Врата в молитву 6. Пгиа — упорная, настойчивая просьба

А ты не молись за этот народ, и не возноси ради них ни восхваления, ни молитвы, и не проси Меня упорно… (пророк Ирмеяу, 7:16)

-1-

Пгиа — это многократное упорное повторение просьб, с целью добиться чего-то очень важного. Раши объясняет сказанное в «Мегилат Рут» (гл.1) אל תפגעי בי — «не проси меня упорно». Таким образом, пгиа — это повторение просьбы снова и снова, еще и еще, до такой степени, что человек как бы не дает покоя Всевышнему, пока Тот не выполнит его просьбу. Такова была молитва Моше рабейну, который чрезвычайно приумножил просьбы и приводил различные доводы, чтобы Всевышний позволил ему войти в Землю Израиля. Он молился 515 раз (что по гиматрии соответствует слову ואתחנן — умолял). Сказано в недельной главе «Ки тиса», о молитве Моше: «(Сказал Всевышний) А теперь оставь Меня». Мудрецы объясняют («Брахот», 32): «Сказал раби Абау: если бы это не было написано в Торе, такое невозможно было бы и произнести! Ведь мы учим из этого, что Моше “ухватил” Всевышнего, как человек хватает товарища за подол, и сказал Ему: “Властелин мира! Я не отпущу Тебя, пока ты не простишь их и не отпустишь им грехи”». О нашем праотце Ицхаке тоже сказано: ויעתר («приумножил молитвы»), и Раши объясняет: упрашивал в молитве вновь и вновь. То же самое — Хана, которая чрезвычайно много молилась, пока Всевышний не ответил на ее просьбу, и о ней сказано: «и было, поскольку очень много молилась…» Мудрецы (Иерусалимский Талмуд, трактат «Брахот», гл.4, алаха 1) учат отсюда, что каждый, кто очень много молится о чем-то — его просьба удовлетворяется. А также из сказанного у пророка Йешаяу (1): «Даже если вы приумножите молитвы — Я не буду слушать вас», наши мудрецы (Иерусалимский Талмуд, трактат «Таанит», гл. 4, алаха 1) учат, что каждый, кто приумножает молитвы — его просьба выполняется. Так делали все наши святые праведники, когда желали добиться чего-либо: молились снова и снова до тех пор, пока Всевышний не удовлетворял их просьбу. Это подобно ребенку, любимому сыну своего отца — если он только будет беспрестанно упрашивать отца снова и снова, нет ничего, чего он не сможет добиться, даже последнюю рубашку отца. Так Всевышний ведет себя с нами: если мы только приумножим молитву и будем упрашивать Его без остановки, даже если мы, в соответствии со своими деяниями, недостойны, чтобы наша молитва была принята, все равно Всевышний исполнит все наши пожелания, если, конечно, это не будет нам во зло.

Сказано в трактате «Таанит» (8): «во времена рабби Шмуэля, сына Нахмани, был голод и эпидемия. Мудрецы задумались, что делать: просить избавить и от голода, и от эпидемии, невозможно, поэтому решили молиться об эпидемии, а голод придется терпеть. Сказал им рабби Шмуэль, сын Нахмани: наоборот, давайте просить о голоде (и тогда эпидемия сама по себе пройдет — РаШИ), ведь, если Всевышний дает пропитание, то, конечно же, Он дает его для живых (ведь какой смысл давать пропитание тому, кто вот-вот умрет), как сказано (Теилим, 145): “раскрываешь Свою ладонь и насыщаешь все живое по воле (Своей)”. Откуда мы учим, что не просят о двух вещах одновременно? Как сказано (Эзра, 8): “будем же поститься и просить Б-га нашего (именно) об этом”. Отсюда видно, что было еще о чем просить^[1]. Мудрецы Земли Израиля говорят, что раби Хагай выводит эту же идею из книги Даниэля (2): “будем просить о милосердии нашего небесного Царя раскрыть нам эту тайну” — следовательно есть и другое (о чем просить)».

На первый взгляд, непонятно, почему сказано, что нельзя просить о двух вещах. Ведь в Амиде, которую мы говорим трижды в день, есть тринадцать различных просьб (в средних благословениях), не считая того, что мы молим и просим на протяжении всей молитвы. А объяснение таково: в трактате «Таанит» шла речь, что мудрецы собирались установить пост по определенному поводу, и именно об этом сказано, что не просят в молитве о двух вещах одновременно, поскольку это особый вид молитвы — настойчиво просить об определенном деле, требующий концентрации всех сил молитвы именно в том деле.

Написано о праотце Аврааме (Берешит, 18): «и подошел Авраам». Объясняет РаШИ: «Здесь мы находим подход к войне, к умиротворению и к молитве: все это включено в выражение “и подошел Авраам” — говорить резко, ублажать и молиться». Мы видим, что здесь упоминаются три способа молитвы, и один из них — это война, а именно — пгиа. Однако форма молитвы-«войны» — это не только резкие слова, а, скорее, общая идея войны — концентрация абсолютно всех сил на том, чтобы захватить определенную позицию. Ведь на войне всегда есть четкая цель, и невозможно завоевать ее, стреляя во все стороны, и не замечая, где находится место, которое нужно захватить. Так не ведут войну. Наоборот, сосредотачивают всю военную силу на цели, и так захватывают желаемое. Именно такова эта форма молитвы — пгиа: концентрация всех сил человека на определенной теме, за которую он молится, до тех пор, пока он не достигнет своей цели: что его молитва будет услышана, и его просьба будет удовлетворена.

Это и практическая алаха, и важнейший совет каждому человеку, так поступали евреи в каждом поколении: тот, кто желал чего-либо добиться, делал желаемое жизненно важной целью, то, что в народе называют «переворачивать миры», то есть, молиться очень много раз, и все — в одном и том же направлении: по поводу того, что ему нужно добиться. Это совершенно особый вид молитвы.

Мне довелось понять это из того, что видел собственными глазами: одна пара немолодого возраста, оба — с хорошими профессиями, которые сделали тшуву, и начали отправлять своих еще неженатых детей в религиозные учебные заведения. Они добились успеха: их сыновья стали настоящими учениками ешив, и их зять тоже сделал тшуву, а отец семейства начал участвовать в уроках по Торе. Однажды я встретил его уже через пять лет после начала их тшувы, и выяснилось, что постепенно он оставил свою работу и стал учиться в колеле, и сейчас он учится весь день, с усердием и большим желанием. Когда я узнал об этом, то был просто поражен: как произошел такой великий переворот? Подобного этому я еще никогда не видел! Мы видели молодых ребят, которые, сделав тшуву, начинали серьезно учиться. Но чтобы еврей, который начал учить Тору в возрасте почти пятидесяти лет, бросил все и сел учиться, как молодой аврех, такого я в жизни не видел! Тогда я спросил человека, хорошо знакомого с этой семьей, и он рассказал мне, что произошло. Жена этого еврея упрямо решила, что ее муж должен сесть и учиться, и, хотя она сама понимала, насколько это далеко от реальности, и практически не говорила с ним об этом, начала молиться об этом множество молитв и читать множество Теилим, и все с одной целью: чтобы ее муж стал настоящим знатоком Торы, талмид хахамом. Прошли годы, и постепенно это стало действительностью, как я видел своими глазами: он усердно и с большим постоянством учит весь день Гемару, тосафот и ришоним, и не теряет попусту ни одного мгновения!

Этот случай раскрыл мне новое понимание этого вида молитвы, того, что называется на идиш «ойсбитен», то есть — безостановочно молиться об определенном деле, до тех пор, пока не получишь желаемое. Это очень практическая вещь — как, например, просить об успехах в Торе и Б-гобоязненности, о себе или о ком-то другом, или о воспитании детей — чтобы они выросли Б-гобоязненными, стали мудрецами Торы. Или, скажем, просьба иметь детей, или о заработке — следует выходить на «войну молитвы» днями и ночами, не оставлять ее, и не расслабляться, пока Всевышний не сжалится и не даст человеку то, о чем он просит.

-2-

Однако нужна большая осторожность при использовании этого вида молитвы, чтобы из-за большого количества слов не попасть под правило «каждый, кто умножает речи — навлекает грех». Кто был более великим праведником, чем Хони а-меагель, а ему сказали (Таанит, 19): «Если бы ты не был Хони, я бы наложил на тебя нидуй (отдаление от общины)», поскольку посчитали, что он непочтительно разговаривал с Равом^[2].

Здесь есть два момента. Во-первых, мы очень далеки от того, чтобы знать, что для нас по-настоящему хорошо, поэтому человеку не следует слишком упорствовать по поводу какого-либо дела, например, о богатстве и т.п., и даже о слишком большой мудрости, ведь мы прекрасно знаем, сколь о многих вещах мы просили, а со временем выяснилось, как хорошо было для нас, что мы их не получили.

Совет здесь таков: во-первых, просить нужно всегда в общем (а не конкретно), и в форме, смысл которой таков, что вся просьба и желание человека, чтобы все было по воле Творца. Например, тот, кто молится о нахождении пары — пусть попросит, чтобы Всевышний дал ему такую пару, которая будет угодна Ему; а тот, кто молится о пропитании — пусть просит, чтобы Всевышний дал ему именно такой заработок, который, как Он знает, будет человеку на благо. Также человеку следует просить, чтобы его грехи и ангелы-обвинители (созданные из-за этих грехов) не помешали желанию Творца облагодетельствовать его.

А во-вторых, даже когда мы просим ради Имени Всевышнего об Избавлении, и об исполнении Его обещания о конце дней, и обо всем том, что наши мудрецы постановили, что эти просьбы угодны Всевышнему, здесь тоже нужно быть очень осторожными, чтобы не задеть Его честь, как сказали мудрецы по поводу молитвы («Брахот», 34): «Кто может назвать себя “приятелем” по отношению к Творцу?»

Кроме того, когда мы молимся, восхваляем и прославляем Всевышнего, и обращаемся к Нему во время молитвы напрямую, и обращаемся к Нему, как обращаются к близкому, например, говоря: «Отец наш, Царь наш», нам следует всегда очень хорошо помнить, что Святой, благословен Он, — не наш друг или приятель. Ведь «насколько выше небеса, чем земля, настолько выше Мои пути ваших путей, и Мои мысли — ваших мыслей», и если бы не анава Творца, и Его безграничное желание дать нам благо, у нас не было бы никакой возможности установить с Ним связь. У нас не было бы никакой возможности разговаривать с Ним, а тем более — постичь глубину Его единства и всемогущества, которые вообще невозможно постичь и назвать каким-то именем или дать им какое-то определение. Поэтому, несмотря на ощущение величайшей близости, нельзя ни на мгновение отвлекаться от обязанности трепетать и страшиться Его величия и грозности. Хотя мы и видели великих праведников (и даже в последних поколениях), которые молились Творцу, как бы предъявляя Ему претензии разными способами, мы не можем брать с них пример, ведь они все обладали духом святого постижения (руах а-кодеш) и знали, посредством своего незамутненного разума, что все их слова желанны и любимы Всевышним. Так что не нам, ничтожным по сравнению с ними, полным проступков и грехов, приумножать такой способ молитвы. О подобных вещах сказал царь Шломо (Коэлет, 5): «Ведь Всевышний — на Небе, а ты — на земле, поэтому пусть будут твои слова немногими».

Конечно, когда у человека случилась беда, или есть какое-то важное дело, и он хочет молиться именно этим способом (способом пгиа — прим.пер.), ему следует читать как можно больше Теилим или другим вариантов молитвы, установленных нашими святыми мудрецами, ведь приумножать чтение Теилим — это всегда к лучшему, а также молиться этим способом — взывать к Всевышнему из глубины сердца, очень сильно и настойчиво прося Его, еще и еще, чтобы желаемое Творцу осуществилось через него^[3]. И мудрый человек должен хорошо понимать, быть очень осторожным, чтобы не пренебречь, не дай Б-г, честью своего Творца, и тогда его молитва поднимется, будучи угодной Ему, чтобы привести человеку благословение во всем, о чем он попросит.

Также нужно быть осторожным еще в одном: бывает, что человек очень много и преданно молится, а спасение — далеко от него; тогда, по природе вещей, в его сердце может пробудиться недовольство, и он начинает предъявлять претензии: «К чему мы постились, а Ты не видел, изнуряли свою душу, а Ты не знал?» (Йешаяу, 48:3)

См. трактат «Моэд катан», лист 18б, где мудрецы нас предостерегают: «нельзя молиться и просить конкретно, чтобы Всевышний дал тебе (в жены) именно эту женщину. Ведь вдруг она тебе не предназначена, и тогда (ты ее не получишь, и) восстанешь против Всевышнего». Раши объясняет: что человеку покажется, не дай Б-г, что его молитва бесполезна. Нужно очень остерегаться, чтобы не оступиться в этом, и следует помнить основы, которым нас учат наши учителя: у человека не может быть претензий к Всевышнему, и все, что Милосердный делает — Он делает к добру, и т.д. и т.п. — все основы Торы.

Тебе, читатель, кажется сейчас, в момент, когда ты читаешь эти строки, что это совсем нетрудно. Но на самом деле, когда доходит до практического «экзамена» — это очень тяжелое испытание: когда человек просит о какой-то вещи великое множество раз, просит искренне и со всей силой, и на наш, человеческий взгляд, кажется, что все это бессмысленно — это очень тяжкое испытание, и нужна большая осторожность, чтобы выстоять в нем и не поддаться сомнениям о Всевышнем, Б-же упаси! И у этого есть два аспекта: во-первых, не сомневаться в Раве (т.е. в управлении Творца), а во-вторых — ради Б-га, не переставать просить, как сказано: «Надейся на Б-га, крепись в сердце своем, и надейся на Б-га». Продолжать просить еще и еще — бесконечное количество раз.

Давайте задумаемся, в чем разница между Моше-рабейну и Менаше, царем Йеуды? Ведь Менаше, когда оказался в большой беде и раскаялся и вернулся к Творцу^[4] — помолился такой сильной и великой молитвой, что Всевышний «прорыл ему подкоп» под Престолом Славы Своей. Что он сказал в тот момент? «Вот, я призываю Его. Если Он ответит мне — хорошо, а если нет — Он такой же, как все остальные идолы!» («Ялкут Шимони» на книгу «Млахим-2») То есть, поскольку все другие идолы ему не спасли его от беды, из этого следует, что нет в них никакой самостоятельной силы. Поэтому Менаше утверждал, что если Всевышний тоже ему не ответит, то Он как будто ничем не отличается от них, не дай Б-г. Конечно, я недостоин критиковать Менаше, но он помолился лишь одну, хотя и грандиозную по своей силе, молитву, и демонстративно требовал увидеть результат. А Моше-рабейну молился 515 молитв, причем каких молитв! Рассказывают наши мудрецы в мидраше, что каждая его молитва была подобна мечу, так она пронзала и разрезала Небеса, ни на секунду не останавливаясь, ведь его молитва была подобна тайному Имени Творца, и от нее сотрясались небо и земля, и все неизменные законы природы. И вот так он молился 515 раз. В Мидраше на книгу «Дварим», в конце, можно посмотреть подробно, насколько грандиозна была молитва Моше. Но когда Моше увидел, что его молитва не принимается, в тот момент он сказал: «Он — Твердыня, цельны Его деянья!» («Дварим», 32:4) Вникни в этот урок, чрезвычайно необходимый для того, кто желает воспользоваться данной формой молитвы.

[1] Поэтому в отрывке и сказано «именно об этом»

[2] Под равом здесь имеется в виду Всевышний. В трактате «Таанит» рассказывается, что во время сильной засухи великого праведника Хони попросили молиться Всевышнему о дожде. Он очертил круг, встал в него, и сказал: «Владыка Вселенной, Твои дети устремили взоры на меня, считая меня Твоим приближенным. Я клянусь Твоим великим Именем, что не сойду с этого места, пока Ты не сжалишься над своими сыновьями». Тогда пошел дождь — мелкими каплями. Хони сказал: «Не так я просил. Я просил о дожде, который сможет заполнить колодцы и пещеры». Стали литься грозные ливни. Хони сказал: «Не так я просил. Я просил о дожде благословения!» И тогда пошел дождь благословения.

[3] Тем самым показывая, что эти настойчивые просьбы направлены лишь на то, что исполнилась воля Творца в мире.

[4] См. сноску в конце гл. «Бицур»