Раби Йехезкель Абрамский (Хазон Йехезкель)

Раби Йехезкель Абрамский (Хазон Йехезкель; 5646-5736 /1886-1976/ гг.) — выдающийся законоучитель, один из духовных лидеров поколения.

Родился пятого адара 5646 /1886/ года в одном из пригородов Вильно (Вильнюса).

Уже в восемь лет мальчик знал наизусть целые главы из Танаха (Hanoch Teller Sunset p.259).

В 5663 /1903/ году, в возрасте семнадцати лет, он начал заниматься в ешиве белорусского города Новардока (Новогрудка), возглавляемой р. Йосефом-Юзлом Горовицем (Сабой из Новардока). Всего год спустя главный раввин Новардока р. Йехиэль-Михл Эпштейн (Арух аШульхан) посвятил его в раввинское звание.

Затем в течение двух лет он совершенствовал свои познания в ешиве г. Телза (Тельшая) под руководством р. Элиэзера Гордона.

Он занимался с исключительным усердием и самоотдачей. Позднее, в зрелые годы, р. Абрамский говорил, что секрет успеха в постижении Торы заключается не только в том, чтобы заниматься по много часов в сутки, но и, главным образом, в том, чтобы «заниматься по шестьдесят минут в час» (Sunset p.260).

Скрываясь от призыва в русскую армию, он был вынужден переехать в Вильно, где продолжил занятия в ешиве Рамайлес, а позднее в кибуцеаврехим — группе одаренных знатоков Торы, которой руководил главный виленский раввин р. Хаим-Озер Гродженский.

В 5669 /1909/ году он женился на внучке выдающегося законоучителя р. Яакова-Давида Виловского (Ридваз). Полтора года он прожил в доме тестя, р. Йонатана Йерушалемского, посвящая все свое время усердным занятиям. Затем, следуя совету тестя, он провел четыре месяца в Бриске (Брест-Литовске), оттачивая свой метод талмудического анализа под руководством р. Хаима Соловейчика (р. Хаим Брискер), — он занимался в хавруте (паре) с сыном р. Хаима, р. Ицхаком-Зеевом Соловейчиком (р. Велвел).

По завершении периода ученичества р. Абрамский стал одним из ведущих преподавателей в хабадской ешиве Томхей темимим, возглавляемой р. Йосефом-Ицхаком Шнеерсоном из Любавичей.

В 5672 /1912/ году, в возрасте двадцати шести лет, он возглавил общину местечка Смоляны, где большинство жителей составляли хасиды Хабада.

В 5674 /1914/ году, перед самым началом первой мировой войны, он стал раввином г. Смолевичей, возле Минска, сменив на этом посту р. Авраама-Дов-Бера Кахане-Шапиро, занявшего пост главного раввина Ковно (Каунаса).

В годы войны его наставник р. Хаим Соловейчик оказался в числе прочих беженцев в Минске, и р. Абрамский каждую неделю приезжал сюда из Смолевичей, чтобы продолжать занятия с ним и его сыном р. Велвелом. Во время этих занятий родилась идея его будущей книги. Однажды, когда р. Абрамский обсуждал с р. Велвелом сложную проблему, возникшую при изучении Тосефты (свода законов, дополняющего Мишну), р. Хаим Соловейчик сказал ему: «Вот идеальное поле для приложения твоих сил — если бы ты взялся написать комментарий на Тосефту, то выполнил бы крайне необходимую работу». Слова наставника глубоко врезались в сознание р. Абрамского, и с годами создание фундаментального комментария на Тосефту стало главным делом всей его жизни (Sunset p.262).

Весной 5680-го /1920-го/ года, в заключительный период Гражданской войны в России, польские войска, стремительно продвигавшиеся на восток, захватили и Смолевичи.

Антисемитски настроенные поляки под страхом смерти принудили всех евреев сбрить бороды, но р. Абрамский отказался. Он заявил: «Я — раввин, а раввин обязан быть с бородой!» Посовещавшись, головорезы решили оставить его в покое. Он однако не успокоился до тех пор, пока не получил от польских властей официальный мандат, разрешающий ему ношение бороды, — а спустя несколько месяцев в город вновь вернулась Красная армия (там же p.263).

В 5683 /1923/ году тридцатисемилетний р. Абрамский возглавил крупную общину г. Слуцка, заменив выдающегося законоучителя р. Исера-Залмана Мельцера, бежавшего вместе со своей ешивой от преследований большевиков в г. Клецк, на польскую территорию.

Чекисты, подстрекаемые Евсекцией, закрыли в городе все хедеры и ешивы, запретили кашерный забой скота и разрушили миквы. Сотни еврейских активистов были арестованы и отправлены в сибирские лагеря. И все же, вопреки всем репрессиям, р. Абрамский поддерживал дыхание традиционной еврейской жизни: тайно ставил хупу для новобрачных и тайно проводил обряд обрезания (Sunset p.264;R. Dovid Silber Noble lives 2, p.239).

Завершив работу над первым томом своего комментария на Тосефту, р. Абрамский сумел переправить рукопись на польскую территорию, где располагались многочисленные еврейские типографии.

Произошло это так. Однажды к нему домой пришла племянница р. Баруха-Бера Лейбовича, руководителя знаменитой каменецкой ешивы, — она сообщила, что собирается тайно перейти на польскую территорию, и попросила у р. Йехезкеля благословения на это опасное предприятие. Он благословил ее — с условием, что она вынесет рукопись его книги. Девушка сшила листы рукописи в длинный свиток и плотным кольцом обмотала его вокруг своего тела. Вблизи границы группа перебежчиков, в которую входила девушка, наткнулась на советский пограничный дозор. Перебежчики попрятались по рвам и оврагам, но по их следам были пущены специально обученные собаки. Один из псов заглянул в яму, где пряталась девушка. Сделав несколько кругов, пес внезапно помчался в другую сторону, тем самым, оповестив пограничников, что в яме никого нет. Почти всех перебежчиков арестовали, но ей удалось благополучно перейти в Польшу. Добравшись до Вильно, она передала рукопись книги виленскому раввину р. Хаиму-Озеру Гродженскому. Услышав ее подробный рассказ, р. Хаим-Озер заявил, что она обязан своим спасением именно этой рукописи — ведь пограничный пес, натренированный на запах человеческого тела, был сбит с толку чудесным «запахом Торы» (Маасей авотейну, Бо).

В 5685 /1925/ году первый том книги вышел в свет в Вильно. В этом томе рассматривались, в основном, законы, связанные с ведением сельского хозяйства на Святой Земле. Книга, получившая название Хазон Йехезкель («Прозрение Йехезкеля»), принесла р. Абрамскому широкое признание всего еврейского мира.

По свидетельству р. Эльханана Вассермана, когда в конце 5685 /1925/ года Хафец Хаим готовился совершить алию на Землю Израиля, среди нескольких книг, упакованных им в дорогу, был и первый том комментария Хазон Йехезкель.

В 5688 /1928/ году его пригласили возглавить общину поселения Петах-Тиква, расположенного на средиземноморском побережье Земли Израиля, но советские власти отказались выпустить его из страны.

Вместе с тем, власти неоднократно требовали от него прекратить «религиозную активность». В начале 5690 /1929/ года он почувствовал, что «земля горит у него под ногами» (Sunset p.265).

Ощутив непосредственную угрозу ареста, он предпринял совершенно неожиданный шаг: переехал со всей семьей в Москву, рассчитывая затеряться от глаз чекистов в огромном городе. Позднее вместе со старшим сыном он скрывался в течение четырех месяцев в Ленинграде, а затем вернулся в Москву и вновь попытался добиться разрешения на выезд из СССР.

В ночь первого дня месяца элуль 5690 /1930/ года р. Абрамский был арестован, обвинен в контрреволюционной деятельности и помещен на период следствия в тюрьму на Лубянке.

Незадолго до ареста он завершил второй том книги Хазон Йехезкель и успел передать готовую рукопись за границу. В лубянской тюрьме он продолжил свою работу — не имея необходимых книг и опираясь только на свою экстраординарную память. Бумаги для записи у него тоже не было, и он, до предела сократив свой паек, выменивал у заключенных за продукты бумагу для самокруток — и на ней писал бисерными буквами. В тюрьме он составил комментарий на один из сложнейших трактатов Тосефты — Критот (Маасей авотейну, Бо).

«Первоначально следователи уговаривали меня чистосердечно признаться во всех инкриминируемых грехах, обещая за это освобождение от наказания, — вспоминал р. Абрамский о ходе следствия. — Убедившись, что этот метод не дает результата, они пригрозили, что у них в руках есть средства воздействия, которые ни один человек не в состоянии выдержать. Я понял, что через меня они хотят добраться до всех раввинов России. Я заявил им: “Я не сомневаюсь в вашей возможности мучить меня. Я знаю, что вы можете отрезать мой язык или, если вам захочется, отрубить мои руки. Но вам никогда не удастся заставить меня произнести или подписать ложные показания”» (Sunset p.266).

Его приговорили к пятилетнему заключению. Зимой 5690 /1930/ года р. Абрамский был доставлен в сибирский лагерь — в одежде, в которой невозможно было выдержать мороз, достигающий сорока градусов. «Каждое утро, — вспоминал он, — нас заставляли снимать обувь и босиком бегать по снегу. После этих пыток многие заключенные погибали». Оказавшись перед лицом смертельной опасности, р. Абрамский обратился к Творцу с молитвой: «Владыка Вселенной! …В обычных условиях я старался беречь свое здоровье, …но здесь я ничего не могу поделать. Я в Твоих руках и целиком полагаюсь на Тебя! Пожалуйста, Отец, сбереги меня!» И хотя прежде он не отличался особенной крепостью, за все время пребывания в Сибири он ни разу не заболел (Sunset p.266;Маасей авотейну, Дварим, Ки таво).

В лагере р. Абрамский работал на лесозаготовках, и поскольку он не выполнял свою норму, его часто направляли на особенно тяжелые, штрафные работы: например, заставляли нанизывать на бечевку груды мороженой рыбы — это задание, несмотря на страшный мороз, можно было осуществлять только без рукавиц, поскольку иначе пальцы не чувствовали бечевку. Перед началом каждого рабочего дня р. Абрамский произносил предсмертную исповедь Видуй — ведь именно этот день мог оказаться последним (Sunset p.266-267).

Позднее его перевели на более легкую, подсобную работу на кухне, и, воспользовавшись передышкой, он немедленно вернулся к составлению комментария на Тосефту. Монотонный физический труд не служил помехой напряженной работе мозга, и значительная часть из последующих томов комментария Хазон Йехезкель была продумана и начерно записана именно в заключении (там же p. 267).

Как только в Европе стало известно об аресте р. Абрамского, еврейские организации развернули широкомасштабную борьбу за его освобождение.

Эта борьба велась и в духовном, и в материальном плане. Так, в ешиве Хафец Хаима каждое утро после молитвы читали пять псалмов за освобождение р. Абрамского. Наряду с этим, еврейские активисты, деятельность которых координировал р. Хаим-Озер Гродженский, сумел привлечь к этой борьбе правительства Англии и Германии, которые оказали на Советскую Россию массированное дипломатическое давление. В конце концов, состоялась тайная сделка, в ходе которой р. Абрамский был обменен на шесть германских коммунистов, шпионивших в пользу СССР (Sunset p.268; Noble lives 2, p. 242).

В канун Йом Кипура 5692 /1931/ года его вывели за ворота лагеря, предписав в течение месяца покинуть территорию СССР.

Р. Эльханан Вассерман рассказывал, что, когда в тот самый день, в канун Йом Кипура, он занимался Торой вместе с Хафец Хаимом, старый мудрец внезапно приподнял голову от книги и сказал: «Большевики не сумели справиться с раввином из Слуцка! Творец заставил их отпустить его!» Р. Вассерман посмотрел на часы — позднее выяснилось, что р. Абрамский был освобожден именно в ту минуту (Sunset p.268-269; Noble lives 2, p. 242).

Сразу после окончания Йом Кипура р. Абрамский отправился по транссибирской магистрали в Москву и, забрав семью, пятнадцатого хешвана отбыл в независимую Литву, а оттуда — в Польшу. В месяце кислев 5692 /1932/ года он прибыл в Лондон, где возглавил общину Махзикей аДат («Приверженцы веры»), состоящую, в основном, из недавних эмигрантов из Восточной Европы. Одновременно он стал даяном (судьей) раввинского суда английской столицы.

В Лондоне он продолжил работу над книгой Хазон Йехезкель и издал тома, вчерне записанные в заключении.

В 5694 /1934/ году р. Абрамский был избран главой центрального раввинского суда Великобритании и стал фактическим руководителем всех еврейских общин страны. Он создал в Лондоне образцовую систему благотворительной помощи неимущим, сумев многое сделать для благоустройства сотен, а затем и тысяч беженцев из нацистской Германии и других европейских стран. Вместе с тем, он значительно повысил требования к кашерности пищевых продуктов по всей Британской империи.

К своим обязанностям он относился с величайшим трепетом и самоотдачей. Однажды, во время молитвы Йом Кипура, его сын заметил, что р. Абрамский со слезами на глазах о чем-то упрашивал Творца, и его молитва то и дело прерывалась рыданиями. Позднее сын спросил, о чем отец так страстно молился. Он ожидал услышать, что отец просил небесной помощи в изучении Торы или здоровья, но к его удивлению, р. Абрамский ответил: «Я просил Всевышнего, чтобы вся маца, изготовленная в Лондоне под моим контролем, была бы совершенно чиста от примеси квасного» (Sunset p.271).

В эти годы р. Абрамский приобрел статус одного из самых авторитетных законоучителей поколения, и со всех концов еврейского мира к нему стали обращаться за решением спорных вопросов. Его респонсы, связанные с применением законов имущественного права, были опубликованы в Лондоне под названием Диней Мамонот («Имущественные законы»).

В годы второй мировой войны он решал сложнейшие алахические проблемы агунот — женщин, мужья которых пропали без вести.

Как-то ночью, во время немецкой бомбежки Лондона, бомба попала в здание раввинского суда, и здание загорелось. Когда р. Абрамский узнал об этом, он попросил своих сыновей немедленно отправиться с ним к месту пожара, так как там, в сейфе, установленном в его кабинете, хранился гет (разводное письмо), который еще не успели вручить жене солдата, посланного на опасное боевое задание. По прибытии к месту взрыва выяснилось, что все лестницы внутри здания суда обрушились. Тогда р. Абрамский нашел приставную лестницу и по ней, рискуя жизнью, проник внутрь полуразрушенного строения. Через несколько минут он вернулся с гетом в руке, и его лицо светилось от радости — ведь ему удалось спасти еврейскую женщину от горькой доли вдовы, не имеющей права создать новую семью (Маасей авотейну, Китеце).

С годами крепла решимость р. Абрамского провести остаток дней на Святой Земле. В 5705 /1945/ году он выпустил в свет новую книгу Эрец Исраэль — нахалат ам Исраэль («Земля Израиля — удел народа Израиля»).

В этой книге, оперируя обширным историческим и алахическим материалом, он обосновывал неотъемлемое право еврейского народа на землю его отцов.

В 5711 /1951/ году, в возрасте шестидесяти пяти лет, р. Абрамский совершил алию и поселился в новом иерусалимском районе Байт ве-ган («Дом и сад»). Он стремился завершить работу всей своей жизни и готовил к изданию оставшиеся тома книги Хазон Йехезкель.

Раз в неделю, на протяжении двадцати лет, он ездил в г. Бней-Брак, где давал урок в ешиве «Слободка», основанной р. Ицхаком-Айзиком Шером.

В возрасте восьмидесяти четырех лет он пережил тяжелый сердечный приступ, и врачи запретили ему дальние переезды. С тех пор он начал давать уроки по шабатам в ешиве Коль Тора, расположенной в Байт ве-гане.

Р. Йехезкель Абрамский умер на исходе шабата, двадцать четвертого элуля 5736 /1976/ года — в возрасте девяноста лет.

В соответствии с его завещанием, перед его гробом несли двадцать четыре тома книги Хазон Йехезкель — главного дела всей его жизни (Sunset p.263).

Его многочисленные респонсы, охватывающие широчайший спектр алахических проблем, были изданы под названием Шеэлот ветшувот Хазон Йехезкель (Вопросы и ответы автора книги «Прозрение Йехезкеля»).