Пути праведников. Лесть

Лесть /ханифут/ имеет девять видов. Первый вид: когда человек льстит тому, про которого известно, что он — злодей и обманщик, клевещущий на добродетельных людей и присваивающий чужое имущество. И даже не то, чтобы он льстил и хвалил, нет! Он сглаживает шероховатости и недостатки поступков и говорит: «Ты не сделал ничего дурного!» В этом содержатся несколько преступлений, влекущих за собой много наказаний. Во-первых, он должен был укорить за грехи, а он не только не укоряет, но оправдывает — «ты не согрешил!» — и поддерживает творящих зло. Этому льстецу полагается наказание за то, что не взревновал за правду, и за то, что помогает лжи. И еще ему следует наказание за то, что ставит ловушку на пути грешника, говоря: «ты не согрешил», — значит, грешник не раскается в своем зле и будет грешить еще больше. Все это, — не считая наказания за вред и огорчения людей, которым грешник причинил вред и обиду, и не возместил им, и не помирился с ними из-за лести и поощрения льстеца. Он оправдывает злодея, а сказано: «Оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного — оба мерзость пред Всевышним» (Мишлей 17; 15). Но если грех преступника известен многим, а льстец льстит ему на людях, говоря: «Ты чист и праведен», — тем он оскорбляет Имя Всевышнего и позорит Закон и Суд. Человек обязан быть готовым подвергнуть себя опасности, но не быть виноватым в этом грехе. И сказали мудрецы об Агриппе, который читал Тору публично и заплакал, дойдя до стиха: «Не можешь поставить над собой /царем/ иноземца, который не брат тебе»[1] (Дварим 17; 15). Но стоявшие там сказали ему: «Не бойся, Агриппа, ты — брат наш». В тот же час они были приговорены к уничтожению, потому что льстили Агриппе (Сота 41а). Так же тот, кто судит, не должен никого бояться, как сказано: «Никого не бойтесь» (Дварим 1; 17). И в этом содержится наказание за ложь и лесть.

Второй вид лести — это когда хвалят злодея перед людьми в присутствие или в отсутствие его. И хотя льстец не оправдывает дурные дела злодея, но просто говорит: «Он хороший человек», сказано о таком: «Оставляющие Закон хвалят нечестивого» (Мишлей 28; 4). Потому что если бы такой льстец не оставил Закон, не стал бы он хвалить преступившего Закон и то, что в Законе написано. И даже, если льстец не хвалит злодея, но лишь говорит о нем доброе перед людьми, — например: «Вот он сделал такое-то доброе дело, и поэтому пожалейте его», — он поступает дурно, потому что слышавшие это считают злодея праведником и оказывают ему почет. А в почитании злодеев кроются великие напасти. Потому что когда оказывают почет праведным мудрецам и они возвышаются, — народ слушается их. Кроме того, людей восхищают их добрые дела, и они подражают им, больше учатся, и знание увеличивается, и от «изучения не во Имя» они перейдут к «изучению во Имя». И еще: увидев великолепие Учения, многие осознают значение его, и в их сердцах зарождается желание Учения. И они станут чистосердечно учиться во Имя Всевышнего. И еще есть вот какой хороший резон для почета праведным мудрецам. Известно, что цель человеческого существования состоит в том, чтобы служить Всевышнему, страшиться Его и изучать Его Учение, для чего Он и создал мир. Значит, оказывающий почет праведникам укрепляет и поддерживает намерение Всевышнего в создании мира, а пренебрегающий праведными мудрецами и теми, кто страшится Всевышнего, нарушает намерение Всевышнего и как бы провозглашает: «Служение Всевышнему — не главное!» Поэтому те, кто служит Всевышнему, почитают мудрецов Торы во Имя Всевышнего, тем провозглашая, что служение Ему есть главное. А в оказании почета злодеям содержится оскорбление Закона и служения, и это преступление с тяжелыми последствиями. А кроме того, многие потянутся за злодеями и станут подражать их поступкам, за что получат такое же возмездие, какое получают злодеи. Сказано: «Горе злодею, горе соседу его» (Негаим 12; 6). И еще: почитающие злодеев умаляют почитание праведников, и не может быть почета праведникам ранее, чем будут унижены злодеи. Таким образом, поскольку честь злодеев есть препятствие для людей, — остерегайся рассказывать доброе о злодеях, не упоминая об их зле, как сказано: «И имя злодеев сгинет» (Мишлей 10; 7), и написано: «Ненавистен праведникам нечестивец» (там же 29; 27). А если не хочешь рассказывать об их злодействе, то уж не рассказывай об их добром.

Третий вид лести — это когда хвалят злодея в лицо, говоря ему: «Ты милый и хороший человек!» Это грех, хотя такой льстец не хвалит злодея на людях, что было бы для них ловушкой. Преступление этого льстеца велико, как написано: «Устами льстец губит ближнего своего» (там же 11; 9). Почему? Потому что когда хвалят злодея, тот верит лести и станет считать себя праведным. И станет самодовольным, и возгордится, и не раскается. Ибо когда хвалят человека неправедного, он скажет себе: «Это верно! Я действительно таков!» И вот этот человек уничтожен лестью! А праведник не возгордится, если его похвалят. Так говорят мудрецы: «Даже если все люди на земле говорят тебе “ты праведник”, будь в своих глазах злодеем» (Нида 30б). И говорят: «Если у тебя есть друзья, которые тебя хвалят, и есть друзья, которые тебя упрекают и укоряют, — люби укоряющих и ненавидь хвалящих, ибо эти приведут тебя к жизни в будущем мире, а те сживут тебя со свету» (Авот де-рабби Натан 29; 1). И сказано: «Льстивые уста подготавливают падение» (Мишлей 26; 28). Льстивые уста уподоблены скользкой дороге, ибо как человек, идущий по скользкой дороге, не устоит на ногах и упадет, как сказано: «Да будет путь их темен и скользок» (Теилим 35; 6), — так же он поскользнется и упадет от «скользких» уст, они же уста льстеца, полные преступления. И об этом сказано: «Истребит Всевышний все уста льстивые, язык высокомерный» (там же 12; 4). Он проклял льстивые уста, потому что с их помощью льстец уничтожает своего ближнего. И проклял надменный язык, противоположный льстивому, то есть злословие.

А есть вид лести, когда льстят обладающим силой, чтобы понравиться им и чтобы обладающие силой превозносили и возвеличивали льстеца. О таких сказали мудрецы: «Кто льстит ради почести, останется с позором» (Авот де-рабби Натан 29; 4).

Четвертый вид лести — это когда льстец присоединяется к злодею. Он не льстит злодею и не хвалит его, но дружит с ним и приближает к себе, — такой достоин наказания. Мало того, что он не упрекает злодея, — а за это ему следует наказание! — он еще и добавляет к этому наказанию, потому что приближает злодея к себе, как сказано: «Так как ты объединился с Ахазъяу, разрушит Всевышний дело твое» (Диврей а-ямим II 20; 37).

А праведникам злодеи мерзки. И говорят мудрецы: «Не просто так грач пошел к ворону, а потому что он того же рода», и так сказано: «Каждая птица обитает рядом со своим видом, а человек — с похожими на него» (Бава Кама 92б). И говорят: «Нельзя глядеть в лицо преступника, как сказано: “Если бы я не почитал Иеошафата, царя Иудеи, то и не посмотрел бы на тебя и не взглянул бы на тебя”» (Млахим II 3; 14). Если кто смотрит в лицо злодею, ослепнет к старости, подобно Ицхаку, который ослеп, потому что смотрел на Эйсава, хотя и не знал ничего о его дурных поступках.

Дружба со злодеями содержит многие препоны. Первое: друг злодея любит того, кто ненавидит Творца. А верный слуга не дружит с ненавистником своего господина. Второе: друг злодея учится злодейским поступкам. Третье: по этому примеру и другие подружатся со злодеем и поверят ему, а он ограбит их. И они тоже будут учиться злодейским поступкам, подражая ему. Они увидят у злодея то, что им видеть запрещено. И злодей не раскается, потому что если бы его упрекали и укоряли, и удалились бы от него, он раскаялся бы. И тот, кто присоединяется к злодею, в конце концов оказывается злодеем, ибо злодей властвует над ним, а это хуже всего. Потому что, управляя человеком, злодей не позволит ему творить добро. Четвертое: кто дружит со злодеем, должен оставить многие добрые дела из страха перед ним. Пусть же человек присоединится лишь к тем, кто страшится Всевышнего. И известно, что тому, с кем Рейш-Лакиш разговаривал на улице, доверяли товар в кредит без свидетелей, — потому что точно знали: с ним разговаривал Рейш-Лакиш, значит, он верный человек. Дружба, таким образом, может уподобиться лести.

Пятый вид лести — когда человек, которому все доверяют и которого слушаются, назначает своего родственника руководителем общины или в раввины, говоря, что тот мудрец, а это не так. Но, зная образ поведения доверенного человека, все полагаются на его указания. А вот некто, говорящий: «Он верный человек!» о том, кого не знает. И у этого «верного» человека люди оставляют заклады, а тот отказывается эти заклады возвращать. И говорят мудрецы:

«Кто назначает недостойного судью, как бы устанавливает идола во Израиле, а если там есть мудрецы, то как бы устанавливает идола возле жертвенника, и Всевышний накажет того, кто назначил недостойного» (Санэдрин 7б).

К шестому виду лести относятся случаи, когда у человека есть возможность протестовать против деяний преступников, а он не протестует, но как бы не замечает совершаемых преступлений. Это близко к лести. Потому что преступники думают: «Вот они не протестуют против нас и не сердятся на нас, и не ругают нас, — значит, хорошо все, что мы делаем». Но нам заповедано искоренять зло из нашей среды, как сказано: «И искорени зло из среды своей» (Дварим 13; 6). И говорят мудрецы: «Если есть возможность протестовать против своих домашних, но не протестует, — он наказывается за своих домашних; если есть возможность протестовать против жителей своего города, и не протестует, — наказывается за жителей своего города; если есть возможность протестовать против всего мира, и не протестует, — наказывается за весь мир», как сказано (Ваикра 26; 37): «И упал один из-за другого» (Шабат 54б); и говорят мудрецы: «Один из-за преступлений другого, — отсюда следует, что все евреи отвечают друг за друга» (Швуот 39а).

К седьмому виду лести относятся случаи, подобные тому, когда некто видя, что жители его города — жестоковыйный народ, говорит себе: «Если я стану укорять их, они, наверно, меня не послушаются». И он останавливает себя и не укоряет их. Это тоже преступление, и преступник понесет наказание за то, что не попытался даже предостеречь и укорить. А ведь жители города могли бы раскаяться! За это были наказаны чистые праведники во времена разрушения Первого Храма (см. Шабат 55а).

Но если открыто и известно всем, и испытано, и исследовано, что преступник ненавидит назидания и не послушается укоряющих его, об этом сказано: «Не обличай нечестивца, ибо он возненавидит тебя» (Мишлей 9; 8). И говорят: «Добрым делом /мицва/ является сказать то, что выслушают, и также добрым делом является не говорить то, что не выслушают» (Евамот 656); и сказали, что лучше пусть грешат неумышленно, чем станут преступать Закон умышленно (Шабат 1486).

К восьмому виду лести относятся случаи, подобные тому, когда некто слышит злословящих и сквернословящих или находится среди насмешников и пренебрегающих Законом и заповедями и молчит, зная, что они люди жестоковыйные и не слушают назиданий. Этот тоже будет наказан, потому что должен был им возразить, дабы они не говорили, что он такой же как они, что он соглашается с их речами, поскольку молчит. Ибо он обязан был прикрикнуть на них во славу Закона и заповедей, должен был возмутиться, защищая честь праведника, которого они оговорили. Это одна из причин, по которым человек обязан оставить общество нечестивых, ибо слушая их злые речи и не отвечая им, он подвергает себя наказанию. Об этом ясно сказал Шломо: «Не завидуй злым людям и не желай быть с ними, ибо о насилии помышляет сердце их и о преступном говорят уста их» (Мишлей 24; 1—2). Это значит: ты будешь наказан, потому что будешь постоянно слушать их злые речи и смолчишь.

К девятому виду льстецов относится уважающий злодеев ради мира. И хотя он не скажет доброго о преступнике и не почтит его таким образом, что покажется, будто он уважает преступника. Он окажет ему честь подобно тому, как люди оказывают честь богачам из вежливости или надеясь получить пользу, но не в виду важности их значения. В этом также содержится вина и преступление, потому что позволено оказывать честь богачам, но не преступникам. Преступникам позволено оказывать честь из опасения, что те, имея власть и силу, навредят и нанесут ущерб. Потому-то и разрешено оказывать им честь, подобно тому, как из страха оказывают честь людям, обладающим силой и властью. Но не хвали же его и на людях не говори о нем хорошо!

И говорят мудрецы: «Разрешено льстить злодеям в этом мире» (Сота 41б). Но есть лиходеи, которым нельзя льстить. Откуда мы это знаем? Из истории Мордехая, когда сказали ему: «Польсти же Аману!» А он ответил: «Не ищи им мира и благополучия» (Дварим 23; 7). И говорили ему: «Говорят мудрецы, что можно льстить преступнику ради мира». Но он не соглашался, как написано: «И не встал, и не дрогнул перед ним» (Эстер 5; 9).

Но да польстит человек своей жене ради мира в доме; заимодавцу, дабы не прижимал его; учителю, чтобы научил Закону. И великое же дело польстить своим ученикам и товарищам, дабы они учились и слушали наставления, и принимали назидания исполнять заповеди. А также любому человеку, если кажется, что можно привлечь его к себе и уговорить исполнять заповеди. А если к такому человеку приступить сердито, то он не послушается, а если польстить, то примет назидание, — тогда великое дело льстить ему, дабы добыть драгоценное из никчемного. Ибо бывает, что человек не желает слушать, когда его поучают с криком, но слушает, когда поучают спокойно, как сказано: «Спокойные речи мудрых слышнее окрика властелина глупцов» (Коэлет 9; 17). Но случается, что на иного нужно прикрикнуть, как сказано: «Крик влияет на разумного» (Мишлей 17; 10). А бывает, что нужны плети, как сказано: «И удары на спины глупцов» (там же 19; 29). И бывает, что даже битье не приносит пользу, как сказано: «Чем сто раз бить глупца» (там же 17; 10), — если уж так обстоит дело, что нам с ним делать? Нет ему исправления — так прогони его!

Но существует весьма дурной вид лести: это когда человек льстит ближнему, говоря сладкие речи, и ближний полагается на него и верит ему. И вот когда ближний положится на него и поверит ему, льстец обманывает ближнего своего. Это подобно тому, что сказано: «Птицам кажется, что сеть раскинута напрасно, а они делают засаду для крови их, подстерегают души их» (Мишлей 1; 17—18). Объяснение этого стиха таково: птицеловы разбрасывают зерна пшеницы и накрывают сетью, а птицы прилетают клевать пшеницу и улавливаются сетью, — вот на что похож такой льстец. И мудрецы запретили льстить и говорят, что нельзя посылать подарок другому, зная, что тот не примет, или звать другого пообедать, зная, что тот не согласится. А также, если ты собираешься открыть бочку вина на продажу, а к тебе приходит некто купить вина, — не говори ему: «Я собираюсь открыть бочку для тебя!» Все это и подобное этому называется «воровство умонастроения» /гневат даат/, и мудрецы запретили льстить и «воровать умонастроение» даже нееврея.

Рабби Шимон бен-Халафта говорит: «С того дня, как усилился кулак лести, искривился суд и испортились деяния, и никто не мог сказать другому: “Мои деяния более твоих”». Рабби Элазар говорит: «Тот, в ком есть лесть, наводит на мир гнев, как сказано: “И льстецы наводят гнев” (Иов 36; 13). И кроме того, его молитва не услышана, как сказано: “Они не молятся, когда Я наказываю их” (там же). И даже зародыши в материнской утробе проклинают его, и он падет в генном. А тот, кто льстит преступнику, попадает к нему в руки, а если не попадет к нему в руки, попадет в руки его сына, а если не попадет в руки его сына, попадет в руки его внука» (Сота 41б). Общество, в коем водится лесть, отвратительно, как «нида», и обречено на изгнание (там же 42а).

Поэтому да удалится человек от лести и да не будет льстить другому, поддерживать его в злодействе. Даже ожидая получить от него многие блага, не следует льстить ему. Да не льстит своим родственникам и детям, не желающим идти по доброму пути. Многие остаются в своем злодействе, ибо стыда за отвратительные свои поступки не ведают, оттого что им льстят. И ничто в мире, как лесть, крепко не запирает врата раскаяния.

И было с одним почтенным человеком, у которого была дочь на выданье: двое в его городе хотели жениться на его дочери. И этот почтенный человек попросил соседа как бы поссориться с ним, а потом взять тех двоих в судьи, чтобы испытать их. И сделали так. Из тех двоих один льстил почтенному человеку и оправдывал во всех его словах, рассчитывая, что тот выдаст за него дочь. А другой обвинял почтенного человека! И почтенный человек выдал свою дочь за него, рассудив так: «Он хороший, праведный человек! Он не льстил мне, не был ко мне пристрастен». Поэтому руководитель общества или судья, или сборщик податей не должны быть льстецами. Ибо если руководитель общества будет льстить кому-либо и не станет наставлять творить добро и удаляться от зла, — общество будет испорчено, и каждый сможет сказать: «Руководитель льстит такому-то!» и не примет, не послушает его наставлений. И также судья, который льстит одному из представших перед судом, — второй собьется, замолчит и не сумеет толком изложить свою тяжбу, и, таким образом, суд будет несправедливый. И также падкие на лесть сборщики милостыни, которые дают милостыню тому, кто льстит им, или они льстят ему и дают милостыню, даже если ему этого не полагается.

Поэтому праведнику необходимо весьма удалиться от лести, дабы самому не льстить и не принимать лести от других. И следует ему быть весьма осторожным, совершая добрые дела, дабы избежать намерения этим польстить людям, поразить их, произвести на них впечатление, — и совершать добрые дела лишь во Имя Всевышнего.

А наихудший вид лести — это когда льстят ближнему, чтобы ввести его в преступление. Например, человек в ссоре с кем-либо, и правда не на его стороне, но он льстит людям, чтобы они помогли ему и поддержали его сторону. Или тот, кто стремится к преступлениям, к распутству и прочим бедам, и льстит другу, чтобы тот поступал также. Еровам бен-Неват удостоился царства за то, что не льстил Шломо, но протестовал против строительства Мило (см. Санэдрин 101б).

Кто желает спастись от лести, должен удалиться от почестей, ибо не требуется льстить тому, кого не заботят почести. А также следует остерегаться получать выгоду от других. Многие льстецы льстят тому, от кого надеются получить выгоду. Поэтому тот, кто удаляется от этих двух вещей, от почестей и выгоды, спасается от многих преступлений. Ибо многие совершают добрые дела, чтобы получить почести от людей. А это портит все служение человека. Вот некто, обладающий приятным голосом, думает во время молитвы: «Какой у меня приятный голос! Люди наслаждаются, слушая меня!» Таковы пути и приемы злого начала: поступать так при исполнении всех заповедей, улавливать человека в свои сети, дабы его деяния не были во Имя Всевышнего. То же касается выгоды: получающий выгоду от другого не может укорять и упрекать его, даже видя, что тот совершает преступления, потому что боится, что его лишат выгоды. В эту ловушку попали некоторые мудрецы нашего времени. Они гонятся за выгодой от народа и льстят ему, чтобы их считали великими. И мало того, что не укоряют за преступления, — они льстят народу, сами поступают, как он, и тянутся за ним.

Человек так создан, что тянется в своих мнениях и поступках за своими друзьями-приятелями и ведет себя так, как ведут себя жители его страны, и так, как они поступают, поступает и он. Поэтому человеку нужно присоединиться к праведникам и быть возле мудрецов, дабы брать с них пример. И пусть отдалится от бредущих во тьме нечестивцев, дабы не брать с них пример. Об этом говорит царь Шломо: «Кто идет с мудрыми, будет мудр, а кто дружит с глупыми, сокрушен будет» (Мишлей 13; 20), и сказано: «Счастлив человек, который не ходил по совету нечестивых и на пути грешников на стоял, и в собрании легкомысленных не сидел» (Теилим 1; 1). Не оставайся в стране с дурными обычаями, жители которой не идут по прямому пути, но уйди в место, где живут праведные люди, следующие добрыми путями. А если все страны, о которых ты знаешь и слышишь, идут по недоброму пути или если из-за войны ли, из-за болезни ли не можешь добраться до страны, где добрые обычаи, — живи в одиночестве, подобно тому, что сказано: «Пусть одиноко и молча сидит он, ибо Он возложил на него /это ярмо/» (Эйха 3; 28). А если жители страны настолько дурны и преступны, что позволяют человеку жить в их стране лишь при условии, что он смешается с ними и будет вести себя по их дурным обычаям, — уйди в пещеру и скройся в колючках пустыни, но не иди по преступному пути, как сказано: «Кто дал бы мне в пустыне пристанище для путников!» (Ирмия 9; 1).

[1] Его дедом был ненавистный евреям царь Ирод /Хор-дус/, который был рабом дома Хасмонеев.