Бесконечная цепь 11. Необходимость Устной традиции

При всей красоте сюжетов и глубине идей То­ра оставалась бы закрытой книгой, не будь признанных традицией объяснений и толкований, раскрывающих ее тайны.

Тора Письменная не может существовать без Устной Торы: ее краткость и стиль подразумевают, что читатель располагает инструкциями по «расшифровке» ее инфор­мации. Например, Тора указывает (Дварим 12:21), что скот, который человек собирается употребить в пищу, должен быть зарезан специальным образом: «как Я заповедал тебе». Но каким именно образом это надо делать, что такое ритуальный убой — нигде в тексте не говорится. Тем не менее фраза «как Я заповедал тебе» ясно показывает, что требуемый способ убоя должен быть известен людям. Поэтому очевидно, что должна существовать некая традиция, которая позволяет Пись­менной Торе излагать заповеди столь лаконично. Эту традицию мы и называем Устной Торой».

Четкое представление об Устной Торе необходимо по многим причинам. В своем введении к Сефер Мицвот Гадоль р.Моше из Куси пишет: «Положения Торы часто противоречат одно другому (например, Шмот 34:18 и Дварим 16:8— прим. авт.). Устная Тора легко разъясняет такие кажущиеся противоречия». Р.Иеуда Алеви пишет: «…Если столько скрытого в том, что ясно написано в Торе, то сколько же скрытого в скрытом! И за всем стоят устные дополнения…» (Кузари 3:35)^.

Письменная Тора (Берешит 1:28) сообщает: «…и ска­зал им Б-г: Плодитесь и размножайтесь…». Что это — благословение или приказ? Даже если мы примем на себя ответственность и решим, что это приказ, по­требуется ответ еще на несколько вопросов. Равно ли обязателен этот приказ и для мужчины, и для женщины? Сколько детей должно быть у человека, чтобы заповедь оказалась выполненной? Что, если у кого-то дети только одного пола? А если ребенок, к несчастью, умер? Или родители умерли после рождения детей, не вырастив их? Только Устная Традиция может ответить на подобные вопросы и дать нам истинное понимание заповеди.

Многие из заповедей, данных в Письменной Торе, просто невыполнимы без специальной инструкции. На­пример, Шмот 20:10 и Дварим 5:14 предписывают не заниматься в Шабат работой, но текст не определяет, что такое «работа». Шмот 21:12 утверждает, что убийца должен быть приговорен к смерти, но не указывает спо­соб исполнения приговора, ибо Тора, пользуясь разными терминами для разных способов казни, не уточняет, с каким нарушением закона связан каждый из них. Говоря о празднике Йом Кипур, Тора требует (Ваикра 16:29): «…Смиряйте ваши души…», но не объясняет, в чем заключается «смирение». Также не дается точной реко­мендации, сколько урожая нужно оставлять на полях для бедных.

Временами Тора приводит какой-нибудь специфи­ческий пример, но не указывает, может ли применяемый в этом случае закон служить общим правилом. Напри­мер, Шмот 21:26—27 утверждает: «И если кто-нибудь ударит своего раба в глаз или свою рабыню в глаз и повредит его, то должен отпустить его на волю за его глаз». Касается ли этот закон только компенсации за глаз или распространяется и на повреждение других органов?

Более того, многие законы в Торе лишь упомянуты, несмотря на их важность в жизни общества. Нигде в Торе не описывается процедура бракосочетания и раз­вода, лишь сообщается, что таковые существуют. Един­ственным упоминанием о способе приобретения частной собственности и ее передачи является запрет завышать цену^. Поскольку целью Торы является создание свода законов поведения для человечества, должно существо­вать некое средство для реализации этой цели. Таким средством является Устная Тора. Р. Шимшон Рафаэль Гирш комментирует:

Итак, закон постигается вовсе не из книги (Пись­менной Торы — прим. авт.). Предназначенная для тех, кто уже хорошо знает Закон, эта книга является способом сохранять и восстанавливать понимание его, т.е. того, что было доверено их памяти… По отношению к Устной Торе Письмен­ная представляет собой как бы краткие заметки, конспект к полной и содержательной лекции. Для ученика, прослушавшего всю лекцию, кратких заметок вполне достаточно, чтобы в любое время освежить в сознании материал лекции. Одного слова, вопросительного знака, восклицания, под­черкнутой фразы и т.д. ему вполне достаточно, чтобы восстановить в уме весь ход мысли. Для тех, кто не слышал лекции учителя, такие заметки будут совершенно бесполезны. Попробуй они вос­произвести научное содержание лекции по таким же заметкам, они неизбежно допустят массу оши­бок. Слова и пометки, которые ведут тех, кто слышал лекцию, по пути преподанного им и по­стигаемого ими знания, для других людей оста­нутся загадочными, как сфинкс.

(Комментарии на Пятикнижие, Шмот 21:2)

При этом важно помнить, что Устная Тора называется именно Торой, а не «объяснением» или «толкованием», потому что, как указывалось выше, эти термины не отражали бы ее назначения. Она не названа также «не­написанной Торой». Скорее, дословный смысл названия «Тора шебеальпэ» — это «Тора, которая (дана) в устах». Талмуд оформляет эту мысль в замечательный сюжет.

Рассказывают мудрецы: «Пришел однажды к Ша-маю нееврей и спросил: “Сколько у вас видов Торы?” Тот ответил: “Письменная Тора и Устная Тора”. Нееврей сказал: “Я принимаю Письмен­ную Тору, но не принимаю Устную. Соверши надо мной обряд перехода в еврейство и научи меня Письменной Торе”. Шамай рассердился и прогнал его. Тогда нееврей пошел к Гилелю, ко­торый обратил его в еврейство. В первый день Гилель учил пришельца еврейскому алфавиту; на следующий день он учил его алфавиту в обратном порядке. Обращенный (гер) сказал: “Вчера ты учил меня по-другому”. Гилель отвечал: “Так же, как ты верил мне (в том, что я правильно учил тебя вчера), поверь в подлинность Устной Торы”.

(Шабат 31а)

Гилель прибег к уловке не для того, чтобы заставить пришельца принять Устную Тору. Скорее, он хотел по­казать ему, что наше понимание даже столь простой, казалось бы, вещи, как алфавит, зависит от устной передачи. Устная Тора — проводник в мир Торы Письменной; она — ключ к пониманию того, чего Всевышний хочет от нас. Отрицая ее подлинность или пытаясь соблюдать только Письменную Тору, вы немедленно сталкиваетесь с неразрешимой дилеммой, ибо вы не можете быть уверены даже в правильности прочтения слов. Для человека возможность жить в соответствии с предназначением полностью зависит от знания Устной Традиции.

Приятие этой традиции есть, в конечном счете, вопрос веры. Как пишет рав Гирш:

Нет безусловных гарантий истинности и ре­альности любого исторического факта, поддер­живающего нашу веру в традицию. Все докумен­ты и свидетельства, все внутренние и внешние обстоятельства могут привести вас к заключению, что происшедшее вполне вероятно, что почти на­верняка такое-то и такое-то событие действитель­но происходило; но кто скажет вам, что то, что вы сочли вероятным, действительно произошло? И что документы, на основании которых вы де­лали свои выводы, на самом деле подлинны? Что еще может убедить вас в том, что ваши выводы — достаточно надежная основа для ваших насто­ящих и будущих действий, кроме вашей веры в истинность традиции?… Факт, что Письменная Тора не содержит прямых документальных дока­зательств подлинности Устной Торы. И все-таки целый народ радостно передавал ее из поколения в поколение и подчинялся ее власти более 3000 лет… Столь же глубоко, сколь все эти поколения верили в истинность традиции…, столь же глубоко они были убеждены в точности ее передачи, не нуждаясь ни в каких других аргументах.

(Собрание сочинений, т. 1)

Сам факт необходимости устных объяснений к Пись­менной Торе опровергает нападки многих и многих критиков. Противоречия в тексте Торы, которые они объявляют доказательством того, что Тора — просто собрание рукописей из различных источников, в действи­тельности, доказывают лишь, что Письменная Тора дана свыше вместе с устным объяснением. Сознательно или нет, но эти критики не обратили внимания на Устную Тору как на средство, разрешающее проблемы, с кото­рыми они столкнулись. Используя образное сравнение рава Гирша, мы можем сказать, что они нашли записную книжку с заметками, но пропустили лекцию.

с разрешения издательства Швут Ами