Навеки мой Иерусалим 16. Прорыв с горы Сион

Небольшой перерыв в бомбардировках. Аба пошел распределять продукты, а Сара явилась за пустыми жестянками. Едва она вошла в квартиру, как на нее обрушился град вопросов. Всем хотелось знать, что происходит на улице. Но Сара отвечала весьма неохотно. Гораздо разговорчивее оказался зашедший попозже боец отряда гражданской самообороны.

Итак, больница переполнена ранеными солдатами и жителями района. Есть и убитые. Вчера все население ушло с окраинных улиц, и теперь эти люди собрались в основном в сефардских синагогах и в ешиве Шаар Ашамаим. А тем временем солдаты мужественно обороняют каждый дом, каждый укрепленный пункт в оставшейся части квартала. Ситуация сложилась неблагоприятная.

— Ашем поможет нам, — вздохнул боец и пошел выполнять свои обязанности.

Взрослые завели разговор про Машиаха. У детей тоже беседа переключилась на эту серьезную тему.

— Когда еврейский народ переживает такие несчастья — это верный признак приближения Машиаха.

— А может быть, это война Гога и Магога? — предположила Шошана.

— Нет, — ответила Наоми. — Но это определенно муки, связанные с рождением Машиаха. Мой отец говорит, что он придет уже очень скоро.

— Откуда он придет? — спросил Меир.

— Может быть, с горы Сион? — предположила Шошана.

— В пророчествах сказано, что Машиах явится верхом на осле, — сказала Эстер.

— Как же тогда он может спуститься с горы Сион? — удивился Меир.

— Мы не знаем, — ответила Наоми. — Б-г обещал прислать нам Спасителя, и уж Он-то знает, как выполнить Свое обещание.

— Может быть, он прилетит на самолете, — объявил Меир. — Я слышал, что разровняли наш пустырь, чтобы там могли садиться самолеты.

В среду утром нас ожидала великая радость. Ночью прибыли подкрепления. Нашим удалось прорваться через Сионские ворота, в квартал пришли новые солдаты и была доставлена партия оружия.

Новость мгновенно распространилась от дома к дому, люди выходили на улицу приветствовать прибывших.

— Мы спасены! — кричали они. — Дорога освобождена! Блокада прорвана!

Но пули снайперов быстро загнали всех обратно в укрытие. Аба мерил шагами комнату и восклицал:

— Какое счастье! Какое мужество! Какая храбрость!

Когда первое волнение улеглось, он подсел к нам с Наоми:

— В своих комментариях к Торе Ибн Эзра утверждает, что поколению, вышедшему из Египетского плена, суждено было умереть в пустыне, потому что это было поколение, боявшееся своих хозяев. Даже если бы это поколение дошло до Эрец Исраэль, оно неспособно было бы бороться с семью ханаанскими племенами и занять эту страну. Только люди, родившиеся в пустыне, а значит, рожденные свободными, могли стать бесстрашными воинами, и потому Ашем избрал именно их для покорения Эрец Исраэль.

Мы, евреи, пережившие столько погромов, подобны поколению, вышедшему из Египта. Иностранцы так долго правили нами, что мы готовы подчиняться иноземным господам просто по привычке. Не мы принесем свободу своему народу. Нет, новое поколение, которое не знало страха, будет первым свободным поколением.

Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым. Лишь позже мы осознали, что это воодушевление было преждевременным. Освобождение еще не настало. Прорвавшимся частям действительно удалось доставить значительное количество оружия и боеприпасов, но после этого солдаты вернулись в город, оставив у нас лишь небольшой отряд немолодых и неопытных бойцов. Хуже всего было то, что они не в силах были контролировать дорогу через Сионские ворота. Блокада опять замкнулась. Мы снова были окружены и отрезаны от внешнего мира.

Арабский Легион

На следующий день какая-то девчушка в панике вбежала в наш дом.

— Здесь Легион! Здесь Легион! — кричала она.

— Что-что? — не поняли мы.

— Армия, вся армия! Иорданский Легион. Мы видели их на Масличной горе. Там стоят их бронемашины с тяжелой артиллерией и…

— Ты что тут сеешь панику? — обрушился на девочку один из бойцов гражданской самообороны. Она смущенно отступила к стене.

— А что… что такое тяжелая артиллерия? — по своей детской непосредственности поинтересовался Меир.

Увы, не было нужды отвечать ему. Ответом послужили оглушительный шум и последовавший за ним сильный взрыв. Все застыли в ужасе. Тут же последовал очередной взрыв.

Вдруг в комнату ворвались беженцы из домов, соседствовавших с ешивой Порат Йосэф.

— Арабы идут! — кричали они. — Арабы захватили Порат Иосэф!

Опять началась паника. Завыли женщины, заплакали дети. Только Савта не поддалась панике. По своему обыкновению она открыла маленькую книжечку Теилим и стала молиться.

Через час явился гонец с утешительной вестью: наши войска опять контролируют положение. Появление Арабского Легиона стало поворотным пунктом в ходе войны. Бомбардировки теперь практически не прекращались. Было ясно, что мы вынуждены противостоять хорошо организованной военной силе, которую отнюдь не беспокоит, какую часть своего арсенала предстоит «израсходовать». Теперь нас атаковали не разрозненные банды, периодически нападавшие с разных сторон. Это были прекрасно спланированные операции, тщательно проводимые сильным и серьезным противником. Как только появился Арабский Легион, был захвачен Порат Йосэф, а теперь и больница Мисгав Ладах находилась под серьезной угрозой.

Шабат прошел спокойно. Во второй половине дня нас навестил раби Оренштейн с женой. Бомбардировки вынудили их покинуть свой дом на окраине Еврейского квартала и переселиться в наш район, в одну из квартир на первом этаже.

Раби Оренштейн был выдающейся личностью и всеми уважаемым человеком. Он являлся раввином Котеля и возглавлял комитет, руководившей всей жизнью в Еврейском квартале. Членом этого комитета был и мой отец.

Пока раби Оренштейн беседовал с Абой, я внимательно его разглядывала. Длинная белая борода широкой волной стекала ему на грудь, а доброе лицо прекрасно гармонировало с приятным звучанием голоса. В это время жена раби Оренштейна разговаривала с Имой. Когда ее муж собрался уходить, она тепло распрощалась с мамой, обе женщины явно старались подбодрить друг друга.

А в воскресенье днем вошел сосед, белый, как мел, и сказал:

— Горе, страшное горе постигло нас. Раби Оренштейн

и…

Голос его прервался, он был не в силах закончить фразу. Его усадили, и он с трудом прошептал:

— Раби с супругой убиты снарядом!

Неужели это может быть правдой? Нет-нет, немыслимо! Ведь еще вчера они сидели здесь и разговаривали с нами.

— Да будет благословен Судья праведный, — все невольно произнесли слова благословения, которое принято произносить, услышав о чьей-то смерти.

— Как это случилось? — послышался скорбный вопрос.

— Сегодня утром у входа в квартиру, где они остановились, разорвался снаряд. Раби мыл руки около дверей, его убило сразу же. А жену его ранило залетевшей в комнату шрапнелью. Она вскоре скончалась в больнице.

Все примолкли. Мы глубоко скорбели по этим людям, и понятно, что настроение у нас совсем упало.

Так началась вторая неделя боев. «Отдохнув» во время шабата, арабы затеяли яростную атаку, обрушив на нас сотни снарядов и тысячи пуль. До сих пор не понимаю, как сумели мы пережить эти дни, более того, сохранять видимость более или менее обычного существования: пили, ели, спали. Не представляю себе, как моя мать и другие женщины умудрялись в таких условиях ухаживать за младенцами.

Как сейчас вижу Савту, спокойно читающую свои Теплим. Ни разу не потеряла она присутствия духа. Ее пример успокаивающе действовал и на всех нас. Рано утром, пока еще не начался обстрел, она выбегала во двор, чтобы набрать воды из колодца. Каждый такой выход на улицу был чрезвычайно рискованным. Одна из женщин так и погибла от пули снайпера, держа в руках кувшин с водой. Но без воды ведь не обойдешься. И когда запас ее подходил к концу, Савта спокойно шла к колодцу. И не оглядывалась, как другие, ежесекундно через плечо в смертельном страхе, что обстрел, Б-же сохрани, начнется раньше обычного.

Аба тоже часто выходил из дома. В короткие перерывы между обстрелами он бегал по разным делам. И каждый раз, когда он уходил, Наоми горько рыдала. Соседи изо всех сил старались утешить и успокоить ее. А если им это не удавалось, Има говорила:

— Оставьте ее, пусть плачет. Кто знает? Может, благодаря этим детским слезам, ее отец благополучно вернется домой.

Тогда Наоми оставляли в покое, и все мы плакали вместе с ней.

с разрешения издательства Швут Ами