Из цикла «Навеки мой Иерусалим», темы: Война за независимость, Иерусалим, Пуа Штайнер, Старый город
И опять ночь. Я лежу в постели, кручусь с боку на бок, не в состоянии уснуть. Меня одолевают вопросы. Что будет дальше? Добьется ли Эцель, чтобы власти эвакуировали женщин и детей? А если так, кто будет защищать квартал? И куда пошлют нас? В постоянно обстреливаемый Бейт Исраэль! Или на границу, в Санхедрию? А куда отправились семьи наших «дезертиров»? И что будет, если в конце концов мы останемся здесь совершенно одни?..
В соседней комнате послышались голоса. Сначала разговор велся шепотом. Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче. Опять спорили папа с мамой.
— Здесь все плохо кончится, — предсказывала Има.
— А я говорю, что именно здесь наша армия предпримет особые усилия. Ведь совсем рядом Котель и Храмовая гора. Нет мест, более святых для евреев. И поэтому Еврейский квартал никогда не будет покинут.
— Я и не думаю, что он будет покинут, сохрани нас Г-сподь. Но я думаю, что арабам очень легко будет полностью отрезать квартал и тогда…
— Что тогда?
— Как сможет горстка детей устоять против армии арабов? Я говорю тебе, что им не понадобится много времени, чтобы… чтобы прикончить нас всех.
— Спаси и помилуй нас Г-сподь, — сердито воскликнул Аба.
Мама замолчала. Папа вздохнул:
— Если все вот так теряют веру и надежду, то нам действительно трудно будет устоять.
Наступила тишина. Легонько скрипнула кровать Наоми. Что же, спор окончился? Кто-то плакал. Кто же это мог быть?
— Здесь будет ад, ад кромешный, — всхлипывала Има. Оказывается, это она плачет. Что же она имеет в виду?
— По всей стране это будет война немногих против многих, — сказал Аба. — Я верю, что мы победим. И здесь, и повсюду. Ашем поможет нам, как помог Он Маккавеям. Не теряй веру. Разве ты не понимаешь, что это плата за свободу, родовые муки независимого еврейского государства?
Мама перестала плакать.
— Сегодня уехали пять семей, в том числе семья твоего дяди.
— Я знаю.
Я вспомнила вчерашнюю сцену на пустыре, всех этих людей с тяжелой поклажей, которые крались, как враги. Они даже не попрощались. Девчонки называли их дезертирами.
— На прошлой неделе тоже уехало шесть или семь семей, — добавила Има. — Только мы остаемся тут… как последние глупцы.
— Куда ты хочешь уехать? Куда? — в папином голосе явственно слышался гнев.
Я задумалась. Неужели это моя собственная мама хочет уехать как… как все эти люди?
— Я хочу уехать к своим родителям, — сказала Има.
— Что же ты думаешь, они останутся в своем доме на улице Шмуэля Анави? Прямо под носом у всех этих арабов из Шейх-Джары? Я уверен, что они уже уехали. Разве ты не помнишь, что рассказывали девочки?
— Если родители уехали, мы можем отправиться к моему брату Шимону в Мишкенот.
— К твоему брату Шимону? И вместе с твоими родителями ввалимся в его полуторакомнатную квартиру? Не смеши меня. Нам некуда ехать.
— А я уверена, что Шимон примет нас с распростертыми объятиями.
Я приложила руку к пылающему лбу. Значит, Има и впрямь хочет уехать из квартала. Почему же Аба ничего не отвечает?
Последовало долгое молчание, наконец он произнес:
— Я не собираюсь уезжать. Я выполняю здесь важную работу и никуда не поеду.
— Что ж, в квартале не хватает людей? Найдется, кем тебя заменить. Ты отец пятерых детей, и трое из них еще младенцы, понимаешь, младенцы! Неужели ты думаешь, что я буду рисковать своими детьми ради заведомо проигрышного дела!
Мама снова стала всхлипывать.
— Если мы останемся здесь, нас сожгут заживо.
— Ашем не допустит этого. Хватит! Довольно зловещих пророчеств. Если ты не готова противостоять трудностям, то тебе нигде не спастись. По всей стране будет тяжелая война, и в Бейт Исраэле, и в Санхедрии.
— Но, Шломо, — продолжала настаивать Има, — неужели ты не понимаешь? Здесь и «по всей стране» — это совершенно разные вещи. Если, помилуй нас Г-сподь, на нас нападут в городе, мы сможем уехать куда-нибудь еще. А здесь мы окружены, мы заперты. Когда нападут на квартал, это будет конец.
Тишина. И снова заговорила Има. На этот раз громко и твердо.
— Я хочу уехать.
— Шш-ш, тихо. Ты разбудишь девочек.
Папа с мамой опять перешли на шепот. Наоми повернулась с боку на бок в своей кровати. Может, она тоже проснулась?
— Что будет, если Има убедит Абу>. — подумала я и тут же успокоила себя. — Нет, Аба никогда не согласится.
И все же через несколько минут я услышала его вздох.
— Ладно, будь по-твоему. Я поеду с вами. Без вас мне незачем тут оставаться.
На соседней кровати неясно обрисовалась чья-то фигура.
— Кто там? — спросила я тревожно.
Наоми вылезла из постели и подошла ко мне.
— Ты слышала, что говорили Аба с Имои! — спросила она.
— Да, я все слышала.
— Ты согласна?
— Конечно, нет! Я не хочу быть дезертиром.
— Тогда пошли со мной, — сказала Наоми, вытаскивая меня из постели. Мы влетели в соседнюю комнату.
— Вы никуда не поедете! — отчаянно закричала Наоми прямо с порога.
— Дезертиры! — завопила я во всю мочь.
Иеудит с Рути заплакали. Мама и папа вскочили.
— Что вы тут делаете посреди ночи? — спросили они. А Аба сказал, обращаясь к Име. — Я же говорил, что ты разбудишь девочек.
— Вы не уедете, — повторила Наоми.
— Это не ваше дело, — сердито ответила Има.
— Мы остаемся! — решительно добавила Наоми.
— И вы тоже остаетесь, — волновалась я. — Мы не дадим вам стать дезертирами.
— Ты слышишь, что говорит твоя дочь? — пожаловалась Има, пытаясь успокоить наших маленьких сестренок.
— Откуда вы набрались таких дурацких слов? Слово «дезертиры» означает совсем другое.
Но я не сдавалась.
— Так все девчонки на пустыре говорят про семьи, которые уехали сегодня. И правильно говорят! Они дезертируют, когда надо защищать квартал.
Мама горько рассмеялась.
— Вы что, и вправду думаете, что \ш с вами можем защитить квартал? А может, и ваш грудной брат должен защищать его?
— Да, — ответила Наоми. — Люди, живущие в квартале, будут защищать его своим присутствием. Мы не хотим дезертировать с поля боя.
Има снова рассмеялась.
— Ты только послушай их. Кто только вбил им в головы эти идиотские рассуждения?
— Вовсе никакие они не идиотские! — горячо воскликнула я и разразилась слезами. Тут же и Наоми последовала моему примеру. Но Има оставалась непреклонной.
— Мы уедем куда-нибудь, где есть надежда остаться в живых. Оборона квартала — не наша обязанность. Мы никому не поможем, оставаясь здесь, и никому не причиним вреда, если уедем. Напротив, я думаю, что солдатам будет легче.
— Так значит, ты «эцелькистка»? — спросила Наоми.
— Я не «эцелькистка». Просто здравый смысл велит мне уехать и спасти своих детей.
— Но ты, Аба, — плакала я, вцепившись в папину руку, — как же ты можешь согласиться на такое?
Папа долго молчал, потом медленно произнес.
— «Что бы Сара ни говорила, слушайся ее голоса», — так Ашем повелел Аврааму.
— Но Сара была пророчицей, — возразила Наоми.
— Да, — согласился отец. — Но у матери, у каждой матери, есть особое, «шестое» чувство. Некоторые называют его интуицией. И мамино «шестое» чувство подсказывает ей, что надо увезти детей в безопасное место. Что я буду делать, если в конце концов окажется, что Има была права?
Это была долгая ночь. Много часов просидели мы с Абой и Имой, разговаривая, споря, умоляя, настаивая. Но мама и ее «шестое» чувство одержали верх, и, когда наступил рассвет, Аба с Имой решили покинуть Старый город со следующим «конвоем».
Конвой, который не пришел никогда
После этой ночи я и Наоми не ходили больше на пустырь. Мы сторонились наших друзей. Нам было стыдно смотреть в глаза подругам. Мы не могли больше играть с девочками как ни в чем не бывало. Как можно участвовать в общих разговорах и строить планы на будущее, если на самом деле не собираешься больше здесь оставаться?
Аба, как обычно, продолжал свою общественную работу. Мы не знали, рассказал ли он кому-нибудь о наших планах. Има в одиночку занималась упаковкой вещей. Вид у нее при этом отнюдь не был счастливым.
И вот наступил наш последний день в Еврейском квартале. Завтра придет «конвой». Дома все было приготовлено и запаковано. Мы спустились вниз, подошли к пустырю и, спрятавшись за каменной оградой, стали наблюдать, как девочки занимаются «военной подготовкой». Они
все были здесь: Хава и Рахель, Хана и Фрида, Яфале и Батья, Эстер и Лея. Все девчонки до единой. Вот они, выстроившись в ряд, промаршировали в сторону жилых домов. Когда девочки скрылись из вида, мы выбежали на поле. Нам хотелось попрощаться. Я покопалась в земле и взяла три плоских камешка. Больше я ничего не нашла. Потом я помогла Наоми набрать немного земли в бумажный кулечек. Долгим взглядом оглядели мы просторное поле, дом Ротшильда, кучи мусора и замаскированный пост.
Тут мы услышали, как девчонки маршируют между домами, а Хава командует:
— Левой, правой! Левой, правой!
Что они будут говорить о нас завтра?
Юные «солдаты» подходили все ближе. Мы мысленно распрощались с ними, прошептали свой сердечный «шалом» и поскорей убежали домой, пока нас не заметили.
Дома мы попросили Иму уложить наши реликвии в один из узлов. Она взяла их, украдкой утирая слезы. Может, пожалеет, передумает?
Нет, никакой надежды. Мама твердо и решительно завязала последний пакет. Рано утром придет конвой. В эту ночь Има велела нам спать одетыми.
Утром нас разбудил стук в дверь. Аба слегка приоткрыл ее и выглянул наружу.
— Я пришел позвать тебя в штаб на срочное заседание, — узнали мы голос одного из папиных друзей.
— Заседание? — переспросил Аба.
Мужчина открыл дверь и вошел в комнату. С удивлением воззрился он на груду узлов, приготовленных у выхода.
— Что здесь происходит? — потрясенно спросил он. Потом заметил, что все мы одеты и собраны в путь.
— Как? И вы тоже? — едва слышно проговорил он прерывающимся голосом.
Отец опустил глаза.
— Жена боится за детей, — сказал он извиняющимся тоном. — Они еще совсем маленькие.
— Но ведь в городе совсем нет продуктов, — обратился папин друг к маме. — Я знаю точно, ведь я только что вернулся оттуда.
— Здесь скоро тоже будет нечего есть, — ответила Има.
— Вы ошибаетесь. Пойдемте, я покажу вам. Наши склады полны муки, риса, сахара и консервов. Ведь сюда попадала половина продуктов, доставленных «конвоями» в Иерусалим.
— У нас даже керосин скоро кончится, — сказала Има.
— Зато на складе полно дров. Уверяю вас, вы совершаете большую ошибку. В городе будет ничуть не легче, а может, и тяжелее. И потом, что мы будем делать без вашего мужа? Кто позаботится о наших людях?
Он помолчал немного и снова заговорил.
— Не делайте этого! Если вы уедете, то подадите пример всем остальным, и тогда… Ну, во всяком случае, — добавил он, обращаясь в Абе, — заседание начнется в восемь часов.
— Но как раз в это время должен прибыть «конвой», — запротестовала Има.
— Нет, — ответил папин друг. — Нас уведомили, что произошла задержка. «Конвой» придет сегодня позже. — Он вздохнул и процитировал пословицу. — Если горят даже высокие кедры, то куда же деваться низенькому мху? Прошу вас, подумайте еще.
Он ушел. Аба тоже оделся и направился к дверям.
— Куда ты идешь? — спросила Има.
— На заседание.
— Ты решил остаться?
— А ты?
Мама опустила глаза.
— Посмотрим, — сказала она.
Аба ушел. «Конвой» не прибыл ни в восемь часов, ни в девять. Мы с мамой спустились на автобусную остановку, без вещей, просто разузнать, что происходит. Несколько семей расположились там в ожидании, рядом высились
груды узлов и чемоданов. Кто-то объявил, что «конвой» придет лишь к вечеру. Но люди остались ждать. Они не уходили, потому что в душе уже приняли решение, что Еврейский квартал не является больше их домом.
Мы вернулись домой. Аба тоже пришел с заседания.
— Ну, так что же ты решила? — обратился он к Име. Но мама не знала, что ответить.
— Мы не сможем уехать, — заявил Аба. — И никто не сможет. «Конвой» не придет сегодня.
— А завтра? — спросила Има.
—» И завтра. На заседании мы приняли решение, что никто из жителей не покинет больше Еврейский квартал.
Има подпрыгнула, как ужаленная.
— Как это так?
— Перед автобусной остановкой будут поставлены заграждения, и территорию станут контролировать патрули гражданской самообороны. Когда бы ни пришел «конвой», ни один человек не покинет больше Еврейский квартал.
с разрешения издательства Швут Ами
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»
Недельная глава «Ваешев» рассказывает о событиях, происшедших после возвращения Яакова к «отцу своему, в Мамре Кирьят-а-Арба, он же Хеврон, где жительствовал Авраhам и Ицхак» (35:27), о том, как Йосеф, сын нашего праотца Яакова, был продан в рабство в Египет, и о том, что происходило с ним в Египте.
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Вопреки популярному мнению, мудрецы Талмуда считали, что в снах нет ни хороших, ни дурных знаков. Пророки указывают на однозначную бессмысленность снов.
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Все сыновья Яакова жили рядом с ним
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Сборник мидрашей и комментариев о недельной главе Торы.
Нахум Пурер,
из цикла «Краткие очерки на тему недельного раздела Торы»
Краткие очерки на тему недельного раздела Торы: история об иерусалимском праведнике р. Арье Левине, доказательные рассуждения о том, что мелочей не существует, и другие открытия тему недельной главы Ваешев
Рав Бенцион Зильбер
Жизнь Йосефа изменилась до неузнаваемости. Из любимого сына он стал презренным рабом. Испытания, выпавшие на его долю, не были случайными...
Исраэль Спектор,
из цикла «Врата востока»
Человек не может знать планов Божественного управления!
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Родословная царей Израиля и царей Иудеи существенно отличается. В Торе перечисляются три милости, которые Б-г оказал Йосефу в Египте.
Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Если труд земледельца настолько укоренился в мыслях Йосэфа, что он даже видел его во сне, то это могло произойти лишь благодаря наставлениям его отца,
Борух Шлепаков
Йосеф был любимым сыном Яакова. Он целыми днями учил Тору с отцом. Тем не менее, попав в Египет, Йосеф завоевал уважение окружающих, став незаменимым работником.
Рав Зелиг Плискин,
из цикла «Если хочешь жить достойно»
Родители должны постоянно следить, чтобы их слова и действия не вызвали у братьев и сестер антагонизма. Последствия могут быть трагичными, как это следует из Торы.
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»