Уровень человека 2. Вехи человечества. Адам

Первый Человек

История с деревом познания добра и зла трудна для нашего понимания. Как, в самом деле, могло произойти такое, чтобы Первый Человек — вершина творения, сотворенный Самим Творцом и включавший в себя все человеческие души — в первый же день взял и нарушил однозначный приказ Творца?! И ведь при этом знал он, что ожидает его за это необратимая смерть! Все это остановило бы даже нас, с нашим ограниченным пониманием! Как же можно такое вообразить?

Даже следуя мнению Рамбама, что в основе греха лежала ошибка, это нуждается в пояснении. Как могла возникнуть ошибка у человека, чей разум до греха не был замутнен никакими эмоциями и природными инстинктами?

И даже если мы предположим, он был сотворен таким образом, что его разум не допускал ошибки в вопросах добра и зла, но в вопросах правды и лжи оставалось место ошибке, и он эту ошибку совершил, как он должен был поступить после этого?

Чем Змей соблазнил Хаву? В чем сбил ее с толку? Разве можно представить себе, чтобы Хава поверила Змею, будто она не умрет? Неужели Змею она поверила больше, чем Творцу? Что за ответ на вопрос Змея: «Верно ли сказал Б-г: Ни от какого садового дерева не ешьте?» — «От плодов дерева не ешьте… как бы вам не умереть»? Что это за «как бы»? Ведь Творец мира обещал им несомненную смерть?

Существует два вида знания зла: то, которое не пробуждает в человеке желание и вожделение, и то, что пробуждает. Приведем пример. Мы можем знать, что какой-то наркотик очень сладок и приятен. О курении опиума говорят, что это — одно из самых больших наслаждений в мире. Исследователи рассказывают, что, как только курильщик берет трубку в рот, он освобождается от пут материальности; у него возникает ощущение полета, человек видит прекрасные видения — одно краше другого, и из мира грез и галлюцинаций он с легкостью переступает порог смерти. И все же, даже зная о приятных эффектах данного средства, оно не пробуждает в нас особого вожделения к нему. Все почему? Да потому что осознание того вреда, который может принести этот сладостный наркотик — не только трезво, но и в каком-то роде осязаемо. И при всей свойственной человеку погоне за удовольствиями, здесь все-таки преобладает природный здравый смысл. Но есть наркотики другого свойства. Из наших источников мы знаем, что сладострастие, зависть и жажда почета лишают человека жизни. Но при всем нашем абстрактном понимании этого зла, одного понимания нам оказывается мало — оно для нас не так осязаемо-ощутимо, поскольку противится этому только наш ум, но не наша природа.

Разум Адама, Первого Человека, до греха не был подвержен никаким внешним влияниям. Его естественным желаниям было не под силу искривить его мышление, затуманить его осознание и его знание добра и зла. Он знал, что есть зло, знал, что это такое, но при этом естественным образом делал только добро. Его разум был подобен разуму ангела. Материя была для него лишь внешним покровом, одеянием. Как написано[1]: «Одел меня в кожу и плоть». И как мы не стесняемся нашей одежды, чтобы скрывать ее под еще одним слоем одежды, так и его материальная оболочка не являлась предметом стеснений. Поэтому и написано: «И были они оба наги — Адам и его жена — и не стеснялись». Единственное отличие его одежды от нашей заключалось в том, что тело являлось его вечным одеянием, в смене которого у него никогда не возникало надобности.

И все же у Адама было одно отличие и от ангела: тогда как ангел совершенно лишен свободы воли, возможности творить зло, поскольку вся его сущность — делание добра, Адам был не таков. И хотя его рассудок не был замутнен даже крошечной личной пристрастностью, тем не менее, он обладал возможностью при желании отказаться от ангельской жизни в пользу жизни, требующей постоянного выбора. Его изначальный выбор был совсем не похож на то, что приходится выбирать нам: между добром и злом, правдой и ложью. Его выбор заключался в том, жить ли жизнью ангела или человека, и это зависело от плода дерева познания. Если бы он захотел жить жизнью ангела, не беспокоясь о возможной потере духовных достижений, ему следовало остерегаться дерева познания. Не вкусивший его плода человеческий разум оставался бы неподвластным никаким вожделениям и колебаниям в мире — никакая сила на свете не смогла бы сдвинуть его с праведного пути. Но если он хочет жить в состоянии постоянного выбора, в полной мере ощутить все вожделения и страсти, чтобы бороться с ними и побеждать, ему следует отведать плодов древа познания. Тогда в нем проснутся все внутренние склонности и качества, требующие усиленной работы над собой. Тогда у его разума будет достойный противник и, одержав победу, человек сможет подняться на еще более высокий уровень. Ибо, чем выше испытание, тем выше и награда. И одержав такую победу, человек так же заслужит вечную жизнь, как это было до того, как он отведал плод дерева познания. И только если ему не удастся победить свою новую природу, и не он будет властвовать над нею, а она над ним, тогда его смерть — неминуема, потому что сама природа — не вечна, и не вечно все то, что ей подвластно.

И об этом предупреждает Творец: «От всех деревьев сада вкушай, а от дерева познания добра и зла — не вкушай, ибо в день, когда ты поешь от него, ты умрешь»[2]. Вполне возможно, что это было сказано не в качестве приказа и предостережения, а в качестве полезного совета. Другими словами, Творец не рекомендует человеку вкушать от дерева познания добра и зла, чтобы не пробудить в себе природные вожделения и страсти, поскольку Он сам знает, что с их пробуждением человеку может не хватить сил, чтобы их победить, а это — верная смерть. И эта смерть — не наказание за грех, так как не исключено, что само по себе поедание плода дерева познания грехом не являлось. Это — естественный результат власти природы над человеком, потому что природа и все, что ей подвластно, не вечны по своей сути.

Поэтому в ответе на вопрос Змея Хава специально подчеркивает слово «как бы» — ситуация небезнадежна, возможны варианты, и существует реальная возможность избежать летального исхода, даже отведав от дерева познания. В самом деле, если бы они в новых условиях все-таки смогли превозмочь свою природу, их поступок не считался бы грехом. Более того, благодаря нему они, действительно, поднялись бы на более высокий уровень. Это и подчеркивает Змей своими словами: «Не умрете… а будете, как боги, что знают добро и зло» — не сомневайтесь: вы обязательно выдержите испытание! Что значит «как боги»? Что знание зла не окажет на вас никакого влияния.

Так, в тринадцати атрибутах Б-жественного милосердия мы находим такое качество, как «не оставляющий без наказания». Причем же здесь милосердие? Но дело в том, что, хотя зло не останется безнаказанным, знание греха и необходимость расплаты не препятствуют воплощению до расплаты других атрибутов: «долготерпеливый и милосердный». Другими словами, расплата не имеет никакого отношения к гневу или злопамятству, а лишь к абстрактному знанию и справедливости. Поэтому качество суда соседствует с качеством милосердия.

Что касается людей, когда человек на кого-то сердится или обижается, ему требуется время, чтобы успокоиться. И пока не прошел необходимый отрезок времени, у человека сохраняется неприятный осадок. Однако Змей заявляет, что и после вкушения плода дерева познания естественные чувства и эмоции останутся на уровне абстрактного знания, и совершенно не будут мешать. Следовательно, очень стоит его отведать, чтобы благодаря этому достичь еще более возвышенных ступеней.

Это был решающий довод, которым Змей убедил и обманул Хаву, пообещав ей, что они точно не потеряют своего уровня, а только поднимутся на более высший уровень — уровень победы над собой, своими новыми природными качествами и побуждениями. Да, если бы все было так, как описывал Змей, если бы Адам и Хава одержали победу в этой великой войне, тогда они и в самом деле ничего не потеряли бы, а лишь приобрели. Но, в конечном итоге, оказалось, что они горько ошиблись в своих расчетах, и сразу после того, как плод был съеден «И открылись глаза их обоих, и узнали, что наги они». И из этого стало видно, что вкушать от дерева все-таки не стоило: потому что если бы они, действительно, с легкостью могли бы победить свое естество и вести себя так, будто его и не было, — точно так же, как было до грехопадения, чего же им было стыдиться? Ведь если зов природы и эмоциональные ощущения ничуть не повлияли на ясность их ума, кто рассказал им об их наготе?

Волей-неволей приходится признать, что изначально вожделения и природные наклонности не возникали у человека, чьей главной сутью был разум, рассудок, а материальная, телесная оболочка служила ему лишь одеждой. И только после вкушения плода все это пробудилось в нем в полной мере, и он оказался не в состоянии выиграть этот бой. Тогда в нем возникла потребность укрыться, дабы хоть как-то усмирить свои естественные желания и инстинкты, склонные проявляться в состоянии наготы.

Об этом и говорит ему Творец: «Кто сказал тебе, что наг ты?! Не отведал ли ты от дерева, от которого Я заповедал тебе не есть?» — Я же сказал тебе не вводить себя в это искушение, а ты сказал: «Ничего страшного». Поэтому, потерпев поражение в борьбе с природой, когда желание и инстинкты уже обрели над тобою власть, «будет проклята земля…. Ибо прах ты, и в прах вернешься». И стал человек смертным.

[1] Ийов 10:11.

[2] Берешит 2:16.

Перевод: р. Хаим Бурштейн

Читайте: полный обзор по теме Адам и Ева (Хава)