Качество «чистота» включает в себя очень много элементов, которые присутствуют во всех деталях всех трехсот шестидесяти пяти заповедей «не делай», — ведь смысл этого качества, как мы уже говорили выше, в том, чтобы быть чистым от всех проявлений греха. Несмотря на то, что дурное начало старается совратить человека в любом из грехов, есть среди них те, к которым человек в силу своей природы питает особое пристрастие и находит для них больше оправданий, и именно здесь необходимы особые усилия для победы над дурным началом и очищения от греха. И так сказали наши мудрецы, благословенна их память (Хагига 11б): «Чужого имущества и разврата жаждет и вожделеет человек».

И вот мы видим, что хотя лишь меньшинство людей воруют явно, то есть буквально протягивают руку к чужому имуществу, чтобы присвоить его себе, тем не менее, большинству тоже знаком вкус воровства в торговых сделках, — из-за того, что разрешают себе заработать на ущербе другого, говоря при этом: получение прибыли — это нечто иное [то есть не воровство].

А ведь с грабежом связано множество запретов: «Не воруй» (Шмот 20:13), «Не грабь» (Ваикра 19:13), «Не присваивай чужого» (при расплате с работником, там), «Не отрицайте» (если человек держит у себя чужое, там 19:11), «Не лгите в народе своем» (если кто хочет присвоить чужое обманом, — по мнению Ибн Эзры), «Не обманывайте один другого» (в сделках, Ваикра 25:17), «Не посягай на границу другого» (запрет смещения границ земельных участков, Дварим 19:14). Все это — различные законы, связанные с грабежом, и они включают в себя множество разных аспектов имущественных отношений, и в каждом из них — множество запретов. Ведь запрещены не только явный и известный всем грабеж и присвоение чужого, но и все, что в конечном счете приводит к ним и служит их причиной. Об этом сказали наши мудрецы, благословенна их память (Сангедрин 81а): «“И жену друга своего не осквернил” (Иехезкель 18:6), — имеется в виду, что не вторгался в сферу деятельности другого [то есть не создавал ему конкуренции запрещенным образом]». И запретил раби Йеуда лавочникам раздавать сладости и орехи детям, чтобы приучить их к своим лавкам, а другие мудрецы разрешили это только потому, что и другой может сделать то же самое (Баба меция 60а). И сказали мудрецы (Баба батра 88б): «Ограбить обыкновенного человека хуже, чем украсть “святое”, потому, что в первом случае грех опережает использование [награбленного имущества], а во втором — использование опережает грех»^[2]. И также наемных работников, работающих у хозяина, освободили от обязанности благословлять «А-моци»^[3] и от последних благословений послетрапезной молитвы (Брахот 16а), и даже при чтении «Шма» они не должны прерывать работу более, чем требуется для прочтения первого стиха; и тем более запрещены любые необязательные перерывы. Указанные запреты относятся к любому поденному работнику^[4]; цель их в том, чтобы он не прерывал работу на хозяина, а нарушение означает присвоение чужого. Ведь Аба Хилкия (Таанит 23а) даже не отвечал на приветствие мудрецов, чтобы не отрываться от работы на хозяина. А Яаков, отец наш, свидетельствует о себе (Берешит 31:40): «Днем снедала меня жара и холод ночью, и гнал я сон от глаз моих»^[5]. Что же ответят [в час суда] те, кто развлекается в рабочее время, отлынивает или просто занимается своими делами?!

Вывод: если человек нанят другим, для исполнения какой бы то ни было работы, то все его время в этот день продано, как сказали наши мудрецы: «Наем — это продажа на день». Все, что он делает для собственного удовольствия, в любой форме, — это не что иное, как грабеж. И если хозяин не прощает его, то нет ему прощения [от Всевышнего], как сказали наши мудрецы (Йома 85б): «Грех против ближнего Йом Кипур не искупает, пока [виновный] не получит прощения от обиженного».

Более того: даже если в свое рабочее время наемный работник исполнил заповедь, это зачтется ему не в праведность, а в грех, так как грех не может сделаться заповедью, как сказано (Йешаяу 61:8): «Ибо Я, Г-сподь, люблю правосудие и ненавижу награбленное в жертве всесожжения». Подобно этому сказали наши мудрецы (Баба кама 94а): «Тот, кто украл меру пшеницы, смолол, замесил, испек, отделил от теста халу и благословляет, — не благословляет он, а хулит [Всевышнего], как сказано (Псалмы 10:3): “Благословляющий грабителя хулит Г-спода”». А в Иерусалимском Талмуде (Сука 3:3) сказано об этом: «Горе тому, чей защитник превращается в обвинителя»^[6]; подобное же сказано (там) о краденном лулаве. Совершенно ясно, что так же, как кража вещи — воровство, так и кража времени — тоже воровство. И точно так же, как у укравшего вещь и исполняющего с ее помощью заповедь «защитник превращается в обвинителя», так и у крадущего время и исполняющего в это время заповедь «защитник превращается в обвинителя».

[2] Человек, покусившийся на «святое», т.е. запрещенное ему в силу святости, «принадлежащее» Всевышнему, становится преступником не тогда, когда берет это в руки, а когда использует, например, съедает. Это означает, что «использование опережает грех». Тот же, кто ворует у человека, становится преступником в тот момент, когда берет в руки, еще до того, как получит от этого реальную пользу. Это значит, что «грех опережает использование».

[3] Благословение перед трапезой.

[4] Работник, получающий повременную плату.

[5] Так работал Яаков на Лавана.

[6] Исполненная заповедь выступает в суде «защитником» человека, однако, если заповедь исполнена путем нарушения в чем-то другом, то «защитник» превращается в «обвинителя».

Редакция благодарит рава Лейба Александра Саврасова за любезно предоставленный материал