Месилат Йешарим 30. Объяснение качества «благочестие»

В действительности качество благочестия нуждается в серьезном разъяснении, так как у многих принято называть таковым многочисленные обычаи и формы поведения, которые на самом деле являются лишь исходным материалом, — незавершенным, необработанным и бесформенным сырьем для этого качества. Это проистекает из-за недостаточно глубокого и верного осмысления вещей, присущего этим людям. Они не приложили труда и усилий для ясного и четкого осознания путей Всевышнего и «обрядились в благочестие», полагая таковым то, что первое приходит им в голову, не поняв предмета глубоко и не взвесив его на весах мудрости. Эти люди сделали постыдным сам дух благочестия, как в глазах простого народа, так и в глазах интеллектуалов, которые теперь уверены, что благочестие основано либо на полной чепухе, либо на вещах, противоречащих разуму и здравомыслию. Они убеждены, что благочестие — это многочисленные просьбы [к Всевышнему], длинные исповеди и плач, битье поклонов, самоистязания, которыми человек убивает себя, вроде окунаний в ледяную воду или снег и тому подобное. Они не знают, что хотя некоторые из этих вещей необходимы для раскаивающихся, а некоторые — для тех, кто принял на себя воздержание, — тем не менее они не являются основой благочестия! Даже те из обычаев, которые действительно полезны, достойны лишь сопровождать [подлинное] благочестие.

При верном понимании сущность благочестия очень глубока. Оно основано на великой мудрости и на совершенстве поступков, к которому следует стремиться всякому мудрому сердцем, поскольку только мудрые могут на самом деле постичь это. Сказали наши учителя, благословенна их память (Авот 2:6): «И не [будет] неуч благочестив». А теперь объясним все по порядку.

Итак, источник благочестия мы видим в словах наших мудрецов (Брахот 17а): «Счастлив человек, чье основное занятие — Тора и который доставляет радость Создателю своему». Смысл сказанного в том, что заповеди, возложенные на весь Израиль, известны, и также известно, до каких пределов простирается обязанность их исполнения [то есть при каких условиях человек освобождается от них]. Но тот, кто любит Создателя, благословенно имя Его, истинной любовью, не пытается отделаться исполнением очевидных обязанностей, возложенных на весь Израиль в целом. Он будет вести себя подобно сыну, который любит своего отца. Стоит отцу слегка намекнуть, что некая вещь желанна ему, как сын бросится исполнять его желание изо всех сил, даже если отец сказал это лишь однажды, одним словом. Такому сыну достаточно понять, на что направлены мысли отца, чтобы исполнить его желание, даже если отец не просил об этом буквально. Поскольку он сам способен увидеть, что это приятно отцу, он не ждет более конкретного указания или повторения. Мы собственными глазами видим, как нечто подобное постоянно происходит между всеми любящими и близкими, между мужем и женой, между отцом и сыном. Другими словами, те, чья любовь достаточно сильна, не говорят: «Ты не просил меня о большем!», «Хватит с меня того, что приказано мне буквально!» Напротив! Они из просьб понимают желание просящего и стараются сделать все, что только доставит ему радость.

То же самое происходит с тем, кто любит Создателя истинной любовью, так как он тоже из любящих, и очевидные для всех заповеди послужат ему для раскрытия мыслей Создателя, основой для понимания того, на что направлено Его желание и стремление. И он не скажет: «Хватит с меня того, что сказано буквально!» или «Отделаюсь тем, что точно [и несомненно] возложено на меня!» Напротив! Он скажет: «Поскольку я понял и вижу, что нечто желанно Ему, благословенно имя Его, я должен умножить [свои усилия] в этом и расширить [делаемое мной] во всех аспектах, всюду, где я только смогу понять, что желанно Ему». Это и называется «доставлять радость Создателю своему». Таким образом, общее понятие благочестия есть расширение исполнения всех заповедей во всех направлениях и во всех аспектах, которые только нужны и возможны[1].

Итак, мы видим, что благочестие сродни воздержанию, с тем отличием, что если воздержание проявляется в отношении к запретам, то благочестие — к повелительным заповедям. Однако смысл обоих качеств один: добавить к сказанному буквально все, что только мы можем понять как приносящее радость Всевышнему. Это и есть истинноеблагочестие. А теперь объясним его основные составляющие.

[1] Слово хасидут («благочестие») происходит от хесед. Это — имя одного из качеств, в которых открывается нам Всевышний. Собственно, обязанность благочестия восходит к обязанности «следовать путями Всевышнего» (см. «Предисловие автора»), т.е. подражать Его качествам. Качество хесед означает стремление делать добро, оказывать благодеяние. Но в более глубоком смысле это означает «выход за пределы», «преодоление границ». Здесь нет противоречия, поскольку делать истинное добро — значит всегда делать «больше, чем обязан». Всевышний создал этот мир в доброте своей, из желания нести совершенное благо другим, не заслужившим это благо и недостойным его по сути, т.е. «пошел навстречу» созданиям. Для человека благочестие означает не только стремление к добру и жажда делать больше, чем обязан, но также и преодоление материальности, выход за рамки природных ограничений. Таким образом, для человека благочестие — это движение «навстречу» Создателю. В этом движении человек и в самом деле становится достойным того совершенного блага, которое Тот ему несет.

Редакция благодарит рава Лейба Александра Саврасова за любезно предоставленный материал