Недельная глава Пкудей

Содержание раздела

 

После завершения всех производственных работ Моше дает полный отчет о расходе материалов. Сыны Израиля приносят готовые изделия; Моше дает положительную оценку их труду и благословляет народ. Б-г велит Моше установить Мишкан первого числа месяца нисан и описывает порядок монтажа и размещения храмовой обстановки. Моше выполняет все указания. Мишкан готов. На него опускается "облако Славы". Это значит, что Б-г вселился в свою земную обитель. Когда облако поднималось над Мишканом, евреи отправлялись в путь. Ночью дымное облако сменялось огненным столбом.

 

Красота и святость

 

В своем комментарии на первый стих сегодняшнего раздела "И вот итоги (эле пекудей) сооружения Шатра, Шатра Откровения..." (38:21), раби Овадья бар Яаков Сфорно (1470-1550 г.г) противопоставляет Мишкан двум стационарным Храмам, построенным впоследствии в Иерусалиме. Он объясняет, что духовная сила каждого последующего Святилища убывала, а внешняя красота наоборот росла.

 

При всей своей значимости, походный Шатер Собрания, сооруженный евреями в пустыне, уступал в архитектурном отношении Первому Храму, построенному царем Шломо, и тем более Второму Храму, возведенному после возвращения из Вавилонского плена и значительно расширенному царем Иродом. Тогда, более двух тысяч лет назад, Второй Храм считался эталоном красоты. О нем говорили: "Тот, кто не видел Дом Ирода, никогда не видел красивого здания". В то же время проявление Шехины (Б-жественного Присутствия) уменьшалось от Храма к Храму.

 

Сфорно отмечает, что духовное воздействие Дома Б-га никак не связано с его внешним великолепием. Все зависит от того, кто строители: Бецалель, озаренный духом высшей мудрости, или иноземцы, "жители Сидона и Цора", как свидетельствует Эзра о сооружении Второго Храма (к тому же, в нем уже не было главной святыни – скрижалей Завета), и, конечно, от морально-духовного состояния еврейского народа и его лидеров. Не случайно, подчеркивает Сфорно, переносной Мишкан, столь уязвимый в военном отношении, до конца отслужил свой срок – впоследствии его разобрали и спрятали в подземелье Храмовой горы, а сильно укрепленные Храмы Шломо и Ирода были разрушены и сожжены врагами.

 

Зачем вы, девочки, богатых любите?

 

Хафец Хаим пояснил эту мысль такой притчей. В одном городе жили две сестры (назовем их – Рахель и Лея). Они были очень близки, но, выйдя замуж, расстались – Лея уехала в другую страну. Прошло много лет, и однажды Рахель почувствовала непреодолимое желание увидеться с сестрой. Несмотря на финансовые трудности, она собрала немного денег и отправилась в дальний путь. Лея приняла ее в шикарной вилле. Вся обстановка: канделябры, декоративные гобелены и ковры, изысканная мебель, – свидетельствовала о богатстве, какого Рахель еще не видела.

 

Сестры бросились друг другу в объятья. Они говорили без умолку, рассказывали обо всем пережитом за те годы, которые не виделись. Но в процессе беседы Рахель все отчетливее ощущала неудовлетворенность сестры своей жизнью. Наконец, она сказала: "Ты выглядишь печальной, Лея. Я вижу, что твой муж очень богат. Вы, наверное, миллионеры. Значит, в материальном отношении у тебя все в порядке. Что же тревожит тебя? Чем ты недовольна?"

 

"Ты права, Рахель, – тихо ответила Лея. – Я могу попросить у моего мужа все, что угодно: шубу из соболя, бриллиантовое кольцо, и он, не раздумывая, купит. Многие считают меня самой счастливой женщиной на свете. Но это только кажется. Зачем мне эти деньги и богатство, если мой муж не уважает и не ценит меня?! Он решает все домашние дела самостоятельно, не советуясь со мной и даже не спрашивая моего мнения. Можно ли быть счастливой, когда с тобой так обращаются, когда ты не жена, а предмет обстановки?"

 

Сестры замолчали. Затем Лея с интересом посмотрела на Рахель: "А как сложилась твоя жизнь? Ты бедно одета и, видно, не привыкла к роскоши, но выглядишь довольной и уверенной в себе. У тебя все хорошо?"

 

"Да, я довольна судьбой, – ответила Рахель. – Мы действительно бедны. Мой муж перебивается случайными заработками. Он редко покупает мне новую одежду и украшения, но, поверь, меня это нисколько не огорчает. Потому что он очень любит и уважает меня как личность. Он шагу не делает без моего совета. Такое отношение мне дороже любых денег и бриллиантов…"

 

Когда смотришь на очертания Иерусалима на фоне вечернего неба, в глаза бросается обилие церковных шпилей и минаретов. Они как будто соревнуются в росте – кто выше, кто заметнее. Христианство и ислам придают большое значение великолепию своих культовых зданий и их внутреннему убранству. Наши синагоги явно уступают в этом "конкурсе красоты и помпезности". Они малозаметны даже в еврейской столице. Многие расположены в убогих домах, тесных помещениях, "штиблах", часто даже в подвале. Их главное богатство – не бархат и серебряный орнамент, не резная лакированная мебель, не золоченые купола и не цветные витражи, а свитки Торы, хранящиеся в Ковчеге Завета.

 

Тора занимает главное место в синагоге. Во время молитв ее любовно достают из шкафа. Все присутствующие встают со своих мест и трепетно целуют ее "рубашку". Тору читают, с Торой советуются. Она – "хозяйка" в доме, и она счастлива, несмотря на ломаную мебель и облупившиеся стены. В золотой клетке – под высокими холодными сводами пустого дворца ей было бы неуютно.