Между нами

Каждое утро я встречаю детей у входа в хейдер[i]. Там есть небольшой перекрёсток перед воротами, вот там я стою и здороваюсь с каждым ребенком, который приходит. Стараюсь каждому сказать «доброе утро» или отметить: «У тебя новые ботинки», или поздравить со свадьбой сестры.Делаю так, даже если у мальчика это самое обычное утро, которое прошло в суматохе и которое нечем скрасить: ни ботинками, ни свадьбой, ни, не дай Б-г, похоронами какого-нибудь родственника, которые могли бы дать ему право на еще одну минуту директорского утреннего внимания.Даже такому мальчику, который сегодня встал с левой ноги, а вчера подрался с сестрой, о чем красноречиво краснеет царапина на носу, — даже ему стараюсь что-то сказать или хотя бы подмигнуть... Читать дальше

В доме у Миши очень много ваз —  их любила собирать его покойная жена. Их много, разной формы: и сухих букетов, и безделушек, танцующих балерин с отколотыми тридцать лет назад бантом или туфелькой. Я люблю только книги и низкие лампы для уюта, но ничего не меняю в его доме.Он прожил в нем много лет со своей первой женой, привык к такому уюту, который создавала она, и я не меняю ничего, когда прихожу к нему.Сегодня утром я обратила внимание, что одна из тяжелых ваз заслоняет ее фотографию — такую милую фотографию: она в соломенной шляпе, солнце ей в лицо, и ветер, и она держит рукой поля шляпы и смеется... Читать дальше

У меня есть один знакомый, он водитель, живет в Петах-Тикве. Десять лет он работал в аэропорту имени Бен-Гуриона, отвечал за транспортировку контейнеров, прибывающих на самолетах. Принимал их, распределял по местам назначения и отправлял по адресам. Такая работа, но всегда по ночам.Десять лет он проработал, получал 9-10 тысяч в месяц... Читать дальше

В первый раз я увидела Израиль, когда мы с моим первым мужем приехали навестить его родственников. Тогда я в первый раз увидела Иерусалим, евреев, немного почувствовала этот город.Я и раньше, конечно, встречала евреев, и на моем факультете они были, и среди друзей. Я не ощущала различия между собой и ими, это было бы даже неприлично: ощущать различие… А тут, в Иерусалиме, я его почувствовала.Конечно, мы посетили и христианские святыни, но еврейский Иерусалим, его пронзительное небо, эти лица… глаза — с золотистыми крапинками, отражающие сияние солнца... Читать дальше

Не то чтобы я хотела стать актрисой или певицей, или диджеем. Я вообще училась на бухгалтера и проработала в офисе несколько неслабых лет.Но однажды подруга предложила мне (выбирайте тщательно подруг, но особенно следите за теми, у кого есть чувство юмора — не выпускайте их из поля зрения и не подпускайте на пушечный выстрел к вашим планам), так вот, она предложила мне, когда мы обе были в подходящем для безумных идей настроении:— Давай напишем и поставим стендап-выступление!— Ха! А почему бы и нет?(Недавно я прочла книгу о переселенцах на Среднем Западе.... Читать дальше

В Талмуде приводится рассказ о помощнике столяра, и сказано, что именно из-за этого случая Творец разгневался на Свой народ, Храм был разрушен и евреи ушли в долгое и страшное изгнание. Девятое Ава прошло, а Храм пока не построен. Значит, мы должны еще многому научиться — как жить, как относиться к людям. И хотя история эта — «экстрим», она может заставить задуматься о внутреннем отношении к тем, кто делал нам добро. Пересказываю случай из Талмуда своими словами... Читать дальше

Раннее утро, рука привычно тянется к полочке в прихожей и наталкивается на ровную поверхность. Если не считать кубика ЛЕГО, непонятно что там забывшего.Так. Проверяю в карманах, смотрю на пол: может, ключи низверглись с полочки? Но пол пуст, если не считать, опять же, того, что там, на полу перманентно кочует, как табор в степи (обувь, игрушки). Стоп, где ключи?Кричу детям:— Эй, кто дома, помогаем папе найти ключи!... Читать дальше

Сюр сегодняшнего дня.Ашкелон.Сирены одна за другой. И вдруг во дворе кричит продавец клубники. Приезжает обычно в конце недели... Читать дальше

Саша, или, как его зовут в Израиле, Алекс — обычный паренек. Выглядит на свои девятнадцать, серые глаза, футболка, джинсы, небольшой шрам на подбородке — память о скейтборде в двенадцать.Поступил в Центр лечения зависимостей, так как месяц за месяцем просаживал всю выручку от работы официантом в компьютерные игры.Однажды, уже после отъезда Саши, после терапии и нескольких встреч с инструктором по реабилитации, в квартире его родителей раздался звонок:Отец Саши, Толя, который в этот момент, стоя на одном колене, пытался разобраться с трубой под мойкой, крикнул жене:— Рая, ответь!— Я ответила, — придерживая трубку плечом, Рая пыталась развязать фартук.... Читать дальше

 Раби Мордехай из Чернобыля был великим праведником, и известно было знающим людям, что он тайно поддерживает скрытых праведников, таких, кого люди никогда за праведников не считают — ни за явных, ни за скрытых.Относятся к ним часто с явным пренебрежением, ну, а скрытому праведнику от этого только хорошо, он уже не зависит ни от человеческого одобрения, ни от презрения, его душа питается из высоких источников.Среди тех, что помогал раби Мордехаю в его святом и тайном деле — поддержке скрытых цадиков, — особенно старался один богач, человек щедрый и искренний, Хаим-Мендель его звали. Был у него и свой выезд, и часы на золотой цепочке, но богатство не затмило ему глаза, и был он очень привязан к раби Мордехаю.Однажды обратился Хаим-Мендель к раби Мордехаю и говорит:— Раби, сколько я поддерживал, сколько денег давал на ваше благое дело — не сосчитать... Читать дальше