Мусар ешивы Новардок 15. Депортации из Литвы

16 мая 1941 г. ЦК ВКП (б) принял постановление «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента». Первоначально депортации планировались только из Литвы; Латвия и Эстония были вписаны в постановление от руки. Депортации проводились в два этапа: людей выводили из своих домов и концентрировали на местах сбора. Мужчин отделяли от их жен и детей, обыскивали, помещали в вагоны и отправляли разными эшелонами. Большинство из них было вывезено в Алтайский край, на север Якутии, в леса Томской области, в районы Красноярска и Новосибирска. Мужчины, отлученные от своих семей, в основном попадали в трудовые лагеря, где в нечеловеческих условиях были принуждены выполнять изнурительную физическую работу.

За одну неделю с 14 по 20 июня 1941 г. из Литвы были высланы 18 тысяч граждан. В этих эшелонах были не только литовцы, но и поляки, латыши и евреи, в основном городские жители. Их перевозили в переполненных вагонах в антисанитарных условиях. Многие из них умерли в дороге, продолжавшейся от трех до шести недель. После отделения от СССР и провозглашения независимости в 1990 г. 14 июня был объявлен днем национального траура во всех трех странах Балтии.

В те дни, когда страшная опасность нависла над всеми религиозными евреями Литвы, в особенности над беженцами из Польши, а в самой большой мере над раввинами и учениками ешив, атмосфера самопожертвования во имя Небес в ешивах «Бейт Йосеф» достигла высших пределов. На уроках Мусара преподаватели готовили своих учеников к тяжким испытаниям, чтобы в любой ситуации они сохранили верность Б-жественному Завету и, если потребуется, отдали свои жизни за Всевышнего. Во времена тяжелого декрета проникновенные слова учителей возносились до Небес, оставляя глубокий след в сердцах учеников. Они готовились к самому худшему… Во всех ешивах «Бейт Йосеф» произошло следующее: после урока Мусара глава ешивы достал из Арон Акодеш свиток Торы, и каждый ученик дал клятву ни при каких обстоятельствах не оставить Б-жественное Учение. Многие из них заучивали наизусть целые трактаты Мишны и Талмуда, чтобы в чрезвычайных условиях быть живым источником знания для себя и своих товарищей.

В те дни полного смятения, охватившего Литву, в ешивах «Бейт Йосеф» все чаще вспоминали великий образ Сабы из Новардока и его Учение Мусар, одной из основ которого было всецелое упование на Небеса. Тогда в особой мере пробудился дух Новардока — борьба за верность Всевышнему в условиях декретов нечестивого царства, как это было прежде во времена большевистской революции в России. И следующее поколение учеников Новардока не оставило чистых путей, проложенных их учителем, и было готово отдать свои жизни за Б-жественный Завет. В те дни для поддержки своих товарищей рав Нисан Цельникер из Бобруйска составил песню на идише, которую они исполняли на один из революционных мотивов: «Если наступит день и час, и Тора потребует от нас поступить так же, как раньше наши отцы, мы пожертвуем нашими жизнями за Тору, за Б-га, за еврейский народ. И пусть наше тело раздирают железными зубьями, пусть нас бьют плетьми, как прежде наших отцов во времена преследования нашей веры, мы не испугаемся и не дрогнем. Лучше остаться верным Торе в страдании, чем пребывать в нечистоте на свободе. Что остается кроме жизни по Торе? — Только раны, посыпанные солью. Еще настанет день, возвышенный час, когда все постигнут пути Творца и осознают, что есть добро…»

И вот, для ешивы Белостока, расположившейся на севере Литвы в городке Биржай наступил страшный день. В святой шаббат 19 Сивана (14 июня) 1941 г. сто учеников ешивы были задержаны для депортации в Сибирь. На рассвете, в 5 утра, сотрудники НКВД ворвались в здание ешивы, и согласно предварительно заготовленному списку арестовали учеников и раввинов. Им разрешили взять в дорогу лишь самое необходимое, и они выбрали тфилин и святые книги. На станции их ожидал товарный состав. Среди задержанных был рав Йеуда Лейб Некрич, жена которого его не оставила и упросила офицеров НКВД отправить ее с дочерьми в ссылку вместе с мужем. В течение пяти лет рабанит и ее дети претерпевали тяжелейшие мучения в Сибири, совершенно не подозревая, что депортация оказалась для них чудесным спасением, поскольку через 10 дней Биржай был захвачен нацистами, и короткое время спустя все его еврейское население было расстреляно во рвах массового уничтожения.

Более трех недель практически без воды и пищи в товарных вагонах в удушающей тесноте ссыльных везли в Красноярск, затем отправили на барже вверх по Енисею и осенью 1941 г. вместе с несколькими сотнями литовцев привезли в поселение Нижнешадрино. Климат в этом месте резко континентальный с низкими зимними температурами, застоем холодного воздуха в долинах рек и котловинах. В зимнее время там формируется устойчивый Сибирский антициклон, обусловливающий ясную и морозную погоду со слабыми ветрами. Температура воздуха достигает — 60° C, а непродолжительное лето приносит рои комаров и слепней.

Можем ли мы сегодня вообразить участь верующих евреев и то, что им пришлось пережить в сибирской тайге, как представить чистоту и величие их душ, когда, находясь в нечеловеческих условиях, они сохранили верность Б-жественному Завету и соблюдали заповеди Торы! Возможно ли описать пером страдания тех, кто в те страшные дни умерли от холода и голода, а выжившие находились под пристальным наблюдением вооруженных конвоиров и их обученных собак? И все же они не забыли Б-жественное имя и благодаря своей глубочайшей вере продолжали следовать путями отцов.

Рав Йеуда Лейб Некрич, возглавлявший одну из групп учеников ешивы «Бейт Йосеф» в Сибири, так описывает те дни: «В сибирских лесах мы изучали Тору, понимая, что это продолжение традиции соблюдения Б-жественного Завета, дарованного нам в огне на горе Синай. Его свет сопровождал нас на всех наших путях в глубоком таежном снегу. Мы ощущали, как душа жизни течет в страницах Талмуда, проникая в глубины наших сердец. Это пробуждало в нас истинное упование на Небеса и укрепляло веру в то, что, с Б-жьей помощью, мы вырвемся из кромешной тьмы и вернемся к еврейскому народу, как это было прежде. И не важно, произойдет ли это естественным или чудесным образом, поскольку мы ощущали связь с источником жизни».

Соблюдение Торы в сибирских лагерях

Религиозные евреи Литвы и в том числе ученики ешивы Новардок и других ешив оказались разбросаны по многочисленным лагерям в сибирской тайге. Собрав остатки сил, они соблюдали заповеди Торы, дабы память о Б-жественном Завете не стерлась из их сердец, и были чрезвычайно стойкими в бесконечных тяжелейших испытаниях. На принудительных работах на лесоповале их мысли были всецело связаны с еврейскими священными книгами, которые главу за главой они повторяли по памяти, и среди сибирских морозов звучал голос тонкой тишины: «Я, Г-сподь, Б-г твой…»^[1] Во время непродолжительных перерывов в работе они вместе читали Теилим за ссыльных народа Израиля и оставшихся под немецким игом, о трагической судьбе которых им ничего не было известно. Однажды после тяжелого рабочего дня, когда юноши собрались ночью в темном бараке, напряженную тишину прервал голос одного из них: «Давайте займемся “Биржей”, как это всегда было в Домах Учения Новардока!» Взаимная духовная поддержка и несколько книг, которые им удалось спасти от уничтожения и пронести в лагерь, были главным, что у них еще оставалось в жизни.

Для учеников ешивы было очень важно молиться в миньяне. Как только группа учащихся во главе с машгиахом ешивы Белосток равом Исраэлем Мовшовичем оказалась в лагере, они сразу же начали молитву. Охранники набросились на них с грубой руганью, оскорблениями и угрозами: «О чем вы думаете? Вы не понимаете, где находитесь? Сейчас мы уведем вашего главаря, и наступит его конец». Конвоиры произвели обыск среди учеников ешивы, отобрали все священные книги и тфилин и потребовали от рава Исраэля Мовшовича обрить бороду. Он категорически отказался, и его силой увели в подсобное помещение, откуда он вернулся уже без бороды. С тех пор он окутывал лицо шарфом, пребывая в трауре, однако его глаза излучали возвышенный свет, и от него никогда не было слышно ни стенаний, ни причитаний. Все тяготы и страдания он принимал с любовью.

Больше всего ссыльные евреи опасались, что не смогут соблюдать заповеди, и в первую очередь шаббат и тфилин. Об этом свидетельствует рав Йеуда Лейб Некрич: «Когда мы оказались в Сибири, нас выстроили в ряд и каждого тщательно обыскали. Любая найденная книга — Хумаш, Хайе Адам, Мишна или Гемара — была отобрана. Каждую пару тфилин охранники яростно разрывали на части. Юноши беспомощно стояли и плакали, как при разрушении Храма, чего никогда не происходило позже от голода, холода и других страданий и лишений…»

О самоотверженности за исполнение заповеди тфилин рассказывает рав Яаков Пастернак: «При выходе из тюрьмы я потребовал возвращения моих тфилин и в знак протеста лег на землю, говоря, что без них не сдвинусь с места. Один из офицеров НКВД согласился взять их с собой, и когда нас погрузили на судно, он схватил мои тфилин за ремешки и опустил в воду, как будто для ловли рыбы. Я уже научился немного говорить по-русски и сказал ему, что наступит день, когда он сам будет за это арестован. Он страшно разозлился, взял мой Сидур и забросил его далеко в воду. Тфилин он положил в мешок, и ударил им меня по голове. Я был безгранично рад тому, что мне вернули тфилин».

Рав Яаков Пастернак продолжает свой рассказ: «Когда мы прибыли на место назначения, нас завели в темную камеру с узкими оконцами в дверях. Зашли сотрудники НКВД, которые приказали нам раздеться и отойти в сторону для проведения обыска. Снова возникла опасность лишиться тфилин. Тогда я произнес: “Творец мира, до сих пор я берег этот знак Завета, теперь я вверяю его Твоему Провидению”. Я достал из кармана тфилин и отложил их в сторону. Когда очередь дошла до меня, я передал все свои вещи для обыска. Они забрали и уничтожили все, что только захотели, разорвали в клочья еврейский календарь, сорвали металлические пуговицы с моего пиджака и вынули шнурки из ботинок. После проверки вместо того, чтобы перейти в сторону прошедших обыск, я вернулся назад и забрал тфилин. Слава Б-гу, они не обратили на это внимание, и мне удалось спасти знак Завета между Всевышним и народом Израиля».

Не легкой задачей было ежедневное накладывание тфилин всей группой евреев, чтобы это оставалось незамеченным охранниками и другими ссыльными. Это делалось втайне в бараках, в лесах во время работы, и порой за молчание приходилось отдавать заключенным порцию своей пищи. За любое нарушение и проведение молитвы евреев помещали в карцер, где было невозможно даже размышлять о святом, поскольку там находилось неогороженное отхожее место.

Несмотря на голод и нечеловеческие страдания в неволе, все религиозные евреи старались, насколько это было возможно в тех условиях, соблюдать кашрут и не положить себе в рот ни куска запрещенной пищи. В начале заключения все они предельно оберегали свои души, чтобы не осквернить себя нечистым, и в результате все больше ослабевали, их тела истощались от голода и тяжелой работы на лесоповале. Порция выдаваемой им пищи была недостаточной для выживания. С течением времени некоторые из них начали облегчать соблюдение кашрута из соображений спасения жизни, но ученики ешив все время пребывания в ссылке ели только хлеб и пищу, не содержавшую мяса.

Шаббат — знак Завета между Всевышним, благословен Он, и народом Израиля. Исполнение заповеди Торы «И пусть соблюдают сыны Израиля субботу, сделать субботу в поколениях их Заветом вечным»^[2] было одним из самых сложных постоянных испытаний для религиозных евреев на принудительных работах в Сибири. Каждый шаббат проблема возникала заново. В соблюдении субботы ученики ешивы Новардок видели залог сохранения своего человеческого образа и шли за это на полное самопожертвование. У них оставалась единственная надежда: Творец проявит к ним Свое милосердие, как сказано: «Если Г-сподь благоволит к путям человека, то и врагов его примирит с ним»^[3]. И произошло невероятное: за пять лет, проведенных в ссылке, ученики ешивы Новардок ни разу не нарушили святой шаббат.

Они старались выполнить рабочую норму всей недели за шесть дней, чтобы избежать преследования со стороны сотрудников НКВД и обвинения в саботаже. Если ничего не помогало, не удавалось притвориться больными, не срабатывали никакие ухищрения и им все же приходилось выходить на работу, то они выполняли все действия в измененном неестественном виде, чтобы не нарушить шаббат согласно закону Торы. Это вызывало насмешки конвоиров и других ссыльных, которые не переставали удивляться странностям евреев — иностранных граждан. Они переносили бревна, каждый раз останавливаясь, чтобы, как того требует Тора, не пройти расстояние больше четырех локтей. Все предпочитали провести святой шаббат в карцере, нежели выйти на работу.

Ссыльные религиозные евреи опасались обсуждать с администрацией освобождение от работы по субботам, понимая, что за идеологические преступления каждого из них могут перевести из рабочего в тюремный лагерь, вернуться из которого живым шансов почти не было. И все же рав Йеуда Лейб Некрич подверг себя крайней опасности и со свойственной ему мягкостью и утонченностью души обратился к тюремщикам: «Мы получили воспитание в религиозных семьях и понимаем, что нам следует добросовестно работать, однако мы также обязаны соблюдать шаббаты и праздники…» Однажды посреди ночи охранники вошли в барак, в котором содержались евреи, и вызвали их на беседу с комиссаром. Пропагандист советской власти советовал им забыть прошлое, поскольку они останутся в неволе до конца своих дней, и им предстоит работать от рассвета до заката.

Рав Йеуда Лейб Некрич спокойно, но твердо и уверенно ответил: «По субботам мы работать не будем!» Комиссар не поверил своим ушам и выглядел растерянным. Он произнес единственное, что в тот час пришло ему в голову: «Вы не понимаете, где находитесь… Сейчас чрезвычайная ситуация: люди гибнут на фронте… А вы здесь требуете такого?» Их самоотверженность принесла свои плоды. Увидев их готовность пойти на все ради соблюдения заповедей, лагерная администрация установила субботу выходным днем для ссыльных евреев. Это, конечно, не включало пятничные вечера и праздники, но уже было полным чудом. Мусар Сабы из Новардока придавал евреям силы выстоять в любом испытании.

Наступили Дни трепета — праздники Рош Ашана и Йом Киппур, которые ученики ешивы провели вместе, произнося молитву наизусть, насколько она сохранилась в их памяти. Это не осталось незамеченным охранниками, которые их оскорбляли, унижали и в очередной раз предупреждали об ответственности за нарушение порядка. Но евреи в Сибирской ссылке привыкли к постоянно довлеющей над ними опасности и были готовы отдать свои жизни за соблюдение Б-жественного Завета.

За две недели до наступления Суккота они начали приготовления к этому особому празднику близости между Б-гом и Его народом. Опасаясь преследования, они не могли расположить сукку возле бараков, но желание их сердец исполнить эту заповедь было намного сильнее любых угроз. Неподалеку от лагерных бараков проживал крестьянин, неприязненно относящийся к советской власти. Нескольким ученикам ешивы удалось установить с ним добрые отношения, и они попросили разрешения воспользоваться для возведения сукки его недостроенным сараем. Лишь только услышав об этом, мужчина преисполнился страха: если в его доме застанут раввинов, это навлечет беду на его семью. Евреи его заверили, что не будут пользоваться суккой все семь дней праздника, а только пять минут в первую ночь. Он подумал и, к радости учеников ешивы, согласился.

Покрытие крыши сарая ветками деревьев было проведено незаметно для охраны, и вот, в Сибирской тайге была возведена сукка в соответствии с еврейским Законом. Ночью 15 Тишрей ученики ешивы выждали подходящий момент для исполнения заповеди. Втайне от постороннего глаза они вошли в это святое строение с кусками хлеба в руках, с глубочайшими чувствами произнесли Кидуш, благословение на «проживание» в сукке и вознесли благодарность Всевышнему за то, что Он дал им дожить до того времени. Радость в их сердцах не знала границ, и праздник Суккот в дни, когда они были отделены «железным занавесом» от всего еврейского мира, навсегда сохранился в их памяти, придавая им жизненные силы выстоять во всех дальнейших испытаниях.

Однако торжественность святого праздника единства Б-га с народом Израиля омрачала сильная боль: «Сможем ли мы, находясь в заточении за колючей проволокой, когда-либо исполнить красивейшую заповедь — произнести благословение на “четыре вида растений”»? Конечно же, в сибирской тайге было невозможно достать ни «плод красивого дерева» — этрог, ни ветвь пальмы, ни благоухающую мирту, но вот речную иву найти было вполне реально. Держа в руках ветви ивы, ученики ешивы Новардок вспоминали о празднике Суккот в своих семьях в различных городах и местечках «черты оседлости», которые совершенно преображались в эти торжественные дни.

Наступила зима 1941г., и во многих местах в глубине Сибирской тайги 17 Кислева ученики ешив «Бейт Йосеф» вспоминали своего учителя Сабу из Новардока, с кончины которого прошел уже 21 год. Эту дату ежегодно отмечали во всех филиалах ешивы. Большинство учеников были юны годами и не удостоились своими глазами увидеть рава Йосефа Юзла Горовица, который своим возвышенным образом и Учением изменил весь мир. Но его главная заслуга состояла в том, что он открыл своим ученикам путь обретения стойкости в любом испытании посредством глубокой веры.

Они вспоминали о том, как на прошлогоднем собрании в Вильне выступали главы ешив «Бейт Йосеф», которые своими утонченными, полными истинной мудрости словами описывали современную им эпоху и говорили о значимости возложенной на них задачи. Рав Шмуэль Вайнтройб на этой встрече произнес: «Община Израиля оказалась перед тяжелейшим испытанием, о котором предупреждала Тора: “Если встанет в твоей среде пророк или сновидец и явит тебе знамение или чудо… И исполнится знамение или чудо, что он изрек тебе, чтобы сказать: пойдем за чужими богами, которых вы не знали, и станем служить им. Не слушай слов этого пророка или сновидца, ибо испытывает вас Г-сподь, Б-г ваш, чтобы знать, любите ли вы Г-спода, Б-га вашего, всем вашим сердцем и всей вашей душой”^[4]. И мы являемся свидетелями происходящих событий: в этом поколении встали два “пророка” и сновидца — Сталин и Гитлер, каждый из которых заявляет, что его идеология будет властвовать на всей земле тысячу лет и сотрет память о еврейском народе и его Б-ге. И вот, исполнились их знамения и чудеса: за прошедшие двадцать лет Россия практически полностью уничтожила в своей стране еврейскую жизнь, а Германия физически уничтожает евреев во всем мире. Почти вся Европа захвачена и разделена между этими двумя странами, начавшими мировую войну. Но Тора повелевает нам сохранить любовь к Б-гу и не внимать знакам нечестивых царств: “…ибо испытывает вас Г-сподь, Б-г ваш…”^[5] Нашему поколению было дано тяжелейшее испытание».

Сидя в темных лагерных бараках, юноши вспоминали прежние дни. Их сердца укреплялись в вере, и они выносили любые невзгоды, но трепетно соблюдали Б-жественный Завет. В их устах звучала молитва: «Отец милосердный, обитающий в высотах, в великой милости Своей Он вспомнит с состраданием благочестивых, прямодушных и непорочных — святые общины, отдавшие свои жизни за освящение имени Г-спода…»

Наступил светлый праздник Ханука. Ученики ешивы, оторванные от Дома Учения, лишенные своих семей и привычного для них окружения, исполнили заповедь зажигания ханукальных свечей, свет которых рассеивал сгустившуюся вокруг них тьму. В светильниках, изготовленных из старой проржавевшей жести, горели фитили из ниток сношенных прохудившихся одежд. Несущий тепло и святость огонь растапливал в их сердцах холод сибирских снегов.

Обещание будущего избавления, которое поддерживало наших отцов в Египте, было источником глубокой веры для учеников ешивы Новардок в советской неволе. Творец мира вывел народ Израиля из Египта ради Его особой задачи — раскрытия на земле Б-жественного присутствия, как Он поведал Моше: «Я буду с тобой, и это знак тебе, что Я послал тебя: когда выведешь народ из Египта, будете служить Б-гу на этой горе»^[6]. Так и случилось, когда во время дарования Торы народ Израиля опередил обещанием «исполним» заверение «услышим»^[7], полностью посвятив себя жизни по Торе. На протяжении веков, находясь в четырех изгнаниях среди народов мира, народ Израиля отказывался подчиниться декретам об уничтожении веры в единого Б-га. Точно так же поступали в ссылке ученики ешивы Новардок.

Подготовку к первому празднику Песах в Сибири изгнанники начали загодя, еще с конца лета. Наступило время сбора урожая, колосья пшеницы на полях клонились под тяжестью созревшего зерна. Наступил самый подходящий момент для того, чтобы незаметно сорвать немного колосков и хранить их в потайном сухом месте, дабы зерно не промокло и подходило для выпечки «маца шмура». Никто не знал, смогут ли они в дальнейшем исполнить заповеди этого праздника в советской неволе, где, возможно, им придется провести остаток своих дней… Они хранили зерна в мешочках, спрятанных в разных местах, до середины зимы, после чего сконструировали маленькое ручное устройство для помола пшеницы, и работа началась. Мука получалась очень грубой, темно-серого цвета, и ее хватало лишь для выпечки одного маленького листика мацы на каждого человека.

Приближался праздник Песах, и было необходимо найти кашерную печь, посуду и безопасное место, где можно было скрыться от недремлющего ока НКВД. Всевышний в Своей милости не оставил их без помощи. Неподалеку от бараков находились дома, в которых проживали семьи депортированных; в одном из них ютились евреи из Ковно. Однажды ночью ссыльные пришли в этот дом и, оставаясь незамеченными, принялись за работу. И хотя листы мацы были тяжелыми и темными — совсем не такими, как прежде в еврейских пекарнях Польши и Литвы, юноши смогли исполнить заповедь вкусить от «хлеба бедности» посреди страшной войны 15 Нисана 1942 года.

Праздник Исхода из Египта и вызволения из рабства в тайге был омрачен бесправием ссыльных. Однако даже в таком положении они видели Б-жественное Провидение и милосердие Всевышнего. За десять лет до описываемых событий в Сибирь были изгнаны украинские зажиточные крестьяне, которых лишили всего имущества, везли в товарных вагонах, затем погрузили на баржу и высадили посреди тайги в месте, где не было ни одного строения и ни живой души. Им выдали только топоры и пилы, но до наступления холодов они успели построить дома для своих семей, благодаря чему смогли выжить. Ученики ешивы приехали «на все готовое», иначе они бы сразу погибли в самом начале суровой таежной зимы.

В течение первого года пребывания в Сибири еврейские ссыльные были полностью отрезаны от внешнего мира, но постепенно условия их жизни стали понемногу улучшаться. Они отправляли множество писем раву Аврааму Яфену в Америку, но те не доходили до адресата. Наконец одна открытка пришла в Нью Йорк, и тогда их братья узнали о месте их нахождения. Они сразу же начали отправлять узникам деньги, продуктовые и вещевые посылки. Б-жественное Провидение и милосердие по отношению к евреям в Сибири не иссякло и проявлялось ежедневно и ежечасно. Благодаря намерению изгнанников исполнить Б-жественную волю, Всевышний даровал им успех во всем. Однажды всех юношей вызвали в военкомат для мобилизации на службу в армии. Им оставалось ожидать самого худшего, однако, когда они прибыли на призывной участок, офицер вернул их назад, ибо необходимое количество новобранцев к тому времени уже было найдено.

Евреи, которые прежде не ценили в достаточной мере Мусар Новардока, убедились в том, насколько действенны его категоричные бескомпромиссные методы усовершенствования качеств души и обретения сил, чтобы выстоять в испытаниях в чрезвычайной ситуации. Прошли годы после освобождения учеников ешивы Новардок из Сибири, но в памяти многих сохранились их возвышенные образы. Их не сломили никакие трудности, и в соблюдении воли Всевышнего они не шли ни на какие уступки. Сила их духа, упование на Небеса и самопожертвование во имя Творца навсегда внесены в летописи еврейской истории.

Выстоять в те времена и остаться непоколебимыми смогли лишь те из них, кто были подготовлены к этому изначально. Многие тогда говорили об учениках ешивы «Бейт Йосеф»: «Известно, что литовские евреи — большие мудрецы Торы, но мы не слышали прежде об их трепете перед Небесами и готовности к самопожертвованию, в чем непосредственно убедились, увидев их в российской неволе».

Рассказывает рав Яаков Галинский: «Вместе с нами в ссылке были евреи самых разных социальных и экономических прослоек, разделяющие различные воззрения, а также неевреи, в том числе бывшие министры, аристократы, землевладельцы, юристы и предприниматели. Оказавшись в сибирских лагерях, они потеряли все свое состояние: богатство, славу, положение и даже мудрость. Они вели себя как самые приниженные из людей, считая дозволенным все, что угодно, ради выживания. Там же были евреи, которые потеряли свободу и все, чем дорожили, но сохранили свои духовные ценности и возвышенный образ».

Рав Яаков Галинский рассказывал, что однажды к нему обратился бывший министр просвещения Литвы, владевший восемнадцатью языками, и спросил, откуда ученики ешив черпают силы, чтобы выстоять во всех тяжелейших испытаниях, и он ответил: «Вы учились в университетах говорить на разных языках и выступать перед публикой, а нас в ешивах учили безмолвствовать, и этого достояния нас невозможно лишить». Многие ученики рассказывают, что в самые трудные моменты жизни они вспоминали своих учителей, и это придавало им силы оставаться людьми в любых условиях.

После окончания Второй мировой войны ученики ешивы «Бейт Йосеф», находившиеся в ссылке в сибирской тайге, узнали о практически полном уничтожении германскими нацистами Еврейской Общины Европы, где на протяжении веков проживали евреи, которые развили там духовную цивилизацию знания Б-га и служения Небесам. Им удалось освободиться из ссылки и вернуться в Польшу. Они временно собрались в Лодзи, основав там ешиву, пока навсегда не покинули залитую еврейской кровью польскую землю. Эмигрировав в Америку, Францию и Израиль, они основали ешивы, продолжившие традицию Учения Новардок, в той степени, в которой их новые ученики были в состоянии его воспринять и ему следовать, ведь времена существенно изменились, и люди, их мышление, чаяния и духовные силы стали другими. Однако Мусар Новардока раскрыт навсегда, и каждый желающий исправить себя может это сделать. Этот верный и надежный путь проложен великими прошлых поколений.

Уничтожение литовского еврейства

22 июня 1941 г. Германия начала войну с СССР, в ходе которой за три дня была захвачена и оккупирована вся Литва. Подавляющее большинство евреев не смогло бежать, в частности из-за того, что вооруженные литовские националисты отрезали пути отступления и не пропускали беженцев. Литовское население повсеместно приветствовало немцев так же, как незадолго до этого встречало русских, и охотно сотрудничало с оккупантами. Еще до вступления германской армии литовцы учинили еврейские погромы более чем в сорока населенных пунктах, совершая грабежи, убийства и насилие. В течение месяца после оккупации Литвы нацисты истребили почти всех евреев страны более чем в двухстах местах массового уничтожения. Гибель была на какое-то время отсрочена лишь в отношении узников, помещенных в гетто и трудовые лагеря для принудительных работ. Задержание евреев, их охрана, конвоирование на место убийства и расстрелы выполняли в основном литовцы.

В воскресенье 22 июня 1941 г. в 4 часа утра Германия начала войну с Советским Союзом. Немецкая авиация приступила к массированным бомбардировкам городов, в том числе Вильнюса — столицы Литовской ССР. События в те дни развивались стремительно. Тысячи людей бросили все свое имущество и направились на восток на поездах, автомобилях, телегах или даже пешком, но военные события их опережали. Немецкие самолеты расстреливали их с воздуха, и вскоре части вермахта перерезали им путь к отступлению. Многие беженцы, обессилев, были вынуждены вернуться в свои дома.

На рассвете 24 июня в Вильнюс вступила немецкая армия, двигаясь бесконечными колоннами танков, машин, мотоциклов, над которыми развевались полотнища с нацистской свастикой. Еще до этого в городе появились вооруженные литовские белоповязочники, которые начали убивать отставших солдат Красной армии, коммунистов и евреев. Были провозглашены лозунги о наступлении часа освобождения Литвы от «азиатского большевистского рабства и многовекового еврейского гнета». 25 июня было введено военное положение, для обеспечения которого нацисты взяли в заложники 60 евреев и 20 поляков, поместили их в тюрьму Лукишкес, где позже все они были расстреляны.

Власть в городе перешла к немецкой военной комендатуре. 8 июля было обнародовано распоряжение о том, что все евреи должны носить на своих одеждах отличительные знаки в виде желтой шестиконечной звезды. В течение июля были введены многие дополнительные ограничения. Евреям было запрещено разговаривать с арийцами, ходить по тротуарам улиц, выходить из домов после 18 часов и предписано пользоваться только несколькими специально отведенными для них магазинами. Евреи были уволены почти со всех мест работы и по отношению к ним были введены многие другие ограничения.

Как и во всех крупных городах Восточной Европы в Вильне было создано еврейское гетто для концентрации в нем бесплатной рабочей силы и методичного и последовательного уничтожения нашего народа. Для формирования общественного мнения и оправдания репрессий против евреев немцы заявили о том, что евреи, якобы, убили в городе немецкого военнослужащего. 31 августа нацисты положили труп мертвого солдата на Ратушной площади и объявили о необходимости сбора всех евреев в одном месте, чтобы они больше не представляли угрозу для местного населения. В ночь на 1 сентября оккупационные власти окружили территорию из нескольких улиц в центре города, вывели из домов всех жителей, при этом евреев отправили в тюрьму Лукишкес и позже — на уничтожение в Понары, а неевреям дали другие квартиры, из которых прежде были изгнаны их еврейские владельцы.

В течение нескольких дней была подготовлена выделенная под гетто территория: окна, выходившие на улицы, забивались досками, переулки перегораживались стенами с колючей проволокой. 6 сентября 1941 г. началось изгнание евреев в резервацию. В отличие от других городов, в Вильне евреям вообще не было дано времени на переселение в гетто. Немецкие нацисты и их литовские пособники по заранее заготовленным спискам собирали евреев со всего города, выводили их из своих домов, позволяя им взять с собой лишь то немногое, что они могли унести в руках, и колоннами вели по городу в двух направлениях: в гетто, где у них еще оставалась зыбкая надежда на жизнь, и в тюрьму Лукишкес, откуда обреченных сразу же отправляли на уничтожение в Понары. В гетто было проведено несколько акций, в результате которых тысячи евреев были вывезены на расстрел в Понары, пока 23 сентября 1943 г. оно не было окончательно ликвидировано.

К августу 1941 г. из 220-ти тысяч евреев Литвы оставались в живых лишь 40 тысяч. Они были сконцентрированы в четырех гетто: в Вильнюсе, Каунасе, Шяуляй и Швенченисе, а также в нескольких трудовых лагерях. Осенью 1943 г. были ликвидированы гетто в Вильнюсе и Швенченисе, последних узников которых перевезли в трудовые лагеря Латвии и Эстонии, где большинство из них было расстреляно, а остальные транспортированы в Штутгоф и другие концлагеря. Перед освобождением Литвы от нацистской Германии 3-им Белорусским фронтом Красной армии в конце июля 1944 г. немцы вывезли оставшихся 10 тысяч евреев из гетто Каунаса и Шауляй в рабочие лагеря. Из евреев Литвы, которым не удалось бежать в первые дни войны, выжило лишь несколько тысяч человек, скрывавшихся у немногочисленных спасателей или сражавшихся против нацистов в партизанских отрядах.

Самое большое место массовых расстрелов в Литве расположено в Понарах (Панеряй), в 10-ти километрах от Вильнюса, где с июня 1941 г. по июль 1944 г. было уничтожено более 70-ти тысяч евреев. Незадолго до начала войны там были вырыты огромные котлованы для хранения топлива. В период германской оккупации Литвы они использовались для массового истребления евреев Вильны и прилегающих территорий, советских военнопленных и других жертв нацизма. В Понары приводили и привозили на грузовиках и поездах десятки тысяч людей, где эсэсовцы и их литовские пособники их расстреливали и сбрасывали в ямы.

Когда нацисты поняли, что их ждет неминуемое поражение в войне, то, опасаясь возмездия, решили убить последних уцелевших евреев — свидетелей их преступлений. В сентябре 1943 г. они привезли в Понары 80 заключенных евреев и заставили их сжигать человеческие останки в местах массового уничтожения. 15 апреля 1944 г., прокопав подземный туннель в яме, в которой их держали, пленники совершили героический побег. Большинство из них было убито, но пятнадцати узникам удалось добраться до партизан в Рудницких лесах и выжить.

За время нацистской оккупации были уничтожены почти все евреи Литвы, навсегда угасла богатейшая многогранная духовная жизнь страны, столица которой снискала себе название «Литовский Иерусалим». Закончилась еврейская история великого города Вильна — одного из известнейших мировых центров Торы и еврейской жизни, которой там больше никогда не будет…

[1] Шмот 20:2.

[2] Шмот 31:16.

[3] Мишлей 16:7.

[4] Дварим 13:2-4.

[5] Там же.

[6] Шмот 3:12.

[7] См. Шмот 24:7.