Нежданные встречи 17. Неприятие войны в еврейском законе

Этика еврейского пацифизма и неприятия войны стала в последнее время темой жарких обсуждений. Отметим, однако, что споры сосредоточены большей частью на общих моральных принципах, которые иудаизм традиционно позволяет толковать весьма широко. Можно с достаточным основанием заявить, что все это в значительной степени вопрос личного восприятия и что война при известных обстоятельствах допускается иудаизмом и считается не менее оправданной, чем позиция пацифиста.

Единственной нормой, которую классический иудаизм признает безоговорочно, является Галаха — еврейский религиозный закон, содержащий четкие и недвусмысленные суждения и приводящий моральные прецеденты. Как и в светском законе, человек, принимающий решение, обладает и здесь известной свободой в применении закона к конкретной ситуации, однако постановления Галахи имеют авторитет основного закона в иудаизме.

Главный галахический вопрос, вокруг которого ведутся споры о войне, — лишение человека жизни. Иудаизм категорически запрещает убийство, считая его тягчайшим из всех возможных грехов. Убийца проклят навеки, и в Писании о нем сказано: «Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет беглецом до самой могилы, никто да не поддержит его» (Притчи, 28:17). В Талмуде даже говорится, что главная причина, по которой история Адама включена в Тору, — показать нам, что человечество началось с одной-единственной человеческой жизни, и потому убийство одного человека равносильно разрушению и уничтожению всего мира.

Убийство относится к трем главным грехам, которые недопустимы даже под угрозой смерти; два других — это идолопоклонство и кровосмешение. Маймонид отмечает, что из трех этих грехов убийство является наихудшим, ибо в этом случае у виновного нет возможности просить прощения у своей жертвы. Грех убийства невинной души столь тяжек, что у человеческого существа нельзя отнять жизнь даже ради спасения целой общины.

Однако существуют четыре случая, когда Галаха позволяет отнять у человека жизнь: защита собственной жизни, защита жизни невинного человека, казнь по приговору суда и война.

Несмотря на то, что иудаизм не позволяет убить одного невинного человека, чтобы спасти другого, это не относится к случаю самозащиты. Если один человек нападает на другого, он уже не может считаться невинным, а значит, может быть убит тем, на кого он напал. Соответственно Талмуд учит нас: «Если кто-то пришел убить тебя, восстань и убей его первым».

Позволяя совершить убийство при самообороне, Галаха требует также употребить все средства, чтобы предотвратить убийство невинного человека, даже если для этого потребуется убить агрессора. Убийство в данном случае — самая крайняя мера, и позволяется лишь тогда, когда все другие средства исчерпаны или в данных обстоятельствах неприменимы. Однако даже в этом случае убийство остается убийством.

Третьим случаем, когда позволялось лишать человека жизни, был смертный приговор, предусмотренный Торой за определенные преступления. Такой приговор могли выносить только суды, уполномоченные Синедрионом — верховным судебным и законодательным органом еврейского народа. Однако уже в 30 году н.э. смертная казнь в еврейских судах была отменена, и с тех пор ни один религиозный орган не имел права решать вопросы жизни и смерти. Даже когда законы, предусматривавшие смертную казнь, были в силе, они рассматривались в основном как «книжные» и предназначенные скорее для устрашения возможных преступников. На практике они почти не применялись. В самом деле, Талмуд говорит, что любой суд, выносящий смертный приговор чаще, чем раз в семьдесят лет, следует считать кровожадным. Наконец, когда число преступников возросло настолько, что применение смертной казни стало неизбежным, она была отменена полностью.

Другим фактором, снижающим возможность применения смертной казни, была величайшая требовательность суда в отношении улик и свидетелей, что делало вынесение обвинительного приговора практически невозможным. На строгости в рассмотрении доказательств настаивали некоторые талмудисты, — именно с целью отказаться от смертных приговоров. Другим обстоятельством, затруднявшим смертную казнь, было то, что приговор приводили в исполнение не профессиональные палачи, а главные свидетели обвинения, и это заставляло их быть особенно щепетильными и не давать показаний, если случай действительно этого не требовал.

Наконец, последний случай, в котором разрешается убивать людей, это война. Следует, однако, тщательно различать между войной и коллективной или взаимной защитой. Коллективную защиту Галаха рассматривает точно так же, как и личную самооборону: подобно тому, как человек, защищаясь, может убить того, кто на него напал, жители города или страны, защищая свою жизнь, могут убивать тех, кто на них нападает. Сходным образом, жители третьего города или страны могут придти на помощь своим соседям, подвергшимся нападению, и, защищая их, убивать агрессоров. В таких случаях каждый солдат армии захватчиков считается агрессором и может быть убит так же, как отдельный человек, посягнувший на жизнь другого человека.

Война — совершенно другое дело. Если идет война, то вражеских солдат можно убивать даже тогда, когда они не ведут активных боевых действий. Во время коллективной защиты убийство врагов допустимо лишь при необходимости спасти собственную жизнь; на войне пределы допустимости убийства значительно шире. При коллективной обороне нельзя убивать побежденного врага, мстить ему или его семье, посягать на его имущество и совершать ненужное насилие над ним самим, его территорией или его согражданами. На войне же действуют иные правила: против врага могут применяться любые меры, при помощи которых его можно победить и принудить к капитуляции.

Исторически иудаизм как будто оправдывает войны и даже поощряет их. В классическом иудаизме говорится о двух типах войны: милхемет рашут, то есть позволенная война, и милхемет мицва, то есть необходимая война. Важно отметить, однако, что один из выдающихся галахических авторитетов, рабби Езекиель Ландау пишет, что ныне не существует условий для возникновения какого-либо из этих типов войны. Тем не менее оба они заслуживают внимательного изучения. К числу необходимых относятся две войны, предписанных Торой, а именно, война против Амалека и война израильтян за завоевание Ханаана. Обе эти войны отнесены к религиозным обязанностям еврейского народа и были перечислены среди 613 заповедей Торы.

Из-за того, что существует Б-жественная заповедь вести войну, многие приходят к выводу, что, согласно учению иудаизма, война и возмездие — добродетели, и что религиозные, или священные войны оправданы Торой. На первый взгляд, такое мнение кажется не лишенным оснований: действительно, обе эти заповеди носят откровенно человекоубийственный характер. Касательно войны против коренных жителей Ханаана Тора говорит: «И [когда] предаст их тебе Г-сподь, Б-г твой, и ты поразишь их, то совершенно разгроми их, не заключай с ними союза и не щади их״ (Второзаконие, 7:2)». Про Амалека же там сказано: «И вот, когда успокоит тебя Г-сподь, Б-г твой, от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Г-сподь, Б-г твой дает тебе в удел для владения ею, сотри память об Амалеке из поднебесной; не забудь» (Второзаконие, 25:19). Эти заповеди, однако, не так кровожадны, как может показаться на первый взгляд, ибо смягчены третьей заповедью: «Когда приступишь к городу, чтобы воевать с ним, то [прежде] призови его к миру. И будет, если он отзовется тебе на мир и отворит тебе, то пусть весь народ, который найдется в нем, станет платить тебе дань и служить тебе» (Второзаконие, 20:10-11). Большинство галахических авторитетов считает, что эта заповедь относится также к войнам против Амалека и хананеян, а следовательно, даже этим врагам предоставляется возможность выбрать мир и сдаться. Таким образом, эти войны не были человекоубийственными по своей природе и, как утверждает Нахманид, на основании многих библейских источников, эти народы, собственно, так и не были уничтожены.

Сам факт существования Б-жественной заповеди относительно ведения войны, приводит нас и к другому важному заключению. Когда дело идет о войне и человеческих жизнях, нельзя полагаться только на людские суждения; решение об этих захватнческих войнах должно основываться на Божественной заповеди. Сам факт, что Тора предписывает такие войны, говорит о том, что она придает им важнейшее историческое значение, связанное как с выживанием еврейского народа, так и со всей цивилизацией в целом (Второзаконие, 7:4). Тот самый Закон, который запрещает убивать и причинять зло ближнему и запрещает мстить, — велит вести две этих войны, но они являются единственным исключением из правила о том, что война греховна и запретна. Поэтому нельзя утвеждать, будто Тора оправдывает и поощряет любые войны. Что же касается идеи религиозной или священной войны, то она противоречит самой природе иудаизма на протяжении всей нашей истории.

К третьей категории необходимых войн относится оборонительная война. Такая война, как отмечает рабби Иегуда Гершони, является, по сути дела, коллективной самообороной, и к такой войне применимы скорее правила личной самообороны, нежели правила, относящиеся к ведению войны. Причина, по которой такая война выделяется в особую категорию, наряду с позволенной и необходимой войнами, состоит в том, что оборонительную войну можно вести без разрешения Синедриона, так же, как войны против Амалека и хананеян. И здесь мы видим главное различие между необходимой и позволенной войнами. Позволенная война требует обязательного одобрения Синедриона, в то время, как необходимая война предписана самою Торой и не нуждается в дополнительных разрешениях.

Синедрион представлял собою совет семидесяти духовных руководителей, чья власть толковать и вводить религиозные и нравственные законы была установлена самою Торой. В своей толковательной функции Синедрион был подобен американскому Верховному Суду, чье толкование Конституции, каким бы притянутым за уши оно ни было, является законом для страны. Законодательная власть Синедриона позволяла ему не только устанавливать законы во всех областях жизни, но и временно отменять любую религиозную или нравственную норму.

Только Синедрион обладал властью объявить войну, не предписанную Торой. По религиозному закону война как таковая была запрещена.Поэтому вестись она могла только в том случае, если закон был временно отменен Синедрионом. Объявляя войну, Синедриону приходилось временно «замораживать» многие заповеди, включая те, что запрещали убивать, калечить и уничтожать имущество. Однако, даже во время войны, Тора требует приложить все усилия для сохранения жизни, даже если речь идет о жизни врага. Во-первых, должны быть использованы все мирные средства. Во-вторых, запрещено полностью окружать врага: ему надо оставить путь к спасению. Таким образом, даже когда война позволена, убивать разрешается лишь тогда, когда другого выхода уже нет.

Поскольку окончательное решение, связанное с объявлением войны, принадлежало исключительно Синедриону — высшему религиозному и нравственному авторитету народа, — оно принималось только на основе морально-этических принципов. С тех пор, как Синедрион прекратил свое существование, ни один коллективный орган в иудаизме не обладает правом позволять или оправдывать войну.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что еврею запрещено сегодня участвовать в какой бы то ни было войне. Единственным исключением может быть случай очевидной коллективной самообороны. Таким образом, еврей по определению является человеком, отказывающимся от военной службы по религиозным соображениям.

Это подтверждается историей нашего народа. Евреи — единственная группа людей, прожившая 1800 лет без каких-либо вооруженных сил. Большую часть этого периода почти никто из них не носил оружия. Пацифистская традиция в иудаизме проявилась в эпоху преследований и погромов, когда евреи по традиции продолжали избегать насилия, даже для самозащиты.

Некоторые псевдо-авторитеты утверждают, что человек обязан подчиняться законам страны, в которой он живет, даже если законы эти требуют воевать и убивать. При этом обычно ссылаются на талмудический принцип «дина демал-хута дина» — «закон государства — закон». Однако и сам талмудический контекст этого принципа, и мнения большинства его толкователей сходятся в том, что речь там идет о другом: формы судопроизводства, установленные светским правительством, признаются еврейским Законом. Более того, ученые — специалисты по Галахе — особо подчеркивают, что еврей не обязан подчиняться светским установлениям, если последние вступают в противоречие с его религией. Напротив, иудаизм обязывает нас активно противодействовать любому правительственному указу, требующему от нас нарушения нашего Закона, сколь бы незначительным ни было это нарушение, и в таком случае мы должны не щадить даже своей жизни, если это необходимо. Это особенно касается тех случаев, когда речь идет о человекоубийстве, даже на войне, ибо религиозный закон предписывает нам скорее отдать собственную жизнь, нежели отнять чужую.

Есть и еще один момент, тесно связанный со всем этим. Если какой-нибудь раввин решает, что человек обязан сражаться за свою страну, этот раввин принимает решение, в результате которого другой человек может погибнуть. Между тем один из важнейших принципов иудаизма гласит: «Эйн данин диней нефашот ба"зман а"зе» — «Ныне ни у какого судьи нет права решать вопросы, связанные с человеческой жизнью». Как пишет рабби Йоэль Тейтельбаум, тот, кто принимает решение, которое может привести к гибели хотя бы одного человека, виновен в убийстве (Kuntres Al Ha-Gelah VeAl HaTemurah № 44, р. 85).

Некоторые полагают, что запрет убивать не распространяется на военные действия, поскольку каждый солдат на поле битвы, в сущности, защищает свою жизнь. Но тут уместно вспомнить другой галахический принцип. Тот, кто может избежать ситуации, когда он будет вынужден согрешить, и не использует этой возможности, несет всю ответственность за свои действия, даже если ему пришлось совершить грех против воли. Если человек с самого начала мог не оказываться на поле боя, тот факт, что он защищал свою жизнь, не снимает с него моральной ответственности за убийство.

Даже если человек принял решение воздерживаться от убийства, ему все равно запрещено появляться на поле боя. Само его присутствие там, в сущности, провоцирует врага на то, чтобы напасть и убить; провоцируя же другого на грех, человек несет моральную отвественность за его посту

пок. В Талмуде мы находим интересный прецедент этому, когда читаем, что отцу запрещается поднимать руку на взрослого сына, ибо этим он как бы провоцирует сына на ответный удар и, тем самым, на нарушение заповеди о сыновней почтительности. Отец, нарушающий это правило, считается виновным в пренебрежении заповедью «Пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему» (Левит, 19:14), в которой, согласно традиции, речь идет прежде всего о моральной слепоте. Это будет справедливо применить и к тому, кто провоцирует врага своим присутствием на поле боя. Более того, к такому человеку может быть отнесено проклятие Второзакония (27:18): «Проклят, кто слепого сбивает с пути!»

Та же заповедь запрещает быть сообщником в любом грехе. Талмудический закон учит нас, что тот, кто побуждает другого согрешить, разделяет с ним ответственность за грех, а посему запрещается даже словесно поощрять человека, делающего что-то дурное. А поскольку война запретна, человек должен уклоняться от какой бы то ни было ее поддержки.

Тора, однако, требует гораздо большего, нежели пассивное неучастие в грехе. Существует заповедь возвышать голос и протестовать против любого зла: «Увещевай ближнего своего, и не понесешь за него греха» (Левит, 19:17). Более того, когда речь идет о человеческой жизни, каждый, кто сделал меньше, чем было в его силах, чтобы не допустить чьей-либо смерти, признается виновным в нарушении заповеди: «Не оставайся равнодушным к крови ближнего своего» (Левит, 19:16). Тот, кто не делает всего возможного, чтобы предотвратить моральное зло, должен воспринять на свой счет библейское проклятие: «Проклят, кто не исполнит слов закона сего» (Второзаконие, 27:26). Даже если это выглядит совершенно бессмысленным и бесполезным, человек все равно обязан протестовать, как было сказано пророку Иезекиилю: «Если… ты не предостерег и не говорил, чтобы остеречь нечестивого от грешного пути его, чтоб он жив был, то нечестивый тот умрет за грех свой, и Я взыщу кровь его от рук твоих. Если же ты предостерег нечестивого, а он не раскаялся в нечестии своем, он в грехе своем умрет, а ты спас душу свою» (Иезекииль, 3:18-19). В нашем контексте все эти заповеди требуют, чтобы человек протестовал и открыто выступал против войны и любых форм человекоубийства.

Таким образом, внимательное изучение Галахи показывает, что еврейский религиозный закон недвусмысленно отвергает войну и считает лишение человека жизни, даже на войне, не чем иным, как убийством. Единственным возможным исключением является коллективная самооборона, но даже в этом случае лишение жизни, не вызванное самой крайней необходимостью, тоже считается убийством. Наконец, война не может быть поддержана ни словом, ни делом, и протестовать против нее следует изо всех сил.