Зажигание и тушение огня в субботу

При строительстве Мишкана использовали огонь: варили некоторые вещества для получения красок и т.д. Огонь зажигали и поддерживали, используя древесный уголь. Его изготовляли из поленьев, огонь на которых тушили, не давая им догореть до конца. Отсюда исходное правило: запрещено создавать и гасить любой огонь; причем нет никакой разницы между дровами и прочими горючими материалами. Также нельзя добавлять топливо, чтобы пламя не погасло, или любым способом усиливать огонь и уменьшать его.

Накаливание металла докрасна, по мнению некоторых авторитетов, входит в категорию "варить", а не "зажигать". Однако Рамбам считает, что только накаливание с целью переплавки можно рассматривать как варку, во всех остальных случаях мы имеем дело с толадот зажигания. Охлаждение раскаленного металлического предмета даже путем погружения его в воду, согласно всем авторитетам, не входит в категорию тушения огня, так как не приводит к образованию углей, а при строительстве Мишкана огонь гасили именно для этой цели. Впрочем, мудрецы постановили воздерживаться от подобных действий, слишком напоминающих запрещенную мелаху.

Обе операции - зажигание и тушение огня - запрещены Торой, если они удовлетворяют критериям млехет махшевет. Но в некоторых случаях действует запрет мудрецов для работ, где эти критерии не соблюдаются. Так, например, законом Торы не запрещены действия, являющиеся косвенной причиной совершения мелахи (то, что называется грома), - тем не менее, мудрецы наложили на них вето. Поэтому, если субботние свечи стоят против окна, нельзя его открывать, когда на улице ветрено. Но можно закрыть окно, чтобы ветер не затушил свечи; правда, делать это надо с предельной осторожностью, чтобы, закрывая, не создать волну воздуха, из-за которой они погаснут.

Когда ветра нет, в случае необходимости (например, если в комнате душно) можно приоткрыть окно или дверь напротив свечей. И даже если при этом пламя задрожит, ничего страшного не произойдет, - ведь изменится только его форма; нарушение же начинается там, где пламя растет в результате увеличения подачи горючего в область горения (скажем, рядом с фитилем) или, наоборот, уменьшается.

Запрет совершать действия, являющиеся косвенной причиной тушения огня, не распространяется на случаи, когда огонь может причинить материальные убытки. Поэтому, если (не дай Б-г) в Субботу загорелась скатерть под свечами, мы можем плеснуть сок или вино на те ее участки, куда огонь еще не добрался. Хотя ясно, что на мокрых участках распространяющийся огонь погаснет, наши действия будут лишь косвенной причиной (грама) тушения, а потому они разрешены. (Не следует только поливать скатерть водой, так как это связано с запретом замачивания[1].)

Также разрешено наполнить полиэтиленовые пакеты водой и положить их на пути распространения огня (например, на дощатом полу); но своими руками - ради спасения имущества - огонь гасить нельзя. В принципе, загоревшуюся скатерть можно вынести наружу - только не торопясь, чтобы она не разгорелась на ветру, создаваемом движением, - и положить в безветренном месте так, чтобы от нее не загорелось что-нибудь другое (например, трава).

Если мы увидели, что горящая субботняя свеча наклонилась и вот-вот упадет на пол, т.е. возникла опасность пожара, можно, по мнению некоторых авторитетов, поставить в том месте ведро с водой. Правда, поскольку с этим решением согласны не все, принести ведро лучше попросить ребенка. И еще: зажигая в канун Субботы ханукальный светильник с масляными чашечками, можно долить в них воду под масло, чтобы уровень последнего поднялся[2].

Можно перенести в другое место стол, на котором стоят горящие свечи, если он не является "основанием для мукце" (см. Двадцать первую главу), - но делать это надо без резких движений, чтобы свечи не погасли. И особенно нужно быть осторожным, когда на столе стоят не стеариновые свечи, а масляные светильники: любое раскачивание стола приводит к колебанию масла, в результате чего пламя начинает колебаться из-за изменений в подаче горючего, что равноценно созданию условий для усиления огня.

Теперь рассмотрим самую неприятную ситуацию: горящая свеча упала на стол. Понятно, что тушить ее нельзя. Вопрос: что можно сделать, чтобы стол не загорелся? Снять ее со стола, очевидно, тоже запрещено, поскольку свеча - мукце, т.е. вещь, запрещенная к переносу в Субботу. Однако можно аккуратно наклонить стол - чтобы она скатилась на пол или в подставленную посудину. Так можно поступать, даже если мы опасаемся, что свеча при падении погаснет, потому что у нас нет намерения ее потушить (эйно миткавен) и нас интересует только одно - чтобы свеча не зажгла стол, а тушение свечи - побочный результат наших действий. Все же вспомним, что, когда мы говорили о млехет-махшевет, выяснилось, что, если наше действие непременно приведет к запрещенной мвлахе (псик-рейша), его нельзя совершать. Так и здесь: если пламя непременно погаснет, то от идеи наклонить стол придется отказаться. Примером запрета может служить масляный светильник - нет сомнения, что, упав, он погаснет. Но вот обычные свечи можно стряхнуть: иногда они продолжают гореть и после падения.

До сих пор речь шла о столе, который не является "основанием для мукце". Но если он - "основание", то наклонять его нельзя. Впрочем, и здесь есть несколько решений: например, можно попросить нееврея вынести свечу, или, если у нас нет такой возможности, стряхнуть свечу при помощи локтя или другим необычным способом, не трогая стол. И лишь когда нет возможности воспользоваться этими советами, - в случае больших убытков - можно положиться на авторитетов, которые разрешают взять свечу в руки и отнести ее в безопасное место.

Продолжаем "пожарную" тему. Если погасла газовая горелка, можно и нужно перекрыть газ, - но сделать это, по мнению некоторых авторитетов, надо каким-нибудь измененным образом, поскольку ручка газовой плиты - мукце.

Помним, что субботние запреты, как и все прочие заповеди Торы, действуют лишь там, где нет угрозы для жизни. Поэтому в случае самого легкого опасения за жизнь людей мы не только можем, но и обязаны тушить пожар. Тот, кто так поступает, заслуживает всяческих похвал. Более того, любое промедление равноценно пролитию крови. Отсюда следует, что тушить огонь нужно обычным образом, не прибегая к изменениям, ибо это может привести к задержке. Но если ясно, что изменение способа тушения опасного огня не приведет к задержке, то гасить следует не так, как обычно. Причем заповедь спасения жизни следует выполнять самому - без того, чтобы искать нееврея. И только если нееврей находится поблизости и готов немедленно прийти на помощь, можно воспользоваться его услугой.

В настоящее время любая опасность пожара связана с угрозой для жизни. Теперь люди живут, как правило, не в примитивных жилищах, откуда легко выйти, а в многоквартирных домах, где находятся маленькие дети, старики и лежачие больные, - все, кого трудно вывести на улицу за считанные минуты. Причем, даже если предположить, что всех больных удастся вовремя эвакуировать из объятого пламенем здания, все же имеется некоторая вероятность того, что в панике их не успеют как следует одеть, что может привести к простуде или воспалению легких. К тому же нет гарантий, что в доме не остались люди, настолько крепко спящие, что никакой пожар их не разбудит и они могут задохнуться от дыма. Но даже если внутри горящего дома не осталось ни детей, ни больных, разве мы избежали опасности того, что пламя перекинется на соседние дома? Одним словом, в условиях современного города почти всегда пожар, разгоревшийся в Субботу, нужно тушить! Тушить и содействовать тушению - например, вызывать пожарную команду по телефону. Более того, если оказалось, что многие соседи это уже сделали, все равно, любой позвонивший заслуживает награды за стремление спасти жизнь людей.

И только когда очевидно, что нет никакой опасности для жизни - например, горит одиноко стоящая постройка и в ней никого не осталось (проверено!), - в таком случае тушить пожар нельзя; причем никакие материальные убытки не могут оправдать нарушения субботних запретов. Также нельзя просить об этом нееврея, - и только если он сам взялся за тушение пожара, мы не обязаны ему мешать. Поэтому, если неевреев в окрестности нет, нам остается только смотреть, как огонь завершит свое дело. И здесь возникает интересный вопрос: почему остается только смотреть? Разве нельзя спасти, по крайней мере, то, что не трудно вынести?

Мудрецы Талмуда, хорошо зная человеческую природу, понимали, что при спасении своего добра человек в панике настолько теряет голову, что, забыв о Субботе, может броситься тушить пожар или нарушать другие запреты[3]. Поэтому мудрецы ограничили список предметов, которые можно вынести наружу. Теперь человек, понимая, что все равно всего не спасти, будет вести себя намного спокойнее и не забудет о Субботе.

Согласно постановлению мудрецов, в свой частный двор можно вынести буквально все. Но на улицу или во двор, общий с другими жильцами, разрешается выносить лишь следующие предметы:

1) пищу и посуду, необходимые для данной Субботы, а также напитки - но уже в любом количестве

2) одежду, необходимую на Субботу. Впрочем, если выносить одежду не на руках, а надев ее на себя, то никаких ограничений нет. Такой "вынос" можно совершать неоднократно: человек выносит одежду на себе, снимает ее на улице, возвращается, снова надевает и т.д.

3) "священные писания", которые могут сгореть: Тора, Танах, Талмуд с комментариями, молитвенники, тфилин. В эту категорию входят также мезузы, но только если лежат отдельно: снимать их с косяков нельзя - из-за запрета на разрушение. Кстати, в этом случае, по мнению многих авторитетов, можно попросить нееврея погасить пожар, потому что речь здесь не о материальных убытках, а о спасении "священных писаний".

Жильцам горящего дома нельзя не только дополнить приведенный нами список и вынести то, что им кажется необходимым (например, взять еды больше, чем требуется для проведения трех субботних трапез), им не позволено просить об этом других людей. Однако любой из пришедших на помощь может, не ожидая приглашения, вынести что угодно. Разрешение опирается на такую логику: поскольку гибнет не их имущество, пришедшие на помощь, скорее всего, ни в какую панику не впадут, а поэтому не забудут о Субботе и не совершат запрещенных действий (не начнут тушить огонь, отдирать мезузы от косяков и т.д.). И еще одно правило: люди, живущие по соседству с горящим домом и опасающиеся, что пожар (не дай Б-г) перекинется на их дома, могут заблаговременно вынести все, что хотят. Так как соседи, скорее всего, тоже далеки от паники (у них-то не горит!), мудрецы не опасались, что ими будут нарушены законы Субботы.

ЗАЖИГАНИЕ И ТУШЕНИЕ ОГНЯ В ПРАЗДНИК

Мы уже неоднократно упоминали о том, что законы праздника (Йом-тов) в одном пункте отличаются от законов Субботы, а именно: в Йом-тов можно делать мелахот, которые обычно требуются для приготовления пищи (охель нефеш). Поскольку разведение огня необходимо для готовки, Тора его разрешает. Правда, с единственным ограничением: зажигать новое пламя можно только от уже зажженного огня. Но нельзя создавать огонь при помощи спичек, зажигалок, увеличительного стекла или, как делали в древности, с помощью кремней. Причина - в запрете мудрецов, именуемом в Талмуде молид, что означает "порождать". С ним мы уже встречались, говоря о растапливании льда, которое мудрецы запретили, потому что оно напоминает мелаху: создается нечто новое, то, чего раньше не было, в данном случае вода. Аналогично с огнем: "порождение" нового огня запрещено в Йом-тов как молид.

Любые мелахот, уже разрешенные в Йом-тов для приготовления пищи, можно совершать и для других нужд праздника, а также для общепринятых человеческих удовольствий. Разрешено зажечь свечи в честь праздника или просто для освещения. Все же, по мнению многих законоучителей, не следует курить в Йом-тов, ибо курение нельзя назвать общепринятым человеческим удовольствием, - для многих оно просто невыносимо. Но ряд авторитетов разрешает курить тем, кому тяжело воздерживаться от дурной привычки целый день. Для этих целей можно зажечь спичку от уже горящего огня, а можно прикурить от накаленной спирали или другой зажженной сигареты. Однако зажигание огня, не связанное с нуждами праздника или простыми человеческими удовольствиями, даже если есть в этом огне объективная необходимость, запрещено. Пример такого запрета: сжигание халы[4].

Поскольку в Йом-тов нельзя тушить огонь, то спичку, взятую для перенесения огня, не бросают. Вместо этого ее аккуратно кладут на какое-нибудь место, где она потухнет сама. И если кто-то курит, пусть проследит, чтобы не стряхнуть нечаянно пепел с сигареты, - надо дать ему упасть самому, когда огонь в нем окончательно погаснет.

Операции с огнем, такие как его тушение или уменьшение, необходимые в Йом-тов для питания (охелъ нефеш), разрешены наряду с разведением огня. Поэтому, если жаркое подгорает и нет другого выхода, разрешено уменьшить огонь газовой горелки. Но если есть возможность зажечь другую горелку, не с таким сильным огнем как у первой, то, по мнению некоторых авторитетов, лучше поступить именно таким образом, нежели уменьшать горящее пламя. Впрочем, оппоненты этих авторитетов не видят принципиальной разницы между уменьшением огня и его зажиганием: и то, и другое, по их словам, в одинаковой степени разрешено для приготовления пищи. До этого разговор шел о случае, когда горит одна горелка. Однако если горелок две, то, согласно всем мнениям, нужно перенести кастрюлю с одной горелки на другую, пламя под которой меньше, но не уменьшать пламя под первой.

Точно так же запрещено гасить или уменьшать огонь в целях экономии газа или из опасения, что кастрюля закоптится. И ни в коем случае нельзя регулировать температуру электроплитки, поскольку такое действие связано с размыканием и замыканием контактов, - об этом см. следующую главу.

Повторяем, материальные убытки - недостаточный аргумент для тушения огня в Йом-тов. Однако, как и в Субботу, мудрецы разрешили в некоторых случаях совершать действия, косвенным образом ведущие к тушению. Поэтому, если кто-то по ошибке зажег газ или забыл погасить его накануне, он может поставить на горелку полную кастрюлю с водой, чтобы, закипев, вода перелилась через край на горелку. У этого разрешения есть два условия: 1) ставя кастрюлю на огонь, следует иметь в виду, что кипяток будет использован для питья, а не только для тушения; 2) пользоваться этим советом следует только иногда, при большой необходимости, но нельзя постоянно зажигать газ в Йом-тов в расчете на то, что огонь будет погашен при помощи кастрюли с водой.

В Талмуде (трактат Шабат 121) рассказывается об одном еврее по имени Йосеф бен Симай. Будучи богатым и уважаемым человеком, он занимал высокий пост в римской администрации, управлявшей в ту пору Святой землей.

Однажды в Субботу в его доме случился пожар. Столб дыма заметили в Ципори, где стоял римский гарнизон. Командир, не раздумывая, приказал солдатам поспешить на тушение пожара — ведь горел дом имперского чиновника! Но, когда солдаты с ведрами воды приблизились к горящему дому, хозяин преградил им дорогу. "Нет! — закричал он взволнованно. — Сегодня Суббота, огонь тушить нельзя!"

"Нам можно, - возразили римляне. - Более того, это приказ".

"Ни в коем случае. Вам тоже нельзя тушить пожар в Субботу, если это спасет еврейское добро", - стоял на своем Йосеф бен Симай.

Но тут, пока он препирался с солдатами, пошел дождь - сначала ленивыми каплями, потом сильнее, а затем он перешел в настоящий ливень, который погасил пламя...

Римляне, удивляясь фанатизму еврея и чудесному дождю, отправились восвояси. А на следующий день Йосеф бен Симай послал командиру и всем солдатам денежное вознаграждение, — мол, доброе намерение не должно оставаться без благодарности.

По всей округе с невероятной быстротой распространился слух о великом чуде, которого удостоился Йосеф бен Симай. "Видно, он большой праведник, — говорили люди, — если Всевышний сотворил ради него такое чудо".

Дошел слух и до Бейт-Мидраша, в котором мудрецы учили Тору. У них весть о невиданном событии не вызвала никакого энтузиазма. Наоборот, они сказали: "Невежа! Если бы он учил законы Субботы, то знал бы, что нееврея, по собственной инициативе пришедшего тушить пожар, можно не останавливать. Тогда не надо было бы утруждать Всевышнего совершать ненужные чудеса".