Из цикла «Уровень человека», темы: Дурное начало, Испытание, Яаков, Первородство, Эсав, Исправление качеств, Уровень человека, Саба из Навардока, Самосовершенствование
Не потому что Эсав был пустым, неверующим человеком продал он свое первородство. Ведь наши благословенной памяти мудрецы говорят, что прежде он спросил, в чем суть служения первенцев. Значит, он все-таки верил во Всевышнего, и если бы первородство не обязывало его отказаться от вина, он бы его не продал. Необходимость отказа от вина была в его глазах главным недостатком первородства. Т.е. человек может верить в Творца и во всю Тору, но, следуя за своим воображением, он во всей Торе будет находить недостатки, считая, что своими заповедями она ограничивает человека. Поэтому в состоянии расслабленности и довольства человек не может ручаться за свое поведение в час испытания. Эсав ведь тоже весьма ценил свое первородство до того, как в нем взыграло воображение. Тем не менее, при виде манящего красного блюда он свое первородство продал.
И, находясь внутри испытания богатством, человек не может знать, как бы он повел себя в испытании бедностью, и наоборот. Поскольку пока человек только представляет себе в уме то или иное испытание, ему кажется, что он сам останется тем же в любом состоянии, будто ему все равно. Это — заблуждение. В состоянии довольства и временного покоя человек мысленно будет полон решимости, но в момент испытания душевные силы совсем не те, и вся решительность испаряется. И эмоциональное воздействие испытания может сказаться на каждом точно так же, как сказалось на Эсаве.
Вполне возможно, что и Эсав до самого испытания воображал, что испытание не произведет на него ровно никакого впечатления. Но факты доказали обратное. И так обстоит дело с каждым. Даже когда есть вера, но работа над собой еще далека от совершенства, и у человека остаются душевные слабости, вся его решимость и решительность ровным счетом ничего не стоят, и полагаться на них — бессмысленно. Сколько раз человек уже заблуждался, что с легкостью сможет отнестись к своему умалению по сравнению с другими, но когда это случается в действительности, он понимает, что был похож на того, кто, наевшись досыта, считает, что ему ничего не стоит попоститься и три дня. Но подобные мысли могут прийти в голову только в состоянии сытости, когда испытание далеко от человека. А в сам час испытания у него вдруг нет сил, и голова не на месте. Так привязанный к ножке кровати петух уверен, что если его пустить на волю, он сможет пробежать сто километров. Доказательство? Ну, вот же он бегает по два метра в любую сторону, насколько ему позволяет веревка. Но почему-то этой веревкой ограничивается все его движение, и при всем желании отбежать дальше, больше ему не сделать ни шага.
Так и человек, полагающий, что всегда может согласовывать свой выбор с требованиями Торы. Но на деле весь его выбор ограничен «веревкой» его желаний. И там, где его желания «не пускают его дальше», и его характер склоняет его к ослушанию Творца, человек не может сдвинуться с места. Дух жизненности, который он получает от различных побочных интересов в служении Творцу, склоняет выбор в их пользу. И там, где человека никто не знает, и он сталкивается с испытанием, в его душе пробуждаются такие силы, которые лишают его разума и отдаляют его от познания Творца. И те поступки, о которых человек не мог и помыслить, задним числом становятся свершившимся фактом.
Поэтому человек должен стараться всеми силами ломать свои привычки и духовно расти, чтобы умение достойно выдерживать испытания вошло у него в привычку. Без изучения мусара, еврейской этики, нет никакой гарантии, что человек не продаст свое первородство за чечевичную похлебку. Сначала он совершит эту сделку со своей совестью. Как написано: «Ибо взятка ослепляет глаза мудрецов»[1]. А затем все это станет для него уже настолько дозволенным, что он заявит прямым текстом: «К чему мне это первородство?»
Еще одно свойство души — искать благовидные предлоги для оправдания собственной опрометчивости. Как сказал Эсав: «Вот, я умираю». По его утверждению, он не сможет уберечься от смерти, поэтому предпочитает первородство продать. Как объясняют наши благословенной памяти мудрецы, Яаков рассказал ему обо всех наказаниях и предостережениях, сопряженных с первородством. Например, что употреблением вина и взлохмаченным видом он подвергает себя смерти[2]. И если это такой уж великий грех, за который следует столь суровое наказание, то не лучше ли заведомо спастись, вообще не вступая на этот опасный путь?
В данной ситуации Эсав похож на человека, который, боясь грома, чтобы его не слышать, прячет голову под подушку. Так и ход мысли Эсава: лучше мне вообще не идти на такое испытание, дабы спастись от смерти. Как будто, спасаясь от этой смерти, он избегает другой, за прочие свои грехи. И все же он думал, что, избавившись от бремени первородства, сбросив его ярмо со своей шеи, он избегнет заслуженной смерти. Поэтому и говорит: «Вот, я умираю, так к чему мне это первородство?»[3]
Но все это лишь предлоги и отговорки. Самолюбие не позволяет человеку признать, что он находится на более низком уровне, чем кто-то другой. Поэтому он ищет, как бы «прикрыть» свои недостатки. В случае Эсава — чтобы это не выглядело, будто ему приспело отказаться от первородства со всей налагающейся из-за этого ответственностью, поскольку он уже погряз в грехах. Вместо этого он обставляет свое решение так, будто им движет исключительное благочестие, опасение не удержаться на слишком высоком духовном уровне. И тогда уж лучше отказаться от первородства, чем подвергать себя опасности в качестве первенца. Но все это — отговорки, не более. Интересовало его лишь то, что он видел перед собой, и это было главным стимулом его продажи. Все тонкости первородства никакого значения не имели.
Таковы и все компромиссы, на которые идет человек. Все они порождаются стремительным потоком воображения. Но как же признаться в этом себе и окружающим? И человек обставляет свой путь компромисса различными благовидными предлогами, что слишком высокий духовный уровень — это не для него. В действительности же он просто не стремится к духовным высотам, а ищет лишь дух этого мира. Но так действуют силы души, ссылаясь не на затягивающую их низменность, а на то, как трудно следовать истине. Но истина состоит в том, что трудно не следовать истине, а отказаться ото лжи. Доказательством может служить тот простой факт, что любая попытка оправдать себя под предлогом невозможности устоять, сопряжена в той или иной форме с блеском воображения.
Кроме того, если бы единственным препятствием было то, что человек, в самом деле, не может устоять, с каким же уважение и трепетом он должен бы относиться к тем, кто сумел достичь недоступных ему высот лишь за одно это их достижение. Но так как «мерзостей жаждала его душа», он просто не может выносить тех, кто идет другим путем. И можно со всей определенностью заявить, что душа того, кто насмехается над теми единицами, что стремятся к духовности, извращена и искалечена. И для него просто невыносимо, что кто-то преуспевает в том, что ему самому недоступно. Ибо это — гниль в его костях.
Об этом свидетельствует нам Тора, открывая, что уже после продажи своего первородства «и презрел Эсав первородство». И комментируют наши благословенной памяти мудрецы, что Эсав презрел служение Творцу[4]. Вот мы и видим, что он просто не хотел, не мог вынести, что Яаков смог выстоять там, где он сам споткнулся. И тот, кто не может устоять перед манящим видом, не может выдержать и свое ничтожество по сравнению с другими. Это — тесно связанные порывы души. И при всех своих оправданиях и предлогах ему мешало, что для Яакова все эти предлоги не играли никакой роли: он взял на себя первородство и радовался своему жизненному пути.
И если вначале Эсав сомневался (как мы можем судить из того, что он интересовался сутью служения первенцев), все его расспросы служили лишь почвой для отговорок, чтобы он с чистой совестью мог заявить: «Вот я умираю». И даже если предположить, что вначале сомнения были искренними, без всякого самообмана, таков путь дурного начала. Он начинается с сомнений, а дальше природа ловко берет свое, и вот уже человек выражает свое презрение тем, кто ведет себя совсем не так, как он.
Но Яаков, чей разум был крепок, не терял головы и не соблазнялся манящим видом, а потому сумел отличить истину от лжи, добро от зла и поспешил действовать в полной противоположности Эсаву: обменяв чечевичную похлебку на первородство. И в этом — отличие Яакова от Эсава. Отличие, оставшееся на все поколения. И если один смотрит на внешний блеск и лоск, другой — на внутреннюю прелесть.
[1] Дварим 16:19.
[2] Раши на недельный раздел Толдот.
[3] Берешит 25:32.
[4] Берешит раба, там.
С любезного разрешения главного раввина Литвы, р. Хаима Бурштейна
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Очерки по недельной главе Торы»
Рассказ о двадцати годах жизни Яакова
Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Б-г находится вместе с нами. Яаков почувствовал это, увидив сон о лестнице, ведущей в небо. Этот мир полон соблазнов, но следует помнить, что присутствие Творца помогает справиться с ними.
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
События, произошедшие с Яаковом и Эсавом, служат предысторией всего того, что переживали их потомки. Многовековое противодействие присутствует и в наши дни.
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
От четырех жен Яакова произошли двенадцать колен. Это не случайное стечение обстоятельств, а воля Б-га.
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»
Недельная глава «Ваеце» («И вышел») начинается с того, что Яаков отправляется в Харан, к Лавану-арамейцу, брату его матери Ривки, чтобы взять себе жену из его дочерей, и кончается его возвращением в родные края спустя двадцать с лишним лет с детьми, женами, слугами и стадами
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Эсав сам преследовал Яакова и приложил все усилия, чтобы догнать брата
Рав Арье Кацин
Мой муж жив!
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Понятия и термины Иудаизма»
В чем виноват Эйсав?
Нахум Пурер,
из цикла «Краткие очерки на тему недельного раздела Торы»
Краткие очерки на тему недельного раздела Торы. Ваеце
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Четыре жены символизируют четыре лагеря ангелов, располагающихся вокруг Б-га. Разъяснение смысла борьбы с ангелом в человеческом обличье.
Рав Зелиг Плискин,
из цикла «Если хочешь жить достойно»
Лаван обвиняет Яакова в краже идолов. Праотец не знал, что Рахель похитила божка, и на нее пришлось произнесенное проклятие.
Рав Арье Кацин,
из цикла «На тему недельной главы»
Дети похожи на стрелы. Их легко выпустить из рук, но тяжело догнать и скорректировать ошибки в воспитании.