Пути праведников. Тора

Тремя коронами коронованы сыны Израиля: короной Торы, короной священства и короной царства. Короны священства удостоился Аарон, как сказано: «И будет ему и его потомству после него заветом вечного священства» (Бамидбар 25; 13). Короны царства удостоился Давид, как сказано: «Его потомство будет вечно, и его трон, как солнце, предо Мной» (Теилим 89; 37). А корона Торы пребывает уготованная всему еврейскому народу, как сказано: «Учение заповедал нам Моше, наследие общине Яакова» (Дварим 33; 4), каждый, кто пожелает, пусть придет и возьмет.

Ты можешь сказать, что короны священства и корона царства значительнее, чем корона Учения. Но о Торе сказано: «Мной царят цари, и вельможи учреждают справедливость, мною правят правители» (Мишлей 8; 15—16) и разъясняется (Коэлет Раба 7, 2): это значит, что корона Учения значительнее короны священства и короны царства. Сказали мудрецы: «Незаконнорожденный /мамзер/, но ученый значительнее первосвященника, если тот невежда». Сказано: «Дороже она жемчуга» (Мишлей 3; 15), дороже первосвященника, входящего в Храм (Орайот 13а). Нет заповеди равной заповеди изучения Торы, а изучение Торы равноценно всем заповедям вместе взятым, потому что изучение Торы приводит к исполнению заповедей.

Изучение Торы равно всем остальным деяниям (Пеа 1; 1). Это сказано о том, кто изучает, чтобы продолжать изучение и чтобы учить других, оберегать и хранить, совершать и исполнять. Такой человек постоянно занят Торой и потому не может исполнить все заповеди. Но когда он не занят Торой, он исполняет все, что может и должен исполнять, и тем самым он проявляет свое намерение исполнять заповеди. Вот когда изучение Торой равноценно всем остальным деяниям! Ибо он изучает заповедь и желает ее исполнить, а это в совокупности можно считать исполнением заповеди. Почему? Потому что из-за постоянных и непрерывных занятий он не мог ее исполнить так, как исполняют остальные люди. Вот почему награда за исполнение заповеди и изучение заповеди в его руках! Хотя изучение Торы равно всем остальным деяниям, это не относится к тем, кто часто ходит без дела и во время своего безделья мог бы исполнить заповедь, но не заботится о том, чтобы исполнить ее. И не относится к тем, кто, исполняя заповеди, не делает это с соответствующей точностью.

Тот, чья душа загорелась желанием исполнить эту заповедь и исполнять ее как положено, и быть увенчанным короной Учения, — не должен отвлекаться ни на что иное. И пусть он не ставит своей целью приобрести Знание вместе с богатством и почестями. «Вот как можно достичь знаний: хлеб с солью ешь и воду по мере пей, на земле спи, веди жизнь горемычную и прилежно трудись» (Авот 6; 4). Но если у тебя возникнет такая мысль: «сначала я скоплю денег и освобожусь от дел, с этим связанных, а потом вернусь к занятиям Торой и буду читать и изучать», — ты никогда не удостоишься короны Учения. Ибо сказано: «Делай Учение постоянным, а ремесло — временным» (там же 1; 15) и «Не говори: “на досуге поучусь” — может, досуга не будет» (там же 2; 5).

Написано в Торе: «Не на небесах она» (Дварим 30; 12), то есть не у горделивых, «и не за морем она» (там же), то есть не у тех, кто ходит за море торговать (Эйрувин 55а). Потому сказали мудрецы: «И не каждый, кто много занимается торговлей, умнеет» (Авот 2; 5). И сказали: «Поменьше занимайся делами — занимайся Учением» (там же 4; 10).

Само нутро человека, его внутренняя суть становится источником силы, если он занимается Торой во имя самой Торы, трудится, старается, пересиливает, превозмогает себя во имя Всевышнего. Он как бы сам по себе находит смысл и разъяснения тому, что никогда не изучал, и даже тому, что не было дано Моше на горе Синай. Так было с нашим праотцем Авраамом, который ни у кого не учился, но сам по себе раздумывал о заповедях и сам по себе постиг Учение и заповеди, как о том свидетельствует написанное: «И хранил Мои повеления и заповеди Мои, уставы Мои и учения Мои» (Берешит 26; 5). И сказали мудрецы, что он исполнял даже «Эйрув тавшилин» (Йома 28б). Трактат «Авода зара»[1] Авраама состоял из 400 глав. Кто же научил его всему этому? Его внутренняя суть сделалась источником силы знания и давала ему мудрость и Учение (Берешит Раба 95; 3). И о рабби Элиэзере Великом, который много занимался Торой, свидетельствовали наши учители, что ему открылось то, что не открылось Моше на Синае (Пиркей де рабби Элиэзер 2). Также поступали наши учители — от поколения Моше до поколения Иеошуа Бин-Нуна и от поколения Иеошуа Бин-Нун до Старцев[2], и пророки, и мужи Великого собрания, и таннаи, и амораи, и гаоны, и все мудрецы поколений — все они много занимались Торой, душу свою отдали ради нее. Потому им открылись тайны Учения и секреты мудрости — то, что человек не может найти сам. Мудрецы исчислили сорок восемь качеств, посредством которых приобретается Учение (Авот 6; 6). И желающий удостоиться пути Учения должен утрудить себя и выработать в себе эти сорок восемь качеств — лишь тогда он станет достоин всего блага. Учащийся должен быть расторопен и осторожен в занятиях своих, ибо ремесло изучения Торы непохоже на другие ремесла. Изучающий прочие ремесла не забудет их, даже если не будет ими заниматься несколько лет. А изучающий Тору и не повторяющий изученное скоро все забывает. Даже если он повторит сто раз, но хоть раз отвлечется от Торы, — сразу все забудет! Это логично: все прочие ремесла требуют внимания только тогда, когда их изучают; они не требуют внимания, когда ими пользуются. Человек делает свое дело и может думать о том-о сем, о чем угодно.

Но не так обстоит дело во время изучения Торы. Внимание требуется, чтобы понять изучаемый вопрос и не отвлекаться на мысли о чем-либо другом. Поэтому тот, кто освобождает свое сердце для безделья, тотчас забывает все, над чем трудился все свои дни. И сказали мудрецы, что если бы человек не забывал то, что выучил, он выучил бы всю Тору, а потом бездельничал, — безделье же приводит к скуке и преступлению (Ктубот 596). Потому-то установлено свойство человека забывать: чтобы человек занимался Торой все свои дни и не приближался к преступлению. А Тора ведет к достоинству и добрым делам, ибо когда человек изучает Тору и раздумывает о наказаниях за проступки и о наградах за исполнение заповедей, он полагает себе делать добро, а труд изучения Торы предотвращает преступление. Безделье же влечет за собой преступление и ведет в преисподнюю!

Поэтому следует быть расторопным, занимаясь Торой постоянно, днем и ночью, и даже идя по дороге или лежа в постели. И если человек не может читать и размышлять вслух, пусть думает молча о том, что изучает. И пусть помнит об этом своем занятии, чтобы не отвлекаться от него. Тогда будет по сказанному (Иеошуа 1; 8): «Думай о ней днем и ночью». Ибо не сказано «говори о ней днем и ночью», но — «думай о ней». И об этом сказано: «Сидя в своем доме и идя дорогою, и когда ты ложишься и когда ты встаешь» (Дварим 6; 7). Наши учители хвалили друг друга именно за то, что не прошли и четырех локтей без Торы (Мегила 28а): либо они изучали Тору и повторяли изученное вслух, либо думали о том, что изучали, либо их мысли были об Учении.

Поэтому во всякое время и в любой час приложи к Учению внимание сердца своего и разумение свое, — и ты обретешь жизнь и почести, и удостоишься видеть плодоношение своих дел в этом мире, и удостоишься всех добрых качеств, какие только существуют в этом мире. Ибо человек, изучая Тору, обретает мудрость и страх пред Всевышним, и правильный образ жизни и поведения /дерех арец/, и смирение, и скромность, и все добрые дела. И Всевышний дает ему все, что требуется, и Учение бережет его, дает ему высокое положение и поднимает его, как учили мудрецы: «Сказал рабби Меир: “Каждый, кто занимается Торой ради нее самой, удостаивается многого, да к тому же весь мир стоит ради него, называется такой человек — друг, любимый <…> Тора дает ему высокое положение, и поднимает над всеми созданиями”» (Авот 6; 1) — это награда в этом мире. А в будущем мире: «Никто, кроме Тебя, Всевышний» (Ишая 64; 3). Даже пророки не видели той награды, которая сохраняется для праведников. Все, что они видели и о чем пророчествовали, это «преддверие Эдена», но сам Эден — «Никто не видел, кроме Тебя, Всевышний» (Брахот 34б). И нет ничего выше ступени Эдена в будущем мире.

Сказано в Мидраше: «Рэби спросил рабби Бецалеля: что означает “Ибо их мать изменила”» (Ошеа 2; 5)? Сказал ему: «Когда слова Закона становятся “изменниками”? Когда те, кто их знает, позорят их». Мудрец говорит: «Не склоняй суд» /к несправедливости/ (Дварим 16; 19), а сам склоняет суд к несправедливости; говорит «не лицеприятствуй» (там же), а сам лицеприятствует; говорит «не бери взятки» (там же), а сам берет взятку (Рут Раба 1; 1). Тому же учили наши учители: «И мудрость бедного посрамлена» (Коэлет 9; 16). Каким образом мудрость бедного посрамлена? Это мудрость бедного добрыми делами (там же). Когда он поучает других делать добрые дела, а сам не делает, слова его поучения не принимаются другими людьми, ибо не поучение главное, а дело (Авот 1; 17). Поэтому намерение каждого поступка, намерение каждого деяния должно быть намерением во Имя Всевышнего. Рассмотри историю Элиши бен-Авуи и разумей! Элиша бен-Авуя превратился в еретика, потому что отец обучил его Торе не ради нее самой. Сказано в Иерусалимском Талмуде (Хагига 2; 1) и в Мидраше (Коэлет Раба 7; 8): когда было обрезание Элиши бен-Авуи, его отец устроил пир и пригласил рабби Элиэзера и рабби Йеошуа и остальных мудрецов. Они сидели за трапезой, вели ученую беседу и говорили о Торе так, что их окружил огонь. Подошел отец Элиши и сказал им: «Учители мои! Разве вы пришли сжечь мой дом?» Ответили ему: «Это оттого, что мы повторяем слова Торы и пророков, и Ктувим. И это радостно так же, как во время дарования Торы на Синае. Ибо на Синае эти слова были даны, и из огня они были даны». Сказал Авуя: «Я вижу, как велика сила Торы. И если мой сын выживет и вырастет, я отдам его Торе». Но поскольку говоря это, он старался ради тщеславия, а не старался во имя Торы, его сын стал отступником. И все же пусть человек всегда учится, даже не во имя самого Учения, ибо от состояния «не во имя Учения» он перейдет к состоянию «во имя Учения» (Псахим 50б).

Теперь мне следует сказать о вопросах Талмуда и заповедей. Все заповеди, которые были даны Моше на Синае, были даны вместе с толкованиями, как сказано: «И Я дам тебе каменные скрижали и Тору, и Заповедь» (Шмот 24; 12). «Тора» — это Учение письменное; «Заповедь» — это ее объяснение (Брахот 5б). И Он заповедал нам исполнять Учение согласно Заповеди, эта Заповедь и есть то, что называется Учением устным. Всю Тору записал Моше перед смертью своей рукой и дал записанное каждому из двенадцати колен, а одну книгу поставил в Ковчег Завета как свидетельство (Дварим Раба 9; 9), как сказано: «Возьмите эту книгу Торы и положите ее возле Ковчега Завета Всевышнего, и да будет там тебе свидетелем» (Дварим 31; 26).

Заповедь, объяснение Учения, не записал Моше, но передал устно старейшинам и Йеошуа, и остальному Израилю, как сказано: «Все, что я приказываю вам, соблюдайте, исполняйте, не добавляйте к этому и не уменьшайте это» (там же 13; 1), — потому и называется Учение устное. И со времен Моше и до времен Рабейну а-Кадош, Рабби Иеуды а-Наси, не было написано книги для всех, чтобы учиться по ней, — все учили наизусть. Но в каждом поколении глава Синедриона или пророк, который был в том поколении, записывал для памяти поучения и толкования, которые слышал от своих учителей, и устно учил других. А также каждый записывал посильно для себя толкования, которые слышал и то, что обновлялось в каждом поколении путем «тринадцати способов» /мидот/ рассуждения и с чем соглашались члены Великого Синедриона. Так поступали до эпохи рабби Иеуды а-Наси. И когда рабби Иеуда а-Наси увидел, что в его дни положение изменилось, что учащихся становится все меньше и меньше, а беды возобновляются и возобновляются, а Рим расширяется и усиливается. И сыны Израиля все удаляются и удаляются в разные страны из-за бед и угнетения. Когда он увидел, что евреи растеряны и могут забыть Учение, он составил Мишну, чтобы была у каждого, чтобы ее изучали и чтобы она не забылась. И все свои дни он вместе со своими сподвижниками изучал Мишну публично, а перед ним сидели великие мудрецы Израиля, которые учились у него, а с ними тысячи и десятки тысяч остальных мудрецов. И ученики рабби Иеуды а-Наси также составили труды /хибурим/. Рав составил Сифра и Сифри, объясняющие источники Мишны; рабби Хия составил Тосефту, разъясняющую смысл того, о чем говорит Мишна; рабби Ошая и Бар-Капара составили Барайты, разъясняющие слова Мишны. Так это оставалось до времен амораев: у них возникли разногласия в толковании Мишны, Тосефты и Барайты. Пока рабби Йоханан в Эрец-Исраэль не составил Иерусалимский Талмуд. Это было через триста лет после разрушения Храма. Рабби Йоханан жил в Иерусалиме, и потому этот Талмуд называется «Талмуд Иерушалми». Через сто лет рав Аши, живший в Вавилоне, составил Вавилонский Талмуд, «Талмуд Бавли». Эти два Талмуда толкуют и разъясняют слова Мишны, и выявляют ее глубины, а также и то, что обновлялось каждым собранием мудрецов со дней Рабейну а-Кадош /Иеуды а-Наси/ до составления Гемары. И эти два Талмуда, и Тосефта, и Сифра, и Сифри, все они толкуют, разъясняют, поясняют и объясняют так, что становятся понятными запреты /асур/ и разрешения /мутар/, что чистое /таор/ и что нечистое /тамэ/, что есть обязательное и от чего можно освободить /хиюв ве-птур/, что годится /кашер/ и что не годится /пасуль/, ибо то, что Моше Рабейну получил на горе Синай и передал, вслед за ним передавали мудрецы из поколения в поколение, один другому. А также объясняется то, что постановили, желая «сделать ограду» вокруг Закона, мудрецы и пророки всех предыдущих поколений в соответствии с тем, что они слышали от Моше, как сказано: «И храните Мою ограду» (Ваикра 18; 30) — сделайте ограду вокруг Моей ограды (Моэд Катан 5а). Объясняются обычаи /минагим/ и уставы /таканот/, которые установили или ввели в каждом поколении мудрецы поколения, и нельзя от них отклоняться, как сказано «Не отклоняйся от того, что они скажут тебе, ни вправо, ни влево» (Дварим 17; 11). А также и законы /мишпатим/ и судебные решения /диним/, не полученные непосредственно от Моше, но принятые мудрецами при помощи способов /мидот/, которые помогают понять Закон. По поводу этих законов и судебных решений мудрецы согласились и утвердили, что они верны. И все это — со дней Моше и до своего времени! — собрал и составил рав Аши в Гемаре.

А после рава Аши и его сподвижников, которые составили Гемару и закончили ее в дни его сына, евреи рассеялись по всему свету, добрались до самого края света и дальних островов. И умножились войны в мире, войска испортили дороги, и умалилось изучение Торы, и евреи не ходили учиться в ешивы тысячами и десятками тысяч, как это бывало прежде. Лишь некоторые в каждом городе и в каждой стране, остаток тех, к кому обращается Всевышний, изучают Тору и понимают труды всех мудрецов, и познают заповеди, которые заповедал Господин всего, благословен Он.

После амораев встало поколение гаонов, знавших весь Талмуд, Бавли и Иерушалми, и Сифра, и Сифри, и Тосефту. Они открыли тайны Талмуда, растолковали и объяснили вопросы, которые он обсуждает, И это было необходимо, ибо суть Талмуда весьма глубока, а также потому что он написан на армейском языке, смешанном с другими языками. Этот язык был понятен всем, жившим в Вавилоне в эпоху составления Талмуда. Но в других, местах и даже в Вавилоне во времена гаонов, не знали тот язык. И жители каждого города задавали гаонам множество вопросов, просили объяснить трудные места в Талмуде. И гаоны отвечали, согласно своей мудрости. А те, кто спрашивал, собирали ответы гаонов и составляли книги, чтобы учиться по этим книгам. Кроме того, гаоны каждого поколения составляли труды, чтобы объяснить Талмуд. Некоторые объяснили избранные галахот, а некоторые объяснили наиболее трудные для учащихся главы, а некоторые объяснили целые трактаты и разделы. И составили руководства и практические указания /алахот псукот/, своды галахических выводов, решений и заключений в вопросах разрешенного и запрещенного, обязательного и необязательного, — во всем, что соответствовало потребности времени, — чтобы приблизились к пониманию Талмуда те, кто не мог постичь его глубину. Этой работой во Имя Всевышнего занимались все выдающиеся умы Израиля со времени составления Гемары и до нашего времени, восьмой год после тысячи ста лет после разрушения Храма, это четыре тысячи девятьсот тридцать семь лет после сотворения мира.

А в наши времена усилились величайшие беды, и для всех настал трудный час, и пропала мудрость наших мудрецов, и разум наших разумных скрылся. Поэтому объяснения и галахот, и ответы, составленные гаонами, стали трудны в наши времена, и лишь немногие понимают как следует их суть. Не говоря уж о Гемаре, Вавилонской и Иерусалимской, и Сифре, и Сифри, и Тосефте, которые требуют широкого ума и умной души, и долгого времени изучения. Лишь при этих условиях можно узнать из них, каков прямой путь в вопросах запрещенного и разрешенного, и в остальных вопросах и законах Торы.

И поэтому я, Моше бен-Маймон а-Сфаради, собрался с силами и положился на Всевышнего, благословен Он, и постарался понять все эти книги, и решил собрать и составить все, что выясняется из этих трудов, касаемо вопросов запрещенного и разрешенного, нечистого и чистого, а также и остальных вопросов Торы, — и изложить ясным языком и кратко, чтобы все Устное Учение было упорядочено и понятно всем без вопросов и ответов, а не так, чтобы один говорил одно, а другой — иное, но так, чтобы стали ясны и близки пониманию вещи, правильные и истинные, согласно законам, которые становятся понятными из все тех трудов и объяснений, которые имеются со дней Рабейну а-Кадош и до нашего времени. Чтобы положения каждой заповеди и положения каждого постановления мудрецов и пророков был открыт и понятен человеку малому и мудрецу великому. Иными словами, чтобы не требовалось иного труда для понимания любого закона Израиля.

Эта моя работа обобщает все Устное Учение вместе с постановлениями, обычаями и ограничениями, которые были введены со дней Моше Рабейну и до составления Гемары, а также то, что разъяснили нам гаоны во всех своих трудах, которые они составили после завершения Гемары. Я назвал свой труд «Мишнэ Тора», потому что человек сначала читает письменную Тору, а потом может читать этот труд и узнать из него все Устное Учение; ему не нужно читать другую книгу между ними.

А затем поднялся рабейну Моше из Куци и составил другую книгу. К книге Рамбама он присоединил выводы мудрецов последующих поколений. А также многие раввины, — а среди них Рокеах и рабби Элиэзер из Меца, и Ави а-Эзри и Ор Заруа — составили сборники галахических заключений /псаким/. И также поступили многие раввины: каждый составлял сборник, содержащий галахические заключения, которые отвечали на вопросы, возникавшие в те времена. Они видели, что из-за множества проступков умалилось знание Талмуда и нет никого, кто мог бы знать заповеди без книги галахических заключений, называемых «поским».

И рабейну Шломо /Раши/ в свое время понял, что из-за множества наших проступков умаляются сердца и усыхает разум. Это побудило его объяснить Талмуд и обучить знанию сынов Израиля. А потом поднялись его внуки, рабейну Там и рабейну Ицхак, и остальные раввины, которые приложили огромные силы своего ума, чтобы составить Тосфот в ешиве рабейну Ицхака Бааль-а-Тос-фот. Там были шестьдесят величайших раввинов, и среди них рабейну Шимшон из Шанц, который также составил Тосфот. Учеников же там было великое множество! И это были богатыри в учении! Их сердца были широко открыты, как врата Храма, и они учились с великим рвением, душу отдавали за Учение и без труда знали весь Талмуд с объяснениями Раши и Тосфот.

А потом из-за множества наших проступков снова умножились беды и уменьшилось число учеников в ешивах. Стали тяжелыми для учеников труды Тосфот, и они не смогли вынести эту тяжесть. И появились другие великие ученые. Каждый, согласно своей мудрости, они сократили те Тосфот, чтобы облегчить изучение. Но в те дни еще все знали весь Талмуд, и знали заповеди, объясненные Талмудом. Так было до изгнания из Франции, где крепко держались за Учение и учились с большим рвением, подобно мудрецам во времена Талмуда. Их главным занятием было повторять и повторять изучение Талмуда, чтобы исполнить сказанное: «И научи[3] им своих сыновей» (Дварим 6; 7), — дабы Учение было отточено в твоих устах так, что если тебя спросят, не говорил заикаясь, но отвечал сразу ясно и понятно (Кидушин 30а). Так как единственная возможность достичь того, чтобы Закон был наготове в устах человека, дабы сразу же ответить тому, кто спрашивает, много раз повторять изучаемое, как сказано: «Тот, кто учит свой урок сто один раз, знает во много раз лучше того, кто учит свой урок сто раз» (Хагига 9б). Известно, что Рейш Лакиш перед тем, как отправиться на урок к рабби Йоханану, повторял галаху сорок раз (Таанит 8а), и также поступали все во времена мудрецов Талмуда (Брахот 28а), и их основным занятием было повторение.

В трактате Мегила (7б) написано: Рав Аши сидел перед равом Каана[4], и стало темнеть, но ученые не пришли на занятия. Сказал ему рав Каана: «Почему же ученые не пришли?» Сказал ему рав Аши: «Может, они заняты пуримским пиром?» Сказал ему рав Каана: «Разве нельзя было пировать вчера вечером?»[5] Сказал ему рав Аши: «Разве учитель не знает, что сказал Рава: “Если справили пуримскую трапезу с вечера, не исполнили этим свою обязанность пировать в Пурим”. Почему? Ибо сказано: “Дни[6] пира и веселья”. Сказал ему рав Каана: “Рава сказал так?” Сказал ему рав Аши: “Да!” Тогда рав Каана повторил это сорок раз, пока не был уверен, что крепко запомнил».

А теперь взгляни: это было легко запомнить, но он повторил это сорок раз! А нынче нет никого, кто повторил бы это более двух раз! И вот есть великие доказательства в нескольких местах Талмуда, где ясно говорится, что все были приучены и привычны к повторению и у каждого было отведено на каждый день определенное число глав и алахот для повторения. И если они были заняты днем, то восполняли ночью (Эйрувин 65а). И каждые тридцать дней повторяли выученное (Брахот 38б). Подобным образом учились во Франции и достигли высоких степеней знания. Им не нужны были «поским», они знали заповеди из Талмуда и Тосфот. Но со времени изгнания из Франции изучение весьма и весьма ослабло. А также из-за того, что забылся Закон, и из-за того, что учащиеся, желая поступать подобно древним мудрецам, стремятся к «пилпулим», глубоким рассуждениям, — но они совсем не похожи на мудрецов Франции! Потому что сердце и ум мудрецов Франции были открыты, как врата Храма, и Учение было их ремеслом. И они изнуряли себя ради него днем и ночью. Именно поэтому они многое знали, глубоко понимали и так же глубоко рассуждали!

А люди нашего поколения хотят глубоко рассуждать, подобно мудрецам Франции, но не могут. Они лишь путают друг друга, впустую тратят большую часть дня, раньше времени заканчивают занятия, отменяют занятия постоянно, а занимаются непостоянно. Во времена мудрецов Талмуда шли учиться на десять лет и более. И учились постоянно и настолько беспрерывно, что если кто-нибудь чихал, ему не говорили «Будь здоров!», чтобы не прерывать занятия (Брахот 53а), — из этого каждый может понять насколько беспрерывно они учились!

И сказано: «Рав Йосеф, сын Равы, был послан отцом в ешиву. Постановили ему учиться шесть лет. Через три года, в канун Йом-Кипура, он сказал: “Пойду повидаюсь с домашними”. Услышал о том его отец. Взял топор и вышел навстречу сыну. Сказал ему: “Ты вспомнил о своей супруге?” А есть утверждающие, что он сказал: “Ты вспомнил о своей голубке?” Они спорили и были так захвачены спором, что не успели поесть перед постом» (Ктубот 63а). Рассмотри это и пойми, насколько они были поглощены Учением. Потому-то они удостоились «руах а-кодеш», состояния, близкого к пророчеству.

И во Франции занимались Учением с большим рвением и продолжительное время, пребывали в одном и том же месте, чтобы выучить весь Талмуд, и постоянно повторяли изученное, и не прерывали своих занятий. Они поступали подобно древним мудрецам, как написано: «Пусть человек сначала заучит, хотя и забывает выученное, и несмотря на то, что не совсем понимает то, что произносит» (Авода Зара 19а). И известно, что следует сначала выучить, что написано, а потом размышлять над этим (Шабат 63а). Теперь это не исполняют, ибо каждый желает — прежде, чем узнает как выглядит Талмуд! — изучать Тосфот и все «обновления» /хидушим/, и новейшие обновления. Так как же они могут преуспеть, если они поступают противно тому, что сказали мудрецы Талмуда? Ибо все, что сказано в Талмуде, — все истина, и нечего возразить или изменить, ни добавить, ни убавить. Учиться и размышлять /июн/, и глубоко рассуждать /пилпул/ — трудно! И многие отходят от учебы из-за великой трудности изучаемого и выводов, которые учитель излагает устно. Ибо говорят себе: «Как можем мы понять глубокие умозаключения? Мы молимся, чтобы было дано нам понять, хотя бы то, что написано в самих книгах!» Но если бы они учились постоянно и усидчиво, днем и ночью, — они могли бы выучить и знать Талмуд и желали бы учиться. Ибо у них появилась бы способность понимать, и они могли бы учиться всегда, даже в состоянии между сном и бодрствованием. Этим они увеличили бы свой страх пред Всевышним, и прибавилось бы учащихся, и постоянно занимались бы Учением.

А что мы видим сейчас? Из-за великой трудности изучаемого, Учение стало тяжким грузом, и не могут они смотреть на него, — а потому насмешничают и путают, и бездельничают, и изыскивают всякие хитрости, и нет у них страха пред Всевышним.

И сказано в главе «А-Сохер эт а-поалим»: «Рабби Зейра постился сто дней, чтобы забыть вавилонский способ изучения, чтобы этот способ его не путал» (Бава Мециа 85а). И сказано: «Если человек оступился и совершил преступление, и подлежит смертной казни пред Всевышним, — что он может сделать, чтобы остаться жить? Если он был приучен читать каждый день один лист, пусть читает два листа; а если был приучен повторять одну главу один раз, — пусть повторяет дважды; а если учил одну главу в день, — пусть выучит две» (Ваикра Раба 25; 1). Из сказанного мы можем заключить, что главное состоит в количестве пройденного. Потому что если б главное состояло в том, чтобы глубоко рассуждать, повышать голос и кричать полдня над одним отрывком, тогда было бы написано: «Если он был приучен задавать один вопрос /кушия/, пусть задаст два» и так далее. И в главе «А-иш мекадеш» написано: когда умер рабби Меир, сказал рабби Иеуда: «Да не войдут сюда ученики рабби Меира, ибо они спорщики!» (Кидушин 52б), потому что он не хотел прекращать свои занятия, ибо рабби Меир был очень мудрым /хариф/, и его товарищи не могли понять глубину его мыслей (Эйрувин 13б). И еще рабби Йоханан сказал: «Ум древних мудрецов был подобен вратам Храма, а следующих за ними — вратам Святилища, а мы — как дырочка, которую делает игла при шитье». И сказал Абае: «Нам также трудно понять что-либо, как трудно вбить крюк в стену, и наше понимание так же мало, как тот отрезок стены, что проходит крюк, когда его вбивают в стену». И сказал Рава: «Размер нашего понимания подобен размеру углубления в воске от воткнутого пальца». И сказал рав Аши: «Нам также легко забыть, как пальцу легко в колодезном устье» (там же 53а). А нынче мы, скудные разумением, не можем сказать про себя даже этого, а только, что наши головы, как камни! А то, что сказано в главе «Баме мадликин»: «Сказал Рав: В тот час, когда человек предстает пред судом, его спрашивают: “Вел ли ты свои дела честно? Глубоко ли и мудро ты размышлял?”» (Шабат 31а). И отсюда можно понять, что требуется глубоко рассуждать и мыслить. Имеется в виду — изучать Гемару. Ибо мы задаем вопросы из Барайтот на Мишнайот и разъясняем их. А также постоянное изучение Торы и размышления о ней — это способ обратить внимание на кажущиеся несоответствия и найти им объяснения. Но это не значит, что нужно сидеть целый день и болтать. Понятно, что так не следует поступать! И теперь большинство учащихся признается, что не учатся как следует и знают, что не идут по прямому пути, ибо много сил тратят на болтовню, ничего не делают /митбатлим/ и не постигают Учения; ни Торы, ни Невиим, ни Ктувим, ни агадот, ни Мишну, ни мидрашим, — и никакой мудрости. Почему? Потому что много бездельничают и хитроумничают!

И разъяснили наши учители стих: «Я прошел мимо поля лентяя, возле виноградника глупца. И поднялись на нем колючки, покрыто оно сорняками, и каменный забор разрушился» (Мишлей 24; 30-31) — и разъяснили так: тот, кто не повторяет выученное, — сначала забывает начала глав, потом путает слова мудрецов[7], а заканчивает тем, что говорит о нечистом — чистое, а о чистом — нечистое. И тем губит мир (Авот де-рабби Натан 24; 6). Отсюда следует, что тот, кто не повторяет изученное, не сможет верно разъяснить, указать, но ошибется в большинстве своих указаний. И написано: «Сказал рабби Йишмаэль: Подумай, насколько страшен день Суда! Ибо придет время, и Всевышний будет судить весь мир в долине Йеошафата. И в тот час, когда предстанет пред Ним ученый /талмид хахам/, Он спросит его: “Занимался ли ты Учением?” Ответит Ему: “Да!” Скажет ему: “Поскольку ты признаешься предо Мной, скажи, что ты читал и что ты изучал, и что ты слышал в ешиве?” Отсюда вывели: все, что человек читал, пусть не забывает, чтобы не настиг его стыд и позор в день Суда» (Мидраш Мишлей 10;1).

[1] О запрете идолопоклонства.

[2] Старейшины, мудрецы.

[3] «Научи» — буквально «наточи».

[4] В день праздника Пурим.

[5] По еврейской традиции, день и, соответственно, праздники начинаются с вечера предыдущего дня и заканчиваются на закате следующего дня, как написано: «И был вечер, и было утро, день первый» (Берешит 1; 5).

[6] То есть именно днем, а не вечером.

[7] То есть кто что сказал.