От Центрального Парка к Синаю 7. Мы встречаемся с Б-гом

10 января 1966 г., в два часа пополуночи, я внезапно проснулся.

В последнее время наши дела оставляли желать лучшего. Наш брак, по-видимому, распадался, и мне стало казаться, что и я сам постепенно разваливаюсь.

В течение всех предыдущих лет я учился неплохо, но в последнее время, в аспирантуре Мичиганского университета, я никак не мог заставить себя сконцентрироваться. С одним курсом — древнеанглийского языка — я никак не мог справиться. Мне все время ставили плохие отметки, и у меня появилось такое чувство, будто я раскалываюсь от напряжения. Если вы получаете плохие отметки, учась в аспирантуре, вас ждут неприятности. Считается, что раз вы вышли на такой уровень, у вас имеется соответствующая этому уровню подготовка. Я боялся, что меня исключат из аспирантуры. Я боялся, что буду «исключен» и из нашего брака. Я боялся, что все вокруг как бы «закручивается» и начинает выходить из-под контроля.

Заключительные экзамены по курсу древнеанглийского языка были назначены на предыдущую пятницу, в 9:30 утра. В четверг я готовился к экзамену до поздней ночи. В пятницу утром я услышал звук будильника, исходивший откуда-то издалека. Наверно, я опять уснул. Немного позже я с большим трудом открыл глаза.

«НЕТ!»

«Не может быть!!»

9:20!!!

Я схватил свою одежду и выбежал их дома. Вскочил на велосипед. Слезы текли по моему лицу, когда я петлял среди потока машин на дорогах Энн Арбора, мчась на заключительный экзамен. Мне казалось, что я разваливаюсь. Моя жизнь приближалась к концу.

Воскресным утром я лежал на своем зеленом диване, из которого вылезала набивка. Он и сейчас, спустя много лет, стоит у меня перед глазами. Мне было нечем дышать. Я не мог найти себе места, не знал, куда повернуться. Я не мог обсуждать возникшие проблемы, потому что считал эгоистичным говорить только о себе. Но мои проблемы не уходили, а я не знал, как заставить их уйти.

Когда я проснулся в два час ночи, меня охватило отчаяние. Мне казалось, что я вижу, перед собой разверзающуюся пропасть, и у меня нет никаких шансов на спасение. Я обернулся и посмотрел на свою жену. Мне было двадцать шесть, и мы были женаты немногим больше двух с половиной лет. Линда и я любили друг друга, но между нами возникло что-то трудно объяснимое, какое-то препятствие; напряжение достигло критической точки.

Мне стало казаться, что моя жизнь похожа на длинный коридор со многими дверями по обе стороны. Я открываю двери одну за другой, сотни дверей. Одна дверь называлась «путешествие по диким местам». Имелась дверь «пение народной музыки». Были двери под названием «упорство» и «спокойствие». Была дверь с надписью «политическая активность». Дверь в психиатрический кабинет. Дверь «сочинение стихов». Дверь «сравнение религий» и дверь «Общество Этической Культуры». Каждая дверь никуда не вела, за ней была глухая стена. Неужели нет двери, которая вела бы к правде, к свободе? А где дверь, ведущая к солнечному свету и счастью?

Я начал плакать. Я был конченым человеком. Будущего не было. Я умирал. Не было места, куда я не попытался бы проникнуть, не осталось двери, которую я не открывал. Я тонул. Жизнь заканчивалась. Можете ли вы представить себе подобное чувство? Не было ничего, ради чего стоило бы жить. Никакой надежды!

Я скользил вниз, вниз, вниз… я падал в пустоту. И вдруг во время этого падения мимо меня проскользнула какая-то мысль. Небольшая мысль, тихий голос, что-то похожее на перышко, плывущее мимо меня в окружающей пустоте, какая-то маленькая сумасшедшая идея.

Нет, это не могло быть правдой.

Но потом…

Что было там еще, кроме смерти?

Меня воспитывали так, как было принято; я должен был вести себя, как хороший американский мальчик. Я учился в самых лучших школах и встречался с самыми образованными людьми. Никто из так называемых «нормальных» людей не верил в Б-га. — Может быть, монахи в тринадцатом веке верили в Б-га, но это было во времена темного средневековья. Чем еще они могли наполнить свою жизнь? Но мы живем в реальном мире. Сейчас двадцатый век, век расцвета мировой культуры, век науки и передовых технологий. Мы — свободные люди. Я просто спрашиваю — где Б-г? Я не вижу Его. Я не могу дотронуться до Него.

От меня хотят, чтобы я верил в нечто такое, чего я не могу увидеть?

И все же имелась одна большая проблема.

Если все эти рассуждения — правда, почему же получается, что я, образованный человек, усовершенствованный «продукт», кульминация всей цивилизации — оказался совершенно несостоятельным в разрешении даже простейших жизненных вопросов? Мне было нечем дышать. Я не мог уберечься от растущего чувства раздражения, я отталкивал от себя самых близких людей. Я напоминал раба.

Я «знал», что Б-г не существует.

Проблема состояла в том, что я чувствовал — я тоже не существую.

Что-то было ужасно неправильным.

Внезапно я подошел к этим вопросам с другой стороны. Как у Агари[1] в пустыне, у меня открылись глаза, и я увидел нечто такое, чего я никогда раньше не видел. В том длинном коридоре оказалась еще одна дверь. Почему я не видел ее раньше? Это была дверь, ведущая к Б-гу.

Я был уверен, что Б-г не существует. Но теперь, когда моя жизнь, казалось, распадается на части, я начал размышлять.

Может быть, мне следует перевернуть всё вверх дном? Цепочка мыслей выглядела весьма логичной. Размышляя о своей жизни, я приходил к выводу, что не существую — что моя жизнь пуста — и в эти минуты я был уверен в том, что Б-г не существует.

Но что если Б-г все-таки существует? Возможно, тогда и я тоже мог бы существовать? Может быть, мое существование зависит от Б-га?

Может быть, существует такая жизнь, о которой я не мог даже мечтать? Может быть, если Б-г действительно существует, то и я могу жить? Может быть, я рассматривал все вещи «вверх ногами», «задом наперёд» или «шиворот навыворот»?

Почему мой интеллект, моя способность к пониманию должны служить «мерой» действительности? Может быть, я чего-то не понимаю, а Б-г понимает? Может быть, я должен что-то осмыслить, постичь, с тем, чтобы оно было реальным? Являюсь ли я центром вселенной?

Может быть, существует некая реальность, недоступная моему пониманию?

У меня появилась такая сумасшедшая мысль. Мог ли Б-г существовать? Нет, это сумасшествие. СУМАСШЕСТВИЕ! Всю жизнь меня воспитывали на основе веры в «реальность». Ни один нормальный человек не верит в Б-га!

Но затем я стал размышлять о том, что вряд ли мне когда-либо вообще удавалось встретить нормальных людей.

Говорят, что в окопах не бывает атеистов. Ну, а я находился в духовном окопе. Я боролся за свою жизнь в «войне за окончание всех войн». Вся моя цивилизация распадалась. Я ощущал холод смерти и черного небытия, в котором царствует хаос.

Когда человек тонет, он просто хватается за спасательный круг. Он не задает вопросов. Я тонул, и вдруг, неожиданно, с неба был брошен спасательный круг. Я схватил его.

Какой выбор имелся у меня? Я хотел жить!

Б-г, Ты существуешь? Быть может, Ты существуешь?

* * *

Над Энн Арбором начинало светать, и во мне тоже что-то стало меняться, возникло новое чувство, чувство просветления. Неожиданно у меня появилось ощущение невероятной надежды на будущее, меня осенила одна новая идея — ее использование, казалось мне, даст возможность нормально жить.

Вы думаете, что «единым хлебом жив человек»? Нет, мы продолжаем существовать благодаря появлению новых идей. Течение нашей жизни определяется душой, а душа даруется Б-гом. «Эти (величаются) колесницами, а эти — конями. Мы же славим Имя Г-спода, нашего Б-га» ^[2]. Этот «костыль», эту опору я всегда отвергал, считая ее «опиумом для масс», но, возможно, именно это соображение и являлось недостающим звеном в моих поисках правды.

Когда взошло солнце, я взял перо и начал писать. Казалось, на бумагу извергается целый вулкан мыслей и эмоций. Я начал подвергать переоценке все свое поведение, всю свою жизнь. Внезапно я позволил Б-гу проникнуть в мою душу, и солнце поднялось еще выше.

Сумею ли я найти слова для описания нового чувства надежды, появившегося у меня? В первый раз в моей жизни я почувствовал, что это такое — жить без страха. Мне казалось, что нечто очень доброе и всемогущее управляет вселенной и что эта огромная сила будет заботиться обо мне, устраняя любые препятствия — и внешнего, и внутреннего характера — которые жизнь воздвигнет на моем пути. Существует нечто более могущественное, чем уже упоминавшийся мистер Хайд из повести Стивенсона. Существует Некто, готовый защищать меня, Некто, готовый заботиться обо мне, Некто, согласный показывать мне, по какому пути идти.

В ходе своих рассуждений я взглянул в зеркало. Я увидел свое лицо, но это было какое-то другое лицо, не похожее на мое обычное лицо. Оно сияло, излучало радость. Мое лицо, но не такое, как прежде. Оно было таким, каким я мог стать — или каким я действительно стал. В конце концов, возможно, я не чудовище. Возможно, я не сумасшедший.

Я продолжал писать, не прерываясь, в течение нескольких дней. Слова без труда ложились на бумагу. Впервые я позволил себе смотреть в лицо правде о моей прежней жизни, вспоминать о сдавленных криках, о своих постоянных страхах, о своем состоянии, близком к агонии. Я мог себе это позволить, потому что сейчас я знал — имеется другой путь, путь к свободе.

С тех пор я устраивал себе личный праздник в ночь с 9-го на 10-ое января, в годовщину своего освобождения из Ада.

Мне нелегко описывать трудности, через которые прошла Линда в этот период. Вы скажете, что все это похоже на сказку, но она — настоящий ангел. Она очень страдала, когда меня охватывало беспокойство или когда я был почти парализован страхом. Нелегко жить с человеком, находящимся в угнетенном, подавленном состоянии. Иногда даже она начинала сомневаться в том, смогу ли я выйти из состояния умственной нестабильности и удастся ли наша совместная жизнь. Вообще, она отличается исключительной «устойчивостью» и очень терпелива. Она очень спокойный человек. И очень терпеливый. Она обладает способностью ждать, а также интуитивной верой в то, что так или иначе эта сумасшедшая жизнь приведет к чему-то хорошему. Насколько мой ум, мое состояние было плохо контролируемым и возбужденным, настолько она была спокойной и безмятежной, как горное озеро. Уже одно это обстоятельство демонстрирует нам потрясающую доброту Б-га, потому что ни одна другая женщина в мире не смогла бы, мне кажется, быть в такой степени толерантной даже в течение пяти минут.

Мы начали продвигаться в правильном направлении, но на нашем пути возникло одно серьезное препятствие. Это было мое «я», мое эго — я просто оказался не в состоянии все время идти вперед.

Я хотел найти правду. Я хотел увидеть что-то реальное. Но я не мог сочетать преданность Б-гу со своим еврейством. В конце концов, какое отношение к Б-гу имеют евреи? Я верил в то, что евреи именно таковы, какими их изображают антисемиты. Я был еврейским антисемитом. Мне было стыдно за евреев, которые «украли» Землю Израиля. Люди в черных шляпах были мне неприятны. Я чуждался людей, изучавших Тору. В результате я стал чуждаться самого себя.

Какой же путь я избрал? Понятно, известные миру по-настоящему святые люди — это аскеты. Разве это не очевидно? Возьмем Махатму Ганди и его тогдашнего ученика Мартина Лютера Кинг. Разве не очевидно, что они были именно такими святыми людьми? И вот я начал изучать восточные религии (чем дальше от дома, тем лучше). В Мичиганском университете индусскую религию преподавал индийский профессор. Я покупал эзотерические книги, посвященные переселению душ. Я вставал посреди ночи с тем, чтобы запомнить свои сны — мне казалось, что если я буду знать, куда ушла моя душа, я найду Правду. Подобные мистические вещи описывались в специальной литературе, и я стал копаться в соответствующих книгах.

Не хочу утверждать, что в этих идеях нет правды, бесспорных истин. Во всех религиях и философских доктринах, получивших распространение в мире, есть зерна правды — и поэтому они продолжают существовать. Но поскольку общепризнанно, что Б-г говорил с миром через еврейский народ, его представителей, то ясно, что имеющиеся в различных религиях и учениях крупицы правды неминуемо извлекались из нашей Торы. Мы знаем, что каждую ночь Б-г берет к Себе душу человека (в книгах по иудаизму говорится, что мы «сдаем Ему душу на хранение»), и каждое утро возвращает ее обратно. Так что идея о том, чтобы «провожать» душу в ее ночной путь в царство Б-га не лишена основания. Но это — опасная тема, и Тора предостерегает нас — не ищите Б-га «за морем …» [3]. Это опасное путешествие. Вот почему Б-г даровал Тору этому миру для того, чтобы мы могли найти ее у самого своего порога. «Ло башамаим … Она не на небе» [4].

«Ибо эта заповедь, которую Я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: “Кто взошел бы для нас на небо, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?” И не за морем она, чтобы можно было говорить: “Кто сходил бы для нас за море, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы бы исполнили ее?” Но очень близко к тебе это слово; оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его». [5]

Те, кто ищут «за морем» то, что Б-г даровал нам и что можно найти на расстоянии вытянутой руки, у самых кончиков пальцев, в конце концов, тонут — если они не настолько удачливы, чтобы вовремя ухватиться за брошенный им спасательный круг.

Несколько лет я посвятил изучению восточных религий, но затем начал раздумывать.

С одной стороны, мое состояние не улучшилось. Я все еще чувствовал, что иду по этому длинному коридору с дверями, ведущими в никуда. Моя душа все еще не могла найти себе места, где можно отдохнуть — наподобие голубя, выпущенного Ноем из его ковчега.

Я продолжал размышлять. Аскеты вели странный образ жизни. Одно дело — читать об этих «святых людях» в книгах; другое дело решить — хотел бы я жить подобным образом? Хочу ли я быть Буддой? Я человек. Я женат. Я люблю поесть. Хочу ли я жить на вершине горы или в пещере? Если «правда» состоит в том, что мне нужно весь день сидеть в одиночестве, молчаливо созерцая окружающий мир, если это означает, что я должен развестись со своей женой… Жизнь ли это, или трусливое бегство от действительности, «выход из игры»?

Я начал чувствовать, что весь мой новый опыт, все, что я пережил после 10 января 1966 года, было неправдой, обманом, и что за это время я не стал ближе к Б-гу. Да, Б-г должен реально существовать, потому что Он спас меня, но выбранная мною дорога не вела к Нему.

Ну, а что можно сказать о западной религии? Это уже ближе к дому. Все эти праведники, святые. Красивые картины в красивых церквях.

После окончания колледжа мы с Линдой провели год в Европе. Я был зачислен в колледж Баллиол в Оксфорде, а наш «начальник» путешествовал по Европе, обедал в лучших ресторанах, посещал соборы и художественные галереи. Официально я был аспирантом, готовящим диссертацию по английскому языку и литературе, а Линда — студенткой факультета гуманитарных и математических наук. Но все это было только благовидным предлогом, потому что в действительности мы не знали, чем заняться. Поэтому мы стали путешествовать.

Про себя я думал: «Теперь я буду изучать католицизм и протестантизм».

Исследование евреем этих религий — настоящий бунт против устоев, потому что в самом их основании лежит предположение о разрыве Б-гом Завета с сынами Израиля, нарушившими, якобы, этот Завет.

Но само это предположение абсурдно и содержит внутреннее противоречие. Если бы Б-г высказал пожелание аннулировать, разорвать союз с нами, об этом было бы сказано в Торе. В Торе говорится обо всех грехах Израиля. Ничто не скрывается. Ни в одной книге, написанной евреями, не говорится так много о грехах евреев. Ясно, что эта книга не написана евреем. [6]

Так кто же написал ее? Какой-то антисемит?

Но если эта книга была написана антисемитом, почему же в ней с такими подробностями рассказывается о вечном Завете между Б-гом и евреями?

Ясно, что все это мог написать только Сам Б-г, потому что в ней не только очень подробно, с поразительной доходчивостью рассказывается о грехах евреев, но и с такой же поразительной, пророческой точностью описывается вечный Завет, который — все это знают! — соблюдался в течение всех последующих веков.

Кто знал заранее, что мы восстанем? Кто знал заранее, что мы будем «рассеяны… по четырем сторонам света»? [7] Кто знал, что мы выживем в качестве национального меньшинства в любой стране рассеяния, что часто нас будут покорять и обращать в рабство, и что в то же время мы не станем ассимилироваться в стране-хозяине? Есть ли еще где-нибудь на земле другой подобный народ? Есть ли еще где-нибудь народ, изгнанный из своей страны две тысячи лет назад и который все еще реально существует в виде народа, отличного от других народов, преследуемого в каждой стране, куда бы он ни попадал, спасаясь от гонений? Есть ли где-нибудь еще такой народ, о котором было сказано: «Я верну тебя в твою страну», и который действительно вернулся туда по прошествии двух тысяч лет?

«Когда придут на тебя все эти слова — благословение и проклятие, которые Я кладу пред тобою, и примешь их к своему сердцу среди всех народов, в которых рассеет тебя Г-сподь, Б-г твой; И обратишься к Г-споду, Б-гу своему, и послушаешь Его гласа…Тогда Г-сподь, Б-г твой, возвратит твоих пленных, и сжалится над тобою, и опять соберет тебя от всех народов, между которыми рассеет тебя Г-сподь, Б-г твой… в землю, которою владели отцы твои, и получишь ее во владение». [8]

Нужно ли удивляться тому, что сыны Израиля живут сегодня на Святой Земле? Об этом было написано тысячи лет тому назад. И мир прекрасно знает это. Конечно, многие говорят о том, что Завет был аннулирован. Если бы они этого не говорили, то на каком основании они старались бы отрицать наше право на Землю Израиля?

Но какая судьба постигла наших преследователей и покорителей? Разве они сохранились, выжили? Существует ли до сих пор Древний Египет? Древний Вавилон? Древняя Греция? Древний Рим? Сохранились ли государства крестоносцев? Где всемогущая Инквизиция? Где казаки? Турецкая Империя? Британская Империя? Тысячелетний Рейх? От всех от них остались только воспоминания, страница в книге по истории. В свое время они были повелителями мира, а мы — пылью под их ногами. Они были командирами, полководцами, а мы — их рабами. Однако вот мы — здесь. Ам Исроэль хай, Народ Израиля жив! Мы все еще реально существуем в виде отличного от других народа, мы остаемся верными принципам нашей вечной Торы, а их нет, они исчезли. Был ли когда-либо другой такой народ?

Мне кажется, что уместно процитировать здесь красноречивые слова нееврея Марка Твена, написанные в 1897 г.: «Если верить статистике, то евреи составляют только один процент человечества. Что-то вроде туманного, едва заметного облачка звездной пыли, затерянного в сиянии Млечного Пути. По существу, о евреях почти ничего не должно бы быть слышно. Но о них слышно от века и доныне… Египтяне, вавилоняне и персы в свое время возвысились, наполнили нашу планету своим блеском, величием и шумом, а затем поблекли и исчезли, умерли; появившиеся после них греки и римляне тоже наделали много шума, и их тоже давно нет; другие народы в свое время внезапно возвысились, и некоторое время высоко держали свои факелы, но факелы прогорели, и сейчас эти народы сидят в полумраке или вообще исчезли. Евреи всех их знали и всех их пережили, и сейчас они такие же, какими были всегда, не выказывая ни малейшего следа упадка, разложения, возрастной дряхлости или слабости, уменьшения энергии, бдительности или агрессивности мышления. Они более заметны на планете, чем все другие народы. …Во все века они замечательно боролись за свои права, причем со связанными за спиной руками… Все на свете смертно, кроме евреев; все другие народы исчезают, но евреи остаются. В чем же секрет их бессмертия?» ^[9]

Обратите внимание на следующие строки.

«Но и тогда, когда они будут в земле врагов своих, Я не презрю их и не возгнушаюсь ими до того, чтобы истребить их, чтоб расторгнуть Завет Мой с ними; ибо Я — Г-сподь, Б-г их. Я вспомню для них Завет с предками, которых вывел Я из земли Египетской пред глазами народов, чтобы быть их Б-гом. Я — Г-сподь».[10]

Б-г имел достаточно возможностей расторгнуть Завет. Да, мы грешили. Да, Он был разгневан. Но также — да, в Торе неоднократно подчеркивается, что Б-г никогда не расторгнет Завета.

С самого начала мы, сыны Израиля, демонстрировали свое бунтарство. Еще до того, как была дарована Тора, братья продали Йосефа. И все же Тора была дарована.

В то время, когда Моше спускался с горы Синай, мы танцевали вокруг золотого тельца. (Тогда он разбил Скрижали). И все же он вновь поднялся на гору Синай, и спустился со вторым набором Скрижалей. Этот день стал впоследствии Йом кипуром. Йом кипур — день для реальных людей, для тех, кто борется, для людей, чей путь — не прямая линия. Если бы мы не были реальными людьми, мы не нуждались бы в Йом кипуре. Б-г создал Тору для людей, которые могут заблуждаться и возвращаться к вере, для людей, чей завет с Б-гом вечен. В конце времен мы окончательно вернемся к вере, чтобы заблуждаться более. И Завет всегда будет с нами.

Один из основных постулатов Торы — возможность преодоления наших недостатков, борьбы с ними. Поэтому, как можно утверждать, что наши недостатки вызвали у Б-га желание отказаться от Завета с Израилем? Только тот, кто не понимает Тору, может рассуждать подобным образом.

Тора могла бы скрыть сведения о наших грехах. Если бы Тора скрыла наши грехи, можно было бы говорить: «Б-г, создавший эту Книгу, не признавал возможности греха». Но Тора ничего не утаивает. Иногда кажется, как будто в Торе только и говорится, что о грехах сынов Израиля. Тора не скрывает неприглядные факты; она публично объявляет о них.

Так что утверждение о разрыве Завета с Израилем совершенно лишено логики. Но можно с легкостью поверить во что угодно, если «отключить» свои мозги. Мой мозг находился в «спящем» режиме.

* * *

Я начал c католицизма и протестантизма. Я не имел обыкновения систематически посещать церковь, но учебный план школы Общества Этической Культуры был насыщен такими мероприятиями, как посещение буддийских храмов, индусских гробниц и самых различных церквей: католических, унитарных, православных, — остальное назовите сами.

Во время наших путешествий «Оксфордского периода» мы посетили множество европейских церквей и кафедральных соборов, были даже в Ватикане. Полуподвалы Ватикана заполнены — и все это знают — драгоценными сосудами из нашего Святого Храма, разграбленного римлянами две тысячи лет назад. Мы совершали эти поездки под благовидным предлогом: следует знать великие произведения искусства, и не выделяли религиозный аспект. Мы таращили глаза на стены, заполненные всеми этими «бесценными сокровищами западной цивилизации», бродили по улицам Флоренции и плавали по каналам Венеции. Нам казалось, что тем самым мы облагораживаем свои души.

В Риме один человек подошел к нам и сказал: «Как хорошо встретить соотечественника, земляка-еврея». О-хо-хо. Как это он «опознал» нас? Только не говорите мне, что мы похожи на евреев!

Одна памятная автомобильная поездка «Оксфордской эры» завершилась визитом к знакомым Линды — французам из Шампани. Она гостила у них несколькими годами ранее во время летних каникул. Они были католиками, но в то время для нас не существовало различий между людьми. Все были равны, весь мир выглядел серым.

Линда была своим человеком в этой семье. Главным событием нашего визита явился гигантский обед с множеством блюд. Каждая перемена блюд сопровождалась подачей соответствующего вина, а в конце обеда подали десерт и шампанское. Мы, конечно, ни от чего не отказывались, и вина поглощались со всем «сопровождением». Это было восхитительно, прелестно, и совершенно чудовищно по объему. Я совершенно обессилел. Этой ночью я создал афоризм, инверсный по отношению к знаменитому изречению: «Все, что брошено вверх, должно возвращается вниз». Я же пришел к такому заключению: «все, что спустилось вниз, должно подняться вверх».

Следующий день я, скорее всего, проспал, потому что вряд ли мог заниматься чем-либо другим. Затем примерно в два часа пополуночи мы уехали в Париж. Там мы побывали на знаменитом Les Halles — парижском продуктовом рынке, работающем даже ночью. В то время он все еще располагался в старинном здании, построенном примерно сто лет назад и только недавно снесенном. Это то самое место, куда ночью, когда город спит, приезжают знаменитые шеф-повары парижских ресторанов и отбирают свежие продукты для работы в течение следующего дня. Один торговец рыбой кинул в нас ледяной снежок. Все было очень весело. Несомненно, он признал в нас американцев, к тому же очень наивных. Мы вернулись в наш отель в шесть часов утра, поспали несколько часов и затем пообедали у Максима. Вечером нам удалось попасть на ближайший самолет и улететь обратно в Англию. Мы прибыли в Оксфорд как раз вовремя, к началу следующего семестра.

В общем, сплошная идиллия.

В действительности, благодаря такому образу жизни, мы устали не только физически — мы устали также и морально. Поедая то или иное блюдо, мы уже думали о следующем. Жизнь напоминала гастрономическую карусель, вихрь удовольствий. Где закончится такое времяпрепровождение? Что произойдет, когда «замолкнет музыка»?

[1] Берешит 21:19

[2] Теилим 20:8

[3] Дварим 30:13

[4] Дварим 30:12

[5] Дварим 30:11—14

[6] Некоторые из этих идей заимствованы из магнитофонной записи выступлений покойного раби Шмуэля Якова Вайнберга, заца»ль — см. Глосcарий.

[7] Йешаяу 11:12

[8] Дварим 30:1—5

[9] Из эссе «Concerning the Jews» (Относительно евреев), журнал Харперс, сентябрь 1899 г.

[10] Ваикра 26:44—45