Песнь Всевышнему

Четыре года тому назад тому назад мой друг Хаим Коэн впервые привел меня на студию звукозаписи. Первая написанная мною песня про Рыбницкого ребе* тре­бовала завершения. Мы тренировались с Хаимом десятки часов. Ведь все мои поз­нания в теории музыки сводились к дурацкой считалке «до-ре-ми-фа-соль-ля-си — кошка села на такси». Мне невероятно льстило, что аккомпанирует сам Хаим. Мы заказали время в студии и встретились там. Мне все было в новинку: статичное пре­бывание у микрофона, требования «не завышать, не занижать, петь в тональности “соль”, но я достаточно быстро стал осваиваться. Более того, мне там нравилось. Звукоинженер, молодой, талантливый парень Дима, был немножко ошарашен. Я вообще сомневаюсь, есть ли в мире прецедент, когда “даже не любитель” врыва­ется в “святая святых” и начинает там что-то делать: писать музыку, аранжировать, петь. Однако Дима — вежливый молодой человек, да и деньги мы хозяину платили. Иногда все-таки он не выдерживал и подтрунивал над текстами. Следующие две песни я записывал с неизвестно откуда взявшимся хасидом, прекрасным гитарис­том и композитором. (Он пришел просить, чтобы ему нашли невесту.)

И вот во время записи произошла следующая история. Прозвучали первые аккорды и первые слова песни:

С вершины Света лился голос нежный, Струился серебристою рекой.

Дима стал оглядываться. Видно, ему, как и мне, стало казаться, что мы не в студии. И что совершенно ясно, откуда льется Свет. И вокруг прозрачное голубое небо. И нет войны и ненависти. И голос проникает в самые укромные закоулки человеческой души, и это уже не песни и аккорды, а что-то совсем другое. Дима стал невероятно серьезным.

Песня продолжалась:

Свободно голос дивный раздавался, И каждый был ему серьезно рад, И тон ему мотивом отзывался, Не ведая тревоги и преград…

Глаза у Димы горели. Он попросил нас выйти из студии. И стал музицировать, медленно перебирая клавиши.Оцепенение продолжалось около часа. И это была нерадостьмузыканта, нашедшего удачную мелодию. Я смотрел и видел человека, поющего песнь Всевышнему. Потом сказка кончилась. Дима стал снова иронич­ным, светским, молодым, талантливым музыкантом. И снова в студии зазвучала просто “музыка, музыка, музыка”.

Но ради того, чтобы увидеть, как человек поет свою песнь Всевышнему, стои­ло записывать диск.

* Рыбницкий ребе — один из мудрецов и праведников ХХ века, живший в Молдавии, затем в Израиле и США.