Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch
«Подобно тому, как лица людей непохожи друг на друга, так различны и их мысли»Бэмидбар Рабба 21, 2
Кто не трудился тяжело над изучением алахи, во всей ее глубине и деталях, тот не знает цены ей, и ускользают от него пути ее, и во всем его служении Г-споду, будь Он благословен, отсутствует главное

Предыдущая глава

25

И точно так же, как не жалели наши мудрецы слов, объясняя нам, что значит Тора без страха перед Всевышним, не пожалели они слов, объясняя, что значит Б-гобоязненность без Торы. Говорит Мишна: «Сказал Илель: невежда не боится греха, а несведущий в Торе (ам а-арец, буквально — “народ земли”), не может быть праведен…» (Пиркей авот 2:6). И находим в Талмуде (Шабат 63а): «Сказал рав Аба от имени раби Шимона бен Лакиша: если мудрец Торы мстит и помнит зло, подобно змее, препояшись им, словно поясом» (Раши: прилепись к нему, ибо в свой час ты многому у него научишься).

[И подобно этому находим в трактате Йома 22б: «Сказал р. Йоханан от имени р. Шимона бен Йеоцедек: мудрец Торы, который не мстит и не помнит зла, как змея, — это не мудрец Торы». Спрашивают там: разве не сказано в Торе: «не мсти и не злопамятствуй…» (Ваикра 19:18)? После обсуждения Талмуд приходит к выводу, что вся «месть» мудреца Торы сводится тому, что он помнит причиненную обиду и ждет, пока обидчик попросит у него прощения, чтобы сразу же простить его. Добавляет к этому благословенной памяти рав гаон Цви Гирш Хают в своих примечаниях на указанное выше место в трактате Шабат: мудрец помнит обиду (пока обидчик не попросит у него прощения) только во имя чести Торы, а не ради себя самого, и этим он подобен змее, о которой сказано (Таанит 8а): «Спросили змею: почему ты жалишь людей, ты ведь не получаешь от этого удовольствия?» (ибо всякая еда имеет для нее вкус земли, см. Йома 75а). Прим. перев.]

И далее сказал рав Аба от имени р. Шимона бен Лакиша (там же): с праведником-ам а-арец не живи по соседству (Раши: ибо он не знает деталей заповедей, и праведность его неполна; ты же в конце концов начнешь у него учиться). По поводу того, кого следует считать ам а-арец, Талмуд приводит спор танаим (мудрецов Мишны), и приходит к следующему выводу: даже если человек изучал и письменную Тору, и Мишну, но не учился должным образом у мудрецов Торы (такую учебу называют в Талмуде шимуш талмидей хахамим), он остался ам а-арец (Брахот 47б). [Раши объясняет там, что шимуш талмидей хахамим — это учеба, опирающаяся на логику Гемары, которая зиждется на сварот (объяснениях) амораим — авторов Гемары, собиравшихся для совместных обсуждений и толкования слов Мишны. Прим. перев].

Благословенной памяти рав гаон Исраэль Салантер писал в одном из своих посланий, что в нашу эпоху шимуш талмидей хахамим — это глубокое изучение алахических дискуссий наших величайших мудрецов, — учеба, приемы и принципы которой получены нами по традиции от мужей Великого собрания, а теми — от старейшин и пророков, и таким путем доходит до нас все, что получил наш учитель Моше на горе Синай.

А тот, кто не трудился над Талмудом, и не вкладывал сил в изучение методов ришоним («первые»; так называют мудрецов эпохи с 11-го века по 16-й, начиная с Раши и Тосафот, труды которых стали основополагающими для дальнейшего изучения Талмуда) в свои молодые годы достаточно, чтобы обрести высшее постижение, позволяющее понять пути исследования и анализа, примером которых являются в Талмуде многочисленные дискуссии Абайе и Рава, — тот лишил себя права именоваться почетным именем хавер (на языке Талмуда — мудрец Торы), и благословенной памяти наши мудрецы, желая побудить человека к усердию в Торе, не пощадили подобного лентяя, нарекли его малопочтенным званием ам а-арец и лишили его всех привилегий, положенных мудрецу. И вполне возможно, что именно подобного человека имели в виду, говоря: «ам а-арец не может быть праведен» (Пиркей авот 2:6).

26

Привычно для всех почитать важнейшим делом основание ешив, в которых наши сыновья будут воспитываться и готовиться к вступлению на путь Торы, и считать «производство мудрецов Торы» первейшей ценностью, чем-то стоящим у основ мироздания, и от чего зависит судьба всего поколения. Однако, когда дело доходит до поиска «душ», способных стать исходным материалом для этого «производства», подобный подход диктует по отношению к ученику известные возрастные границы. Нужны только молодые… Ну, а тот, кто уже повзрослел, вступил в зрелый возраст и не учился в детстве, — такой, в глазах многих, уже не годится в ученики. Кажется им, что мудрость уже недоступна ему, да и сам он не чувствует на себе обязанности войти в Дом учения, чтобы обрести свою долю в Торе… Он признает обязанность установить себе постоянные часы учебы, — но только чтобы учиться, оставаясь в сфере уже известного и знакомого ему, однако он далек от осознания обязанности духовно расти и подниматься, и пребывает в спячке, отчаявшись от самого себя. Подобный подход к себе, однако, противоречит Торе, ибо обязанность человека в этом мире все время, пока он жив и дышит, — стремиться к тому, чтобы продвигаться вперед и расти. Верно, что когда ученик стар, его учение похоже на писание чернилами на стертом пергаменте (см. Пиркей авот 4:20), однако мудрость столь драгоценна, что чернилам ее даже на стертом листе нет цены.

И сколь же велика потеря тех, что находятся в середине своего жизненного пути, и не удостоились в детстве этого переживания — постижения того, что сказали в Гемаре Абайе и Рава, однако дано им было понять, что пребывание в Доме учения во все дни жизни — это единственная настоящая жизнь, какая есть под солнцем, и они со всей энергией и настойчивостью сумели добиться для себя места в Доме учения, — но уже там, внутри Дома учения, проводят свое время впустую и растрачивают силы зря, не понимают обязанности человека идти дорогой истины, и оставляют тяжкий труд изучения алахи, и не обязывают себя к нему… И так, перешагивая с одной ступени зла на другую, выказывают пренебрежение изучением закона, иной раз только в сердце, а иной раз — и устами; а после, защищая собственную честь, чтобы не чувствовать стыда за то, что нет у них удела в алахе, начнут выискивать изъяны у мудрецов Торы, и по малости разумения кажется им, что и действительно мудрецы эти — у подножия, в то время как сами они — на вершине… Ибо природа гордыни — почивать в лоне глупости, и покой ее там сладок, — да и чего можно требовать от человека, за всю свою жизнь не изведавшего вкуса мудрости? И потому обязан человек собраться со всеми своими силами, чтобы превозмочь врага, укрепить себя в изучении алахи и не впустить в свое сердце отчаяние — жестокий наш враг и губитель.

27

Нельзя исключать, однако, что в какой-то момент порыв свежего ветра вдруг обвеет его сердце, и пробудит его от глубокого сна, и коснется его своими крылами мысль, витающая в просторах нашего мира, — «может быть, еще не поздно? Может быть, возможно еще обрести мудрость? Ведь немало великих людей из мира Торы посвятили себя учению уже в зрелые годы! Я тоже — при большом усердии и постоянной упорной работе — смогу удостоиться знания Торы и высшего разумения…» Но, увы, чувство стыда утяжелит для него благословенный шаг от размышлений к действию, и поспешит он отрешиться от добрых мыслей и намерений и вернуться к вещам, покуда более приятным для него, — и остается он там, где был, и это о нем сказано: «стыдливый не может учиться» (Пиркей авот 2:5).

Стыдливость — это одно из драгоценнейших качеств души, которое мусар (учение о морали и нравственности) стремится воспитать у всех изучающих его, и наши мудрецы не жалели слов, описывая уродство тех, в ком нет стыда, чтобы отдалить нас от таких людей, ибо качество, обратное стыду, — это наглость, нечто отвратительное, свойственное злодеям… И вдруг такое замечательное и драгоценное качество, как стыдливость, оказывается «сводником греха» (отвращая человека от настоящей серьезной учебы), — и только потому, что проявляется не там, где нужно.

И если дурное качество в человеке — это беда, то хорошее качество не на своем месте — двойная беда. О дурных качествах написано много, и авторы книг по мусару не жалели слов, клеймя и осуждая их; искали пути исправления и предлагали средства к излечению болезни… Но насколько же больнее, когда источником неудачи оказывается качество прекрасное и драгоценное, только сбившееся с пути и оказавшееся не там, где нужно; когда скромность и стыдливость парализуют волю и закрывают дорогу к мудрости… И сколь был бы счастлив такой человек, если бы в этот решающий час он вооружился упорством и дерзостью, — в час угрызений совести за неудачу в жизни, за оставление Торы — источника живой воды, когда он чувствует: еще чуть-чуть — и пролетели лучшие годы жизни, еще чуть-чуть — и все пропало навеки… И порожденные его воображением удивленные взгляды, которые якобы бросили на него господин такой-то и господин такой-то из числа его знакомых, ввергают его в стыд, — и не собрал он сил, чтоб совладать с пустой игрой воображения… Чуть-чуть дерзости и упорства — и он увидел бы реальность, понял бы, что фантазии смертного — как сон пустой, развеивающийся без следа… Зачем же поддаваться обману зрения, и почему вместо того не содрогнуться от страха вечного позора, грозящего тому, кто так и остался пустым? Пришедшему в ничто, рожденному для тщеты… Укрепись, человек, собери силы и облекись мужеством, вооружись энергией, упорством и примись с усердием за изучение алахи!

(Главы 28 и 29 в оригинале отсутствуют. Прим. перев.)

Продолжение

Автор перевода — р. Пинхас Перлов


Биография Мордехая, сына Яира из колен Биньямина, мудреца и духовного лидера еврейского народа в эпоху Вавилонского изгнания, одного из главных героев пуримской истории Читать дальше

Традиции праздника Пурим

Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»

Пурим: разрешение сомнений!

Рав Арье Кацин

Талмуд утверждает, что «радость — это разрешение сомнений!» В этом состоит внутренний смысл заповеди «стереть Амалека», писал рав Гедалия Шор.

Гробница Мордехая и Эстер

Рав Мордехай Райхинштейн

В Свитке Эстер мы читаем о цепочке событий, которые привели к чудесному избавлению, в честь которого установлен праздник Пурим. Эти события произошли почти 2400 лет тому назад в тогдашней столице Персии — городе Шушан. Известно ли нам сегодня где находился Шушан? Еврейская община Ирана считает, что древний Шушан — это иранский город Хамадан, расположенный в 400 км к западу от Тегерана. Подавляющее большинство историков и специалистов по Ирану с этим не согласны. Но и они не сильно возражают против того, что мавзолей с могилами Мордехая и Эстер — главных героев праздника Пурим — находится в Хамадане. Сегодня это место является одной из главных достопримечательностей города и местом паломничества, причем не только для евреев, но и для мусульман.

Пурим и свиток Эстер 3

Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Комментарий на свиток Эстер»

Почему Эстер велела подождать три дня перед ее визитом к царю?