Авраам бен Авраам 22. Мечты о единстве

Долгие годы размышлений о спорах в еврейских общинах привели рава Ехезкеля Ландау к идеям, нашедшим отражение в его драшах и алахических реcпонсах. Эти идеи достигли Амстердама и Альтоны. Авраам тоже слышал о мечте рава Ехезкеля воздвигнуть через реки и моря гигантский «мост», способный объединить еврейский мир. Это и привело его в Прагу. Пробираясь через Чешский Лес, Авраам тешил себя мыслью о том, что мог бы стать связующим звеном в разорванной цепи еврейского мира.

Теперь он, завоевав доверие великого человека, сидел у его ног и внимательно слушал каждое слово, слетавшее с уст рава. Когда разговор коснулся разногласий в общинах, лицо рава Ехезкеля помрачнело. В море еврейских проблем и противоречий спор в Альтоне казался ему лишь одним из течений, создающих гигантские волны. Учение рабби Исраэля Баал Шем Това наделало шума в Вильне. В священной общине Франкфурта по этой же причине бушуют раздоры между двумя группами. Здесь, в древней общине Праги, где Ашем, да будет Он благословен, даровал нам благосклонность королевской семьи и министров, нет истинного единства членов общины. Только боязнь правительства, наказания бейт-дина и глав общин сдерживают бунтарей, нечестивцев и наглецов. Из Берлина приходят сообщения, смысл которых неясен. Повсюду вражда, раскол…

И геула (избавление) отдаляется всеми этими людьми с холодными сердцами, неспособными объединиться в любви. Как можно спасти эти растревоженные сердца и души? Где та рука, которая укажет выход из тупика к духовной свободе?

«Еврейство в изгнании постоянно стремилось добиться единства, используя способы, наиболее доступные в тех условиях. В славные дни существования Храма евреев объединял Санхедрин — Верховный Суд. Впоследствии эту функцию выполнял экзиларх в Вавилонии, а позднее — ешивы гаонов, являвшиеся центром, самим сердцем еврейского народа. В кастильской Испании еврейские министры, следовавшие всем предписаниям Торы, достойно представляли свой народ при королевском дворе. В Германии Рабейну Гершом узаконил провозглашенные собранием раббаним поправки к указам и постановлениям, которые действуют и по сей день. Даже теперь Совет Четырех Стран, основанный двести лет назад, по-прежнему силен, хотя и утратил частично былую славу. Хорошо бы и в наши дни создать подобную организацию, способную объединить еврейство и разрешить все противоречия, раздирающие его на части и сеющие смятение в еврейских умах. Разве не время положить конец конфликту в Альтоне, который есть не что иное, как результат непонимания и разобщенности?»

«Разве в каждой стране не свой особенный тип галута? Свои заботы и тревоги? Свои особенные традиции? Как может одна центральная власть разрешать все проблемы и устанавливать единую для всех Алаху?»

«Никто не может вмешиваться в обычаи какой бы то ни было страны. Но в области глобальной политики, где только Тора — наш критерий и компас, именно центральная власть укажет путь. Первый шаг — основание организации, служащей целям единства, где, будут представлены все, кто верит в Ашема и Его Тору. И Амстердам, и Прага, и Франкфурт. Из Альтоны-Гамбурга — и рав Йонатан, и рав Яаков Эмден. Из Вильны — рав Элияу. А из Межерича — рав Бэр Магид…»

Авраам слушал, глаза его горели. Огни славы озаряли его. То была его мечта со дня обращения. В этот миг он ясно понял, для чего был призван к служению Ашему. Душа его ликовала.

«Рабби, — попросил он шепотом, — позвольте мне принять участие в этом деле. Разрешите стать предвестником мира, эмиссаром. Понимаете, рабби, с юности я посвятил себя служению, я хочу служить Ашему, Б-гу евреев».

«Чем Вы намереваетесь заняться?»

«Отправиться во Франкфурт, Лиссу, Люблин, где собирается Совет Четырех Стран, в любое место, где евреи мечтают о единстве. Ваше имя, рабби, откроет передо мной сердца и двери. А напоследок я поеду в Вильну, к великому раву Элияу, дабы укрепить наше дело его одобрением».

Рав Ехезкель нахмурился: «Вы забываете, мой юный друг, что путешествие в Вильну скорее всего закончится Вашим сожжением на костре. Можем ли мы терять драгоценную жизнь из-за дела, успех которого весьма сомнителен?»

«Зачем тогда Всевышний призвал меня на службу?»

«Б-г не желает ненужных жертв».

«В таком случае Его милосердие защитит меня, и миссия будет успешной».

Рав Ехезкель пристально вглядывался в лицо Авраама. В синих глазах разгоралось пламя, худое тонкое лицо, крепко сжатые губы свидетельствовали о напористости и непоколебимой решимости.

Именно так, вероятно, выглядели пророки и святые, избранные Б-гом, чтобы изменить историю, выполнить свой долг по убеждению, а не принуждению на благородной службе Ашему.