Мусар ешивы Новардок 12. Изречения Сабы из Новардока

Рав Йосеф Юзл Горовиц был одарен редчайшими умственными и ораторскими способностями, во время публичных выступлений и частных бесед раскрывал свои воззрения, часто произнося глубокие лаконичные изречения мудрости Мусара, до сегодняшнего дня сохранившиеся в памяти многих евреев. Приведем самые яркие из них:

 — Неустойчивый и непоследовательный человек похож на сломанный замок, от которого нет никакой пользы.

 — В духовных вопросах не существует средней температуры: может быть либо жарко, либо холодно.

 — Мудрец обязан остерегаться пятна на одежде, и тем более он должен быть чист от скверны в своей душе.

 — Самое ненадежное сегодня лучше призрачного и неясного завтра.

 — Разыскивающий компромиссы и послабления на высоких ступенях, выходящих за рамки закона, испытает преткновения и в элементарных законах, на необходимости которых настаивает мышление.

 — Все ожидают откровения пророка Элиягу, но к этому необходимо стремиться и прилагать все силы, дабы выйти на верный путь.

 — Только те виды злаков, из которых образуется хамец, подходят для выпечки мацы. Неспособный к ведению материальных дел не преуспеет и в духовном служении.

 — Неумение купить телегу дров без того, чтобы стать жертвой обмана, свидетельствует также о недостатке в изучении Мусара.

 — Когда человек не в состоянии найти милость в глазах всех людей с их многочисленными воззрениями, пусть направит свое сердце к исполнению воли Всевышнего.

 — Иногда мышление человека становится пристанищем для любой идеи, и каждый желающий с легкостью туда проникает и распоряжается там по своему усмотрению, а тот лишь удивляется и не знает сил своей души.

 — Следует пожертвовать призрачным завтра ради верного сегодня.

 — Все построенное на неровном фундаменте с течением времени все больше искривляется.

 — Каждому необходимо прилагать все силы, чтобы устоять на своей духовной ступени, ибо нет никакой уверенности, что он не падет с нее.

 — Нечестивцы подобны мякине, влекомой ветром; до его дуновения кажется, что шелуха что-то в себе содержит. Но как только поднимается ветер, сразу же становится видно, что она пустая. Грешники не могут выстоять даже в легчайшем испытании.

 — Самый разумный путь — бесхитростное служение Всевышнему, но на него способны лишь наиболее мудрые.

 — Трепещущий перед Небесами выверяет каждое свое действие: не является ли оно запрещенным; остальным же все видится разрешенным.

 — Если человек с легкостью топчет высочайшие ценности, что остается в его жизни?

 — Даже у богача нет двух желудков, и он не может одновременно съесть две трапезы.

 — Невозможно в одно и то же время танцевать на двух свадьбах; желающий надела и в этом, и в Грядущем мире утрачивает оба из них.

 — Человеку, находящемуся в обществе, кажется, что все люди только тем и заняты, что смотрят на его одеяния и на блеск его обуви.

 — Праведный еврей живет с намерением давать, а не брать.

 — Если угли трепета перед Небесами не разожгут печь сердца, оно останется холодным.

 — Материальные потребности человека известны, и нет причин о них говорить.

 — Дурное побуждение сначала старается не допустить совершения доброго дела, а затем стремится лишить его возвышенной мотивации во имя Небес.

 — Если, заботясь о других, человек готов пожертвовать частью своей доли в Грядущем мире, то пусть не пожалеет уступить что-либо в этом мире.

 — Доброе дело измеряется не количеством, а возвышенностью намерения.

 — Необходимо засевать все поля и оберегать те из них, на которых всходит урожай.

 — Если бы человек заботился о других людях столь же самоотверженно, как о своей семье, то каждый мог бы основать сто ешив.

 — Оказывающий добро людям не утратит заслугу, и они не дадут ему пропасть.

 — Забота человека о других не только приносит им пользу, но и создает неповторимый мир ему самому.

 — В чрезвычайной ситуации не остается выбора и необходимо купить билет в вагон первого класса — устремиться к высшим идеалам.

 — Если необходимо послать письмо, лучше отправить телеграмму; когда требуется послать телеграмму, лучше отправить посланца; вместо посланца следует поехать самому.

 — Я никогда не задавался вопросом, является ли нечто возможным, а лишь размышлял, будет ли это полезным.

 — Когда ко мне обращался человек, облаченный в традиционные еврейские одежды, я всегда считал важным проверить, не хранит ли он за пазухой чуждые книги.

 — Даже если бы я дожил до последнего дня шестого тысячелетия, а Машиах все еще не пришел, нисколько бы не поколебалась моя вера в то, что он несомненно придет в тот самый день.

 — Изучающий Тору во имя материальной пользы напоминает змея, который вкушает царские яства, но ощущает лишь вкус земного праха и не может представить себе большего.

 — Необходимо быть внимательным, не уклониться при изучении Торы в сторону своих желаний, а привести свои желания в соответствие с мудростью Торы.

 — Уровень ешивы определяется не духовным состоянием учеников, а ступенью постижения в ней добра и зла.

 — Очень тяжело вынести пренебрежение к себе за соблюдение Торы, но в семьдесят раз сильнее позор человека, оставившего Тору и бесцельно скитающегося по миру.

 — Восхищение от изучения Мусара напоминает вспышку молнии, которая на мгновение освещает мрак ночи и помогает заблудившемуся найти свой путь.

 — Если стеклянный сосуд разбился дома, то невозможно его починить, но на фабрике его можно сделать еще лучше, чем он был прежде. Дом Учения Мусара является фабрикой исправления человеческих душ.

 — Пробуждение сердца в молитве свидетельствует о восприятии Мусара.

 — Главное предназначение Мусара — научиться обращать внимание на свои поступки, чтобы не оказаться в нежелательной для себя ситуации.

 — Обычно говорят, что светские люди получают долю в этом мире, а люди Торы — в мире Грядущем. Однако изучающий Мусар понимает, что первые лишены и этого мира, а вторым следует опасаться, что они могут не удостоиться и мира Грядущего.

 — Почему необходимо изучать Мусар, — ведь достаточно исполнять Шульхан Арух? В первой же главе свода законов Шульхан Арух сказано: «Человек не должен испытывать стеснения перед насмешниками», а без изучения Мусара не исполнить даже этого закона, приведенного в самой первой главе.

 — Преимущество раскаяния перед материальными делами в том, что прежние потери превращаются в приобретение.

 — Вор во время ссоры называет своего обидчика вором.

 — Богобоязненность невежды столь примитивна, что напоминает ржавый замок, который нельзя ни открыть, ни закрыть.

 — Пусть явится ко мне верующий человек, и я помогу ему прийти к трепету перед Небесами.

 — Самое тяжкое наказание человеку — отсутствие изменений, когда он сохраняет свою изначальную дикую природу.

 — Все свои дни я трудился над развитием стремления к цельности.

 — Бесхитростность не защищает от господства естества.

 — Не трудившийся над исправлением и выверением качеств, напоминает слепого, никогда не видевшего света.

 — Иногда в результате работы над исправлением качеств лишь изменяется форма дурного побуждения.

 — Человек, меняющий одно зло на другое, подобен петуху во льне; вытащив одну ногу, он запутывается другой, высвободив вторую — застревает первой.

 — Если человек не исправит себя в данное мгновение, то не изменится никогда.

 — Неспособному господствовать над своими страстями и управлять гневом лучше жить в пустыне.

 — Стремящийся к славе за счет унижения ближнего наследует позор.

 — Иногда люди отказываются принять похвалу, но их истинное желание — только увеличить ее размеры.

 — Умеренный стоит 400 зуз, а ревнующий за Б-га — выше любой цены.

 — Робкий и застенчивый похож на полотенце, о которое все вытирают лицо, руки и ноги.

 — Дающий имеет больше, чем получающий: последнего одаряют лишь материальным, а первый обретает доброе и чистое сердце.

 —  В моей жизни не проходило ни дня, чтобы я не задумывался: не отклонился ли я в сторону от истины.

 —  Если бы я узнал, что в некой самой дальней стране есть человек, который может раскрыть мне истину, то оставил бы все и пошел у него учиться.

 — Всю жизнь я исследовал свои пути: не проникли ли в них ложь, пристрастность и заинтересованность.

 — Даже Каин не совершил убийства неожиданно и спонтанно — это произошло в результате раскрывшейся перед ним «кашерной лазейки».

 — Оставляющие Тору сегодня — не вероотступники, а люди, следующие за своими страстями.

 — Если ради проклятия «В поте лица своего будешь есть хлеб…» человек трудится целыми днями, то сколько сил он должен приложить, дабы удостоиться благословения «Благословен человек, полагающийся на Г-спода, и будет Г-сподь ему опорой».

 — Сердца мудрецов прежних поколений были как внешние врата Храма, они понимали, что такое упование на Небеса и знали, сколь сильно влияние греха.

 — Если человек затрудняется исполнить «Возложи на Г-спода ношу твою, и Он поддержит тебя», значит он взвалил на себя непосильную ношу.

 — Сколько человек жертвует во имя Торы, столько же он от нее получает.

Притчи Сабы из Новардока

Рав Йосеф Юзл Горовиц обладал редкими способностями в составлении притч, которые очень красочно и выразительно описывали недостатки суетной и тщетной жизни и выявляли низость дурных качеств. Приведем особо яркие притчи великого учителя Торы:

 — Раскаивающийся в своих злых делах, но не выбирающий другой путь похож на путешественника, плывущего на корабле на запад, который решил отправиться на восток, но остался на прежнем месте, лишь обратив взгляд в противоположную сторону.

 — Полагающийся на свою профессию или умение вести материальные дела напоминает кузнеца, объясняющего свой жизненный успех тем, что не стал ювелиром, иначе бы он оказался безработным. И у него есть тому веское доказательство: за всю его жизнь ни один человек не заказал у него ни одного золотого кольца! Однако каждому очевидна его глупость: именно потому, что он кузнец, никто и не обратился к нему с такой просьбой! Но будь он ювелиром, смог бы убедиться в том, что его заработок намного больше, а жизнь — легче, чем доля простого кузнеца.

 — Использующий свои способности исключительно для материальных целей подобен крестьянину, который приехал в большой город и увидел в парке прекрасную статую. Она могла бы ему многое поведать о гармонии и красоте жизни, а он видит в ней только истукан. Он забрал ее с собой в деревню, чтобы поставить в качестве пугала на огороде.

 — Некто может быть всецело подчинен своему дурному побуждению и страстям, однако при этом считает, что властвует над ними и может поступать по своему желанию. Он напоминает арестанта, заключенного в оковы, которого жандарм ведет по улице в тюрьму, а он при этом верит и рассказывает другим, что является знатным вельможей, располагающим личной охраной. Однако стремящийся к истине говорит ему: попробуй сделать шаг в сторону и посмотри, как тюремщик вернет тебя на место.

 — Тот, кто не полагается на Всевышнего, не уверен в том, что все его существование определяется в Рош Ашана, и пытается опередить то, что задерживает Творец. Это напоминает пассажира, подталкивающего пальцем стену вагона, чтобы ускорить движение паровоза.

 — Испытывающему преткновения на своем пути, следует идти более верной и безопасной дорогой. Ведь если вор взломает висящий на воротах замок и совершит кражу, то не имеет смысла возвращать старый замок на прежнее место, поскольку все повториться снова. Теперь уже требуется более крепкий и надежный замок.

 — Если некто стремится к раскаянию, но не изменяет свой путь в одночасье, а собирается исправить свои деяния постепенно и не спеша, это напоминает попытку сделать трефную кухню кашерной по частям. Сначала он заменяет одну некашерную кастрюлю на новую, затем еще одну… За это его сочтут глупцом — ведь как только новая посуда соприкоснется со старой, она сразу станет непригодной! Сколь долгий жизненный срок ни был бы ему отпущен, он так и будет менять одно на другое, а его кухня останется некашерной. И здесь возможен только один совет: сразу же очистить всю старую посуду или заменить ее на новую.

 — Тот, кто стремится к упованию на Небеса, но не готов полностью положиться на Всевышнего и разыскивает дополнительные опоры, напоминает человека, желающего научиться плавать, но, чтобы спастись в случае опасности, никогда не погружает в воду хотя бы одну руку. И так он может поступать всю жизнь, но не добьется успеха, поскольку не доверяет воде и отказывается войти в нее всем телом.

 — Тот, кто не искореняет свои недостатки в основе, а лишь слегка приукрашивает поступки, напоминает карлика, вообразившего себя великаном, поскольку однажды, проснувшись во тьме ночи, он заметил, что кровать, которая прежде была намного больше его размеров, теперь приходится ему как раз впору. Но в действительности оказалось, что он всего лишь развернулся во сне и лежит поперек кровати.

 — Даже обладающий сильным разумом не может проанализировать ситуацию со всех сторон, когда в ней замешана хоть малейшая заинтересованность. Ведь если человек привяжет себя к столбу и его глаза будут обращены на восток, то он не сможет посмотреть на запад.

 — Тора подобна аптеке, в которой есть лекарства от всех болезней, но в нее нельзя войти и взять все без разбора. Поступающий так может причинить себе большой вред и даже довести себя до смерти. Аптека действительно полна различных снадобий, но их прием зависит от множества условий. Для каждого недуга существует свое лекарство в определенной дозировке, и то, что помогает при одной болезни, может усугубить другую. Для правильного лечения нужны мудрость и опыт. Так и Тора: «Ибо жизнь они (слова Торы) для нашедшего их и для всей плоти его — исцеление».

 — Человек должен выверять свои свойства; не быть чрезмерно бесхитростным, но и не слишком подозрительным. Тот, кто с этим не справляется, напоминает кучера, кнут которого слишком короткий и не дотягивается до лошадей.

 — Люди ограничены в своих силах и не могут устоять в борьбе со злым началом и бурными желаниями. До возникновения испытания они заблуждаются, полагая, что смогут устоять при любых невзгодах. Однако в час трудностей они вдруг ослабевают физически и умственно. Привязанный к столбу петух уверен, что может преодолеть расстояние в сто миль. Доказательство он видит в том, что способен пробежать два метра в любую сторону, насколько ему позволяет веревка. Но именно этим ограничивается его движение, и при всем желании ему не сделать ни шага больше.

 — Иногда человек внимательно проверяет и исследует свои деяния и не находит в них никакого изъяна. Он не осознает, что его рассуждения искажены внутренней заинтересованностью и пристрастностями. Это напоминает притчу о торговце, незаконно производящем самогон, к которому с облавой нагрянули сыщики. Он их радушно принимает и охотно помогает в проведении обыска. Там, где самогона не было и в помине, он усердно имитирует кропотливые поиски… Стражи порядка очарованы такой встречей и сотрудничеством. Хозяин вызывает у них неоспоримое доверие, поэтому в тех местах, где он проходит мимоходом, и они не проявляют особой бдительности, а ведь именно там все это время находился запрещенный товар.

 — Все дни человек ведет сражения со своим дурным побуждением, и Тора, посредством ее заповедей и предостережений, раскрывает ему план борьбы и ведущие к победе пути. Однако порой ему кажется, что некоторые ее повеления не являются столь важными и значительными. Он не чувствует, что их нарушение представляет большую угрозу и наносит непоправимый урон. Это напоминает невежду, который заходит к военному стратегу, склонившемуся над картой местности боевых действий в размышлениях о предстоящем сражении. Простак видит лишь маленькие точки на карте и не понимает, в чем заключаются трудности их завоевания. Ему невдомек, что каждый знак означает широкую реку, высокую гору и другие большие препятствия, преодолеть которые очень трудно.

 — Иногда некто испытывает преткновение в каком-то своем поступке и принимает решение в дальнейшем быть в этом предельно внимательным. Однако спустя короткое время с ним случается нечто слегка отличающееся от прежнего, и он снова претерпевает падение, и так проходит вся его жизнь. Он похож на беднягу, которого схватили насмешники, набросили мешок на голову и привязали к дереву. На его крики сбежались люди, которые освободили его от пут и предупредили, чтобы в дальнейшем он был осторожен. Однако несколько дней спустя все повторяется снова: ему на голову набросили корзину и привязали к дереву. Когда его спросили, почему он не прислушался к предостережению, простак ответил, что его предупреждали о мешке, а не о корзине.

 — Люди позволяют дурному побуждению заманивать себя обманчивыми иллюзиями и пустыми соблазнами. Лишь в конце жизни они понимают, что провели все свои дни в суете и тщете и оказались лишенными всего как в духовном, так и в материальном, испытывая лишь стыд и позор. Это напоминает человека, которого решил провести насмешник. Он завязал ему глаза и предложил, претворившись слепым, пойти в больницу и, используя свое «плачевное состояние», получить сытную трапезу. Прошло несколько дней, и мнимый слепой был так доволен своим новым положением, что ни за что больше не желал снимать повязку с глаз. Насмешник только того и ждал, и позвал его купаться на реку, но вместо этого привел на рыночную площадь. Там он предложил ему раздеться и приготовиться прыгать в воду, а тем временем схватил в охапку его одежду, сорвал повязку с его глаз и убежал. Какой стыд охватил мнимого слепого, который оказался нагим перед глазами множества людей и лишился своего недешевого одеяния…

 — Может случиться, что некто живет среди праведников и привыкает к достойным обычаям и возвышенному поведению своего окружения, однако не укоренил все это глубоко в душе, и, оказавшись в приниженном обществе, он может полностью изменить свои пути. Нечто похожее происходит с женихом, который одолжил на свадьбу красивую одежду и выглядит изысканно и нарядно. Однако это не вводит в заблуждение тех, кто знает, что в действительности у него ничего нет и сразу же после свадьбы он всего лишится.

 — Однажды спросили учителя, сколько нужно изучать Мусар, и он ответил: до полного переворота в душе. Это можно сравнить с ситуацией, когда опрокинулась карета, и пассажир спрашивает кучера, через какое время можно будет продолжить поездку. И тот отвечает: как только удастся перевернуть карету и поставить ее на колеса.

 — Сказал Всевышний народу Израиля: сыновья Мои, откройте Мне отверстие для раскаяния размером с острие иглы, и Я открою вам врата, через которые пройдут возы и телеги. Спросил рав Йосеф Юзл: неужели нам никогда не удавалось раскрыть свои сердца для раскаяния даже на толщину острия иглы? На это он ответил следующей притчей. Существуют два вида отверстий: сквозное отверстие в железе сохраняется навечно, но если сделать брешь в плотине реки, то вода прорвется через нее и смоет все на своем пути. Отверстия, которые мы раскрываем в своих сердцах, являются именно такими, и через них сразу же выплескивается горечь порочных дел и недостойных мыслей, захлестывающих нас своим течением.

 — Однажды учитель проверил мезузу, висевшую на его двери, и нашел в ней дыру, по всей видимости образовавшуюся в результате небрежности, когда мезузу прикрепляли на косяк двери дома, и она оказалась непригодной. Раввин был этим поражен и в месяц Элул того года сказал на уроке: «Это служит ярким примером состояния человека, который всю жизнь заблуждается, думая, что является праведником, тогда как в действительности ему может не хватать самой первой буквы алеф».

 — В качестве примера того, как люди плывут в общем потоке, следуя один за другим без размышления и рассуждения, учитель приводил следующую притчу. Однажды путник пришел в незнакомый город, и ему срочно потребовалось справить нужду. Он начал в спешке бегать по улицам, чтобы найти выход за пределы городской черты. Когда жители увидели его метания, они заволновались и побежали вслед за ним. Вскоре паника охватила весь город, торговцы закрывали свои лавки, ремесленники бросали работу, ученики оставляли школы, и все пустились в бег, будучи совершенно уверенными, что над ними нависла страшная опасность. Каждый при этом был уверен, что всем другим ясно, в чем дело. Лишь когда они покинули город и увидели в чем была причина смятения путника, они осознали нелепость своего поведения.

 — Чем больше человек приближается к Торе, тем яснее перед ним раскрываются ее мудрость и тайны Творения, и он понимает, что она содержит ответы на все его жизненные вопросы. Это можно сравнить с самолетом. Снизу он кажется маленькой точкой и трудно поверить, что в нем умещаются десятки сидящих в удобных креслах людей, которым подают еду и напитки. Его раздирают бесчисленные сомнения: да разве все это может уместиться в этой крошечной точке? Однако все вопросы возникают лишь потому, что человек находится вдалеке. Но как только он приблизится к самолету, все для него станет ясно.

Основание ешив Новардок в Польше

Во времена гражданской войны в России, упрочения советской власти, преследований и суровых репрессий учащиеся ешив «Бейт Йосеф» продолжали изучение Торы и служение Всевышнему, укрепляя сердца еврейского народа в соблюдении заповедей.

Ученики Новардока расценивали происходящее как декрет нечестивого царства об искоренении веры и уничтожении еврейства — и жертвовали жизнями за верность Б-жественному Завету. В годы тотального преследования верных Торе евреев в Советском Союзе ешивы Новардок вели подпольную борьбу за сохранение еврейства, пока это хоть как-то было возможно. Они изучали Тору, исполняя заповедь: «И возлюби Г-спода, Б-га твоего, всем сердцем твоим и всей душой твоей, и всем достоянием твоим»^[1]. В 1922 г. Хафец Хаим посоветовал им покинуть Россию и бежать в Польшу, чтобы спастись от неминуемой гибели.

Тогда все расположенные в разных городах филиалы ешивы Новардок начали небольшими группами через леса и поля незаконно пересекать хорошо охраняемую границу, чтобы добраться до Польши. Некоторых из них обманывали местные проводники, других задерживали, арестовывали, судили и приговаривали к продолжительным тюремным срокам.

По ту сторону колючей проволоки изможденных, оборванных и голодных, их встречали местные евреи, заботились о них и всячески им помогали. Иногда их останавливали польские солдаты, но поскольку некоторые ученики ешив Новардок были гражданами Польши, то, как правило, их вскоре освобождали. Иногда их возвращали назад в Россию или задерживали советские пограничники, и тогда, если им удавалось чудесным образом спастись от арестов и ссылки в Сибирь, они снова совершали дерзновенные попытки перехода границы, дабы вырваться на свободу.

Пересечение советской границы

Несколько лет продолжалось бегство религиозных евреев из Советского Союза в Польшу. Невозможно представить силу духа учеников ешивы Новардок, которые последовали за своими учителями и, подвергая свои жизни опасности, претерпевая голод и лишения, отправились в рискованный путь, который нередко вел в застенки ЧК, а затем в Сибирь. Великий образ Сабы из Новардока навсегда сохранился в их сердцах и стоял перед их глазами.

Никогда не сотрутся из летописей еврейской истории имена людей, которые в столь тяжелые для нашего народа времена жертвовали собой во имя Г-спода. Многие из них были еще совсем детьми и даже не достигли возраста Бар Мицвы, но в их сердцах пылал неугасимый огонь веры. Некоторые были из богатых семей и, оставив материальное благополучие, устремились в Дома Учения. Другие происходили из кругов, соблюдение заповедей в которых не было на достаточно высоком уровне, но они постигли истину и пути духовного служения, проложенного их великим учителем. Все они двинулись на запад, зачастую не имея средств на дорогу и куска хлеба. Нередко им приходилось скрывать бегство от родителей, которые не позволили бы им отправиться в столь опасное путешествие. Многим из них уже никогда не довелось увидеть отца и мать, поскольку вскоре границы СССР оказались полностью закрыты, отделены «железным занавесом» и всякая связь со свободным миром была отрезана. Родители некоторых учеников погибли во время страшных еврейских погромов, особенно в кровавой резне на Украине в Йом Киппур 1922 года.

Для нелегального перехода границы Советского Союза шестистам студентам ешивы Новардок требовались хорошая организация и большие суммы денег на транспортные расходы, оплату услуг местных проводников и подкуп пограничников. Всю эту деятельность, продолжавшуюся два года, возглавили два ученика ешивы: рав Йосеф Глик из Казани и рав Моше Штерн из Рокишкиса (Литва). Они поехали в Москву, где смогли собрать среди евреев крупную сумму денег в золотых царских рублях, поскольку пролетарские денежные знаки мало чего стоили и быстро обесценивались. Филиалы ешивы «Бейт Йосеф» были разбросаны по многим городам, расстояния между которыми измерялись сотнями километров, поэтому для сбора возле границы были назначены два пункта — «Северный» и «Южный». Южный находился неподалеку от города Житомир, и туда устремились ученики ешивы Новардок из ее украинских филиалов. Северный пункт был неподалеку от Минска, и туда отправились ученики белорусских филиалов ешивы «Бейт Йосеф».

В обеих этих точках располагались комитеты, состоявшие из нескольких юношей, занимавшихся переводом своих товарищей через границу. Они находили проводников из числа местных жителей и на основе предыдущего опыта устанавливали подходящее место и время для перехода границы. В основном это происходило темными безлунными ночами. Для каждого юноши изготавливали поддельное свидетельство о рождении в Польше и другие документы, подтверждавшие его право проживать в стране. Комитеты располагались также на польской стороне и занимались приемом и распределением беженцев. На протяжении всех долгих дней пути учеников ешивы Новардок, куда бы они ни попадали, местные еврейские жители проявляли к ним гостеприимство и поддерживали всем необходимым. В Польше беженцам из Советского Союза оказывала помощь также американская благотворительная организация «Джойнт».

Из всех отделений ешивы Новардок юноши отправлялись в сторону границы небольшими группами по 5-10 человек. И даже в дороге они каждый миг использовали для изучения Торы. Сначала они ехали на поездах, которые во время всеобщей разрухи гражданской войны ходили крайне нерегулярно. Нередко не было билетов, и им приходилась разделяться и вскакивать в вагоны уже движущегося состава, прятаться под скамьями, забираться на крышу или ехать, ухватившись за поручни между вагонами, каждую секунду рискуя упасть под колеса поезда. Случалось, что проводник высаживал безбилетника из вагона, и он оставался в полном одиночестве на неизвестной станции. Десятки километров им приходилось преодолевать пешком, порой не имея копейки денег и куска хлеба. Иногда они вызывали подозрение, их задерживали и сурово допрашивали чекисты. Обычно им удавалось отвертеться под предлогом того, что они, якобы, возвращаются домой, но порой это не получалось, и их помещали в заключение, предъявляя какое-либо обвинение.

В каждом местечке по пути к границе они останавливались на кратковременный отдых в синагоге и незамедлительно начинали учиться и молиться в миньяне, как это было принято в ешиве в былые времена. Еврейские семьи радушно принимали их в своих домах, поддерживали куском хлеба и добрым словом, там они находили тепло и уют.

Приведем рассказ о переходе советской границы ученика киевского отделения ешивы «Бейт Йосеф» рава Йеуды Лейба Некрича, который позже стал преподавателем в Белостоке. В середине месяца Элул 1922 г. группа юношей, в которой был также и он, собралась в Киеве и отправилась в направлении Житомира, где при помощи комитета они намеревались незаконно пересечь границу с Польшей. Рав Йеуда Лейб, будучи еще совсем ребенком, простился с родителями, не рассказав им о цели своей поездки из опасения, что они не позволят ему пойти на столь отчаянный шаг. Он попрощался с матерью, понимая, что, возможно, больше никогда ее не увидит, как в действительности и произошло. Чтобы родители ничего не заподозрили, он ушел из дома с пустыми руками, взяв с собой только тфилин. Рав Йеуда Лейб пришел на вокзал, бросил в почтовый ящик прощальную открытку, адресованную родителям, и вместе с товарищами сел в поезд, отправляющийся в Киев.

На вокзале ребят встретил рав Йосеф Глик, который дал им немного денег и еды в дорогу. Вечером того же дня они планировали отправиться на поезде в Житомир и дальше в сторону Новограда-Волынского. Однако, когда вечером они пришли на вокзал, оказалось, что все билеты уже распроданы, а следующий поезд в нужном направлении отправлялся только в пятницу вечером. Сесть на него они не могли, чтобы не осквернить святой шаббат. Задержаться в Киеве еще на несколько дней тоже не представлялось возможным, поскольку родители могли бы узнать об их планах и попытаться их остановить. Решение было принято незамедлительно: ехать без билетов, и Всевышний дарует успех!

Выход на платформу охранялся вооруженными солдатами, которые никого не пропускали без билетов и документов, удостоверяющих личность. Ученики ешивы Новардок разделились, и каждый начал пытаться в одиночку проникнуть на перрон и забраться в вагон. Рав Йеуда Лейб остался с Моше Атманом из Гомеля, которому тогда еще не исполнилось 13-ти лет, и им удалось незамеченными пробраться в вагон. Когда поезд тронулся, к ним подошел проводник, и, поскольку они не смогли предъявить проездные документы, потребовал заплатить штраф в размере 5000 рублей и сойти с поезда на ближайшей станции.

Увидев ситуацию, в которой оказались два мальчика, над ними сжалилась русская женщина, спрятала их под скамьей вагона, заслонив своими мешками, и когда проводник вторично подошел, чтобы высадить их из вагона, стала отвлекать его разговорами о всяких мелочах. Спустя некоторое время кондуктор все же их обнаружил и потребовал покинуть вагон на ближайшей остановке. В ночной тьме под сильным дождем и пронизывающими порывами ветра двое мальчиков оказались на перроне незнакомой станции. Они сразу же побежали в билетную кассу, но она была закрыта. Не оставалось другого выхода, кроме того, чтобы под пристальным вниманием охраны снова залезать в вагон поезда. Раздался гудок паровоза и состав тронулся с места. Рискуя своими жизнями, мальчики под хлестким дождем на бегу ухватились за мокрое сцепление между вагонами и забрались внутрь.

Снова подошел кондуктор и спросил, купили ли они билеты. Ребятам пришлось отдать ему последние деньги в качестве взятки, которые тот охотно принял. Казалось бы, опасность миновала, однако немного спустя проводник сказал, что ожидается обход главного контролера, поместил их в служебное купе и запер за ними дверь. Вскоре в дверь постучали и потребовали ее открыть. Начальник поезда увидел двух еврейских мальчиков и на ближайшей станции высадил их из вагона и передал сотрудникам ЧК. Их отвели на допрос, и они сказали, что едут домой, а денег на билет у них нет. Приняв во внимание юный возраст задержанных, их отпустили.

Как выяснилось, ближайшим городом, где проживали евреи, был Коростень, расстояние до которого составляло 30 километров. Следующий поезд уходил не скоро, и за отсутствием иной возможности юноши решили идти по шпалам пешком. Они помолились Маарив, разделили между собой последний кусок хлеба и, едва начало светать, вышли в дорогу. На пути они столкнулись с многочисленными опасностями и недобрыми взглядами местного населения. Много часов спустя голодные и утомленные они добрались до города и зашли в синагогу, где впервые за несколько дней немного поспали на деревянных скамьях до молитвы Минха. В Коростене оказались еще пять юношей из киевского отделения ешивы. Вместе они провели шаббат и хотели перейти границу с Польшей, однако совершенно не представляли, какие действия для этого следует предпринять. Оставаясь в Коростене на несколько дней, мальчики, согласно обычаю ешивы Новардок, изучали Тору, и за ними, как всегда, потянулись другие евреи.

Местные жители, как и везде, оказывали помощь ученикам ешив и заботились о них как о своих сыновьях. Рав Некрич рассказывает, что его пригласили на трапезу в семью, в которой дети начали оставлять соблюдение заповедей. Сын хозяев дома спросил: не является ли незаконное пересечение границы нарушением Галахи, поскольку установили наши мудрецы: «Закон царства — закон»^[2]. На это рав Йеуда Лейб ответил: «Данный закон не имеет силы во время гражданской войны, пока еще не установилась власть, а также не относится к нечестивому царству, стремящемуся искоренить веру из сердец народа Израиля. К тому же, что произойдет со мной, если я исполню этот закон и в результате останусь в стране, которая лишает меня свободы и возможности соблюдать все 613 заповедей Торы?» Хозяевам дома очень понравился столь мудрый и лаконичный ответ юноши.

Собравшиеся в Коростене не знали, каким образом продолжить путь и пересечь границу, — ведь самостоятельно разыскивать местных проводников было очень опасно. Кто угодно мог донести властям, что привело бы к их аресту. Однажды среди ночи раздался стук в дверь дома, в котором они находились. Все сильно перепугались, ожидая самого страшного… Однако оказалось, что это был рав Моше Штерн из Рокишкиса — ответственный за нелегальный переход границы. Тут же посреди ночи они собрались для обсуждения дальнейших действий. Праздник Рош Ашана начинался в шаббат, до которого оставалось два дня… Как поступить: остаться в городе на праздники или незамедлительно двинуться в путь? В результате они решили отправиться в Житомир, где и провели Рош Ашана. Первый день ученики ешивы молились вместе с жителями города, а второй — в своем отдельном миньяне. Молитву вели богобоязненные юноши, обладавшие утонченным музыкальным слухом. В шофар трубил рав Яаков Исраэль Каневский, который позже стал главой поколения в Земле Израиля. Сразу же после Рош Ашана они двинулись в сторону Польши.

На расстоянии 20-ти километров от границы начиналась «закрытая зона», проникновение в которую гражданским лицам было строжайше запрещено. Однако это нисколько не устрашало и не останавливало учеников ешивы Новардок. Темными ночами они шли по лесу, преодолевали реки, всецело уповая на то, что Всевышний убережет их от руки жестокого врага. Иногда они издалека замечали патрули, и им приходилось прятаться, но затем они снова продолжали свой путь.

Рав Йеуда Лейб Некрич рассказывает, что после поста Гедальи они отправились из Житомира в Звиль, где находился «штаб нелегальной эмиграции ешивы Новардок» и уже собралась большая группа учеников. Там им выдали поддельные документы, свидетельствовавшие о том, что они учились в ешивах на Украине и возвращаются домой в Польшу. Эти бумаги предназначались для того, чтобы, в случае их задержания польскими властями, они не были бы высланы назад в коммунистическую Россию. Юноши продолжили движение на запад и через несколько дней, минуя посты, оказались в небольшой деревне Дольск на расстоянии нескольких километров от границы с Польшей, где остановились на шаббат. Праздник Йом Киппур начинался в воскресенье вечером, но они решили не задерживаться и вышли в путь ночью сразу после окончания шаббата. Совсем недалеко от границы находилась эта деревня, в которой проживало немного евреев и украинцы. Некоторые из них промышляли контрабандой и за плату соглашались переводить евреев в Польшу.

Лишь только они собрались посреди ночи выйти в путь, как нагрянули пограничники с облавой. По всей видимости кто-то из конкурентов проводника донес на них властям. Юноши спрятались на гумне, закопавшись в сено. Однако солдаты обнаружили их пристанище, потребовали выйти и предупредили, что будут стрелять. Не оставалось другого выхода, кроме как покинуть укрытие. По размытой лесной дороге в ночной тьме под проливным дождем их вели в ближайшую пограничную часть на допрос. Задержанные ответили, что являются польскими гражданами, которые учились в ешиве на Украине, и после ее закрытия возвращаются домой. Политрук провел с ними разъяснительную беседу, убеждая их в преимуществах советской власти, и призывал остаться в СССР и вместе строить светлое социалистическое будущее, что, с его точки зрения, было намного перспективнее проживания в капиталистической Польше, пролетариат которой страдает от бедности и угнетения буржуазией. Он был искренне удивлен, что его слова не возымели на слушателей ожидаемого воздействия.

Беглецов поместили под арест в коровник, где они сидели усталые, промокшие и голодные. Приближался праздник Йом Киппур. Их волновало только одно: смогут ли они провести День Искупления в Доме Молитвы и излить сердца перед Творцом мира. Вскоре им сообщили, что их переводят в тюрьму в Славуту, где они предстанут перед судом по обвинению в попытке незаконного перехода границы.

Тем временем евреи Дольска узнали об аресте юношей и обратились к властям с просьбой позволить им провести Йом Киппур в деревне, пообещав, что на следующий день сами отвезут их на своих телегах в тюрьму Славуты. Разрешение не было дано, местным евреям лишь позволили передать задержанным немного пищи. Утром арестованным не дали молиться и приказали вместе с вещами забраться в телеги. Мальчики категорически отказались нарушить святой праздник. Увидев силу их духа и готовность пожертвовать собой во имя Б-га, комиссар пошел им навстречу и разрешил пойти в деревню и провести остаток дня в синагоге, благодаря чему они смогли помолиться в миньяне Минху и Неилу. После завершения праздника жители Дольска пригласили их в свои дома и сытно накормили. С болью в душе и слезами на глазах они смотрели на тех, кто жертвовал собой за веру, отправляясь в застенки ЧК.

На следующий день после праздника Йом Киппур их ожидало тюремное заключение. Ранним утром к ним пришел офицер, у которого, видимо, было доброе сердце, и сказал: комиссар уехал, он повез на расправу зажиточного крестьянина, а я не хочу причинять вам зла. Спрячьтесь в амбаре, и когда на следующий день он вернется, я скажу, что вы сбежали. Если он не разозлится, я незаметно вас отпущу, но если он захочет привлечь меня к ответственности, то я скажу, что всего лишь пошутил, и тогда мне придется отправить вас в тюрьму. Услышав на следующий день о «побеге» еврейских детей, комиссар не был слишком разгневан.

Дабы не попадаться на глаза военным, ученики ешивы Новардок скрывались в еврейских семьях Дольска. Их упование на Небеса и готовность пожертвовать своими жизнями во имя исполнения воли Б-га нисколько не пошатнулись, и они вернулись к планам перехода границы. Юноши снова договорились с местным проводником выйти в путь ночью после завершения первых двух дней праздника Суккот. Однако в тот день луна была полной, а небо ясным, любое движение было видно издалека, и проводник не пришел. И тут самым неожиданным и чудесным образом раскрылась Б-жественное Провидение. В дом зашел офицер, который прежде хитростью освободил их от тюрьмы, и предложил самому довести их до границы, чтобы их снова не задержали. Следующая ночь была более облачная и темная. Они вышли в дорогу, и офицер довел их до линии границы, сказав, что дальше идти уже не может, но указал им точное направление, где за нейтральной зоной начиналась территория Польши.

Беглецы продолжали скрытно и бесшумно продвигаться по густому лесу, чтобы их не заметили польские пограничники и не отправили назад в Россию. Изредка из облаков выглядывала луна, что помогало им ориентироваться на местности. Издалека услышав шум телеги, на которой передвигался патруль, они легли в высокую траву и прижались к земле. Вскоре юноши перешли границу, однако на этом опасности все еще не заканчивались, поскольку в приграничных населенных пунктах полиция постоянно разыскивала нарушителей и проводила облавы. Они дошли до ближайшей польской деревни и спрятались в кашерной мясной лавке, откуда их привели в еврейский дом. Мальчиков радушно приняли, накормили и заменили их грязную и промокшую одежду на сухую и чистую.

Лишь немного переведя дух, они направились в синагогу, где произнесли благословение на четыре вида растений, заповеданных Б-гом в праздник близости между Творцом и Израилем, о котором сказано: «Семь дней празднуй Г-споду, Б-гу твоему, в месте, которое изберет Г-сподь, ибо благословит тебя Г-сподь, Б-г твой, во всем урожае твоем и во всяком деянии твоих рук, и будешь только радоваться»^[3]. У евреев Советского Союза, находившихся за «железным занавесом», такой возможности уже не было.

Дальше молодые люди направились в Ровно, где находился центр сбора учеников ешивы Новардок для их последующей оправки в ешиву в Белостоке, возглавляемую равом Авраамом Яфеном, или в ешиву в Межириче, главой которой был рав Давид Бляйхер. Это были два первых филиала ешивы «Бейт Йосеф» в Польше. Несколько лет спустя их число возросло до шестидесяти, и они открыли двери тысячам молодых людей.

Рав Йеуда Лейб Некрич завершает свое повествование о бегстве из России рассказом о том, как он попал в ешиву в Межириче к концу праздника Суккот и оказался в обществе трехсот юношей, каждый из которых прошел похожий путь бегства из Советского Союза. Все вместе они вознесли Всевышнему благодарность за спасение и отмечали Симхат Тора — праздник радости еврейского народа Б-жественному Знанию, приводящему его к духовным высотам.  

Переход учеников ешивы Новардок из России в Польшу продолжался на протяжении двух лет с 1922 по 1924 год. Некоторые из них или даже целые группы были задержаны советскими пограничниками при попытке незаконного пересечения границы или депортированы польскими властями. Но их не оставляло Б-жественное милосердие, и в конечном итоге почти всем удалось покинуть «коммунистический рай» и оказаться в свободном мире, чтобы посвятить себя изучению Торы и служению Б-гу согласно путям, проложенным их учителем — Сабой из Новардока.

[1] Дварим 6:5.

[2] Недарим 28а.

[3] Дварим 16:15.