанный со знанием благословенного Творца. Но между этими двумя частями Торы есть и третья часть, которую человек не получил в свое полное распоряжение. Он не в состоянии постичь ее до конца и изучить так же, как дарованное ему Учение. Эту часть Торы невозможно постичь разумом, но людям дана возможность приблизиться к ней, увидеть ее сияние и ощутить его своей душой. Эту составляющую Торы Мидраш образно описывает так: «За две нижние ладони Скрижали держал Моше, за две верхние — Шехина, а две оставались посередине — оттуда на Моше и снизошли лучи славы». Именно эти «две ладони» Торы, расположенные посередине, стали для Моше источником «лучей славы». Моше передал народу Израиля только записанную буквами часть Торы, которую он держал в руках. Но сам Моше удостоился и «двух ладоней», расположенных между ним и Всевышним. Озаривший Моше свет Торы не выразить словами, не записать буквами и не охватить мыслью. Именно этот свет высшей мудрости наполнял его сердце и душу, сияя на его лице «лучами славы».

Раби Йеуда от имени Рейш Лакиша утверждает, что «лучи славы» исходили не от части Торы, которая оставалась между Моше и Всевышним, а из самой Торы, переданной Израилю. «На пере, которым писал Моше, оставалось немного чернил», — он приложил много сил для обучения Торе сыновей Израиля, раскрыв им пути ее постижения, однако форма мудрости Торы, которую не способны передать никакие слова и выражения, осталась в его сердце. И «Всевышний коснулся пером его головы» — только сам Моше ощущал форму мудрости Торы, и именно она проявилась сиянием «лучей славы» на его лице.

Теперь различие во мнениях, приведенное в этом Мидраше, становится ясным. Согласно первому мнению, Моше обрел «лучи славы» из переданной ему части Торы. А согласно второму мнению, «лучи славы» освятили Моше в результате стремления его сердца постичь глубиной души сокрытое в Торе. Именно из него излился свет «формы мудрости», который породил «лучи славы».

Все эти рассуждения должны прояснить нам значимость «формы мудрости». Нам стало ясно, что только осознавший ее удостоился мудрости и истины. Следует знать, что и сегодня Тора и мудрость имеют «материю» и «форму», и каждый из нас должен стать «человеком формы». Однако не следует забывать, сколь малой формой мудрости мы обладаем. Даже в поколении Равы глубина Знания была подобна лишь «отпечатку пальца на воске» — что же в таком случае остается нам, духовно нищему поколению? Нет слов, чтобы описать несостоятельность и невосприимчивость наших сердец, в сравнении с мудрецами древности, благословенной памяти. Однако следует знать, что все их свойства присущи и нам. Душа каждого в определенной степени содержит в себе все силы и свойства души самого великого человека. Душа в этом смысле не отличается от материальной субстанции, которая при дроблении на мельчайшие части, по-прежнему сохраняет те же свойства, и в ней заключены все качества, присущие целому предмету. То же самое можно сказать и о душе: каким бы заурядным ни был человек, все же в его «уровень человека» заложены все способности и силы, которыми наделена душа. Поэтому, как мудрецы прежних поколений умели постигать материю и форму мудрости и осознавали их несоразмерность между собой, так и мы обладаем этими способностями. И по нашим критериям различие между материей и формой нашей мудрости столь же необъятно, как было и для них — по их уровню.

Ешива Тельз — место, где изучают «форму мудрости» и постигают «форму Учения». Насколько нам следует ценить и почитать этот Дом Учения!

Однако знайте, что главная цель изучения Торы в ее истинной форме, — достичь трепета перед Б-гом, ибо Знание Торы — это врата трепета перед Небесами. Наши мудрецы сказали об этом:

«Говорил раби Шмуэль бар Нехмани от имени раби Йонатана: “Для чего деньги в руке глупца, — чтобы обрести мудрость, а сердца нет”^[18]. Это означает следующее: “Горе ненавистникам мудрецов, занимающимся Торой, но лишенным трепета перед Небесами”. Возвестил раби Янай: “Жаль того, кто строит врата для двора, которого у него нет!”»^[19]

«Сердце мудрости» — это трепет перед Небесами, и через проникновенное изучение Торы ради постижения ее формы и ощущения ее в сердце, человек приходит к трепету перед Б-гом. И жаль того, кто выстроил врата, ведущие во дворец, но не входит туда! Если вы удостоились хоть немного ощутить «форму учения», это понимание «мудрости сердца» приведет вас к трепету перед Небесами и наслаждению от изучения Мусара. Ибо трепещущий перед Небесами жаждет понять свою душу, для чего и предназначено изучение Мусара, побуждающее человека задуматься о своем месте в этом мире.

Пожалуйста, изучайте Тору, постигая ее форму, поймите ценность вашего Дома Учения. И главное — старайтесь достичь основной цели: «Цель мудрости — раскаяние и добрые дела!!!»^[20]

[1]Произнесено в шабат 15 Сивана 5689 (1929) года в святой ешиве. Записано при жизни учителя, благословенной памяти, нашим учителем великим мудрецом раби А.И.Блохом, благословенной памяти, да отомстит Всевышний за его кровь.

[2]Иерусалимский Талмуд, Бейца 5:2.

[3]Сангедрин 35а.

[4]В действительности постижение мудреца порождено, как правило, его пониманием формы мудрости знания предшествующих поколений. Возможно даже, что этим знанием обладает каждый из нас, однако мудрец постигает его внутреннюю суть и способен вывести одно из другого… —Примечание записавшего, одобренное учителем, благословенной памяти.

[5]Эрувин 53а.

[6]Сравнивая их восприятие Талмуда с колышком, который вбивают в стену, Абайе имел в виду именно знание Талмуда, воспринимаемое учениками от своего учителя. Это знание проникает в сердце ученика даже неосознанно, однако в последующих поколениях сердца уже настолько «сжались», что знание проникает туда с трудом, подобно колышку в узкую щель в стене. — Примечание записавшего, одобренное учителем, благословенной памяти.

[7]См. Шиурей Даат, «Душа Торы» и «Ибо все, на Небесах и на земле».

[8]Эрувин 53а.

[9]Этот обычай основан на том, что ученик воспринимает не только непосредственно услышанное от учителя, но и следующее из путей его мудрости. (Дополнение, записанное по указанию учителя, благословенной памяти).

[10]Млахим (I) 8:66, Диврей Аямим (II) 7:10.

[11]Моэд Катан 9а.

[12]См. Шиурей Даат, «Жертвоприношения».

[13]Шабат 63а.

[14]Постановлением мудрецов в шабат запрещено играть на музыкальных инструментах и в ритм хлопать в ладоши, но нет запрета аплодировать необычным способом. — Примечание переводчика.

[15]Иерусалимский Талмуд, Бейца 5:2.

[16]Коэлет 8:1.

[17]Шмот Раба 47.

[18]Мишлей 17:16.

[19]Йома 72б.

[20]Ялкут Шимони, Теилим 111.

Редакция благодарит рава Хаима Бурштейна за любезное разрешение на публикацию