Темы: Страдания, Душа, Еврейская молитва, Атеизм, Вера, Связь с Творцом, Батшева Эскин
Жарким летним днем 1944 года Нехама, из последних сил переставляя ноги, шла к одному из заборов под высоким напряжением, которых в Освенциме было немало. Ей казалось, что это было целую жизнь назад: она стояла вместе с мужем и детьми перед нацистским офицером, который указывал одним идти направо, другим — налево. Яков, мама, Хана, Шифра и маленький Моти были отправлены направо, на верную смерть. Нехаме указали налево — как будто, на работу и жизнь, но на самом деле, как она сейчас чувствовала, — на смерть более медленную и мучительную. Жизнь здесь страшнее смерти.
Нехаму все эти долгие дни тянуло к забору, разделявшему лагерь на две части: Яков, мама, Хана, Шифра и Моти остались там, на той стороне. Нехама хотела к ним, и постоянно думала о смерти — но что-то держало ее здесь, на этом свете. Может быть, ее молодость и желание жить — а может быть, что-то еще…
На другой стороне лагеря за оградой стояла девушка лет шестнадцати и что-то выкрикивала по-чешски. Она так дрожала, несмотря на жару, что Нехама с трудом поняла обращенные к ней слова:
— Пожалуйста, скажи мне, ты говоришь по-чешски или по-немецки?
— Я говорю по-чешски.
— И ты еврейка?
— Конечно.
— Может быть, ты умеешь молиться?
— Понятно, что умею! А зачем ты?..
Девушка облегченно вздохнула:
— Я слышала, что сегодня нас всех, абсолютно всех, отправят в газовые камеры. Я еврейка — но меня никогда не учили молиться… Папа считал, что мы должны вырасти атеистами. А мне страшно! Я умру завтра, и что будет потом? Если завтра утром этот лагерь будет пуст — знай, что меня уже нет в живых… тогда… пожалуйста… помолись за мою душу! Меня зовут Аничка. Ты обещаешь? Пожалуйста, помолись за мою душу… Молись за меня.
Аничка была всего на несколько лет моложе Нехамы, и сердце Нехамы разрывалось от жалости к этому совсем еще ребенку, чья жизнь окончится завтра — как и жизни всех ее близких. Что она могла поделать? Только пообещать Аничке, что помолится за нее.
На следующее утро вторая половина лагеря была пуста и тиха. Не осталось ни одного человека — только дым. Нехама со слезами выполнила свое обещание, данное Аничке, которая, хотя и не имела понятия, как молиться, но все же знала, что душа связана нитью вечности с молитвой. Может быть, Аничке стало перед уходом в другой мир капельку легче оттого, что она знала: кто-то молится за ее еврейскую душу…
Во время Первой Ливанской войны в одном танке с солдатами в кипах оказался солдат из анти-религиозной организации а-Шомер а-цаир, русскоязычный еврей. Там в бригаде был еще один русский, Мишка Зингер, так он этого «анти» звал «нашим пионером». Так и звал — «Морозов ты наш», хотя коренные израильтяне этот юмор не понимали… Война есть война: здесь личная неприязнь, личные желания и все остальное отходят на второй план. Все сидят в двухтонной железной банке, о политике и религии лучше не спорить, да и жара и духота не располагают…
Танк вырвался глубоко внутрь Ливана, и когда начался прицельный огонь по нему, все поняли, что представляют собой прекрасную мишень для врагов. Долина лысая, танку спрятаться некуда, отступать было поздно, а с ближайшей высотки прямой наводкой била тяжелая артиллерия… Это расстрел… Когда смотришь смерти в глаза, с бешенной скоростью, как кино, прокручиваешь всю свою жизнь — за что уцепиться?
Пока командир в панике пытался избежать верной гибели, наводчик усиленно, нараспев, кричал Теилим. Звуки разрывов все приближались, осколки рикошетили по броне страшным звуком, от которого шли мурашки по коже. Еще несколько секунд — и одно меткое попадание сделает танк общей могилой.
В танке с трудом можно было что-то расслышать: тарахтение мотора, взрывы, слова Псалмов сливались в единый оглушающий шум… Вдруг все эти звуки перекрыл вопль: «Шма, Исраэль! Кричи мне! не слышу, как дальше? Шма Исраэль… Ребята, как дальше?» И он разрыдался…
Какой страшный разрыв души, незащищенность и беспомощность почувствовал этот парень, чья идеология не позволила ему даже узнать слова молитвы, которая каждого из нас связывает с Творцом! И как велика сила этой молитвы, которая кричит Творцу из безвыходных ситуаций — даже если молящийся не знает ее слов… Ведь это именно то, что объединяет всех евреев, во всех поколениях, и ультрарелигиозных, и тех светских, которые гордятся своим еврейством — Услышь, каждый еврей! Б-г Всесилен, Он Единственный, Он Один! Он Б-г наш!
Ноябрь 2002 года, Интифада, Хеврон. Было очень тяжело — каждый день обстрелы, каждый день невинные жертвы. Арабские террористы напали на евреев, возвращавшихся после молитвы в Меарат а-Махпела (Пещере Праотцов). 38-летний полковник Дрор Вайнберг, командующий Хевронской бригадой, был в числе первых, вступивших в бой с террористами. Всеобщий любимец, командир, которого все обожали… Он был первым смертельно ранен…
Когда солдаты вытащили любимого и уважаемого командира из-под огня, было ясно — жизнь покидает Дрора… Медик, антирелигиозный еврей, в отчаянии кричал другому — в кипе: «Ты же религиозный! Давай же скажем что-то, чтобы Б-г не забирал Дрора! Я люблю его! Скажи, скажи, что читать? Скажи, скажи молитву!»
Этот человек так любил Дрора — но все, что он мог делать, это лить слезы и умолять другого еврея рассказать ему, как говорить с Вс-вышним, потому что сам он не умел… И все же — он знал достаточно, чтобы просить об этом!
* * *
Как бы далеко еврейская душа не отдалялась от своего Источника, в критический момент еврей знает, что молитва делает что-то очень важное! Каким-то образом еврей в тяжелую минуту инстинктивно тянется к Б-гу, вместо того, чтобы искать других, более для него разумных и логичных, путей спасения. Мы открываем наше сердце, и выплескиваем себя к Б-гу. Шма Исраэль, Адой-най Элоэйну, Адой-най Эхад!
Рав Александр Кац,
из цикла «Хроника поколений»
Аман решил расправиться с Мордехаем, истребив вместе с ним всю еврейскую общину страны, и он получил на это разрешение царя
Рав Йосеф Б. Соловейчик
В реальных ситуациях нужен женский ум, а не мужские теории.
Рав Реувен Пятигорский
Мегилат Эстер
Рав Цви Вассерман
Казалось бы, Мордехай, царский судья, высокопоставленный вельможа, должен был бы сразу нажать на дворцовые рычаги...
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
Рав Арье Кацин
Талмуд утверждает, что «радость — это разрешение сомнений!» В этом состоит внутренний смысл заповеди «стереть Амалека», писал рав Гедалия Шор.
Рав Мордехай Райхинштейн
В Свитке Эстер мы читаем о цепочке событий, которые привели к чудесному избавлению, в честь которого установлен праздник Пурим. Эти события произошли почти 2400 лет тому назад в тогдашней столице Персии — городе Шушан. Известно ли нам сегодня где находился Шушан? Еврейская община Ирана считает, что древний Шушан — это иранский город Хамадан, расположенный в 400 км к западу от Тегерана. Подавляющее большинство историков и специалистов по Ирану с этим не согласны. Но и они не сильно возражают против того, что мавзолей с могилами Мордехая и Эстер — главных героев праздника Пурим — находится в Хамадане. Сегодня это место является одной из главных достопримечательностей города и местом паломничества, причем не только для евреев, но и для мусульман.
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Комментарий на свиток Эстер»
Почему Эстер велела подождать три дня перед ее визитом к царю?
Рав Носон Шерман,
из цикла «Эпоха и чудо»
Лик Б-жий был сокрыт от людей во времена пророков
Рав Реувен Пятигорский
Став главой правительства, Аман вознамерился уничтожить «оппозицию», вдохновителем которой — в его глазах — был еврей Мордехай. А заодно уничтожить и всех евреев.
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Очерки по недельной главе Торы»
По материалам журнала «Истоки»
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Комментарий на свиток Эстер»
Неужели Мордехай был человеком, который искал ссоры, интриг, готов был нарушить приказ царя?