Даат тфила 83. Мысль и речь

О том, что Моше был «тяжел устами»

Чтобы разобраться в вопросе соотношения мысли и речи, приведем вопрос Маараля по поводу «тяжести уст» Моше Рабейну: «Следует задать трудный вопрос: Моше, который обладал всеми достоинствами, и совершенством тела, и во всем другом — как могло быть, что он был не в состоянии нормально говорить, — ведь это считается частью совершенства?»

Отвечая на этот вопрос, он объясняет: «Знай, что поскольку Моше был далек от материи, а нет силы в такой степени не отделимой от материи, как уста и язык. Ведь действие силы зрения и слуха — не в движении, а в покое, и это дело мысли. Ибо материальное действует в движении, и потому не было у Моше дара речи, поскольку она материальна. И когда ты поймешь это, поймешь также сказанное Мудрецами: “Когда младенец появляется на свет, приходит ангел и бьет его по губам, и он забывает всю Тору”. Почему сказали “бьет по губам”? Об этом мы и говорим, ибо рот, посредством которого человек становится “говорящим”, — материален и причиняет ему забывание всей Торы.»

Объяснение этому: в человеке душа соединяется с материей, но пока он не вышел на свет, его душа трансцендентна, и является чистым разумом, и знает всю Тору. А когда человек появляется на свет, его создание завершается, и душа соединяется с материей. И когда соединится душа с телом, человек становится материальным «живым и говорящим», и это причиняет ему забывание всей Торы, поскольку теперь он уже не чистый разум. Так переводит Ункелус стих «И стал человек душою живою»: «Стал духом живым говорящим». Ибо форма человека — связывание разумной души с телом. И это само есть сила речи, которая заключается в душе вместе с телом. А этот «удар ангела по губам» завершает его форму, и это называется «бить по губам». Ибо завершение формы любого изделия называется «удар молотком» (маке бепатиш, например, в законах Субботы последний удар молотком, знаменующий окончание производства изделия, считается одной из запрещенных субботних работ).

Совершенство и недостаток души до ее вхождения в тело

Душа, будучи свободной от оков тела, вольна бродить по пространствам мудрости и воспринимать и понимать все части Торы. Ее постижения не ограничены, она может воспринимать и охватывать всю реальность бытия. Она видит все от одного конца мира до другого. Но вместе со всей ее идеальностью, нет у нее возможности выразить себя в этом материальном мире. Только тело может дать ей возможность раскрыться и находиться в реальности в мире действия.

Однако сокращение и ограничение внутри тела тяжелы для нее. Будучи узником в нем, она не может выразить все свою святость и духовное постижение. Нет у нее возможности выразить в совершенстве свое «я». Она находится в теле как в тюрьме, пребывает во тьме оков материальности, будучи не в состоянии расправить свое сияние. Душа стремиться освободиться от этих кандалов и сбежать, как сказано в мидраше на стих: «Каждая душа восславит Г-спода»: «С каждым дыханием хочет душа выйти, вознестись вверх и прилепиться к своему корню, но ангел возвращает ее в тело по приказу Царя».

Ибо в этом ее цель: спуститься с вышних высот и пребывать здесь, в нижнем мире, в материальном теле, чтобы очистить его. В этом заключается совершенство для формы человека — соединять верхние и нижние миры.

Основная точка соединения тела и души — это способность речи в устах человека.

Действие речи

«Поскольку Моше отличался своим уровнем, он склонялся не к материальности, но лишь к отделенности, и ему недоставало этого последнего “удара молотком”. И потому, даже после того как он пришел в мир, он знал всю Тору (“лишь немного умалил Ты его перед ангелами”), и поэтому не было у него никакого недостатка. И пойми это» (Маараль).

Речь есть орудие выражения мира души, спуск мыслей в мозгу из их духовного корня в мир действия. Выражение отвлеченного мира через материальные звуки и телесные органы. Это требует от абстрактной мысли ограничиться, определиться и остановиться, чтобы она смогла найти свое выражение в четких предложениях речи. Это сочетание между миром чистого разума и ощутимым миром — одно из чудес Всевышнего.

Здесь, в языке, и находится форма человека, как пишет Маараль: «И знай, что человек обладает материальностью, и поэтому разум не есть форма человека, ибо человек не сотворен в виде чистого разума. Но речевой разум, выражающийся через материальный орган, язык, и есть форма человека. Ибо в человеке есть две части: он обладает и разумом, и телом» (Нетив аЛашон 2).

Теперь нам проще понять тяжесть связанных с языком грехов (Йерушалми приравнивает грех злоязычия к идолопоклонству, разврату и кровопролитию). Преступление, связанное с языком, портит саму форму человека. С другой стороны, важнейшая из заповедей, «излечивающая язык» — это Тора, Древо жизни, равновесная всем остальным заповедям вместе взятым.