Глава Ки тиса

Наиболее удручающий случай в нашей истории не только «обложен» со всех сторон смягчающими впечатление главами о героическом труде тех же самых людей во время возведения переносного Храма (о чем уже говорилось в предыдущих комментариях), но и в самой главе, где в середине изложены ужасные факты, как до, так и после них располагаются следующие успокаивающие читателя отрывки.

Перепись населения, проводившаяся с помощью собирания монет (по пол-шекеля), которые названы в Торе «искуплением души», и, как объяснено в Талмуде, это маленькое пожертвование явилось искуплением именно для описанного далее страшного греха. Следующий за этим отрывок о медном умывальнике, установленном в храмовом дворе и очищавшем перед службой священников (решающее участие главного из которых в ниже следующей трагедии привело к необходимости постоянно «очищаться и оправдываться»). Рекомендации по изготовлению — во-первых, «масла помазания», с помощью которого упомянутый «первый среди койhаним» освящался перед вступлением в высочайшую должность, и, во-вторых, воскурения благовоний — самого действенного и благосклонно принимаемого жертвоприношения, «умеющего» останавливать смертельно опасные эпидемии (одна из которых, как известно, случилась сразу по окончании коллективного грехопадения): именно с дымящимся совком ктойреса тот же первосвященник «заходил за искуплением» в Святую Святых в День Отпущения (Йом Кипур). Первое упоминание о Бецалеле сыне Ури и внуке Хура, гениальном подростке, которому предстояло возглавить работы по изготовлению всей святой утвари для переносного Храма (такой великой чести мальчик заслужил не только благодаря своим замечательным способностям, но и в заслугу деда, пожертвовавшего жизнью, чтобы остановить описанное ниже идолопоклонство). Отрывок с призывом «только субботы Мои соблюдайте», прямо намекающий на знаменитое место в Талмуде, где заявлено, что «всякий соблюдающий Субботу по закону ее, даже если служит идолам… прощается ему» (еще одна причина для Высочайшей Милости — соблюдение поколением пустыни Святого Дня). Последнее предложение перед началом описания страшных событий, где рассказано, что даже Моше не мог запомнить (без помощи свыше) весь колоссальный объем информации, получаемый на Синае.

Все происходившее после греха: глубочайшее раскаяние евреев, многочисленные молитвенные просьбы Моше о прощении и, наконец, дарование «Тринадцати качеств Милосердия», упоминание которых смягчает Высочайший Гнев во всех даже самых ужасных ситуациях, — все эти многочисленные, не всегда связанные друг с другом отрывки так или иначе стараются «погасить» чудовищную «взрывную волну» от золотого тельца, «спрятанного» между этими облагораживающими и смягчающими моментами.

Сама история изготовления тельца тоже неоднородна и буквально от начала до конца состоит из сложных моментов, требующих разъяснений. Сначала большая группа лиц обращается к Аарону (почему именно к нему?) с требованием сделать «богов, которые пойдут перед нами», и в качестве причины изготовления этих богов выдвигается отсутствие Моше, который, по расчетам пришедших, задержался и вообще пропал. Спрашивается, как связана утрата лидера с проектом смены всех религиозных ориентиров?

Далее в Торе прямо (и неоднократно) написано, что «тельца сделал Аарон». Однако, когда вернулся Моше, грешники были наказаны целыми тремя видами смертей (самые отъявленные пали под мечами левитов, остальные — или отравились жидкостью, в которой были остатки тельца, или — умерли от эпидемии), а главный, вроде бы, изготовитель (Аарон) отделался неприятным разговором с братом (и наказание, которое Вс-вышний собирался дать будущему первосвященнику, уничтожение потомства, Моше «наполовину отменил своей молитвой», как это описано в начале последней книги Торы).

В Мидрашах и отрывках Талмуда, где раскрывается смысл происшедшего, тоже немало сложностей. Одно из замечательных мест (находящееся в Йерусалимском Талмуде, а поэтому не очень известное) касается совместного возвращения в стан учителя нашего Моше и его любимого ученика, будущего вождя евреев Йеhошуа сына Нуна. Когда, как написано в Торе, Йеошуа ошибочно предположил, что из лагеря доносится «звук войны» (койль милхомо קול מלחמה), Моше, оказывается, ответил ему следующее: «Человек, который будет в будущем властвовать над шестисоттысячным еврейским народом, не умеет различать звуки?»

Воссоздавая целостную «картину преступления», Сатмарский ребе напоминает, прежде всего, что по изначальной «идее тельца» действительно не предлагалось никакой подмены религиозных ориентиров. Компания, заявившаяся к Аарону, явно не собиралась показаться новообразованной сектой идолопоклонников. Речь, как прямо написано в Торе, шла, вроде бы, исключительно о замене «пропавшего вождя» на другой (уже рукотворный) символ (по следующей логике: если уж такой человек, как Моше, «не справился», то явно нужно изобретать нечто особенное, мистическое, что объединит и поведет народ дальше в заданном направлении).

Разумеется, даже в такой формулировке и с такими идеями, производство «литых вождей» строго запрещено. Однако, учитывая, что речь не шла о «прямом поклонении этому вождю», Аарон предпочел не жертвовать жизнью, чтобы «остановить толпу» (видя страшный пример растоптанного зачинщиками Хура — вышеупомянутого дедушки будущего строителя Храма) и решил (как, опять же, очевидно из текста Торы) потянуть время (послал собирать золото, перенес все на завтра, строил жертвенник медленно и без чьей-то помощи).

Однако, в качестве главной, трагической ошибки Аарона приводится в святых книгах момент передачи золота из рук «засланных провокаторов», обратившихся к евреям с лозунгом «вот боги твои, Израиль!», в руки брата Моше: если бы праведник не передал металлу свою силу, удалось бы изготовить — максимум — более или менее симпатичную золотую статуэтку, а не потрясающее «кибернетическое чудо», которое, как написано в псалме Давида, двигалось и даже «ело траву». Как приводится в книге «Зоhар», в тот самый момент, когда материал был в руках Аарона, колдуны из «великого смешения» (эрев ров ערב רב) «делали волшебство», активно «шевеля губами». И как только фокус удался (и все способы затяжки времени были исчерпаны), вдруг оказалось, что вокруг тельца разгорается самый настоящий идолопоклонский праздник: с падением ниц, песнями, плясками и сопутствующим развратом. Дальнейшие разъяснения невозможны без описания разницы между функциями двух главных людей поколения пустыни, двух братьев, руководивших народом.

Моше, осуществлявший (кроме важнейшей функции Господина пророков), так сказать, реальное политическое руководство, был одарен свыше, как и подобает «Вождю Израиля», способностью видеть то, что скрывается в тайниках каждой человеческой личности, в том числе — загнанное вглубь (например, по случаю Дарования Торы) и «дремлющее» до поры до времени зло (по сильному выражению Сатмарского ребе, Моше было даровано умение «забираться в укромные уголки каждого живота»).

Качество Аарона — как известно, любовь и стремление к миру — напротив, не предполагало поиски и рассмотрение всяких «неприглядных тайников» (как пишет вышеупомянутый комментатор, «он, наоборот, видел в каждом человеке благо — и никакого зла»). Вообще, высокий духовный уровень часто предполагает подобное прекраснодушие — не имея к «отрицательным» аспектам никакого личного отношения, человек просто не воспринимает, не замечает их (даже если они плохо скрыты).

Поэтому, когда посеявшие панику представители вышедшего вместе с евреями из Египта «великого смешения национальностей» потребовали «изготовления нового лидера» и не упомянули, что на самом деле, собираются развлечься (и, главное, развлечь окружающих) языческой оргией, Аарон выбрал «примиренческую тактику» — как раз потому, что не подозревал грядущего страшного поворота. (Справедливости ради, а не чтобы «натянуто оправдать», следует отметить, что подобный рецидив идолопоклонства, случившийся всего через сорок дней после вершины монотеистической святости, был действительно неожиданным: никто, кроме Моше, не мог, не умел понять и почувствовать, что вверенные ему евреи, несмотря ни на какие замечательные достижения, все-таки внутренне не избавились от «языческой зависимости», и при первой же провокации все может разрушиться).

Таково содержание фразы, которую произнес Аарон, отвечая на претензии брата: «Да не возгорится гнев господина моего: Ты знаешь этот народ, что он пребывает во зле», именно тебе передана способность «Вождя Израиля» видеть все неприглядное содержание, скрывающееся порой под маской добропорядочности и благости, а я… я — только скромный служитель Вс-вышнего, необученный постоянно подозревать братьев в стремлениях к худшему.

О том же и реплика, брошенная (в Йерусалимском Талмуде) при возвращении Моше и Йеhошуа в еврейский лагерь, охваченный идолопоклонством. Йеhошуа недоумевает: в лагере — звук войны, не может быть, что не оказалось людей, которые воспротивились затеянному безобразию, там, в стане, наверняка — битва между праведниками и грешниками), в ответ на что Моше риторически вопрошает: «Человек, которому предстоит стать Вождем Израиля, не умеет различать голоса?,» то есть все время ожидает от соплеменников «чего-то хорошего», не умеет расслышать те «внутренние голоса» людей, которые порой издают неожиданные для подавляющего большинства «страшные звуки»…

Из «Книги для изучения Торы»