Глава Балак

Вся глава — два абзаца: первый — про неприятности у антисемитов, второй — про неприятности у евреев.

Первый — очень большой, и в нем красочно и подробно описываются враги, которые, когда антисемитский заговор потерпел неудачу, еще чуток потоптались, поругались промеж собой да и разошлись.

Второй — очень маленький, и в нем незатейливо и конспективно описываются евреи, которые, благодаря самоотверженному просветительству соблазнительных моавитянок, прямо-таки прикипели к разрекламированной девушками религии и массово погибли от очередной летальной эпидемии — в количестве 24 тысяч человек.

Не замирая долее на сравнении неприятностей у тех и у этих (нечего обсуждать — в этом не лучшем из миров там, где у них — моральный ущерб, у нас — десятки тысяч убитыми), обратимся непосредственно к содержимому первого абзаца, к знакомому до боли, реалистическому до мурашек портрету двух великих антисемитов.

История не первого и не последнего воплощения сладкой мечты «извести под корень» разворачивается на фоне побед еврейского оружия над местными воинственными эморийскими царями — Сихоном и Огом, побед значительных и громких, чьим описанием завершается предыдущая глава «Хукас». Место действия — еще одно прилежащие к тогдашней границе Святой Земли государство — Моав. Оценкой создавшейся политической ситуации начинается глава, и с этой совершенно неправильной оценкой новоиспеченный моавский царь, чье имя носит глава, посылает секретное посольство к сильнейшему из практиковавших тогда специалистов широчайшего профиля (снятие и наведение порчи, сглаза; сильный приворот и отворот от соперницы, заговор на желание, обряд на бизнес — гарантия 100%) — «очень сильного мага» звали Билам (в нееврейском произношении Валаам).

Описывая ужасное положение со всей убедительностью и красноречием юдофоба, взбудораженного еврейским наступлением, царь Балак (никудышный был аналитик) прогнозирует, что теперь эта община (коhол קהל) «оближет всю нашу округу так, как бык слизывает полевую зелень» — то есть еще чуть-чуть — и отпрыски израилевы нас всех, — как корова — языком (в целях расширения территории и успокаивающей профилактической зачистки — как объясняет рабейну Овадья Сфорно). На основе всех этих соображений Моав даже мирится с традиционно враждебным ему Мидьяном, ибо ненависть к евреям, как водится, гораздо сильнее ненависти друг к другу.

Балакова голова, естественно, не приемлет, не допускает того, что идущих (наконец, после сорокалетних шатаний) в землю Кнаан евреев не интересует ни Моав, ни Мидьян. Упорно не осознается также и то, что все лихие победы над эморийцами были одержаны евреями нехотя, в силу нежелательных обстоятельств: покойные дикари просто не давали пройти по своей территории к вожделенной границе Святой Земли, несмотря на все заверения и обещания сделать это без единого выстрела.

В результате досадной ошибки политологов царь Балак «заказал» целый народ.

Наученный предыдущими событиями, он не стал «искать большое поле» и устраивать очередное побоище. Инструментом геноцида решено было сделать проклятие, глобальную порчу, за высокооплачиваемым исполнителем которой немедленно было послано. Балак «выписан» грубыми, мощными мазками, и его не лишенный логики план наполнен и переполнен откровенной ненавистью; антисемит с открытым забралом — далеко не худшая разновидность.

Выездной волшебник Билам (действительно незаурядный мастер чуть ли не с претензиями на пророчество) — совершенно иной тип — несравненно более тонкий и отвратительный. При прочтении явственно ощущается, что глаза этого человека были постоянно благоговейно воздеты к небесам; в связной и сладкой речи — чуть ли не в каждом предложении — присутствует Имя Творца. «Идите в землю вашу», — заявляет Билам моавским посланникам: «Ибо отказывается Вс-вышний дать мне пойти с вами», воображение неминуемо пририсовывает к этим чудным словам соответствующие атрибуты святости и возвышенно-прекрасное облачение.

Справьтесь у любого, кому лично приносили глубокие искренние извинения наследники организаторов погромов и депортаций, и Вам непременно расскажут, какое громадное облегчение и просветление приносит душе такой благородный жест, даже если он и запаздывает лет эдак на пятьдесят (сто или двести). Слезы умиления и восторга заволакивают и душат, хочется… чуть ли не обняться; сам готов просить прощения — за то, что выжил (в очередной раз) и опять являешь собой ходячий упрек этим истинно святым людям.

Указание свыше не ходить к царю Моава и «не проклинать народ, который благословен», не то, чтобы игнорируется — просто делается все возможное для изменения этого указания: второе посольство тоже остается у Билама, который ждет нового вещего сна, новой весточки, выпрашивает разрешение на проклятие. «Человека ведут по той дороге, по которой он сам хочет пойти», — гласит талмудическая мудрость.

Колдун с повадками святоши получает приказ идти, но при этом — «остерегаться говорить только то, что Творец укажет». И Билам идет (не для того, конечно, чтобы благословлять — этого не заказывали). Смелое намерение — в конце концов обойти, обхитрить и навести-таки порчу — мгновенно навлекает неприятности. Довольно странная часть истории — с ангелом и ослицей — очевидно нуждается в расшифровке: ангел мешает — ослица сходит с дороги, ангел мешает — ослица прижимается к стене (вместе с ногой Билама), ангел — снова, ослица ложится под хозяином, получает палкой и говорит человечьим голосом…

Уже упомянутый Сфорно замечательно просто объясняет эти необычайные явления. Билама, этого бесспорно значительного, неординарного человека, всеми способами — вплоть до шоковой терапии (говорящая ослица) — подталкивали к раскаянию, к отмене всех запланированных мероприятий; он должен был отказаться от идеи проклятия — не по прямому Приказу свыше, а сам — в крайнем случае, благодаря намеку. Однако, окрыленный ненавистью (и корыстью) специалист широкого профиля ничего не заметил.

В объяснении Раши обнаруживаем (по поводу трех появлений ангела) несколько загадочных слов: «Признаки праотцов показал ему», — словно бы проговаривается Раши и не добавляет ни слова к этой не для всех ясной фразе. Книга «Даас Зкейним» (поколение внуков Раши) с одной стороны разъясняет эту идею, но с другой, как кажется, только затрудняет понимание ситуации.

Первый раз ангел загораживает дорогу, идущую через поле (хочешь проклясть потомков Авраама — можешь «объехать» с двух сторон, ибо кроме Ицхака, который — прямо, есть еще «побочные дети»: Ишмаэль и сыновья Ктуры — хочешь, проезжай слева, хочешь — справа…). Второй раз ангел встает в довольно узком проходе между каменными оградами (хочешь проклясть потомков Ицхака — «объезжай» с одной стороны, ибо кроме Яакова, который — прямо, есть единственный вариант — Эсав). В третий раз ангел уже безнадежно затыкает узенькую тропинку, где ни слева, ни справа не объедешь (хочешь проклясть потомков Яакова — то есть именно евреев — уж извини…).

Замечательное раскрытие дедушкиной фразы, только вот… нехорошо, что больно странное получается у Высочайшего посланника поведение: он что же, радушно предлагает проклять (вместо евреев) какой-нибудь из других народов — на выбор? Выглядит как поломка в механизме. Правда, можно предположить кое-что получше компьютерного вируса. Скорее всего, ангел (ну хотя бы он) не пришел никого «подставлять». Его функцией было что-то как можно нагляднее разъяснить.

Авраам и его главное качество (качество милости, любви — Хесед) еще достаточно уязвимы (у Авраама было, кроме Ицхака, семь не самых святых сыновей от наложницы). Ицхак и его главное качество (качество справедливости, силы — Гвуро) уязвимы только со стороны Эсава, ибо косматый брат-антипод Яакова был единственным не слишком праведным порождением своего отца. (Наверное, поэтому в первом случае действие происходило на широком пространстве, в поле, а во втором — в узком месте между каменными границами — в полном согласии с «новогодними» словами царя Давида (про шофар): «Из узкого воззвал я к Вс-вышнему, ответь мне в широком, Вс-вышний», — мне, боящемуся суда ответь милостью…). И только Яаков и его главное качество (качество совершенного, полного равновесия — Тиферес) — не уязвимы ни с какой стороны, тут «не объедешь» даже на самой «прямой ослице» — проклятие отменяется, вот они — «показанные признаки (качества) праотцов».

И Билам тоже — обязательно поймет это (правда, не раньше, чем станет поздно) и скажет свое великое, нашептанное свыше «Ма тойву ойhолехо Яакойв (מה טובו אהליך יעקב)» (как хороши шатры твои, Яаков), именно Яаков — бхир hоовойс (בחיר האבות) — избранный из праотцов, не побежденный в свое время еще одним арамейским колдуном — Лаваном, чья душа, не нашедшая покоя от ненависти, переселилась в Билама, что упомянуто в Таргум Йойносон и разъяснено в писаниях Аризаля.

О дальнейших событиях емко высказывается в книге «Дворим», в пятой книге Торы, сам Моше: «И перевернул ради тебя (то есть ради еврейского народа) Вс-вышний проклятие в благословение, не пожелал Вс-вышний уничтожить тебя». Очень важное заявление. Выясняется, что если бы виртуозное, капитальное наведение порчи состоялось, речь бы шла о катастрофических последствиях.

Если подробно изучить или хотя бы внимательно прочитать знаменитое «благословение Билама» с точки зрения того, что они — насильственно перевернутые (вывернутые наизнанку) проклятия, становится понятно, что по сравнению с этим способным на многое человеком (тоже «богобоязненным» и «богомольным»), все религиозные вдохновители банальных погромщиков — почти безвредные болтуны. Если взять со знаком «минус» все эти чудесные пожелания (вместо «как хороши» — как «как плохи», вместо «Вс-вышний не проклинает» — ну вы понимаете), объективно вряд ли найдется что-нибудь, чего не собирался наслать на нас с Вами этот восхитительный образец смирения перед Небесами.

Так вот иногда слушаешь, слушаешь чьи-то сладчайшие речи, утопаешь в добрых пожеланиях и похвалах и не догадываешься, что весь этот прелестный текст планировался как поток умопомрачительных поношений и только по великому Милосердию Создателя вывернут, как рукав.

И все же, после провала заговора с проклятием, враг исхитрился-таки придумать такой план, который, к огромному сожалению, почти никогда не дает осечек, ибо (как с непреходящей грустью отмечает Талмуд) «наш человек» никогда бы не поклонялся идолам, если бы не одно их «преимущество»: они не запрещают разврат. Однако, эту историю мы, пожалуй, отнесем к следующей главе…

Из «Книги для изучения Торы»