Религиозный закон и право страны: столкновение цивилизаций?

Историческая и алахическая перспектива

В средневековой Европе евреи не считались субъектами права, в отличие от подданных той страны, в которой эти евреи проживали — по той простой причине, что евреи вообще не рассматривались как подданные, а их нахождение в городе или стране регулировалось специальными указами короля или герцога. Эти указы разрешали проживание группы евреев или еврейской общины с ограниченной численностью в строго определенном районе, вводили специальные налоги в отношении этих евреев, устанавливали точные границы места их компактного проживания а также исчерпывающий перечень разрешенных занятий. В подобных указах в качестве социальной единицы фигурировала община, причем как единое целое, а не как сообщество личностей. Поддержание закона и порядка возлагалось на общинные структуры, что обеспечивало раввинату право самостоятельно судить и наказывать членов еврейской общины. Это общее правило, и, несмотря на варианты и исключения, в целом подход правовой системы европейский стран к евреям в эпоху Средневековья были именно таков.

С началом эмансипации, европейские евреи постепенно превратились в граждан и субъектов права страны, получив те же права и обязанности, что и другие граждане. Принадлежность к еврейской общине стала личным делом, подчинение еврейским религиозным законам тоже стало вопросом личной ответственности каждого. Важнейшая в прежнюю эпоху функция «ав бейт дин» (главы раввинского суда) стала для раввина общины вторичной, поскольку раввинский суд имел теперь очень ограниченные возможности принудить к выполнению своих решений (если вообще имел такие возможности), что свело его функции к решению чисто религиозных вопросов, таких как надзор за кашерностью продуктов питания и администрирование религиозной бракоразводной процедуры. Раввинский суд по-прежнему исполнял функцию арбитра в имущественных спорах между членами общины, но лишь в том случае, когда тяжущиеся стороны были согласны использовать раввинский суд в этом качестве.
Возник дуализм: еврей, оставаясь субъектом воздействия Закона Торы, одновременно попал под действиеместной правовой системы, и это привело к возникновению определенных проблем. Многие знакомы с талмудической идиомой «дина де-малхута — дина», которая означает, что местное законодательство обязывает нас и считается законом… с одной важной оговоркой: это правило применимо только к денежным вопросам, таким как коммерция, налоги и вопросы собственности, при этом оно не заменяет собой ни одну из религиозных заповедей и не имеет силы принудить еврея сделать что-либо противоречащее еврейскому закону1.

К примеру, Наполеон Бонапарт, учредивший еврейскую Консисторию, которая по сей день остается общинной структурой во всех франкоговорящих странах Европы, начал с того, что ограничил власть раввинов. Для того, чтобы продвинуть французских евреев по пути интеграции в гражданское общество и желая покончить с подчинением евреев двум системам законов, Бонапарт настаивал, что новообразованный «Санэдрин Франции» должен позволить светскому закону влиять на религиозный даже в вопросах статуса личности, таких как брак и развод. Несмотря на огромное влияние, которым Наполеон пользовался во Франции, и на традиционный еврейский подход, предполагающий уклонение от конфронтации с государственной властью, подобная идея, разумеется, не имела ни малейших перспектив. Причина провала реформы была очень проста: в еврейском законе не было никакого базиса для этой новации — следовательно, она противоречила ему, а значит была абсолютно неприемлемой для евреев. Аналогичным образом, если сегодня в Германии или любой другой европейской стране будут предприняты попытки введения регулирования или принятия новых законов, запрещающих важную часть еврейской ритуальной практики, такую как «брит мила» (обрезание), то со всей определенностью закон государства не будет иметь статуса «дина де-малхута». Эту тему развивает профессор Нахум Раковер: «Не во власти короля (или государства) — приказывать человеку нарушать требования своей религии, так как не существует государственного интереса в том, чтобы человек не следовал своей религии, или чтобы заставлять его делать что-то против нее». Это означает, что постановление, чья непосредственная цель заключается в том, чтобы оказать давление на еврейский религиозный закон, противоречит, по мнению Раковера, не только внутреннему смыслу иудаизма, но и общему пониманию государственного закона. Еврейская традиция требует от иудея лояльности к его стране и ее правителям, чем объясняется тот исторический факт, что почти все евреи-революционеры, такие как Якоби в Германии, Троцкий в России и Бела Кун в Вен-грии, были связаны с еврейской общиной лишь косвенно. Традиция этой политической лояльности берет своим истоком написанное книге пророка Ирмияу (29:4-7): «Так сказал Г-сподь В-инств, Б-г Исраэля, всем изгнанникам, которых Я изгнал из Йерушалаима в Бавэль. Стройте дома и селитесь в них, сажайте сады и ешьте плоды их. Берите [себе] жен и рождайте сыновей и дочерей, и берите жен сыновьям вашим, и дочерей своих выдавайте замуж, и пусть рожают они сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не убавляйтесь. И просите мира [для] того города, в который Я изгнал вас, и молитесь за него Г-споду, ибо при его благополучии и вы будете благополучны».

Позднее этот принцип был упомянут в трактате «Авот» (гл. 3 мишна 2), где предписано молиться за мир в царстве, что положило начало многовековой традиции еврейских религиозных лидеров диаспоры воздерживаться от критики в адрес своих стран и политических систем.
Однако если правительству страны присвоен статус «мемшелет а-шмад», т.е. статус правительства, выступающего за уничтожение еврейской общины и ее обычаев, и общине, и отдельным евреям приказывается покинуть страну проживания как можно быстрее и искать «более зеленые пастбища», о чем пишет Рамбам в своем письме к евреям Северной Африки и Испании2.

Поэтому весь вопрос в том, насколько гибко ведет себя алаха (если ее вообще можно гнуть) — может ли она вместить в себя закон и культуру территории? Существуют ли в этой области какие-то правила, или, как сказала однажды известная ортодоксальная феминистка Блю Гринберг: «Там, где на то есть раввинская воля, есть и алахическое решение»? Профессор Альфред Боденхаймер в своей недавней статье, названной «Алаха», пишет следующее: «Иудаизм — это религия, чей закон четко ориентирован на диаспору. Это придает ей сильный прагматизм, но в то же время и осознание границ гибкости. “Тора не на Небесах”: иудаизм в общем — это культура религиозных общин. На протяжении истории в разных местах неоднократно устанавливались различные ограничения закона. Часто на их появление влияли самоуправство или смена господствующего класса, иногда закон менялся в результате изменения научных представлений. Евреи развили соответствующие стратегии, позволявшие так интерпретировать свою автономию, что они сами решали, какие из местных законов делали их жизнь в данной области невозможной, а где можно было пойти на компромисс, если от этого зависело дальнейшее существование евреев в этой местности. Как правило, активные выпады против государственного законодательства еврейские общины предпринимали только тогда, когда оно было направлено против практической реализации еврейских предписаний, то есть против самого иудаизма. Пока существовал СССР, западные еврейские общины считали своим долгом поддерживать советских евреев в соблюдении еврейских законов, несмотря на препятствия, чинимые руководством страны». Боденхаймер чувствует, что в алахе присутствует определенная гибкость, но предостерегает, что у этой гибкости есть предел (кстати, он утверждает, что в этом состоит принципиальное различие между шариатом, где предел гибкости не очевиден, и алахой). Сегодня я хочу сосредоточиться именно на этих вопросах: прав ли Боденхаймер, когда утверждает, что алаха обладает определенной гибкостью, а если у этой гибкости есть ограничения, то нужно разобраться, как и кем они определяются.

Раби Нафтали Цви Йеуда Берлин (Нацив) из Воложина³ в своем комментарии на книгу «Шмот»⁴ обсуждает разницу между первыми скрижалями, изготовленными Вс-вышним, и вторыми, которые вырезал человек. Ибн Эзра приводит точку зрения гаона⁵ что вторые скрижали были более возвышенными, чем первые, и оспаривает это мнение, ибо происхождение первых скрижалей было полностью Б-жественным. Нацив, наоборот, согласен с гаоном, и объясняет, что именно вторые скрижали, или, другими словами, сам акт второго дарования Торы — то, что дает нам возможность гибкой человеческой интерпретации: правила толкования Торы, данных нам тогда на Синае, это гибкость, которая позволяет нам толковать закон и необходима для выживания еврейского народа. Говоря об этом, следует ясно понимать, что существует принципиальное различие между нашим традиционным взглядом на развитие алахи и тем, как интерпретировали или отбрасывали алаху — по частям или полностью — реформистские течения, стремившиеся наилучшим образом соответствовать последним трендам и «измам». Основа нашей веры (и кстати, в этом мы теологически ближе к католицизму, чем к «реформистскому иудаизму») состоит в Б-жественности и вечности Торы. Мы — народ Книги, и если Книги нет, то нет народа Книги.
Алаха, как и любые другие науки и правовые системы, существует в рамках собственных правил и не может быть изменена давлением извне, или через игнорирование тех или иных алахических правил. Я в это искренне верю и сейчас процитирую Генриха Гейне, который сказал, что огромное количество мелких правил и законов, основой которых является Талмуд, из которых выстроено все это здание, известное сегодня под именем «раввинистического» или ортодоксального иудаизма — это то, благодаря чему иудаизм выживал в самых неблагоприятных условиях, и именно это — будущее иудаизма.

Существует всего несколько теорий, согласно которым роль религии в Западном полушарии снижается. Упомяну книгу христианского автора Мэри Эберштадт «Как Запад на самом деле потерял Б-га» и работу Каллума Брауна «Смерть христианской Британии». Что же касается еврейства, то нас упомянули в новом опросе общественного мнения, который проводил Pew Research Center в США: опрос показал бурный рост численности ортодоксально соблюдающих и резкое уменьшение сторонников либерального движения в течение последних 20 лет. Изыскания, приведенные во всех этих книгах и опросах, демонстрируют одну и ту же тендению: в долгосрочной перспективе либеральные деноминации не способны удерживать свою паству.
Как принято во многих дисциплинах и науках, я буду говорить о теме конфликта религиозного закона и государственного права, разбирая крайние случаи, что поможет нам лучше увидеть, о чем идет речь и понять существующие вопросы и проблемы. Мишна в трактате «Ктубот» сообщает нам, что девственница должна выходить замуж в четвертый день недели, а с [момента возникновения] опасности и далее люди превратили в обычай проведение бракосочетания в третий день недели, а мудрецы не вмешались. Талмуд задает вопрос: в чем [состояла] опасность? Если речь об указе властей, что «девушка, которая выйдет замуж в четвертый день [недели] должна быть убита (за то, что следовала еврейскому обычаю)», то мы должны отменить это раввинское постановление полностью! Сказал Раба: власть определила, что «девушка, которая выходит замуж в четвертый день [недели] свой первый половой акт должна совершить с наместником». Тогда Талмуд спрашивает: [ты называешь] это опасностью? [Конечно же] это [вопрос] воздержания! Отвечает Талмуд: [нет, это настоящая опасность,] поскольку есть целомудренные женщины, которые скорее отдадут себя на смерть и подвергаются опасности. Но [тогда] давайте отменим его! Указ [властей] может прекратить свое действие, и [поэтому] мы не отменяем постановление мудрецов из-за указов. Но если так, то на третий день он [т.е. наместник] тоже придет и вступит в связь [с невестой]? — Нет сомнений что он не сдвинется с места⁶.

У нас есть надежный талмудический источник, который подтверждает, что перед лицом невзгод и по причине принятия местными властями закона раввины согласились на временное разрешение того, что запрещено постановлением мудрецов, но были против того, чтобы менять само законодательство, поскольку постановления властей носят временный характер, а религиозный закон — вечен. И на самом деле, мы видим в этом случае определенную, ограниченную гибкость. Между прочим, согласно некоторым источникам этот указ, закреплявший за наместником Иудеи право первой ночи с невестой, привел к восстанию Маккавеев против власти эллинистов, кульминацией которого стали победа Хануки и восстановление еврейского суверенитета в Святой Земле. Поэтому, если можно, перефразируем утверждение Блю Гринберг: в этом случае, так же как и во многих других, не было раввинской воли на то, чтобы соответствовать жестоким требованиям государственной власти.
Другой пример может быть взят из недавней истории и связан с последним ректором Берлинской раввинской семинарии Гильдесхаймера — раввином и доктором философии Йехиэлем Яаковом Вайнбергом, которому пришлось принимать алахическое решение в споре, возникшем относительно кашерного забоя скота (шхиты). В апреле 1933 года нацистский режим, пришедший к власти в Германии, запретил практику ритуального убоя, до тех пор, пока евреями не будут предприняты определенные «гуманитарные изменения», включающие предварительное оглушение животных. Эти требования были равносильны полному запрету шхиты, поскольку всегда считалось, что подобные действия делают животное ритуально непригодным для еды, вне зависимости от того, как оно будет впоследствии убито. И все же казалось, что существующий алахический материал дает небольшую надежду на то, что проблему можно как-то решить — к тому же были серьезные опасения, что если разрешающее алахическое решение не появится, то евреи Германии просто начнут есть некашерное мясо. С болью осознавая всю тяжесть положения, рав Вайнберг написал целый ряд детализированных респонс, в которых обосновывал, что животные, убитые с учетом новых требований правительства, могут быть признаны пригодными в пищу, однако поставил столь радикальное облегчение закона в зависимость от решения других важных алахических авторитетов. Ортодоксальные раввины Einheitsgemeinde (Объединенной общины Германии), возглавляемые равом Ицхаком Унной, склонялись к тому чтобы облегчить закон, поскольку опасались, что их прихожане и официальные организации в их общинах перейдут на некашерные продукты, в то время как ортодоксальные раввины Австрии не видели никакого алахического способа разрешить оглушенное мясо. Вайнберг отправился в Польшу чтобы проконсультироваться с крупнейшими алахическими авторитетами, такими как рав Хаим Озер Гродзинский — духовный лидер Вильно, и дюжиной других важных раввинов, и в итоге широкую поддержку получила точка зрения, однозначно запрещающая к использованию мясо животных, которых били током перед шхитой. Вернувшись, рав Вайнберг постановил, что оглушенное животное непригодно для шхиты. Получается, что по сути он подталкивал евреев к использованию обычного, некашерного мяса, поскольку ввоз кашерного мяса из-за границы был запрещен нацистами.

В научных кругах спорят о том, насколько алахическое решение польских авторитетов были чисто алахическим, или все же «мета-алахическими» — другими словами, было это решение основано исключительно на письменных доказательствах и прецедентах, или были другие причины, такие как weltanschauung (мировоззрение) принимавших решение раввинов, а также дух закона⁷. Из написанного самим равом Вайнбергом в его труде «Сридей Эш» очевидно, что он тоже прекрасно понимал: попытка нацистов запретить традиционный способ кашерного забоя по «гуманитарным соображениям, как бесчеловечный убой» — это настоящая демонизация еврейской ритуальной практики и самой Торы, и поэтому сам он внутренне тоже не был склонен разрешить это мясо, даже несмотря на то, что в результате большинство кухонь в домах членов германских общин, где кашрут соблюдался вплоть до этого времени, прекратят быть кашерными.

Я уверен, что лишь немногие раввины и неформальные лидеры еврейской общины того времени позволяли себе жестко критиковать алахический подход «пусть закон сдвинет гору», подразумевающий, что еврейский алахический закон недостаточно гибок и мягок, в результате чего раввины оказались неспособны пойти навстречу людям и немецкое еврейство в массе своей окончательно перестало держаться за кашрут. А если мы позволим себе оценить то историческое решение именно сейчас, спустя 80 лет (подход не всегда справедливый, зато всегда более точный, чем когда мы пытаемся оценить текущие события) — мы обязательно увидим, что алахическое решение рава Вайнберга содержало в себе послание, адресованное всему ортодоксальному еврейству страны, которое составляло порядка 15 процентов от полумиллионного еврейского населения довоенной Германии: соблюдающему еврею жить в нацистской Германии невозможно. Тем самым он подтолкнул соблюдающее меньшинство к эмиграции, и оно начало покидать Германию намного раньше и быстрее, чем несоблюдающее большинство немецких евреев, до закрытия другими странами границ. Тем самым рав Вайнберг спас жизни людей своей общины.

Как я уже сказал раньше, я специально взял крайние случаи с враждебной властью, принимающей антисемитские законы чтобы затруднить евреям жизнь. Я привел два примера из двух абсолютно разных исторических периодов, и из этих примеров видно, как алаха реагирует на подобные вызовы. Множество раз алаха вступала в конфликт со светским правом, но не потому, что в этом было намерение еврейского законодателя — обстоятельства складывались так, что конфликт был неизбежен. Мой любимый пример — вопрос, который обсуждал в XVII в. раби Яир Бахарах — важнейший алахический авторитет Кобленца и Вормса: группа евреев путешествовала из одного немецкого города в другой, проходя пограничный контроль, и пограничная служба захотела удостовериться, что женщина, путешествующая вместе с мужчиной, действительно является его женой, поскольку с точки зрения соблюдения ценза оседлости это было необходимым условием. Для того, чтобы установить этот факт, полицейский потребовал от мужчины поцеловать женщину. Вопрос, который был задан раву Бахараху, состоял из двух частей. Во-первых, разрешено ли мужу поцеловать жену во время менструации, когда это, по общему правилу, запрещено алахой? Во-вторых, в случае если женщина в действительности приходится женой другому мужчине, можно ли чужому мужчине ее поцеловать ради того, чтобы они без проблем пересекли границу? Любопытно, что раби Бахарах разрешил первый вариант, однако запретил второй, по сути облегчив закон там, где нужно подтвердить правду, и отказавшись идти на уступки в законе там, где речь идет о доказательстве лжи. Упомяну и еще одну респонсу раби Бахараха⁸, посвященную часто поднимавшемуся в прошлые века вопросу о евреях, ведущих тяжбу с неевреями в их суде, когда про судью известно, что он ненавидит евреев: один еврей спросил у раби Бакараха, можно ли дать этому судье взятку — не для того, чтобы склонить его на свою сторону, а для того, чтобы обеспечить хоть какой-то паритет и иметь основания надеяться на справедливое рассмотрение дела. Не вдаваясь в последовавшую дискуссию поздних авторитетов, отмечу, что естественная предвзятость судей-неевреев в городах и странах, где исповедовался государственный антисемитизм, где правители и подданные были уверены в изначальной аморальности любого еврея, где презумпция виновности еврея действовала до тех пор, пока не доказано обратное — это постоянная проблема Европы, с наступления Средних веков и вплоть до конца XVIII века, когда Готхольд Эфраим Лессинг написал драму «Натан Мудрый». Но я хотел бы обратить внимание вот на какую деталь: проситель не пытался узнать у рава Бакараха, что думает о подкупе судей светский закон, не особо интересовало спрашивающего и возможное наказание за это деяние. Единственный вопрос, который он задал: «Как к этому относится алаха?» Получается, что хотя жизнь евреев в Средние века висела на волоске и зависела от доброй воли местного властителя, позволявшего ненавистным евреям продолжать жить в его землях (за достаточно щедрые подношения), евреи все еще испытывали угрызения совести, предлагая взятки судьям во время тяжбы.

Я уверен, что многие из Вас хотят узнать, какова позиция алахи в отношении законов той страны, которая не испытывает враждебности по отношению к своему еврейскому меньшинству, но препятствует этому меньшинству в выполнении религиозных заповедей: повлечет ли такая ситуация аналогичный ответ со стороны алахи?

Существует много ситуаций, когда государственное регулирование и законы препятствуют евреям в соблюдении. Например, срочная служба в армии — это особая ситуация, потому что там, где на службу призывают, она является обязательной, а не добровольной, как учеба в университете, поступая в который студент знает, что ему придется ходить на занятия в Шабат, но соглашается на это. Хочу обозначить в качестве правила, что в мире алахи существует огромная разница между «принятыми нормами соблюдения» и «минимально необходимым соблюдением». Другими словами, несмотря на то что еврейские школы, в большинстве своем, закрыты в Шабат, и Шабат предназначен для духовной работы, все же, поскольку алаха не запрещает изучение наук в Шабат, многие общины предоставили специальные условия тем студентам, которые должны показаться на лекциях в Шабат, организовав для них молитву отдельно от основного миньяна, рано утром. В ситуации с армейской службой алаха тоже нашла послабления, обусловленные экстремальным характером ситуации, поскольку алаха учитывает, что от еврейских граждан ожидается служба своей стране в качестве солдат. Но нужно отметить, что даже там, где существует система призыва, военная обязанность, как правило, не касается всего населения — она относится лишь к призываемым, а если начинается настоящая война, то это вообще исключительная ситуация, в отношении которой действуют все общие послабления из области «пикуах нефеш»: спасение своей жизни или жизни ближнего освобождает от всех остальных религиозных обязанностей, и фактически, обязывает человека нарушать Шабат, чтобы спасать жизнь.

В этом контексте я хотел бы лишь упомянуть тему, которая относится к предмету нашего обсуждения, но заслуживает отдельного разговора, поскольку связана с медицинской этикой. Главный раввин Британской Империи, лорд Имануэль Яакобовиц, благословенной памяти, был великим новатором в области пересечений медицины и алахи, и он был первым раввином, который всерьез занялся темой медицинской этики. Вопросы о том, когда начинается жизнь и когда она завершается, в каких случаях неизлечимо больные пациенты могут отказаться от дальнейшей медицинской помощи, и многие другие проблемы из той же области сегодня обсуждаются и в алахе, и в секулярном мире. И я верю, что поскольку алаха основывается на торанических и талмудических источниках, она может и должна оказать влияние на решения, диктуемые светским правом и этикой.
Я хотел бы перейти к разговору о широко обсуждавшемся скандале, который случился несколько месяцев назад в Соединенных Штатах. Сообщение CNN: «Два раввина обвиняются в похищении людей. Представители властей заявляют, что раввины подозреваются в организации нападений на мужей — ортодоксальных иудеев, с целью принудить их предоставить развод женам. В результате рейда ФБР мужчины были арестованы. Возбуждено уголовное дело. Обвинение утверждает, что раввины получали от жен-заказчиц десятки тысяч долларов для организации похищений и приняли 20000 долларов на такую операцию от агентов ФБР, работающих под прикрытием. В чем была цель нападений? В получении т.н. “гета” — документа, который, согласно еврейскому закону, муж должен дать жене для того, чтобы между ними состоялся развод, — говорится в обвинительном заключении».

В ортодоксальном еврейском мире «гет» намного важнее, чем любой документ, выданный гражданским судом. Источник этого закона находится в книге «Дварим» (24:1-2): «Если возьмет кто-либо жену и совокупится с нею, и будет тогда, когда не обретет она милости в его глазах, ибо нашел он в ней нечто постыдное, он напишет ей письмо разводное и даст в руку ей, и отошлет ее из своего дома. И выйдет она из дома его, и пойдет, и станет женой другого». Без этого письма женщина имеет статус «агуна» — несвободной женщины, привязанной к мужу, вне зависимости от того, насколько в реальности разрушен их брак. Таким образом, последствия неполучения «гета» весьма серьезны, и к сожалению, в нашу эпоху трудности лишь усилились.

В некоторых случаях, мужья шантажируют своих жен, требуя от них непомерных выплат в обмен на предоставление религиозного развода. Без соблюдения установленных религиозных бракоразводных действий женщина не может выйти повторно замуж, не может обрести свободу. В отличие от эпохи Средневековья, жизни женщин и жизни их мужей уже не управляются постановлениями раввинского суда: у общин нет сегодня органа власти, который мог бы пойти на по-настоящему жесткие санкции в отношении недобросовестно ведущих себя мужей, чтобы освободить их жен. И хотя еврейский закон и рассматривается как закон этих общин, у него не хватает силы принуждения. Будь у раввинского суда эта сила, имей суд право на насильственные действия — он мог бы защитить самых уязвимых членов общины. Что же делать?

Было предложено два варианта решения этой уникальной дилеммы современности. Первый — и дальше применять жесткое насилие. Однако обман, запугивание и пытки — это плохой путь. Ведь опасность здесь не только в нарушении американских законов, но и в нарушении закона еврейского, поскольку любое решение раввинского суда, обеспеченное с помощью взятки (а как иначе рассматривать «гонорар», выплачиваемый раввинам женщинами), является недействительным, а насилие в отношении мужа, основанное на недействительном решении заставит его предоставить развод, который автоматически не будет иметь никакой силы. Поэтому тот факт, что применение насилия влечет за собой вымогательство денег у тех, кого имелось в виду защищать, ведет не только к противозаконным актам жестокости, но и к недействительности результата с религиозной точки зрения. К счастью, было предложено и другое решение, которое предполагает вместо принуждения использовать контракт. В начале 90-х «Бейт-дин Амери-ки» (RCA) — один из наиболее известных раввинских судов в США — определил новую форму брачного договора для использования в еврейской общине. Этот договор требует от мужа обеспечивать жене ежедневную денежную помощь, как правило в сумме $150, за каждый день, который они уже не живут вместе фактически, и до тех пор, пока муж отказывается предоставить жене религиозный развод.

Такой брачный контракт успешно обходит разнообразные юридические сложности, поскольку данные ежедневные выплаты — это всего лишь пролонгация обязанностей мужа по оказанию поддержки жене, абсолютно естественная часть брачного контракта, и эти выплаты не могут квалифицироваться как насилие и несправедливое финансовое принуждение. Условия соглашения не требуют от мужа обязательно предоставить жене религиозный развод — только платить деньги, если он этот развод не предоставил. Таким образом, американские суды получают возможность принудить мужа к соблюдению условий соглашения, не нарушив при этом никаких конституционных запретов. И действительно, в январе 2013 года Суд штата Коннек-тикут вынес определение, что этот т.н. «еврейский брачный контракт» легитимен и не вызывает конституционных возражений, особо подчеркнув, что условия соглашения не нарушают принципа отделения религии от государства.

Успех еврейского брачного договора — это важный урок для будущего религиозных общин в Соединенных Штатах. Как и многие другие религиозные традиции и доктрины, еврейское бракоразводное законодательство должно преодолеть сложные проблемы, возникшие в современный период. Некоторые решили просто уклониться от системного решения этих проблем за счет использования отговорок, обмана и даже насилия. Но такой подход зачастую лишь обостряет проблемы и оставляет женщину объектом вымогательства — не только для мужа, но и для ее потенциальных спасителей.
С другой стороны, религия может рассматривать современность не только как препятствие, которое нужно преодолеть, но и как нечто такое, что предоставляет новые возможности. Ведь действительно, объединив свои силы с американской правовой системой, еврейские общины получили ресурс, необходимый для защиты интересов женщин, которые до этого были абсолютно уязвимы. Вместо того, чтобы пытаться обойти закон, еврейский брачный контракт служит примером того, как окружающая нас со всех сторон современность иногда может улучшить религиозную жизнь.

На последнем съезде Конференции европейских раввинов (CER) мы адаптировали брачный контракт RCA для наших общин, а также выступили с рядом законодательных инициатив для ЕС, аналогичных тем, которые уже вступили в силу в Великобритании и Голландии: гражданский развод должен зависеть от прекращения религиозных брачных уз (если такие были). Кроме этого, мы подготовили инициативу для Израиля: мы хотим, чтобы там были закреплены на законодательном уровне максимально жесткие санкции и уголовное преследование в отношении тех мужей, которые злостно уклоняются от религиозного развода.

Две правовые системы, алаха и секулярное территориальное право, не обязательно должны сталкиваться — во многих случаях мы видим, что секулярное право глубоко влияет на алаху. Последний пример, который я бы хотел сегодня рассмотреть — это знаковое решение рава Моше Файнштейна, величайшего алахического авторитета США второй половины прошлого века. В соответствии с алахой, чтобы молоко считалось кашер-ным, оно должно находиться под наблюдением еврея в процессе производства, поскольку существует теоретическая возможность его смешивания с молоком нека-шерных видов. Рав Файнштейн решил , что, поскольку государственное законодательство также строго запрещает смешивать молоко коровы с молоком других видов (кроме тех случаев когда об этом специально написано на упаковке продукта), и власть, во исполнение закона, внедрила систему контроля, чтобы проверять соблюдение технологии производства и наказывать нарушителей, то, следовательно, государственный надзор дублирует надзорную функцию раввината. В итоге рав Файнштейн объявил молоко и множество молочных продуктов разрешенными к употреблению соблюдающими евреями, основываясь на идее, что алаха может положиться на секулярный закон и контроль. Этот случай, равно как и случай с брачными договорами, показывает, насколько для иудаизма значима сегодня гармония между еврейским религиозным законом и законом страны, как это важно с точки зрения интересов еврейской общины и стран, где живут евреи. Важно отметить, что рав Файнштейн, вынужденный бежать из большевистской России в США в первой половине прошлого века, очень стремился в своих респонсах подчеркнуть новое положение, в котором оказались евреи в Америке: они больше не подвергались узаконенной дискриминации и не сталкивались с судьями, об антисемитских взглядах которых было бы заранее известно. Поэтому от евреев требовалось в точности следовать букве закона, действующему в месте их проживания — требование, которое, по понятным причинам, не могло относиться к евреям, живущим во время Холокоста.

Одновременно мы можем увидеть и влияние еврейского закона на правовую систему Европы. Например, законы о сохранении массовых захоронений жертв нацизма в ряде европейских стран взяты из алахических источников.
Я начал эту лекцию с того, что упомянул кредо школы рава Азриэля Гильдесхаймера: интегрировать иудаизм и современную европейскую культуру, формируя современную еврейскую общину, которая может быть частью современной Европы, оставаясь при этом настоящей еврейской общиной, преданной Торе. После Катастрофы начали раздаваться голоса, которые утверждали, что такой симбиоз невозможен, что Холокост уничтожил всякую надежду на еврейское будущее в рамках подобного сосуществования… Конечно же евреи могут продолжать жить в Европе в духовных гетто, которые они сами воздвигли, в максимальном отрыве от европейской цивилизации. Вопрос в том, сможем ли мы снова воспитать целую общину людей, верящих в возможность сосуществования двух этих культур.
Я был воспитан в духе принципов «Тора им дерех эрец»⁹, с верой в то, что любая еврейская община обязана поддерживать диалог с культурой и законами страны проживания, тем самым обогащая нашу еврейскую традицию через местную культуру и одновременно добавляя наш иудейский голос к европейскому наследию.

Для любого партнерства необходима добрая воля двух сторон. Я надеюсь, что Европа не станет в очередной раз доказывать нам, что она не желает быть партнером в этом уникальном для человеческой истории эксперименте.

³ 1816–1893. Алахический авторитет, комментатор Торы и Талмуда, возглавлявший ешиву в Воложине (первую ешиву современного типа на территории Российской империи).

⁴ «А-эмек Давар» (Шмот 34:1).

⁵ Неизвестный рав эпохи вавилонских гаоним (V-IX вв.).

⁶ Вавилонский Талмуд, «Ктубот» 3б

⁷ Azure no. 12, Winter 5762 / 2002 «The Legacy of Yehiel Jacob Weinberg» rev. by Jeffrey R. Woolf

⁸ «Хавот Яир», вопрос 136

⁹ Принцип, сформулированный в середине XIX века равом Шимшоном Рафаэлем Гиршем: участие евреев в жизни окружающего общества при строгом соблюдении алахи.

Перевод Гавриэля Фельдмана и Элишевы Ермаковой

Из журнала «Мир Торы»

Что такое Алаха — Еврейский закон? Читайте наш обзор на сайте.