Уровень человека 52. Пути искупления. Глава 5

«И был вечер — это деяния злодеев; и было утро — это деяния праведников. Но как знать, какие из них желанны? Раз написано: “И увидел Всевышний, что свет — хорош”, следовательно, желанны деяния праведников, а не злодеев»[1].

Само собой разумеется, что под «деяниями злодеев» не подразумевается поведение тех, кто полностью сбросил с себя ярмо заповедей. По поводу таких злодеев не должно возникать и сомнений в том, желанны ли их поступки или нет. Сомнения возникают на промежуточных ступенях. Там можно сомневаться, чего именно хочет от нас Творец. Все это требует пояснений.

Разберем, что может толкать человека на то, чтобы он оставался на уровне деяний злодеев? Почему он не идет следом за праведниками? Причина — одна, и в ней ответ сразу на оба вопроса. Человек склонен полагать, что у него в духовном плане все в порядке, он уже хорошо устроился со своими привычками, характером, природными склонностями. И он приводит разумные доводы, подтверждая, что таков был изначальный замысел Творения, что менять в себе что-то — выше его сил. Доказательства? — Он не ощущает никакой надобности испробовать это на себе. Вокруг полно примеров. Обратные примеры тех, кто изо всех сил старается измениться, исправить себя, свою натуру, да еще и преуспевает в этом, ему кажутся чем-то возвышенно-недосягаемым и невозможным. И, в конечном итоге, человек, даже не имея никакого логического объяснения, продолжает отмахиваться от столь разительных перемен, от резкой смены одной линии поведения на совершенно противоположную. Как может быть, что только вчера он восхвалял прелести этого мира, и вдруг в одночасье он их презирает? Ведь не далее, как вчера, он жаждал славы и почета! А сегодня он вдруг бежит от них, как от огня. Всю жизнь темой его разговоров были лишь самые будничные, прозаические, материальные вещи, а сейчас вдруг его речь — сплошная Тора и богобоязненность.

И у человека не укладывается в голове, что можно оставить дурные пути, сменив их на высшие духовные ступени. Как? Ведь природу не изменишь в одночасье. Отсюда вывод: все это лишь лицемерие, поменялась лишь внешность, а мышление и сердце остались такими, как и прежде.

Стоит рассказать ему о человеке, в кратчайший срок достигшем небывалого уровня упования, он воспримет этот как ложные слухи. Человек не поверит в реальность такого достижения, потому что он просто не может себе представить, что в наше время кто-то еще отличается упованием. И так же он отреагирует, услышав, что некто достиг уровня соблюдения заповедей всем сердцем, ради них самих, без всякой побочной выгоды и интереса. Не верится, что такое искреннее, цельное отношение к заповедям возможно и сегодня. И так — во всем, во всех промежуточных ступенях между абсолютным праведником и законченным злодеем. Современный человек не верит в праведность современников. Особенно, принимая во внимание, как изменился человек за кратчайший срок. И это — поразительно и страшно.

Поразительно и страшно, насколько привычка и природа подточила веру разума в свои силы, и человек не верит в саму возможность исправиться в лучшую сторону — ни для себя, ни для другого. И как не рассказывай ему, не доказывай на примере реальных людей, которым удалось в кратчайшие сроки изменить себя и достичь духовного совершенства, он отметет все доводы под предлогом преувеличения рассказчика или двуличия героя рассказа.

Рассуждая подобным образом, человек вступает в противоречие с Рамбамом, который писал[2]: «Вчера он был ненавистен, омерзителен, отдален и противен, а сегодня — любим, приятен, близок и желанен». Вот вам и подтверждение того, что раскаянье и исправленье возможно в одночасье. Как сказали наши благословенной памяти мудрецы[3]: «(Словами): “Вот ты посвящена мне при условии, что я — праведник” даже отпетому злодею (невеста) становится посвященной: возможно, он в душе решил раскаяться». И сколько времени проходит с того момента, как он был отпетым злодеем и до того, как раскаялся в душе, произнеся эти слова? Мгновение!

И если закон признает возможность подобного мгновенного раскаяния, значит, такая ситуация вполне реальна. Иначе, если бы это не соответствовало действительности, закон не мог бы быть установлен подобным образом — ведь еврейский закон опирается на действительность. И закон не соответствует мнению раби Йеуды Анаси, что, независимо от момента раскаяния человека, само искупление происходит лишь в Йом кипур. Нет, еврейский закон сформулирован в соответствии с мнением мудрецов, что само раскаяние служит искуплением[4]. И даже по мнению раби Йеуды Анаси, если человек говорит: «Я буду грешить, а Йом кипур меня искупит», то его Йом кипур не искупит5. Неужели раскаяние уместно лишь в Йом кипур? Нет, истина в том, что говорит Тора: человек способен за одну секунду выйти из кромешной тьмы на яркий свет, в один момент полностью измениться, в одно мгновенье достичь высочайших ступеней.

Поразмыслив, мы придем к выводу, что все так и происходит на самом деле. Человек способен вмиг измениться. Эта способность — не нечто сверхъестественное, доступное лишь благочестивейшим из благочестивых. Иначе просто не может быть. Жизнь состоит из мгновений, и, не меняясь в одно из них, кто сказал, что мы поменяемся в другое? Неужели из этого следует, что мы не будем меняться всю жизнь?

Чего же мы ждем? Почему не наступает тот миг, когда мы начинем меняться, работая над собой? Потому что в данный конкретный момент нам трудно отказаться от своего привычного пути? Но то же самое мы можем сказать и в следующий момент, и в тот, что последует за ним и т.д.

Мы ожидаем благоприятного момента, когда ничто не будет нам мешать? Этого не произойдет никогда: заботам и хлопотам никогда не будет конца. Всегда нам что-то будет мешать — либо одно, либо другое. Поэтому, даже если отмерить человеку годы жизни Метушелаха, он не изменится, пока в какой-то момент не возьмет себя в руки, оставит прошлое и полностью отдастся Торе. И этот момент — то самое «одночасье», миг единый. Как же иначе? Чуть-чуть сегодня и еще чуть-чуть завтра?

Да ведь это все равно, что пытаться откошеровать трефную кухню «по частям». Резонно? Допустим, человек заявляет, что не может позволить себе в одночасье отказаться от всей своей старой некошерной посуды и купить новую — это ему не по карману. Поэтому он решает менять посуду по частям: для начала заменить одну некошерную посудину на подобную кошерную. Со временем подкупить еще что-нибудь кошерное, а его некошерный аналог — разбить и выбросить. Сегодня ложку, через месяц — вилку, и так — пока не переведет всю свою кухню из трефного состояния в кошерное. Глупо? Еще бы: да ведь новая кошерная посуда сразу же соприкоснется и смешается с некошерной и от этого сама вновь станет некошерной! И какой бы долгий жизненный срок ни был ему отпущен, он так и будет всю жизнь заменять одно на другое, а кухня его, как была трефной, так трефной и останется. Сделать ее кошерной можно, только одновременно сменив всю некошерную посуду на новую кошерную.

И тот, кто публично нарушает шабат, не закрывая свою лавку, и хочет сделать тшуву, разве может сказать себе: «Сразу я свою лавку на весь шабат не закрою. Поработаю в этот шабат на час меньше, в следующий раз — на два часа меньше и т.д.» Это совершенно нереально! Тот, у кого не болит душа за осквернение шабата в течение всего дня, не откажется от работы и на несколько часов.

Работа над собой требует идентичного подхода. Если человеку что-то мешает, оно так и будет постоянно ему мешать. Это же так просто: не оставляя греха, как можно раскаяться и исправиться? Сколько бы человек ни старался познать умом, в каком направлении ему следует работать над собой, само нахождение в атмосфере греха опустошает все его мысли, и грех магнитом притягивает его. Утверждающий, что он способен пройти сквозь огонь и не обжечься, однозначно будет считаться сумасшедшим. Так почему же утверждение, будто можно находиться в грехе, не поддаваясь его влиянию, не кажется нам столь же абсурдным? На человека влияет все! Даже если он этого не ощущает, что, возможно, еще хуже: тому, кто уже лежит на земле, дальше падать некуда.

Пытаться исправиться, подняться после падения в месте греха — все равно, что окунаться в очищающие воды микве, зажав в руке некошерного гада. Необходимо немедленно покинуть место греха. Невозможно одновременно находиться и там, и здесь. В таком случае все советы бессильны и бессмысленны. Только так мы можем подняться на духовные ступени, это — основа основ. И то, чего первые поколения добились своей мощью, последние могут удержать своим трепетным отношением, бережно храня наследие предков.

Как можно «постепенно» оставить грех? На часик? На полдня? Или, может, на целый день, но, не включая ночь? И чем тогда это будет отличаться от попытки откошеровать по частям свою кухню? Грех оставляют в один присест, полностью. И если это не удается за один раз, то это не удастся и в другое время. Никогда этого не будет. Такова природа. Порвать всякую связь с грехом нужно на месте, мгновенно, моментально. А тот, кто тесно привязан к греху, не сделает этого никогда.

[1] По Берешит раба,2.

[2] Законы раскаяния, 7.

[3] Кидушин 49б.

[4] Йома 85.

С любезного разрешения главного раввина Литвы, р. Хаима Бурштейна