Глава Ваигаш. Встреча Йосефа и братьев

Выход на первый план Йеуды (четвертого сына Яакова) в истории Йосефа и его братьев, — безусловная кульминация. Ради ее подчеркивания Тора вдруг (на самом интересном месте) завершает одну главу и начинает другую. Нигде больше во всем Свитке вы не обнаружите такого неожиданного окончания: все главы заканчиваются на «чем-то», это — единственный случай, когда точка ставится в середине захватывающего сюжета.

Йосеф приказывает подложить в сумку родного (и по матери, и по отцу) брата Биньямина свой «магический кубок», настигший братьев слуга Йосефа «обнаруживает» пропажу (то есть, «раскрывает кражу»), Йосеф (до сих пор не узнанный) объявляет братьям, что забирает (за воровство) Биньямина в рабы, а всех остальных «отпускает». В этой драматической, острейшей ситуации Тора вдруг ставит жирную точку, Моше (на горе Синай) делает в этом месте абзац, глава закончена. Следующая глава начинается в том же месте, с теми же персонажами и, что самое замечательное, в ту же самую минуту, в которую «завершилась» предыдущая. В человеческих произведениях — крайне редкая, странная «разбивка на сцены». Что же заканчивается на границе этих двух глав?

Завершая вроде бы «не на чем» предыдущую главу, Тора приказывает остановиться и сосредоточиться на «немой сцене», возникающей после заявления Йосефа. Йеуда, поручившийся за Биньямина перед отцом всеми своими «загробными благами», выходит на первый план и, предложив (с чего начинается глава) себя вместо брата в рабы, приводит Йосефа к «признанию»: «Я — Йосеф, которого вы сюда продали!» — в слезах «открывается» братьям древнеегипетский премьер-министр, и, казалось бы, до завершения занимающей несколько глав истории конфликта между основателями колен остаётся совсем немного — все идет к благополучному финалу.

Однако, в отличие от более поздних человеческих произведений (описывающих внутрисемейные конфликты), история, изложенная Творцом, содержит множество смысловых ловушек, задних планов, полуоткрытых намеков. Похоже на то, что вместе с предыдущей главой завершается описание идеально продуманного и виртуозно исполненного эксперимента, поставленного неузнанным Йосефом. Восстановим краткую последовательность событий.

Йосеф сообщает братьям о своих снах, главная тема которых господство Йосефа над братьями. Эти занимательные сновидения наиболее неприятны, скорее всего, именно для Йеуды (ему «на роду написано» быть царем, быть главным среди братьев, а тут молодой брат начинает претендовать — фактически — на его законное командное положение). Братья (по каким-то неведомым причинам) собираются убить (казнить) Йосефа. Йеуда предлагает вместо убийства продать брата в рабы (юноша как будто бы собирался стать царем, стать главным, — пусть пока что побудет в рабах — до полного искоренения всех монархических фантазий). Йосеф (через двадцать два года) обвиняет братьев в шпионаже, выманивая, таким образом, любимого брата Биньямина к себе в Египет. Далее, подкинув ему кубок, «собирается» забрать его в рабы.

Здесь завершается глава, ибо через мгновение (в монологе Йеуды) замкнется круг Б-жественно идеального сюжета: царственный Йеуда, предложивший продать царственного Йосефа, предложит себя Йосефу в рабы вместо Биньямина. Организованное, полностью подстроенное положение, в котором работорговец должен был объявить о своей готовности стать рабом (и, тем самым, искупить вину), пришло к своему триумфу. Выходит, что каждый из великих лидеров колен израилевых, каждый из двух царей добился унижения своего «оппонента» до рабства.

Причем, не стоит апеллировать к тому, что Йосеф был рабом по-настоящему, а Йеуда — только предложил себя. Все тяжести положения Йосефа компенсируются тем, что Йеуда, в отличие от него, должен был сделать это сам, по собственной инициативе. То есть, унижение первого было вынужденным (братья продали, ничего не сделаешь), а унижение второго — добровольным (а значит, наиболее мучительным для столь царственной натуры).

Начало объяснения нашей главы в книге «Зоhар» посвящено развернутому описанию встречи («и приблизился к нему») двух Царей-Машиахов — сына Йосефа и сына Давида (происходящего от Йеуды). Видим, что оба родоначальника мессианских ветвей зачем-то попадают в Торе в состояние рабского унижения.

Вспомним отрывок из Талмуда, рассказывающий о «беседе» царя Давида (только что окончательно вступившего в должность) с Царем царей всех царств, Святым, благословен Он. Смущенный Давид высказался в том смысле, что, мол, даже не знает, что сказать, попав на такую головокружительную высоту, приняв руководство кошерным еврейским государством. Ответ был следующий (вместо «ну ладно, не скромничай, ты достоин»). «Ты думаешь, царство Я даю тебе? Рабство Я даю тебе!».

Правильное, соответствующее Закону руководство нашим народом — это не власть. Это — полная, рабская зависимость от Высшей Справедливости. Йосеф и Йеуда приучались к этому с самого начала истории обоих царских родов. Чтобы заложить правильное отношение в фундамент, чтобы проявлялось оно, как нынче говорят, на генетическом уровне.

Еще одно простое, но очень характерное наблюдение на ту же тему связано с самим фактом египетского рабства, которое начинается в последней строке нашей главы (когда говорится, что евреи в Египте перестали чувствовать себя гостями, как-то забыли, что собирались «ненадолго зайти» и начали «пускать корни»). Вся история этого рабства началась с того, что один из братьев был отличен отцом, возвышен над остальными. Своеобразная коронация «Йосефа в цветной рубашке», которая продолжилась его египетским политическим взлетом, стала отправной точкой (причиной?[1]) путешествия в изгнание на более чем два века. Фактически безграничная власть еврея в чужой стране и первоначальное благоденствие его соплеменников (под крылышком олигарха) плавно перетекли в чудовищные, небывалые притеснения всего еврейского народа. Без комментариев.

Упомянутый вроде бы благополучный финал с объятиями и слезами тоже (как и подготовка к нему) изобилует неожиданными, просто поразительными деталями. Начиная с первых слов («Я Йосеф, которого вы сюда продали» — ну зачем он это говорит? Насколько лучше, безобиднее смотрится «Я Йосеф, ваш дорогой брат») и заканчивая последним разговором (уже из следующей главы), где после пышных похорон праотца Яакова братья подсылают к Йосефу просителей, вроде бы умоляют простить за все, а используют при этом очень неожиданную формулировку: «Отпусти нам грех, ибо злом заплатили мы тебе», не «злом за добро», а просто: роо гмалухо (רעה גמלוך), от слова гмуль (גמול), «причитающаяся плата». То есть мы, конечно, за дело тебя… но все равно извиняемся.

На протяжении всех приведенных в Торе «диалогов братского примирения» словно какая-то тень маячит на заднем плане. Чего стоит, например, «успокоительная» реплика Йосефа: «Вы задумали против меня зло. Б-г перевернул его в благо». И Раши: «Если уж Вам (десятерым) Б-г не дал убить меня одного, то я один — вас десятерых — даже, мол, не буду пытаться». Трогательная встреча родных братьев после долгой разлуки.

Напряжение не ослабевает до самого конца, вопрос «узнал ли, в итоге, Яаков?» тоже повисает в воздухе. По последним благословениям, данным в следующей главе, видно, что вроде бы праотец все понимал (раз прозрачно намекал Шимону и Леви на «вырывание быка» (символ Йосефа) и хвалил (примечательная тоже деталь) Йеуду за «неучастие в разрывании сына моего»). Видимо, поняв, что все произошедшее — идеально вписывается в обещанное еще Аврааму долгое изгнание с хорошим концом, а также — учитывая, что для какого-либо суда требуется хотя бы один свидетель (которого не было), Яаков решил не карать сыновей за содеянное. Впрочем, как полагают некоторые, праотец при произнесении благословений мог не осознавать до конца их содержания, ибо не сам Яаков был автором этого полного пророчеств многосложного текста.

Что ж, в таком тонком, малоизученном (а главное, плохо знакомом для наших современников) деле, как пророчество, могут встретиться любые способы передачи информации. Другое дело, что после всех перипетий, всех поворотов сюжета, до последнего разговора, родные братья продолжают в чем-то друг друга подозревать, не перестают ждать удара.

Тора описывает, как, открывшись братьям, Йосеф как-то слишком долго плакал на шее у любимого Биньямина. Раши цитирует из Мидраша, что Йосеф, оказывается, оплакивал (вроде бы — с чего это вдруг) «два Храма, которые будут разрушены в наделе колена Биньямина».

Посмотришь повнимательнее на счастливое воссоединение еврейской семьи и перестанешь удивляться, почему Йосефу в процессе этого «воссоединения» привиделось именно это мрачное пророчество. Храм называется словом «баис (בית)», то есть «дом». Атмосфера в Доме Вс-вышнего во многом соответствует атмосфере в еврейском доме. Разрушения в семье и разрушения в Храме — параллельны. При всей практической трудности, понятно, с чего, с кого следует начинать восстанавливать Храм…

[1] Тут, пожалуй, не стоило ставить вопросительный знак — именно так и сформулировано в той же Книге Зоhар (гл. «Ва-йешев»).

Из «Книги для изучения Торы»