Недельная глава Ваера

«И я прах и пепел». Сказано в геморе (Хулин, 88) в заслугу того, что сказал Авраам о себе «и я прах и пепел/тлен», удостоились его потомки двух заповедей: пепла красной коровы и праха соты.

Маарша поясняет это следующим образом. В начале Авраам упомянул ничтожность начала сотворения человека, так как Адам-аришон, первый человек, был создан из праха земного. И это то, что сказал Авраам о себе — «и я прах», имея ввиду начало создания человека. И поэтому удостоился — заповеди «праха соты», проверяющего женщину, изменила ли она мужу. «Тлен» — это то, что ждёт человека в конце, как сказано опять-таки Адам-аришону — «и в прах вернёшься». И поэтому удостоился заповеди пепла красной коровы, очищающего от ритуальной нечистоты умершего. В отличие от пояснения Раши, написавшего, что если бы не Авраам, не было бы очищения от осквернения нечистотой мертвого никогда, Маарша пишет, что оно было бы, но в другой, более трудно досягаемой форме. Но из-за того, что Авраам себя принизил, поэтому вопросы очищения стали более легко досягаемыми в реальности — всего лишь прах и пепел. И награда соответствует сказанным им словам — мера за меру. Из-за того, что сказал, прах о начале создания человека, удостоится женщина, которая очистилась от подозрения, родить сына достойного как Авраам, а в заслугу сказанного им о конце жизни человека — тлен, удостоились его потомки очиститься пеплом от нечистоты мёртвого тела, того что ждёт человека в конце.

«Бейт-аЛеви» поясняет это по-другому. Праотец Авраам принизил себя с двух сторон, сравнивая себя с прахом и пеплом. Говоря тем самым, что он ничего собой не представлял в прошлом, и ничего не будет представлять в будущем. Прах — никогда не обладал важной формой, он только может приобрести значимую форму в будущем, поскольку в него можно засеять, и взрастит любые растения, или можно сделать из него дорогой сосуд. У пепла, наоборот, была значимая форма в прошлом, но сейчас невозможно сделать из него ничего, и даже невозможно его замесить и вылепить из него сосуд, также, он не может ничего взрастить. И это то, что он говорит о себе: что он никогда в прошлом не был значимым, и так же и в будущем не выйдет из него что-либо значимое. И поэтому сказано в геморе, что в заслугу того, что сказал Авраам «я прах и пепел», удостоился праха соты, и пепла красной коровы. И награда адекватна сказанному — мера за меру. Дело в том, пишет «Бейт аЛеви», что пепел красной коровы предназначен для очищения человека, осквернённого нечистотой умершего, он очищает человека от настоящего момента и в дальнейшем, а прах соты предназначен для того, чтобы прояснить была ли жена чиста от измены мужу в прошлом и до настоявшего момента.

В геморе (трактат Хулин 89) говорится, что более величественная вещь сказана о Моше и Аароне, чем об Аврааме. Поскольку о Моше и Аароне сказано «и мы что», а об Аврааме «и я прах и пепел». И нужно понять, чем более велико сказанное о Моше?

Маарша поясняет это в соответствии со своим предыдущим объяснением. Авраам говорил о прахе, из которого был создан человек в самом начале творения и о тлене, которое ждёт человека со смертью, но Моше и Аарон добавили и сказали ещё больше. Они упомянули низменность создания остальных людей, сказав, что даже того, что сказано о первом человеке не могут сказать о себе. Поскольку первый человек был создан из земли, которая была хоть чем-то, но они созданы из «зловонной капли», которая ничто.

Бейт-аЛеви не поясняет, в чем заключается более величественная вещь, сказанная Моше по сравнению с праотцом Авраамом. Очевидно, что в соответствии с объяснением Бейт аЛеви, приведённом выше, можно пояснить это следующим образом. Как было сказано, Авраам дал определение своей ничтожности за счет того, что он определил себя через прошлое и будущее. Однако в настоящем, назвав себя прахом и пеплом — что является ничтожной, но все-таки материей. Но Моше сказал о себе в настоящем времени, что он ничто. Автор статьи был несказанно счастлив увидеть это объяснение, спустя несколько лет, в книге «Нефеш аХаим», принадлежащую раву Хаиму из Воложина.

Рассматривая тему скромности, невозможно не сравнить два мидраша (и Агады), на эту тему. Одно высказывание находится в Мидраше (Теилим 68, и «Псикта рабти» гл.7). Он приводит следующий диалог между горами при Даровании Торы. Сказала гора Тавор: на мне достойно возложить Божественное присутствие, поскольку я самая высокая среди гор, на что возразила гора Кармель: я более достойна, поскольку я самая сильная среди гор, я окрепла и сумела превозмочь море. Сказал им Творец уже стали непригодны вы передо мной, из-за того, что вы высокомерные. Но, тем не менее, Я отплачу вам за то, что вы старались ради Славы Моей, и отвечу на Таворе пророчице Дворе, и на Кармеле в дни пророка Элиягу. Продолжил Всевышний и сказал: желанна Мне гора Синай, потому что она самая скромная среди вас. Наподобие этого мидраша, существует Агада в геморе (трактат Мегила 29). Мудрецы оттуда учат, что высокомерие — это изъян, и Тора не остаётся у гордеца, изучающего её.

И другое высказывание мудрецов, в геморе (трактат Таанит 7): почему Тора уподоблена воде? Так как подобно тому, как вода оставляет возвышенное место и стекает к низкому месту, так Тора остаётся только у того, кто принижен в своих глазах.

Однако, не ясно следующее. Если это верно, то не понятно, почему Творец вообще дал Тору на горе, пускай низкой, но всё-таки горе? Ведь если Тора подобна воде, нужно было бы дать её в яме, в низком месте, куда стекает вода.

Очевидно, что смысл и ответ на этот вопрос в следующем. Гора — это символ устремления ввысь. Человек должен стремиться к высотам, должен осознавать свои достоинства. Гора Синай низкая гора, но все-таки гора. То, что именно на низкой горе Творец даровал Тору, является символом того, что, несмотря на осознание своих достоинств, и, несмотря на свои высокие устремления, человеку ещё много необходимо достигнуть, намного больше, чем те достоинства, которые у него есть, ещё больше, ему не хватает. Ведь «небо» — все ещё не достижимо.

Развивая эту идею можно добавить. В мишне (трактат «Пиркей авот», 1:1) сказано: «Моше принял Тору от Синая». По простому смыслу, имеется в виду, что Моше принял и получил Тору на горе Синай. Но в качестве толкования можно сказать, буквально прочитав сказанное, что Моше получил Тору от горы Синай, потому что был ниже и скромнее, чем гора Синай, поэтому смог спустить Тору ещё ниже — к людям. Так же как та вода, которая спускается с возвышения и идёт к низкому месту. Но это Моше Рабейну, который был избран Всевышним для получения всей Торы. Вся Тора от начала до конца, является Божественным воле изъявлением, данным нам в этот мир. И включает себя всё мироздание. Она содержит в себя (намёки на) историю всего человечества, которое существовало, и которому ещё предстоит существовать. В целом и в частностях. Поскольку Творец смотрел в Тору и творил мир. И поэтому Моше Рабейну, для того чтобы принять волеизъявление, содержащее в себе всё сущее, должен был быть полностью подчинённым этой цели, и чтобы принять это от Творца, он должен был стать самой Торой, её носителем. Поэтому Б-г свидетельствует о нём, что он самый скромный человек на земле, и во всём «доме Моём — доверенный он» — то есть во всём мироздании. Это касается Письменной Торы. Устная же Тора — это то, как человеческий разум способен воспринять это волеизъявление. То как мудрецы понимают его (с помощью правил толкования Торы, данных нам Всевышним в Торе, и человеческого разума, к которому это Откровение обращено). Нам же нужно стремиться к осознанию сказанного ими. Стремиться максимально понять их пояснения, научиться думать и рассуждать как они. Поэтому нам не нужно стараться быть скромными, поскольку мы и так далеки. Не только от того, чтобы быть носителями всей Торы, как Моше Рабейну, и, следовательно, далеки от того, чтобы вмещать в себя всё мироздание, (а на самом деле далеки даже от того, чтобы понимать себя). Но мы далеки от способности мудро рассуждать, так, как рассуждали мудрецы — на грани человеческих возможностей. Нам нужно быть просто устремлёнными ввысь, как гора Синай, и знать, что ещё много предстоит достичь. Поэтому для нас символом дарования Торы, является гора Синай, а не Моше Рабейну. Другими словами, наша работа над Торой — это Устная Тора, понимание и осознание.