Врата в молитву 7. Криа´ — призыв

Немного затруднительно привести этому пример из имен, которыми мы называем друг друга в наше время, такие, как Моше, Авраам или Давид. Ведь эти имена в своем первоисточнике — имена столпов мира. Конечно, следует сказать, что в наше время тоже есть связь между душой человека и его именем, но это одна из скрытых вещей, известных лишь Г-споду, Б-гу нашему, и доказательство тому — что во всех поколениях были и большие злодеи, обладавшие этими именами. Пример же, который может правильно отразить вышеизложенную мысль, это когда человек зовет отца «папа», ведь он зовет его папой, потому что он — папа. Или он зовет своего рава «мой рав и учитель», ведь он зовет его и обращается к нему, поскольку он — его рав, который ответит на его вопросы.

Подобно этому — и призыв к Всевышнему, что человек зовет Его, поскольку ему ясно, что Всевышний, благословен Он, близок к нему и слышит его зов. А главное — что он зовет Его по имени, например, означающем милосердие, то есть, Всевышний как бы обладает милосердием в каком-то определенном деле, и человек зовет Его этим Именем, чтобы Тот смилостивился над ним.

По этой причине именно в призыве сокрыта мощь молитвы. Сказали наши мудрецы (приведено в предисловии книги «Шней Лухот а-Брит»): «Почему сыны Израиля молятся, и не получают ответа? Потому что не умеют молиться, называя Творца по Имени, как сказано в Теилим: “Вознесу его — ибо познал он Имя Мое, позовет Меня — и ему Я отвечу”». (См. в Мидраше на Теилим, 91 приведен такой вариант: что они не знали «Шем а-мефураш», разъясненного Имени Творца). Ведь в призыве есть сильный аргумент, и причина для ответа. Например, если нищий просит у человека милостыню, и называет его: «Добрый господин», или «Богатый господин», в этом зове есть некое требование: поскольку ты богатый, это — причина, чтобы ты дал мне, ведь у тебя есть возможность дать; поскольку ты добрый, полагается, чтобы ты мне ответил, ведь это твое душевное качество. Таким же образом, когда человек зовет Всевышнего по Имени, это и будет причиной того, что Всевышний ответит ему в силу качества этого Имени.

Подходящей аллегорией, что такое криа, будет такой пример: человек идет ночью по темному месту, и у него в кармане большая сумма денег. К нему пристает бандит, который желает ограбить его, или даже убить. И вдруг, в этот страшный момент, мимо проезжает полицейская машина. Он видит ее и кричит изо всех сил: «Эй, полиция! Полиция!!!» На самом деле, там проезжают и другие машины. И если бы он просто кричал «Спасите! Помогите!», это было бы подобно цаака (воплю) или шав'а́ (крику о милости). Но насколько прекрасен своей точностью криа (призыв), когда человек делает выбор и называет имя того, о котором он ясно знает, что тот в силах помочь ему в данной ситуации, и называет его точно по его имени — полицейский, имя, которое выражает силу, неравнодушие и милосердие, и этот человек привык спасать других, ведь это его работа. Кроме того, есть и еще один момент: кроме крайней необходимости, которую выражает призыв, сколько радости и упования заложены в нем, когда человек видит, что полицейские проезжают именно сейчас совсем близко от него, и наверняка они услышат его крики, остановятся и поспешат ему на помощь.

Эта идея во много раз более верна по отношению к Всевышнему. Как сказано: «и прошел Всевышний перед его (Моше) лицом, и воззвал…». В тот момент Моше рабейну находился в огромном страхе: все богатство, которое он получил — сама Тора, вечность народа Израиля, цель всех миров и вся воля Творца в этом мире — все это вот-вот будет отнято у него из-за греха золотого тельца! И вдруг, в момент этой страшной беды — «прошел Всевышний перед его лицом», святая Шхина как бы проходит рядом с ним, — «и воззвал!!!», как он позвал? «Г-сподь!»^[1], как бы говоря: «О, близкий ко мне Г-сподь!» — оживляющий всех живущих из полного небытия Своей бесконечной милостью — бесконечной силой, бесконечным милосердие, бесконечной близостью и чуткостью.

Точно так же, когда человек в своей молитве призывает Всевышнего, в особенности, в момент беды, ведь тогда Всевышний проходит совсем близко от него, каким сильным призывом звучит это слово — «Г-сподь!», когда человек на мгновение понимает (каждый в соответствии со своим духовным уровнем), каков смысл этого Имени, какая мощь заложена в нем, и что оно включает в себя. Тут можно продолжить приведенный выше пример: если эти полицейские были рядом с человеком, и не случайно проезжали мимо, а он заранее заплатил им, чтобы они его охраняли, и они вооружены и стоят рядом с ним, тогда он кричит, призывая их: «Охранники мои, спасите меня!». Точно так же, когда мы зовем: «Б-г мой!» (Элокай), это означает, что Всевышний, со всем смыслом Его всемогущества, — мой! Какой призыв, какая молитва заложены здесь! Какое выражение радости и упования на Него! И как прекрасно то, что мы говорим: «Б-г мой, храни мой язык от зла!» Ведь мудрецы приравняли злоязычие к трем самым тяжелым грехам, вместе взятым. Получается, что человек находится в большой опасности: его могут лишить всего его богатства за одно слово (злоязычия), и тогда он кричит: «Б-г мой, храни мой язык от зла!»

Точно так же целиком и полностью вся молитва — это святые и великие Имена, в каждом из которых самом по себе заложена грандиозность призыва.

— 3 —

Чтобы понять простой смысл этой особенной молитвы — молитвы посредством зова Всевышнего по Имени, следует немного прояснить понятие упования на Творца.[Хотя принято переводить понятие битахон, как «упование», следует уточнить, что его смысл — полностью полагаться на Творца — прим. ред.]

Основной принцип упования на Творца, как объясняют ришоним, что это — одно из качеств Всевышнего, то есть, когда человек уповает на Него, посредством этого он спасается от любой беды, как сказано: «Никогда не устыдятся все, уповающие на Тебя». В Мидраше на Теилим (25) приведена притча на эту тему: был один разбойник, его поймали и стали бить. Он заявил: «Я — родственник царя!» Его привели к царю, и царь сказал ему: «Какой же ты мне родственник?» — «Я уповал на (милость) царя!» — ответил тот. «Что ж, раз ты уповал на меня, придется тебя спасти!» — сказал царь. (См. там более подробно). Таково это качество: упование на Всевышнего само по себе является причиной, что Всевышний позаботится о человеке и спасет его, несмотря на то, что по своим поступкам он недостоин этого. Виленский гаон приводит комментарий наших мудрецов (Ялкут Теилим, 32) на строку из Теилим «уповающего на Б-га — милосердие его окружает»: «Даже если он злодей, но при этом уповает на Всевышнего — милосердие окружает его». То есть, само то, что он направляет свое сердце уповать на Всевышнего, уже является причиной непременно получить желаемое. Это один из фундаментальных принципов Торы: посредством упования на Творца, человек вызывает у Него благоволение, хотя он этого и не заслуживает (по своим деяниям).

Наш великий учитель, Ицхак-Зеев Соловейчик, сказал, что есть тут одна важная идея: мы можем сказать, что человек, уповающий на Всевышнего, спасается от любой беды, только, когда человек понимает всю тяжесть беды, и знает, насколько велика опасность, и все равно полностью полагается на Всевышнего, что Тот спасет и избавит его. Только в таком случае этого человека можно назвать уповающим на Всевышнего — это полное упование, и тогда он будет спасен. Однако, если человек не представляет себе, насколько велика беда, и не боится, и при этом уповает — это не называется упованием на Творца. Ведь он не боится, и уверен, что все будет хорошо, лишь потому, что просто не осознает, насколько серьезна его проблема, а не потому, что доверяет Творцу и полагается на Него. Так что это — не упование, и такой человек не обязательно будет избавлен от опасности. Однако, когда человек четко и ясно видит, в какой беде он находится, и знает, что Всевышний, по милосердию Своему, может спасти и сохранить его — и полагается на Него, тогда он называется уповающим на Творца, и тогда Тот действительно будет охранять его.

Рав Соловейчик так вел себя и на практике: в нескольких случаях, когда он вместе с другими людьми оказывался в опасности, он пробуждал страх у слушающих его, и не давал им забыть, в какой большой опасности они находятся. Ведь наоборот, страх — это основа спасения, поскольку человек, который видит опасность и боится, и, несмотря на это — уповает, называется уповающим на Б-га, и это само по себе является его спасением. Однако, до тех пор, пока человек не обращает внимания на серьезность опасности, он спокоен и уравновешен не в силу упования на Творца, а просто оттого, что не задумывается или не знает, что он в опасности. Поэтому и спасение далеко от него. Именно об этом сказано в Теилим (56): «В день страха — я на Тебя буду уповать». Так я слышал от своего рава и учителя Йосефа Дова Соловейчика от имени его отца рава Ицхака Зеева Соловейчика и привожу это вкратце.

В соответствии с этим принципом получается, что чем в большей опасности человек находится, тем больше нужно признавать мощь Творца и тем больше уповать на Него. Например, если человеку встречается враг, ему необходимо признать, что Всевышний может ему помочь одолеть этого врага, и уповать на Него в этом. Однако, если человеку встречается целый вражеский полк, уже недостаточно того уровня признания милосердия и силы Творца, как в предыдущем случае. Теперь необходимо, чтобы человек признал, что Всевышний творит чудеса, и отдает многочисленных в руки немногих, и он должен по-настоящему быть уверенным в этом, а это более глубокое признание и большее упование, и это гораздо тяжелее.

По поводу же того, что сказали мудрецы, что и у праведника, и у злодея, есть возможность уповать на Всевышнего, есть большая разница между упованием праведника и упованием злодея: праведнику достаточно упования небольшого уровня, ведь поскольку у него нет грехов. Получается, что в соответствии с его состоянием ему полагается спасение, а значит, он не в очень большой опасности. Однако, если злодей будет уповать на Творца с такой же силой, ему это никак не поможет, ведь он не понимает, в какой великой опасности находится из-за своих грехов, то есть, уровень его упования совершенно не соответствует уровню опасности. Но, на самом деле, если он будет уповать сильнее, то есть, признает, что Всевышний, полный милосердия и добра, жалеет и его, тогда он действительно будет спасен.

Приведем пример: праведнику, уповающему на Всевышнего, что Он пошлет ему пропитание, достаточно, если он признает, что Всевышний милосерден к Своим созданиям, и удовлетворяет потребности всех живущих. Но грешнику никак не достаточно признания, что Всевышний обеспечивает пропитание всем живущим, поскольку, если он будет уверен, что Всевышний обеспечит и его, он не получит никакого пропитания. Ведь на чем основана его уверенность? На том, что, поскольку Всевышний обеспечивает всех живущих, а он сам — точно такой же, как любое другое живое существо, поэтому он тоже заслуживает получить пропитание от Творца. Но это не так, ведь он — грешник, и поэтому ему ничего не полагается! Если же он сумеет достичь более высокого уровня — осознания, что Всевышний, по Своей милости, дарует добро и грешникам, и именно по этой причине он уверен, что Всевышний даст пропитание и ему, то тогда он наверняка получит, ведь он по-настоящему уповает на Всевышнего. А большой грешник, если не признает всю тяжесть своих грехов, а будет уповать лишь на то, что Всевышний дарует добро и грешникам — для него это недостаточный уровень упования. Однако, если он признает, до какой низкой ступени упал, и осознает, что, в противовес этому — благо Всевышнего безгранично, величественно и превышает даже его страшные грехи, и будет всем сердцем верить в это, то и он получит это благо. И чем серьезнее и тяжелее его грехи — тем больший уровень упования ему требуется.

Примечание: Видится, что в соответствии со всем вышесказанным, нам удалось разрешить противоречие между различными подходами в вопросе упования на Творца. Ведь известно, что Хазон Иш в своей книге «Вера и упование» писал, что думать и верить, что человеку будет только хорошо — это ошибка, и объясняет по-другому, что такое упование на Творца (см. там). А также в книге «Обязанности сердец», часть «Упование», гл.3, вступление четвертое, после того, что автор объясняет, что суть упования — это быть полностью уверенным в милосердии Всевышнего, в том, что человеку будет только хорошо, он пишет, что обязательным условием для этого является то, что человек полностью выполняет свой долг перед Всевышним, и что человек не совершает никаких грехов — ведь как он может быть уверенным, что ему будет хорошо, если он нарушает волю Творца? На первый взгляд, это противоречит приведенному Виленским гаоном Мидрашу: «Даже если он грешник, но при этом уповает на Всевышнего — милосердие окружает его». В свете приведенных выше слов мудрецов можно решить это противоречие.

Вот это решение: то, что сказали мудрецы ранних поколений, что грешник не может полагаться на Творца, когда идет речь в отношении того уровня упования, который помогает обычному человеку, но на самом деле если его (грешника) упование будет сильнее обычного, то у него есть надежда. Именно про это сказано:«Даже если он грешник, но при этом уповает на Всевышнего — милосердие окружает его».

Эта идея объясняется в сборнике мидрашей «Ялкут Шимони» на книгу «Млахим», по поводу раскаяния Менаше, царя Иудеи: «что такое “мучили его”? Построили для него подобие медного сосуда, проделали в нем отверстия, посадили его в этот сосуд и разожгли под ним огонь. Когда Менаше понял, что он — в страшной беде, он стал обращаться ко всем идолам, которые только существуют в мире: “Идол такой-то, спаси меня!” Когда он увидел, что ни один из них не помогает, он сказал: “Я помню, как мой отец читал в Торе: “в беде твоей, когда постигнут тебя все эти проклятия, вернись к Всевышнему, Б-гу своему”. Так вот, я зову Его на помощь, если Он ответит мне — значит, верно сказанное в Торе, а если нет — то все они на одно лицо!” (То есть, так же, как все другие идолы ему не ответили в беде, так и Творец, не дай Б-г). Ангелы-служители плотно закрывали окна на Небесах, чтобы его молитва не поднялась к Творцу, говоря: “Владыка всех миров! Разве у человека, который установил идола в Твоем святилище, есть надежда, что его раскаяние будет принято?” Святой, благословен Он, ответил им: “Если Я не приму его раскаяние, получится, что Я закрываю двери перед всеми раскаивающимися!” Что же сделал Всевышний? “Прорыл” ему подкоп под Престолом Славы Его, и принял его мольбу» (см. там).

Это очень странно — какой, казалось бы, нелепый довод привел Менаше: что если Всевышний не примет его раскаяние и не спасет его в тот же момент чудесным образом, это будет доказательством, что все одинаковы, т.е. как идолы не ответили ему в беде, что доказывает, что они не обладают самостоятельной силой, это верно и по отношению к Творцу, не дай Б-г. Но ведь очевидно, что это совершенно разные случаи: идолам он служил и поклонялся всю свою жизнь, поэтому имел право рассчитывать на их помощь. Так что, если они не вызволят его из беды, они ничего не стоят. Но в отношении Всевышнего — учитывая, что Менаше убивал преданных Ему, Его пророков и праведников, наполнив весь Иерусалим их кровью, и даже, будучи в беде, не вспоминал о праведности своего отца. И только после того, как воззвал ко всем идолам, он обратился к Всевышнему, да еще и с такой наглостью — ставя Ему условие. Тут было бы вполне справедливо, что ему не ответили бы. Как же это доказывает, что все боги одинаковы?

Но на самом деле Менаше сказал великую истину, и более того — Всевышний согласился с его словами: если его раскаяние не принимается, значит, количество его грехов было таким большим, что превысило границы милосердия. Получается, что у милосердия Творца есть предел! Тогда чем он отличается от всех остальных божков, не дай Б-г? Ведь доброта, сила и милосердие — больше их или меньше, в этом нет разницы по сути. Величие Творца перед всеми другими «силами» в том, что Его милосердие не имеет никаких границ и никаких пределов! Следовательно, если кто-то взывает к Творцу даже из глубин преисподней своих грехов и преступлений, то если Его доброте и милосердию нет границ, конечно же, Он примет его раскаяние! И действительно, Всевышний принял мольбу Менаше. Поэтому Он и ответил ангелам: «Если Я не принимаю его раскаяние, это будет противоречить самому качеству “принятие тшувы”, ведь вся его суть — это безграничные доброта и милосердие».

Мы видим здесь живой пример проявления упования на Всевышнего: Менаше постиг качество Милосердия Творца, а именно что Его Милосердию нет границ. Он обращался к Всевышнему, будучи самым отпетым негодяем. И если в самом деле существует качество бесконечного Милосердия, то Творец ответит ему. А если не ответит, значит — нет (не дай Б-г) такого качества. Он оказался прав! Действительно, есть такое качество — поэтому Всевышний и ответил ему в его беде.

Возвращаясь к нашей теме: та самая молитва, которую молился Менаше Всевышнему, это и есть настоящий прототип молитвы-призыва (криа): он назвал Всевышнего Его Именем, а именно — он излил свою мольбу перед Всевышним, а так как одно из Имен Всевышнего — это безграничное Милосердие, поэтому Менаше и призывал Его этим Именем. Совершенно очевидно, что, поскольку каждое Имя Творца — вечная истина, Всевышний наверняка ответит ему. Если, не дай Б-г, не было бы ответа — то бесконечное Милосердие не являлось бы Его Именем! Тогда все божки — на одно лицо. А поскольку это Имя — поистине одно из качеств Творца, Всевышний ответил ему и спас его.

— 4 —

После всех объяснений и примеров, которые мы привели, станет понятно, в чем суть молитвы — обращения к Имени Творца [Т.е. обращения к Нему, называя Его определенное Имя — прим.ред.]. Мы упоминали о разнице между степенью упования грешника и праведника — что праведник уповает на Творца, обращаясь к определенному уровню Б-жественного Провидения, а грешник уповает в своем обращении на другой уровень, ведь пути Б-жественного Провидения и управления миром многочисленны, разнообразны и глубоко отличаются друг от друга. То, что Всевышний проявляет милосердие ко всему живому — это один уровень, на который указывает определенное Имя Творца. А то, что Всевышний проявляет милосердие даже к злодеям — это другой уровень милосердия, гораздо более глубокий, и для него есть отдельное Имя^[2]. Таким образом выстраивается целая иерархия проявлений качества милосердия, где каждый уровень — все более и более глубокий, до бесконечности. Получается, что праведнику следует обращаться к Всевышнему по определенному Имени, соответствующему уровню Б-жественного провидения, а грешнику нужно направлять свою мольбу на Имя, символизирующее более глубокий уровень проявления милосердия Творца. Например, призыв Менаше был направлен на Имя Творца, о котором сказано: «Невозможно объяснить сокрытие Имени Твоего». Это доказывает, что Менаше называл Всевышнего Именем тайным, сокрытым от всего живого. Даже ангелы не распознали этот уровень управления Творца, ведь они утверждали, что невозможно проявить к Менаше милосердие. И только сам Менаше, получивший от своего отца знание этого тайного Имени, взывал к этому Имени. Как он об этом и сказал: «Я помню, как мой отец читал в Торе “в беде твоей, когда постигнут тебя все эти проклятия, вернись к Г-споду, Б-гу своему, и уповай на Него”». Он уповал, и Всевышний ему ответил. Таково это Б-жественное качество: не может быть, чтобы человек надеялся и уповал, что есть у Творца это качество бесконечного Добра, и, тем не менее, остался бы без ответа (не дай Б-г). Наоборот, любой, кто уповает на тот или иной уровень Б-жественного качества добра и призывает к особому Имени, указывающему на этот уровень проявления Б-жественного добра, удостоится его без всяких ограничений.

Подобно тому, как проявление Б-жественного Провидения разделяется на множество уровней добра, так же оно разделяется на множество форм добра и блага, спускающихся с Небес: доходы, дети, исцеление, успех в изучении Торы и т.д. Любое благо, снисходящее к нам, исходит в силу того самого уровня и формы проявления Б-жественного Провидения. Соответственно, каждое благо имеет также свое особое Имя, указывающее на то или иное проявление Милосердия Творца. Это знание было известно праведникам, сведущим в тайнах Торы. Поэтому их молитвы были обращены к Творцу определенными Именами, в соответствии с благами, необходимыми в то или иное время. Это и была молитва-призыв во всей своей мощи и великолепии.

Мидраш рассказывает о молитве Моше-рабейну (просьбе разрешить ему войти в Землю Израиля, см. нач. гл. «Ваэтханан») когда Святой, благословен Он, внезапно вызвал к Себе ангелов и приказал немедленно закрыть все Врата всех небесных сводов, поскольку усилился голос молитвы, и она поднималась на небесный свод, так как молитва Моше-рабейну пронзала эти своды, как мечом, рушила преграды, разрывала завесу. Почему? Потому что его молитва взывала к Всевышнему, используя шем а-мефураш, особое разъясненное Имя, которое он узнал от одного из главных небесных ангелов^[3]. Тем более, когда речь идет об особом Имени, суть которого сама по себе — это изложение всевозможных бесконечных благ Творца. Такая молитва в самом деле похожа на меч, пронзающий все преграды. Таким образом, если молящийся понимает идею и искренне уповает на силу Имени Творца, веря, что на самом деле, взывание к Нему Его Именем не останется без ответа (поскольку такова безграничная мера Его блага), его молитва похожа на меч, пронзающий все преграды.

В связи с вышесказанным, необходимо уяснить, что главное великолепие молитвы не сводится лишь к детальному знанию Имен, но также важно понимать пути Б-жественного Провидения и их зависимость от Имен: как каждое Имя определяет ту или иную форму проявления Б-жественного Провидения. Это глубокая и чудесная мудрость Торы, подобной которой нет. Важно также постичь тот уровень веры и упования, который соответствует сути каждого из Имен. Однако видится, что в связи с этим наши мудрецы толковали слова Теилим «молитва Моше», «молитва бедного», что как Моше, так и последний бедняк в Израиле — их молитва равна по своей важности. То есть, даже если человек не сведущ в различиях между Именами, не знаком со всей силой их влияния и глубинами их смысла, когда их упоминают в соответствии с формой их написания, однако понимает общий смысл Имени и ясно представляет в своем сердце, что качество Милосердия Творца — жалеть Свои создания без всяких границ, он кричит, взывая к Небесам с радостью и упованием на Творца: мол, коль такова Твоя мера Милосердия, так сжалься надо мной! Это — совершенная форма молитвы. Таким образом, как Моше со всей масштабностью и глубиной постижения силы Имен, так и самый бедный по своим знаниям во всем народе Израиля, однако знающий в сердце, что такова истинная мера Доброты Творца — оба они равны в совершенстве своей молитвы, они оба удостоятся ответа от Святого, благословен Он.

В этом и заключается простой смысл известного факта, что великие мудрецы молились с глубочайшим и великим постижением. В «Мишне Бруре», § 98 сказано: «Не следует человеку сосредотачиваться на Именах и их сочетаниях, а следует молиться просто, с сердцем, сосредоточенным на значении слов, если он не из тех, кто проникли в тайну Имен Творца и умеют направлять свое сердце и стремление, с должным трепетом, на святые Имена. В противном случае человек чрезвычайно портит свою молитву!» В своих ответах великий мудрец рав Шломо Лурия свидетельствует о рабейну Шимшоне^[4], что после того, как он постиг тайную часть Торы, Каббалу, он молился, как новорожденный младенец [т.е., как чистый от греха и дурных помыслов — прим. ред.]. Постижение тайн Торы в молитве — для тех, кто удостаивается их — очень возвышает качество молитвы, но на практике с этим связано множество опасностей, например, человек может настолько потянуться за этими чудесными постижениями и их потрясающей сладостью, что из-за этого забудет самое главное — саму молитву. Однако, конечно, если время от времени человек будет внимательно изучать величие благодеяния Творца, и величие Его мощи, это пробудит его, и его молитва станет замечательно глубокой. А также, если иногда он замечает, что молитва стала более сухой, то изучение подобных книг пробудит и возвысит его, и таким способом он сможет вернуться к молитве «новорожденного младенца» с большей силой и вдохновением.

— 5 —

Сказано в трактате «Брахот» (32): мудрецы приводят историю об одном ученике, который вел молитву в присутствии раби Элиэзера, и молился слишком долго. Сказали ученики: «Учитель наш, как он долго молится!» Ответил раби Элиэзер: «Разве он молится дольше, чем Моше-рабейну, о котором сказано (Дварим, 9): “Сорок дней и сорок ночей…”?» Приводится еще одна история об ученике, который тоже вел молитву в присутствии раби Элиэзера, и молился слишком кратко. Сказали ученики: «Учитель наш, как он коротко молится!» Ответил раби Элиэзер: «Разве он молится короче, чем Моше-рабейну, который сказал (Бемидбар, 12): “Всевышний, пожалуйста, излечи ее!”»

На первый взгляд, непонятно: ладно, еще у ученика, который молился долго, раби Элиэзер увидел в этом достоинство, что мы находим такую молитву у Моше-рабейну, и ясно, что есть преимущество в том, чтобы удлинять молитву, тем более, что это само по себе — определенная форма молитвы, один из перечисленных видов, который называется «итур» (или «атира» — многочисленное упрашивание). И сказали мудрецы, что каждый, кто удлиняет молитву, его просьба в конечном итоге удовлетворяется. Но тот ученик, который молился кратко — какое достоинство нашел в этом раби Элиэзер, и что за доказательство привел он из молитвы Моше-рабейну? Однако, на самом деле здесь есть замечательный принцип: что и краткая молитва — это особенная молитва, и это — молитва-призыв. Мне кажется, что намек на это есть в строке: «я отнял этот (надел) из рук эмореев мечом своим и луком своим» (Берешит, 48:22). Таргум Онкелос объясняет это как: «своей молитвой и просьбой» (так же это объясняется и в Гемаре, Бава Батра, 123). Тому, кто прекрасно владеет искусством стрельбы из лука, нужна не более, чем одна стрела, чтобы попасть в цель. А если мы видим человека, который разбрасывает много стрел, значит, он не умеет целиться, как следует. То же самое и по поводу меча, как сказали мудрецы в трактате «Санедрин» (49), по поводу написанного у пророка Шмуэля (2:2): «И ударил его Авнер обратной стороной копья в пять»: «Сказал раби Йоханан: ударил его в пятое ребро, в место, где находятся печень и желчный пузырь». Специалист нуждается не более, чем в одном ударе. А про Каина сказано («Санедрин», 37), что он, желая убить Эвеля, нанес ему множество ран, так как не знал, откуда выходит душа. Точно так же и в молитве: тот, кто точно знает адрес, «стреляет» одной прямой, острой и пронзающей молитвой — как бы зовя Всевышнего, и не нуждается в том, чтобы звать дважды.

Посмотрите, как прекрасен пример, который мы привели о царе Менаше, и насколько умнее был Менаше, чем пророки Ваала во времена пророка Элияу: когда им нужно было, чтобы Ваал помог им, они громко кричали: «Ваал, ответь нам!» с утра до вечера, раз за разом, и не отчаивались. Но ведь Менаше находился в кипящем котле, у него не было возможности звать дважды, и в считанные мгновения он воззвал ко всем идолам в мире, и ясно увидел, что ни у одного из них нет настоящей силы. На первый взгляд, непонятно: как из одного быстрого призыва он делает вывод, что у идола нет силы — может быть, если бы он воззвал к нему еще раз, и еще раз, получил бы ответ? Однако простой ответ в том, что он усвоил урок, полученный у Элияу, который насмехался над ними, как сказано: «насмехался над ними Элияу, говоря: “Зовите его громко, ведь если он — бог, что же он молчит? Может, он заснул, и проснется”». То есть, если он на самом деле — бог, нет нужды звать его дважды и трижды, он услышит с первого раза. А Менаше знал тайну, как сделать молитву точной и пробивающей преграды, и обращался одним пронзающим призывом, и не более, а если божок ему не отвечал — он не звал его снова, потому что ему становилось очевидно, что того просто нет. Так он прошел по порядку по всем видам идолопоклонства, которые только существовали в мире, один за другим. И в конце концов, когда воззвал к Всевышнему одной грандиозной молитвой, которой обратил на себя огромное бесконечное Милосердие, он не задержался на ней более, чем одно мгновение, поскольку точно знал адрес. Поэтому-то и сказал: если Он не ответит мне — то Он и другие божки на одно лицо, не дай Б-г. Ведь молитва-призыв — это меч, и тот, кто изливает свое сердце перед своим Творцом, преданно призывая Его, и ему однозначно ясно, что его голос слышат, не нуждается более, чем в одном излиянии души перед Всевышним.

Я слышал об одном из великих мудрецов, да защитят нас его заслуги, что однажды в Рош а-Шана он подошел к одному человеку, который долго молился, и в шутку спросил его: «Покажи мне, что написано в твоем махзоре так много, чего не написано в моем?» Мне видится, что рав не собирался учить его, что не нужно долго молиться, ведь, наоборот, у длительной молитвы есть великое достоинство, как объясняют наши мудрецы. Рав имел в виду показать ему, что есть и другая форма молитвы, что есть смысл в молитве четко «отрезать», как острым ножом, звать, с абсолютной ясностью осознавая, что есть Тот, Кто слышит, и каждое слово написано в сидуре, чтобы послать его точно в цель. Это потрясающее ощущение, и определенный вид молитвы сам по себе.

Но тогда нужно понять, в чем идея длинной молитвы, и чем занимался Моше рабейну сорок дней и сорок ночей. Ответ таков: действительно, у молитвы есть направление и острота, и когда человек «вооружается» молитвой, как луком, одним четко направленным выстрелом он открывает Небесные врата и «обращает» к себе изобилие безграничного добра, и достаточно одной молитвы, чтобы раскрыть и достать небесные сокровища. Но, тем не менее, мы не должны забывать, что речь идет о человеке, находящемся прямо перед Всевышним, и когда он молился еще одну такую же молитву, как первая, вся великая сила его молитвы вновь проявлялась, как и в первый раз.

В этом молитва очень подобна Торе, как сказали мудрецы (Шабат, 88): «Каждое речение, которое выходило из уст Всевышнего, наполняло ароматом благовоний весь мир». Задает Гемара вопрос: если уже с первого речения наполнился весь мир, куда же пошло второе? Всевышний извлек ветер из своих сокровищниц, который уносил каждое речение, одно вслед за другим, как сказано «губы его подобны розам, источающим мирру струящуюся» («Песнь песней», 5:13). «Сказал раби Йеошуа бен Леви: От каждого речения, которое сыны Израиля слышали из уст самого Творца, их души оставляли их тела, как сказано: “Душа моя упорхнула при Его словах”. Если их души вылетели после первого речения, то как они приняли второе? Всевышний опустил на них росу, которой Он будет оживлять мертвых в будущем, и оживил их». Получается, что на самом деле, каждое речение Торы занимает и наполняет весь мир целиком, и всего человека целиком, и, в действительности, нет в мире места более, чем на одно речение, ведь у речения Творца нет конца, нет границ. Но Всевышний, величию Которого нет предела, чудеснейшим образом дает место еще одному речению, и еще одному, и за каждое (изученное) слово, за каждое усилие, которое человек прилагает, занимаясь Торой — он получает всю эту бесконечность еще раз, и еще раз — несчетное количество раз.

Точно так же и с молитвой — разумеется, каждому слову молитвы, которое «режет» с ясным и четким душевным настроем, Всевышний внимает так же, как человек говорит с другом, и человек удостаивается этим связи с Творцом, и больше не нуждается в удлинении и повторении, поскольку, если он уже достиг связи, в ней заключена бесконечность. Однако одно из великих непостижимых нами чудес путей Творца, что в каждой из молитв заложена вся эта мощь и бесконечность, и они повторяются снова и снова, без конца. Тому, кто это понимает, никогда текст молитвы не покажется длинным и утомительным, а он увидит в нем весь широкий спектр разнообразных замечательных молитв. Каждый отдельный отрывок молитвы — это особая тема сама по себе, это целый мир, и в каждом из них нужно настраиваться, будучи полностью сосредоточенным на нем.

Об этом говорит и закон (Брахот, 28): «Сказал раби Йеошуа: тому, кто проходит опасное место, следует молиться краткую молитву: “Спаси, Всевышний, Свой народ, остаток Израиля, и в любой беде, все их нужды пусть предстанут пред Тобой”». Там же приводится, что раби Нехуния бен Акана молился краткую молитву, заходя в бейт-мидраш, и выходя из него. Его спросили: для чего нужна эта молитва? Он ответил: «Когда я захожу — я молюсь, чтобы не произошло ничего дурного из-за меня. А когда я выхожу — я благодарю Всевышнего за то, что Он дал мне удел учащего Тору в бейт-мидраше…», то есть, это особая форма «краткой молитвы». Точно так же, каждый человек в тяжелое для него время должен молиться краткую, ясную и четкую молитву. Этот вид молитвы особый, он исходит из просветленности сердца, ясной веры и близости к Творцу.

— 6 —

От молитвы-призыва, которая исходит из ясного осознания, что Всевышний стоит рядом с человеком и внимает его молитве, перейдем к обязанности, лежащей на каждом из нас молиться за ближнего, находящегося в беде. Это одна из вещей, которые естественны для каждого порядочного человека: если он видит ближнего в беде, и в состоянии помочь ему — он сразу же бросается ему на помощь во всем, в чем может. Нет в мире практически ни одного человека, который бы увидел, как кто-то упал на улице, истекая кровью, и не бросился бы к нему, чтобы перевязать его раны и позвать врача, который окажет ему медицинскую помощь. Точно так же, если человек видит, что у другого большие финансовые проблемы, то каждому из нас совершенно ясно, что если бы у нас было достаточно денег, мы дали бы ему щедрый подарок, чтобы помочь ему решить эти проблемы. Или, если бы у нас был сказочно богатый друг, который щедро помогает всем нуждающимся, наверняка мы попросили бы у него для того друга. Или же если человек видит, что у окружающих не хватает мудрости или б-гобоязненности, разве кто-то не поможет им, если в его силах помочь?

А ведь на самом деле, у каждого из нас есть близкий любимый друг, милосердный Отец, который в силах помочь в любом деле, и мы можем позвать Его ради наших друзей, чтобы Он помог им в том, в чем они нуждаются! Как прекрасны и просты слова мудрецов (Макот, 11): «Каждый, кто может просить милосердия за ближнего, и не просит, называется грешником, как сказано (“пророк Шмуэль” — Алеф, 12): “…недостойно мне согрешить перед Всевышним, перестав молиться за вас”». Ведь если человек этого не делает — так или иначе, есть тут либо изъян в основах веры — идеи близости к Творцу и потенциала молитвы, которые являются самыми фундаментальными основами принципов Торы, либо жестокость — в том, что человек знает, что может помочь, но игнорирует этот факт и не помогает. Поэтому в любом случае он называется грешником.

Сказано о неумышленном убийце, что он должен был находиться в городе-убежище до смерти первосвященника, и мудрецы рассказывают («Макот», 11), что матери первосвященников приходили к этим людям и обеспечивали их едой и одеждой, чтобы они молились об их сыновьях-коэнах, чтобы те не умерли. В чем была вина первосвященника? В том, что ему следовало молиться за свое поколение, и просить милости у Всевышнего, а он не молился. Гемара приводит там пример о человеке, которого загрыз лев в месте, расположенном на расстоянии 12 километров от дома большого праведника, раби Йеошуа бен Леви. После этой трагедии пророк Элияу, который часто навещал этого праведника, не приходил к нему в течение трех дней (поскольку раби Йеошуа, на его высочайшем духовном уровне, обязан был почувствовать, что тот человек в беде, и помолиться за него, а он этого не сделал — прим. пер.). А в книге «Левуш» в разделе «Левуш ора» объясняется еще подробнее: «Поскольку первосвященник не молился, чтобы при его жизни в народе Израиля не произошло такого несчастья, и именно поэтому оно произошло, по этой причине Тора обязывает неумышленного убийцу находиться в городе-убежище до смерти первосвященника. Он будет страдать, что не может вернуться к себе домой все время, пока первосвященник жив, и из-за этого будет молиться, чтобы тот умер. Его молитва будет принята, и первосвященник будет наказан мера за меру: поскольку он не молился, он умрет раньше времени из-за молитвы изгнанника, и на его место будет назначен другой первосвященник, который будет молиться, чтобы в народе Израиля не произошло такого несчастья». Получается, что не только, что есть опасение, что неумышленный убийца будет молиться о смерти первосвященника, а более того: Тора желает этого, и поворачивает дела так, чтобы это произошло, чтобы этот первосвященник ушел, а вместо него был бы назначен другой, такой, который чувствует боль своего поколения и молится за него! И тогда в народе Израиля больше не будет несчастий.

Как страшна и пронзительна ясна эта идея! Известны слова великих праведников, основанные на сказанном Рамбамом в конце законов седьмого года и йовеля (50-го года), что бней-Тора — посвятившие жизнь изучению Торы — это как колено Леви и коэны всех поколений. Также сказано в трактате «Бава Батра» (лист 116): «Говорил рав Пинхас бар Хама: каждый, у кого есть дома больной, пусть пойдет к мудрецу, чтобы тот попросил милости о нем, как сказано в Мишлей (16): “Царская ярость — ангелы смерти, но человек мудрый ее задобрит”». То есть, именно на мудреца Торы, подобного первосвященнику в свое время, возложена ответственность молиться за свое поколение. И так же, как это была одна из обязанностей, возложенных на коэнов, точно так же это является особой обязанностью тех, кто посвятил себя Торе — ведь именно в их руки вложены силы молиться за больных и за всех, кто находится в беде и в тяжелом положении. Если же человек, не дай Б-г, уклоняется от своей функции, то Тора поворачивает дела так, что другой будет назначен на его место, Б-же упаси.

Когда мы узнаем о больном, порой из листка на стене в синагоге, или из объявления в газете: «Пожалуйста, просите милосердия о больном …», часто не обращают на это внимания. Или когда после молитвы всех присутствующих просят несколько минут почитать Теилим за чье-то выздоровление, а у нас нет времени, и каждый бежит по своим делам — кто знает, за сколько душ с нас спросят! Сказано в трактате «Брахот»: «Сказал Раба: если он — мудрец Торы, то следует самому заболеть ради него», то есть, если больной — мудрец Торы, за него следует молиться столько, что можно и заболеть от множества молитв и постов. Как сказал царь Давид (Теилим, 35:13): «А я — когда болели они, мешковина (была) одеждой моей, изнурял постом душу свою». Так как же мы можем позволить себе бежать с поля битвы и лениться выполнять долг, который однозначно возложен на нас?

Это, кстати, одна из привычек, которую необходимо выработать: например, когда человек идет по улице и видит еврея в инвалидном кресле или в какой-то другой тяжелой ситуации, нужно сразу же помолиться краткую, но от всего сердца, молитву за этого человека. Мудрецы рассказывают нам, что у евреев прежних времен это было простой, естественной привычкой (Шабат, 67): «Сказано в брайте: дерево, которое поражено болезнью, и плоды его опадают, необходимо обозначить красной полосой». Спрашивает Гемара: как окрашивание в красный цвет поможет вылечить дерево? И отвечает: люди увидят красный цвет и будут молиться за это дерево. Как это учится из темы мецора (Ваикра, 13:45), про которого сказано, что он должен сообщать людям, что он нечист. Люди будут знать о его беде и будут молиться за него. И если о дереве — когда евреи видели, что оно болеет, для них было естественным обычаем молиться за него, так тем более — если видишь еврея в беде! Или если, например, человек идет по улице и видит молодых евреев, бездельничающих и прожигающих время — насколько же они больны! Сколько горя они приносят отцу и матери, как горюет за них Творец! Нужно молиться за них, чтобы они вернулись и выздоровели. Необходимо выработать привычку призывать Всевышнего, который всегда близок к нам, и молиться краткую молитву от всей души.

В Тосафот в трактате «Рош а-Шана», я увидел совершенно новую для меня идею: в теме, где обсуждается разница между молящимся в одиночку и общиной, сказано, что Небесный суровый приговор в отношении общины после ее молитвы отменяется, и выносится новый приговор о помиловании. А с тем, кто молится один, этого не происходит. Там комментаторы Тосафот на стр. 16 задают вопрос: если рабби Йеуда считает, что уже в Рош а-Шана и Йом-Кипур определено, кто заболеет, а кто нет, то почему он сам молился за больных? Они объясняют там, что его молитва была подобна общественной молитве, ведь он включал в свою молитву всех больных, см. там. Следовательно, молитва того, кто молится за больного в числе всех больных народа Израиля, приобретает статус общественной молитвы. (Кстати говоря, там Тосфот сообщают еще одну новую идею: «объяснил рабейну Там, что, по мнению раби Йоси имеет смысл молиться, чтобы человек не заболел, однако если молятся, чтобы излечился — с этим согласны все мудрецы^[5]. Ведь когда человек заболеет — предопределено заранее, однако, когда выздоровеет — не предопределено)».

— 7 —

Молитва, по сути своей, называется в Торе «авода» — служение, работа. Как сказано: «и служить Ему всем сердцем вашим» — что такое служение сердца? Это молитва. В этом и заключается форма молитвы во всей ее красоте — когда человек служит Всевышнему, понимая и осознавая, что он стоит и просит Великого и Возвышенного Б-га. Однако, есть и еще одна форма молитвы, которая указывает на то, как Всевышний управляет этим миром. А именно: кроме того, что в молитве есть Б-жественная сила вызвать благоволение Творца, она является еще и естественным усилием, как и другие усилия. Поскольку Всевышний так установил в своем мире, что Он ведет Себя с нами двумя путями: путь правления миром по законам Небес (малхута де-ракия — царства Небес), и путь малхута де-ракия ке-эйн малхута де-ара — путями, которыми царство Всевышнего уподобляется правлению земного царства. Ведь Г-сподь, Б-г Израиля, ничем не хуже богача или врача в нашем мире: когда к ним обращаются с просьбой, они, если обладают добрым сердцем, помогают и спасают; точно так же и Всевышний — он называется Милосердным Отцом и другими подобными именами, и даже если по Б-жественному развитию событий способы управления были бы абсолютно другими, есть и естественный ход событий, и можно приложить естественные усилия добиться от Всевышнего спасения посредством молитвы.

В молитве «Шмона эсре» мы говорим: «Благословен Ты, Всевышний, исцеляющий больных народа Израиля». Это непонятно, ведь, на первый взгляд, исцеление не является процессом, свойственным только евреям, а в молитве упоминают народ Израиля только там, где речь идет о чем-то уникальном для народа Израиля. Например, комментаторы объясняют, что в утренних благословениях установили говорить: «препоясывающий Израиль могуществом» и «дарующий Израилю корону великолепия», потому что евреи выделяются из всех народов тем, что у них есть «опоясывание», отделяющее сердце от наготы, и «корона» — покрытие головы. Поэтому, когда говорят о том, что уникально для евреев, упоминают народ Израиля, и, на первый взгляд, из всех просьб, которые мы упоминаем в «Шмона эсре», именно исцеление очень далеко от того, чтобы быть чем-то уникальным именно для евреев. Правда, форма благословения установлена по строке из Торы (Шмот, 15): «Я — Г-сподь, целитель твой», в которой объясняется, что Всевышний — врач и целитель для народа Израиля в особенности, но, все же, неясно, почему исцеление — это нечто особое для народа Израиля.

На наш взгляд, объяснение таково. Всевышний установил в нашем мире два процесса исцеления: первый — излечение в рамках природы, т.е. Всевышний «запрограммировал» тело так, чтобы оно лечило и исцеляло себя своими собственными, заложенными в нем силами, и этот путь — исцеление прямо рукой Творца; второй же путь — это просить помощи у врачей, как сказано: «а врач вылечит», откуда мы учим, что врачу дано Всевышним право и способность лечить посредством различных действий, лекарств, а порой и операций. Это исцеление путем приложения усилий по законам природы. Однако в том, что сказано «Всевышний — надежный врач», заложен двойной смысл: первое — что посредством Своего безграничного Всемогущества Он исцеляет больных, и поэтому Он назван «Исцеляющим всякую плоть», а второе — что Всевышний как бы является и врачом-профессионалом, и точно так же, как врач из плоти и крови, когда кто-то обращается к нему, занимается больным, и у него есть возможность вылечить его, так и Всевышний — ничуть не меньше, чем любой врач. И точно так же, как принято в мире, что у каждого человека есть свой лечащий врач, у которого он привык лечиться, таким же образом Всевышний — «лечащий врач» народа Израиля, т.е. Он особым образом занимается болезнями евреев. Теперь можно понять, что смысл слов «Я, Г-сподь — твой целитель» — это точно так же, как профессор говорит пациенту: «Я — Ваш врач», т.е. это прямой смысл написанного в Торе, и это просто потрясающе!

Есть большая разница между двумя этими путями. Ведь если мы говорим о силе исцеления Всевышнего, с точки зрения того, что Он — Владыка всего мира, то со стороны Б-га есть разные очень глубокие факторы, которые нужно принять в расчет, например, деяния человека в прошлом или в будущем, и тому подобное. Следовательно, исцеление человека зависит от общего глубочайшего расчета. Однако, когда мы говорим с той точки зрения, что Всевышний — Целитель больных народа Израиля, это совсем не так. Ведь когда обращаются за помощью к обычному врачу, он не делает никакого расчета, кроме лечения болезни; и если больной обращается к специалисту, тот не анализирует его грехи и хорошие дела, и не размышляет, насколько тот полезен обществу. Врач приступает конкретно к делу: если есть возможность вылечиться от этой болезни, и больной может заплатить за лечение — врач его лечит. Точно так же Всевышний — Врач народа Израиля: евреи обращаются к Нему — и Он их лечит.

Однако, в этом аспекте, что Всевышний — Целитель народа Израиля, Он, конечно же, отличается от врача-человека, ведь человек, если он на самом деле великий врач и большой специалист, к нему очень трудно попасть, поскольку он ограничен во времени и силах, и не в состоянии лечить всех больных одновременно. Кроме того, значительную часть дня он занят своими личными делами. Поэтому к нему на прием можно попасть, только приложив огромные усилия и заплатив большие деньги. Всевышний же — вовсе не так; к Нему, благословен Он, обращаются напрямую, и Он сразу же отвечает и врачует. А по поводу оплаты — говорят наши мудрецы (Брахот, 60): «Ведь Ты лечишь бесплатно». Взгляните, как замечательны эти слова: на первый взгляд, непонятно, почему только в вопросе лечения подчеркивается, что Всевышний делает это бесплатно. Он дает нам жизнь, пропитание и заработок, мудрость, детей — разве Он берет оплату за все это? «Кто опередит Меня, чтобы Я остался у него в долгу?» (Иов, 41) «Что я верну Всевышнему? Все добро [Его] — я должен [Ему]» (Теилим, 116:12) Кто может заплатить Всевышнему хотя бы за тысячную долю тех благ, которыми Он одаряет человека? Так чем же исцеление отличается от всех других вещей, почему подчеркивается, что Всевышний это делает бесплатно? Объяснение таково: любую другую вещь Он, благословенный, дает человеку потому, что Он — Б-г. Само собой разумеется, то, что дает Б-г — это бесплатно. Но в отношении лечения, Всевышний ведь сказал еврейскому народу: «Я, Г-сподь — твой целитель», то есть, врач в прямом смысле, как любой другой врач в мире. А ведь в обычае врача брать плату за лечение. Об этом-то и сказано, что такой великий врач — а лечит бесплатно. А также сказано «врач верный». Ведь врач по природе своей, даже если по какой-либо причине лечит бесплатно, в конце концов, он не будет относиться к больному так же преданно, как к тому, которого он лечит за деньги, как сказано в трактате «Бава Кама» (85): «Если врач лечит бесплатно — его лечение ничего не стоит». А Всевышний и лечит бесплатно, и при этом остается верным врачом. Что же нужно сделать, чтобы попасть к Нему на прием и получить лечение? Очень просто, обратиться к Нему, благословен Он, и пригласить Его к себе домой. А каков Его «номер телефона»? «Близок Всевышний ко всем, призывающим Его, ко всякому, кто искренне зовет Его»!

Отсюда и происходит обычай народа Израиля, умножать молитвы, когда есть, Б-же упаси, больной, и даже отрывать ради этого большое количество людей от учебы Торы. На первый взгляд, это неясно: ведь заслуга изучения Торы по весу больше, чем молитва. Но дело в том, что когда человек заболел, прежде всего по закону есть обязанность приложить усилия в рамках естественного хода вещей, насколько это возможно. И тому, кто прикован к постели, если он может вызвать врача или скорую помощь, запрещено вместо этого искать заслуги (перед Всевышним). Одно из естественных усилий — это молитва, срочно «вызвать» врача народа Израиля, и приложить усилия, чтобы Он вылечил больного. У нас нет и представления, насколько это имеет самый прямой смысл, как явно сказано в строке «Я, Г-сподь — твой Целитель».

Этот принцип применим не только в вопросах медицины, а в любых темах молитвы: молитва — это на самом деле усилия в рамках «законов природы», что Всевышний слышит и принимает молитвы и просьбы. См. также Маарша (на Кидушин, 29), где он пишет, что чудо, полученное посредством молитвы, вообще не называется чудом, и не снимает заслуг у человека^[6]. По-видимому, причина этому в том, что здесь на самом деле нет никакого чуда — ведь все, что получено молитвой, достигнуто естественным образом.

Есть известная история (см. в Мидраш Раба на «Мегилат Эстер», 87 — вроде бы это притча, но в «Орах хаим» на начало главы «Ваэтханан» сказано, что это было на самом деле) о путнике, который шел по дороге, утомился, и попросил Всевышнего послать ему осла. В итоге его заставили нести на плечах осла римского наместника, поскольку он попросил осла, но не уточнил: осла, чтобы ехать на нем, или осла, чтобы нести его. Это выглядит странно: неужели это «награда» за молитву? Однако здесь как раз и работает объяснение, что молитва — это самым натуральным образом естественные усилия человека, и поэтому нужно быть очень осторожным в формулировке. Ведь так же, как в любом другом деле в рамках законов природы, порой, если человек не знает точно, как действовать, его усилия превращаются в помеху для него же, но если человек призывает Всевышнего четким, ясным языком, то это — естественные усилия, приносящие гораздо больше пользы, чем любые другие. Об этом и сказано: «Обращающиеся к Тебе никогда не оступятся, и все, полагающиеся на Тебя, не будут опозорены вовеки».

[1] Имеется в виду четырехбуквенное имя йуд-Кей-Вав-Кей. Следует заметить, что Ибн Эзра, и Сфорно толкуют здесь, что взывал сам Всевышний, тем самым обучая Моше-рабейну, как нужно обращаться к Нему в молитве. Однако автор, основывается на комментаторах, объясняющих, что взывал Моше.

[2] Ведь имена Творца — это проявления тех или иных Б-жественных качеств, о которых Он желает поведать творениям.

[3] В оригинале здесь указано имя этого ангела, но поскольку есть традиция не произносить имен ангелов, мы предпочли не приводить его имя в переводе.

[4] Один из великих мудрецов периода «ришоним».

[5] То есть даже те, которые спорят с рабби Йоси.

[6] Когда Всевышний совершает для человека чудо, выходящее за рамки естественного, порой это происходит за счет его заслуг — т.е. с его счета в «банке заслуг» снимается определенная «сумма», которую в противном случае он мог бы получить в качестве награды в будущем мире.