Шем Тов 11. Мецора

В трактате Эрхин (15б) говорится: «Сказал рав Хама бар Ханина: Каково исправление для того, кто злословил? Если мудрец — пусть займется Торой… если простолюдин — пусть умерит самомнение…» Спрашивают: почему и мудрецу не рекомендовать умерить самомнение, как простолюдину? Попросту, можно ответить, следуя комментарию мудрецов к словам Торы (о стоянках Израиля в пустыне, Бемидбар, Хукат) «Из пустыни — в Матану»: «Если человек не сделает себя подобным пустыне — Тора не будет дана ему в дар, матана». Значит то, что мудрец должен заниматься Торой, само собой предполагает ограничение самомнения. Ведь если не сделает этого, Тора в нем не утвердится. Можно дать и другой ответ. Сказано в Кидушин (32а): «Если рав простил неуважительное отношение к себе, оно не прощается» — поскольку Тора не принадлежит ему. Далее Гемара приходит к выводу, что (изученная им) Тора все-таки принадлежит ему, и потому он может простить неуважение. Это учат из Теѓилим: «К Торе Б-га — желание его, и над Торой своей размышляет он день и ночь». Раши комментирует: «До того, как человек трудился над ней, она называется Торой Б-га, а когда потрудился, называется Торой самого человека». Вот почему мудрецу нельзя сказать «пусть принизит самомнение» — ведь если рав прощает неуважительное отношение к себе, оно все равно не прощается. Поэтому говорится: «Если мудрец он — пусть займется Торой» — будет заниматься, пока Тора не станет называться его именем, и тогда сможет простить неуважительное отношение и перенести унижение. Теперь мы можем понять просьбу: «Всесильный мой, убереги мой язык от зла…» Древние установили эту просьбу после молитвы «Восемнадцать благословений», и ее произносят как мудрецы, так и простолюдины. «Убереги мой язык от зла» — от злословия. А если я совершил этот грех, как сказали мудрецы в Бава батра 164: «Человек не спасается от пыли злословия ни в какой день», и если исправление для меня — уменьшать самомнение, то прошу: «Перед теми, кто меня проклинает, пусть умолкнет моя душа» — чтобы не отвечать на оскорбления: «и пусть душа моя для всех будет как прах». Но, может быть, просящий — мудрец, и ему не разрешается так унижаться, чтобы стала его душа перед всеми словно прах. Только если он много трудился над Торой, и она уже называется его именем, — лишь тогда он может простить унижение. Поэтому далее говорится: «Открой сердце мое для Твоей Торы». Тогда ему будет разрешено принизиться и сделать душу свою прахом для всех. Однако иногда душа жаждет Торы, но человек не может ее изучать из-за забот, которые его окружают. Об этом говорил царь Давид, мир ему: «Об одном я просил, и буду просить Б-га — созерцать благодать Б-жью…» Поэтому после просьбы «Открой сердце мой для Твоей Торы» стоят слова: «А планы всех, кто задумал против меня зло, скорее нарушь».

Ѓафтара к разделу Мецора. «Четверо прокаженных были у входа в ворота». Гемара (Санѓедрин 107б) спрашивает: «Кто это были? Сказал раби Йоханан: Гехази и трое его сыновей». Эта Гемара удивительна. Что это за вопрос «кто это были»? Какая нам разница — кем бы ни были, пусть ими и остаются. Но из выражений Гемары видно, что есть здесь какое-то затруднение. К тому же, когда отвечают «Гехази и трое его сыновей», что это — слова пророка? Если бы у раби Йоханана было такое предание, нужно было бы сразу сказать: «Четверо прокаженных — это Гехази и трое его сыновей», а не задавать вопрос о них. Ответить на это можно в соответствии с Гемарой Эрхин (лист 16): «Сказал раби Йеѓошуа бен Леви: В чем особенность прокаженного, что Тора сказала о нем: “В одиночестве пусть сидит, вне стана место его”? Он внес разлад между мужем и женой, человеком и его ближним, поэтому Тора говорит, чтобы сидел в одиночестве». Нужно уточнить, на чем основан вопрос Гемары. Во-первых, так постановило само Писание, и, во-вторых, даже разум вынуждает нас к таким мерам — ведь прокаженный опасен для людей. В Ялкут, глава Тазриа, один говорит: «Запрещено сидеть на расстоянии в четыре локтя от прокаженного», а другой говорит: «Даже на расстоянии в сто локтей». Следовательно, смысл закона прост — чтобы люди не сближались с ним и не подвергались опасности. В трактате Псахим (лист 67) написано: «“В одиночестве пусть сидит” — отдельно, чтобы другие оскверненные не сидели рядом с ним». Простое объяснение в том, [стр. 13] что даже другие прокаженные не должны сидеть рядом с ним. Нельзя сказать, что речь здесь идет о тех, кто осквернен более легкими видами нечистоты, как истечение и осквернение трупом. Их место ближе к стану, чем у прокаженного, и следует опасаться того, что они могут оскверниться из-за него еще сильнее. Писание словами «в одиночестве пусть сидит» учит нас: даже другие прокаженные, подобные ему, не должны сидеть с ним, он должен остаться один. Значит, правильно спрашивает Гемара в Эрхин: «Почему Тора говорит: в одиночестве пусть сидит?» Ведь речь идет о том, что и другие такие же оскверненные, как и он, не будут сидеть с ним. А у этого нет простого объяснения, ведь остальные тоже прокаженные. Поэтому понадобилось объяснить причину — он разделил близких людей. И наказание его — мера за меру — чтобы сидел один, а не с другими, даже если они такие же. Но все еще остается трудность. Там, в Эрхин, говорится, что проказа приходит в наказание за семь грехов — за разврат, кровопролитие и т. д. И если наказание постигло человека за грех злословия, есть веское основание, чтобы он сидел в одиночестве, поскольку причинил разделение своим злым языком. Но если наказание проказой постигло его из-за чего-то другого, ему не нужно сидеть одиноко. Все же можно сказать, что это делается из-за сомнений — откуда нам знать, из-за чего он заболел проказой, какое нарушение совершил? Его изолируют из-за сомнения (на всякий случай), если вдруг согрешил злословием, тем более, что в Бава батра (лист 164) говорится: «И все виновны в злословии» — надо связывать его проказу с тем, что наиболее часто встречается. Поэтому Тора не велит нам различать, и на всякий случай каждый прокаженный будет сидеть в одиночестве. Отсюда у нас появляется новое соображение. Если найдется некий прокаженный, о котором мы знаем, в чем причина его проказы, — знаем, что это произошло с ним не из-за греха злословия, а по другой причине — то другим оскверненным, подобным ему, к которым проказа пришла тоже не из-за злословия, непременно будет разрешено сидеть с ним вместе. Теперь ясно, почему в трактат Санѓедрин спрашивает о четырех прокаженных у входа в ворота. Все четверо сидели вместе, а мы толковали слова «в одиночестве пусть сидит» так — что даже другие прокаженные не могут сидеть с ним вместе. Поэтому Гемара разъясняет, что это были Гехази и трое его сыновей. Писание рассказывает, за что они были наказаны. Их проклял пророк Элиша, сказав: «Проказа Наамана да прилепится к тебе и твоему потомству». Поэтому все знали, из-за чего их постигла проказа. На то была причина, но произошло это не из-за злословия. И потому правильно, что им разрешили сидеть вместе. Ведь проказа постигла их не из-за разделения, а таким людям разрешается быть вместе.