Хазон Иш

Раби Авраам-Йешая бар Шмерияу-Йосеф Карелиц (Хазон Иш; 5639—5714 /1879—1953/ гг.) — духовный лидер и ведущий законоучитель своего поколения.

Родился в белорусском городе Коссове.

Его богобоязненная мать, ребецин Лея, с самого дня рождения не оставляла младенца с непокрытой головой, одевая на него специально сшитую крошечную кипу (B. Sklar, Shaping the world through Tora and yiras shamayim).

И отец, и мать происходили из семей учеников Виленского Гаона (см.) — в доме соблюдались все обычаи Виленского Гаона.

Изучал Тору под руководством отца, занимавшего в Коссове пост раввина.

В 5652 /1892/ году, в день своей бар-мицвы, принял обет посвятить всю жизнь изучению Торы лишма — во имя выполнения заповеди Всевышнего (R. D. Silber, Noble lives, p.42).

Несколько последующих лет он занимался в хевруте (паре) со своим старшим братом р. Меиром Карелицем, по прошествии времени ставшим раввином белорусского городка Ляховичей.

Постижение секретов Торы переполняло сердце юноши счастьем. «Нет в мире наслаждения, подобного усердному изучению Торы», — писал он в одном из писем. «Как прекрасно чувствовать, что растешь! — восклицал он в другом письме. — Сердце наполняется светом, пробужденным постижением сокровенных тайн Торы!» (Игрот Хазон Иш ч.2, 94).

В одной из своих более поздних статей р. Авраам-Йешая удивительно точно передал то ощущение загадочности Вселенной, которое пробудилось в его душе еще на пороге жизни. «Если человек, обладающий живой душой, — писал он, — …окинет мысленным взором бесконечное пространство Вселенной, он застынет в смятении и в полной растерянности: мир предстанет перед ним неразрешимой загадкой. …Все его существо и все его интересы будут теперь обращены только к этой тайне, …ради ее постижения он будет рад пройти через пожирающий огонь и буйные воды. Что ему во всех приятностях жизни, если они скрывают от него загадку Вселенной!».

«И вдумчиво вглядываясь во все существующее под Солнцем, — отмечал он далее, — человек начнет понимать, …что наша Вселенная возведена по заранее продуманному проекту — будто мудрый архитектор начертил ее прежде, чем приступил к сотворению. …Человек с острым и аналитическим умом различит во всех проявлениях этого мира общий замысел, связывающий все воедино, …и его душа будет изнемогать от великого желания познать этот замысел» (Эмуна убитахон 1:1,1:4).

После женитьбы р. Авраам-Йешая поселился в литовском городе Кейданах (Кедайняе), недалеко от Ковно (Каунаса).

Его жена, ребецин Бася, вела торговлю в маленьком магазинчике и обеспечивала семью, предоставляя ему возможность всецело посвятить себя Торе (Энциклопедия левейт Исраэль т.18).

В будние дни он практически не покидал дома учения. Уже в эти годы он отличался слабым здоровьем, и каждый день превращался для него в поле битвы между страстным стремлением к познанию Торы и теми ограничениями, которые налагало болезненное тело. Много лет спустя Хазон Иш признавался ученикам: «Когда в моих книгах встречаются фразы типа “Комментарий Рашбы в данный момент мне недоступен”, это не всегда означает, что у меня не было данной книги. Просто порой я был настолько изнурен и измучен, что не мог подняться и добраться до книжной полки» (B. Sklar, Shaping the world…).

В этот период он потратил пять лет подряд на углубленное изучение талмудического трактата Авода зара. Позднее, когда у одного из близких к нему людей спросили: «Правда ли, что Хазон Иш способен изучить сто листов Талмуда за один день?!», тот ответил: «Этого я не знаю. Но я точно знаю, что он способен изучать один лист на протяжении ста дней» (там же).

В 5671 /1911/ году р. Авраам-Йешая издал в Вильно (Вильнюсе) свою первую книгу Хазон Иш (Прозрение Человека), содержащую аналитические заметки к некоторым разделам Талмуда и кодекса Шульхан арух.

Книга вышла в свет без указания имени автора, однако оно было зашифровано в слове Иш (буквы алеф, йюд и шин — Авраам-Йешая).

В дальнейшем р. Карелиц анонимно издал еще более двадцати книг, содержащих его алахические исследования, и все они были озаглавлены Хазон Иш — название этой многотомной серии заменило собой имя автора, не известное широкому кругу читателей.

В годы первой мировой войны вместе с тысячами других евреев он был принудительно переселен из прифронтовой полосы в глубь России. Некоторое время он прожил в Минске. В 5680 /1920/ году он покинул Советскую Россию и обосновался в Вильно.

В эти годы он вел образ жизни нистара — тайного праведника, скрывающего от окружающих свои духовные достижения: его подлинный, высочайший, уровень в постижении Торы был известен лишь ограниченному кругу людей, в который входили такие лидеры литовского еврейства, как р. Исраэль-Меир Акоэн (Хафец Хаим; см.) и р. Хаим-Озер Гродженский (см.).

Эти прославленные мудрецы видели в нем прямого духовного наследника Виленского Гаона. Хазон Иш перенял не только обычаи Гаона и его методы изучения Торы — в своих книгах, вынося алахические решения, он, как правило, следовал мнению Виленского Гаона, даже в тех случаях, когда Гоан расходился во взглядах с величайшими законоучителями прошлого. Хазон Иш утверждал: «Для нас Агра (Виленский Гаон) стоит в одном ряду с Моше Рабейну, с Эзрой, с раби Йеудой Анаси (составителем Мишны), с равом Аши (составителем Вавилонского Талмуда) и Рамбамом» (Ковец игрот ч.1, 32).

И вместе с тем, если в результате беспристрастного исследования Хазон Иш приходил к выводам, противоречащим мнению Виленского Гаона, он решительно полемизировал с ним: в своих алахических заключениях он руководствовался, в первую очередь, не весом того или иного авторитета, а «здравым смыслом и строгой логикой, направленными на достижение подлинного понимания Торы» (там же ч.1, 12).

Подобно Виленскому Гаону, Хазон Иш углубленно изучал естественные науки и математику. Когда его ученики обратили внимание на то, что он относится к своим астрономическим расчетам столь же уважительно, как и к алахическим рукописям, Хазон Иш пояснил: «Тора включает в себя все другие науки, …и если мы обращаемся к этим наукам для более глубоко понимания Торы, они тоже становятся Торой в буквальном смысле этого слова» (Пеэр адор т.3,с.64). В другой раз, обсуждая астрономические вычисления Рамбама (см.), Хазон Иш заметил, что, хотя «эти расчеты опираются на исследования нееврейских ученых, но Рамбам использовал их для установления алахи — поэтому они стали неотъемлемой частью Торы, и тот, кто изучает их, изучает Тору» (Р. Хаим Каневский, Шекель акодеш).

В начале 5690-х /1930-х/ годов с помощью главного раввина Земли Израиля р. Авраама-Ицхака Кука (см.) Хазон Иш получил от британских оккупационных властей сертификат, предоставляющий право на легальный въезд в Палестину. В 5693 /1933/ году, в возрасте пятидесяти четырех лет, он совершил алию и поселился сначала в Тель-Авиве, а затем, с 5697 /1937/ года, в Бней-Браке — новом поселении, основанном выходцами из Восточной Европы, сохранившими верность традиционным еврейским ценностям.

Хазон Иш обосновался в квартале, названном Зихрон Меир, в крохотной квартирке рядом с р. Яаковом-Исраэлем Каневским (Стайплером; см.), который был женат на его сестре, — вскоре их дома стали центром духовной жизни Бней-Брака.

После смерти великого Хафец Хаима, последовавшей в 5693 /1933/ году, Хазон Иш, наконец, «открылся» и принял на свои плечи груз осиротевшего поколения. Как и в Литве, он не занимал на Святой Земле никаких официальных постов: он не был ни главой ешивы, ни раввином общины — и тем не менее, его реальный уровень постижения законов Торы был столько высок, что все законоучителя Бней-Брака, Земли Израиля, а затем и всего еврейского мира потянулись к нему за решением спорных вопросов и признали его верховный авторитет (Энциклопедия левейт Исраэль т.18; Rabbi N. Zakon, The Jewish Experience p.222; Noble lives, p.43).

Особенно значительный вклад Хазон Иш внес в установление алахических норм, связанных с применением новых технологий, а также в исследование сельскохозяйственных законов, выполнение которых возможно лишь на Земле Израиля, — и в первую очередь, законов шмиты (субботнего года).

Хазон Иш стремился консолидировать харедимные общины Святой Земли, организовав все стороны их жизни в точном соответствии с требованиями законов Торы. Он инициировал создание множества колелей и ешив — благодаря его влиянию Бней — Брак стал одним из крупнейших в мире бастионов Торы.

Первостепенную задачу Хазон Иш видел в том, чтобы защитить сердца юного поколения от отравляющего влияния светского окружения и от проникновения в души чуждых Торе идей. Исходя из этого, он требовал, чтобы «учащимся ешив не позволяли заниматься светскими предметами весь тот период, пока они с юношеским воодушевлением погружены в изучение Торы» (Ковец игрот ч.1, 50).

Когда с Хазон Ишем консультировались по поводу исключения того или иного юноши из ешивы, он, как правило, стремился воспрепятствовать этому, говоря: «Это не дисциплинарный вопрос — это вопрос жизни и смерти!». Однажды у него спросили, следует ли исключить из ешивы ученика, пойманного на краже. В ответ Хазон Иш поинтересовался у своего собеседника, выгоняет ли он кого-нибудь из ешивы за произнесение «лашон ара» (за злоречие) — и пояснил: «Чем одно из этих прегрешений хуже другого?! И в том, и в другом случае бахур (парень) не заслуживает смертного приговора!» (B. Sklar, Shaping the world…).

«В наше время спасти ребенка, предоставив ему возможность воспитываться в мире Торы, — писал он в одном из писем, — это не меньше, чем спасти жизнь ребенка, тонущего в реке» (Ковец игрот ч.2, 47).

В то же время Хазон Иш решительно выступал против захлестнувшей еврейский мир волны профанации: например, против «популярного» изложения сокровенных разделов Торы, когда, пользуясь его выражением, «прямо с улицы» выхватывают сапожника или кузнеца и начинают обучать «кабале» (Маасе иш т.3,с.95). Вместе с тем, когда у него спросили, можно ли человеку, не знакомому с тайнами кабалы, изучать кабалистическую книгу Зоар (Сияние), он ответил: «Изучать — запрещено, но читать, чтобы проникнуться трепетом перед Б-гом, — не только можно, но и большая заповедь, ведь ни одна из книг мудрецов не вдохновляет человека в такой степени, как святой Зоар» (Р. Дов Элиах, Агаон с.869—870).

В последний период жизни Хазон Иш посвящал основную долю своего времени приему многочисленных посетителей, приходивших к нему не только с алахическими вопросами, но и за советами в самых различных областях жизни.

Значительная часть посетителей обращалась к нему с проблемами, связанными с восстановлением здоровья, и Хазон Иш специально изучал медицину, чтобы более квалифицированно и эффективно помогать жаждущим исцеления. «Я полагаю, — писал он, — что все профилактические и терапевтические меры, необходимые для сохранения и восстановления здоровья, являются не только обязанностью человека, но и заповедью, …и мы видим, что даже мудрецы Талмуда обращались в поисках исцеления не только к врачам из народов мира, но и к евреям-отступникам» (Игрот Хазон Иш 136). «И хотя, — отмечал он в одной из своих статей, — тот, кто находится на высочайшем уровне веры и упования, может обходиться вообще без помощи медицины, — это удел лишь величайших праведников, подобных раби Шимону бар Йохаю» (Хазон Иш, Ктавим с.26).

Исходя из этого понимания, Хазон Иш никогда не прибегал ради помощи страждущим к приемам практической кабалы. «У нас нет никакого права изгонять демонические силы, ведь они сотворены Всевышним, да будет Он благословен, и выполняют Его приказы. Лишь святые праведники, познавшие высшую тайну, — такие, как раби Шимон бар Йохай и его сподвижники, — обладали властью над демоническими силами, которые подчинялись их повелениям. …Но мы, в этом отношении, совершенно беспомощны, и не дай нам Б-г использовать приемы практической кабалы — ведь даже мудрецы Мишны и Талмуда прибегали к помощи врачей и лекарств, а не к этому. Наша сила — в наших устах, в молитве, обращенной к Всевышнему: в мольбе об исцелении» (Ковец игрот ч.3, 158).

В своих рекомендациях по медицинским вопросам, как и при решении иных жизненных проблем, Хазон Иш исходил, прежде всего, из знаний, почерпнутых им в общедоступных, законодательных, разделах Торы.

Однажды ночью в его дверь постучал обезумевший от горя мужчина, малолетнему сыну которого предстояла срочная операция, затрагивающая мозг: врачи предупреждали, что, в случае отказа от операции, ребенок обречен на скорую смерть — однако, и сами подобные операции в подавляющем большинстве случаев приводили к летальному исходу. Выслушав посетителя, Хазон Иш прикрыл глаза и погрузился в молчание, продолжавшееся не менее четверти часа. Затем он сказал, что следует оперировать.

После операции, которая продолжалась свыше шести часов, врачи заявили отцу, что, если в течении суток его сын не придет в сознание, — значит, положение безнадежно. Спустя сутки хирург, проводивший операцию, воздел руки вверх, признавая поражение в борьбе с болезнью. Несчастный отец снова поспешил к Хазон Ишу. Хазон Иш сказал: «У вашего сына есть не двадцать четыре, а семьдесят два часа». И действительно, через трое суток после операции ребенок пришел в себя, а спустя несколько недель — поправился окончательно. Когда эта история завершилась, близкие Хазон Иша спросили у него, о чем он думал в течение четверти часа во время первой встречи с отцом ребенка. Хазон Иш пояснил, что анализировал фрагмент из Талмуда (Авода зара 27б), в котором рассматриваются сходные проблемы спасения жизни, — а сведения о семидесяти двух часах послеоперационного ожидания он почерпнул из Мишны. «Когда мы следуем указаниям Торы, — добавил он, — все проходит благополучно» (Маасей авотейну, Беаалотха).

В другой раз в подобном положении — между жизнью и смертью — оказался один из знаменитых знатоков Торы: и ему врачи заявили, что без сложной операции он долго не проживет; в то же время его предупредили, что сама операция смертельно опасна. Не в силах разрешить эту трагическую дилемму, он отправился на Святую Землю, чтобы посоветоваться с Хазон Ишем.

Хазон Иш тепло приветствовал гостя и встречался с ним несколько дней подряд — но каждый раз разговаривал с ним только на темы Торы. Как только больной пытался завести разговор о своем несчастии, он наталкивался на стену молчания. Наконец, в последний день своего пребывания на Святой Земле он решительно задал терзавший его вопрос. Выслушав гостя, Хазон Иш спросил: «Есть ли у вас с собой деньги для цдаки? Дайте их мне, а я передам их по назначению». Гость с готовностью отдал определенную сумму, отложенную у него на цели благотворительности. «Нет, этого не достаточно», — сказал Хазон Иш. Гость вручил ему еще несколько банкнот. Хазон Иш дал понять, что и этого мало. Гость начал выкладывать на стол все свои наличные. «Возьмите, сколько вам необходимо на обратный путь, — распорядился Хазон Иш, — и дайте мне остальное». Получив деньги, Хазон Иш сказал: «Вы можете делать операцию. Все пройдет благополучно». В результате операции знаток Торы полностью восстановил здоровье и прожил после этого еще двадцать пять лет.

И в этом случае, Хазон Иш действовал в соответствии с указаниями мудрецов Талмуда, утверждавших, что «цдака искупает в час смертельной опасности» (Э. Гринберг, Женщина женщине с.201—202).

Как-то, в последние годы жизни, один из ближайших учеников спросил у Хазон Иша: с какой целью Виленский Гаон и другие великие мудрецы отправлялись в добровольное изгнание (галут), в многолетнее скитание по диаспоре. Хазон Иш пояснил, что предназначение «галута» заключалось вовсе не в том, чтобы ограничить себя в еде и других жизненных удовольствиях, — ведь и дома весь рацион Гаона состоял из хлеба с солью и воды. Сущность добровольного изгнания заключалась, по словам Хазон Иша, в том, что эти мудрецы лишали себя самой великой ценности — покоя, необходимого им для углубленного изучения Торы. Они ощущали необходимость временами спускаться со своих небесных высот и, смешиваясь с народом, узнавать его беды и заботы из первоисточника. «Если так, — спросил ученик, — то в такое добровольное изгнание можно отправиться и, е покидая стен дома?». Хазон Иш улыбнулся и кивнул в знак согласия (Агаон с.770).

В 5713 /1953/ году, когда обострился конфликт по поводу отказа девушек из религиозных семей служить в армии, первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион посетил Хазон Иша в его доме в Бней Браке. Во время этой беседы были определены основные принципы сосуществования харедимной общины Земли Израиля и светского сионистского государства (The Jewish Experience p.222).

В своих алахических трудах Хазон Иш постановил, что, с точки зрения законов Торы, современные светские евреи не являются «отступниками», к которым следует испытывать ненависть. Для определения их статуса он использовал талмудическое понятие тинокот шенишбу (украденные младенцы), приравняв их духовное «сиротство» к трагедии детей, захваченных в плен и выросших среди иноземцев, — ведь современные ассимилированные евреи не только ничего не знают о своем еврействе, но и чувствуют себя частью иного народа и чужой культуры. Хазон Иш подчеркивал, что таких «взрослых младенцев» следует не обличать и отталкивать, а наоборот, «возвращать к Торе со всей деликатностью и любовью, на которые мы способны» (Хазон Иш, Йорэ деа 2:16).

Он мучительно переживал ситуацию, когда, по его словам, «тысячи и десятки тысяч еврейских детей, получают светское образование, сжигающее их тела и души» — такое положение вещей он считал величайшей национальной трагедией в еврейской истории (B. Sklar, Shaping the world…). «Наша самая главная обязанность, — писал он в одном из писем, — возвратить сердца сыновей к Небесному Отцу» (Ковец игрот ч.1, 83).

Р. Авраам-Йешая Карелиц, Хазон Иш, умер субботней ночью пятнадцатого хешвана 5714 /1953/ года в Бней-Браке.

с разрешения издательства Швут Ами