Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch
Обращение в ОВИР

Пришла пора нам подавать документы на выезд.

Ирины родители смирились и подписали все, что требовалось. С этого момента они к нам никаких материальных претензий уже не имели и продолжали помогать совершенно бескорыстно. Правда, Самуил Ефимович чувствовал себя предателем и отправился с покаянием в райком партии. В райкоме приняли старого еврея, выслушали его рассказ о том, что он подписал бумаги, но сам не разделяет желание дочери покинуть родную страну. Думаю, что после его ухода партийные карьеристы от души и цинично посмеялись над старым идеалистом.

Теперь нужно было обратиться в ОВиР за анкетой. Поводом для обращения в инстанции служил вызов, полученный от родственников из Израиля, которые просили о воссоединении семьи. Других оснований для выезда власти не признавали. У кого не было прямых родственников, искали однофамильцев, которых выдавали за любимых тетушек, без которых не мыслили жизни.

Вызов я получил в очередной раз от родного дяди, которого в детстве любил, наверное, больше, чем папу. По почте приходило письмо иностранного вида, в котором от имени государства Израиль обращались к властям СССР с просьбой разрешить выезд семьи Каплан. Причина выезда указывалась все та же, стандартная: воссоединение семей. Мол, дядя Айзик в Афуле тоже жить не может без своего племянника. Такие письма были первым шагом к свободе для тысяч советских евреев.

Конечно, воссоединение семей было предлогом, чтобы покинуть СССР. Один мой иерусалимский знакомый грустно сказал:

— Раньше мы все жили в Ленинграде — папа, мама, мой брат и я. Потом мы стали бороться за выезд, понятно, для воссоединения семьи. И вот сейчас я живу в Иерусалиме, брат в Нью-Йорке, а мама с папой еще дальше от нас — в Калифорнии. Воссоединились!

Московские евреи знали, что им сделать этот первый шаг было трудно. Вызовы не доходили, почта не пропускала. Родственники и друзья из Израиля каждый месяц могли посылать судьбоносные бумаги, но их следы терялись в воздушном пространстве самой большой страны мира. Иногда вызовы привозили туристы, но власти отказывались принимать их без конверта и придирались, если на конверте отсутствовали нужные почтовые штемпели.

В Риге почта работала хорошо, и письма добирались до адресатов.

Раньше ОВиР помещался в самом центре города, в начале бульвара Райниса, потом переехал на тихую улицу подальше от центра. Туда я и направился, вошел в приемную. Мне объяснили, что анкету можно получить только на личном приеме у начальника. В кабинете начальника представительный человек в мундире сидел за большим столом. Он был похож на популярного литовского артиста Донатаса Баниониса. Благородная седина, умный взгляд. С портрета на стене главный коммунист страны с прищуром взирал на происходящее. Я обратился с просьбой выдать мне анкеты для заполнения.

— У вас есть вызов от родственников?

— Да, — ответил я, протягивая бумагу.

— И какова цель вашего желания выехать из нашей страны?

— Для воссоединения семьи.

— И к кому вы едете? — поинтересовался он.

— Вызов от дяди. Но мои отец и брат тоже там.

— И с кем вы едете? — продолжал любопытствовать чиновник.

— Я еду со своей семьей, с женой и детьми, — удовлетворил я его любопытство.

— А у вашей жены тут остаются родственники? Родители и брат? И она согласна оставить их и уехать?

— Она моя жена и хочет уехать со мной, — я понял, что получить анкеты не так просто.

— Но мы не можем разрывать семьи. А ваша жена оставляет здесь своих родителей. Это противоречие.

В его речи слышался легкий латышский акцент, который вместе с паузами между словами придавал многозначительность словам. Вполне кафкианская сцена: казенный стиль советского учреждения, портрет вождя с милым прищуром, мундир, седина в волосах, акцент. Вождь с портрета явно смотрел на меня с одобрением.

— Я уезжаю, чтобы воссоединиться со своей семьей.

— Так вы настаиваете на выдаче вам анкет? — седина приблизилась ко мне. — Вы настаиваете? — повторил он еще раз и…

Он же сам подсказывает ответ! Вкладывает реплику в рот. Намекает, что ему нужно услышать, чтобы я ушел домой с нужными бумажками.

Даже вождь с портрета одобрительно кивает головой, подсказывая:

«Настаивай, настаивай! Иначе не получишь ничего! Я-то уж их знаю…»

— Да, я настаиваю! — громко подтверждаю я предположение Донатаса Баниониса в мундире.

— Ну, если вы продолжаете настаивать, я вынужден выдать вам анкеты, — чиновник заканчивая наш разговор, протянул мне две пачки бумаг. — Заполняйте аккуратно, на пишущей машинке, — проводил меня советом хозяин кабинета.

Следующий шаг для оформления документов для многих был не менее сложным, чем получение вызова. Нужно было обзавестись справкой с места работы. Придти в отдел кадров и сказать, честно глядя в глаза отставному полковнику, которые чаще всего занимали такие должности:

— Я хочу уехать в Израиль, и мне нужна справка, что я работаю у вас.

Это было самое тяжелое. Сказать вслух и все узнают. Кто-то из моих знакомых говорил:

— Я очень хочу уехать, очень! Но так, чтобы лечь спать, а утром проснуться, а я уже там, в Израиле, в Америке, в Европе. Но вот встать и сказать перед всеми, что я уезжаю… Нет, не могу!

Как сказал один из героев Сергея Довлатова:

— Все это не для меня. Ведь надо ходить по инстанциям… Вот если бы с похмелья — раз, и ты на Капитолийском холме…

Миша, мой брат получил справку легко. Когда он собрался подавать документы и рассказал на работе своему другу, что ему неловко идти в отдел кадров за справкой, тот отреагировал очень по-деловому:

— Всего дело-то? Я сейчас…

И через пять минут вернулся со справкой в руках.

— Держи, секретарша дала, обошлись без начальника.

Оформив и сдав бумаги на рассмотрение компетентных товарищей, мы решили еврейский новый год провести в Москве. Пусть земной суд принима-ет свое решение выпустить нас или нет и где нам провести следующий год.

А нам предстоит предстать перед судом небесным.

Саша Ильин еще летом звал нас приехать к нему на праздник.

— У меня большая квартира на Семеновской, места хватит всем.

И мы приехали, места хватило. Нас с Ирой поселили в каком-то проходе, где мы спали на полу. Было очень уютно и романтично.

Саша пригласил в дополнении к нашей компании Люсика и Катю со всеми детьми.

Два дня праздника и еще шаббат образовывали три дня, когда нельзя ходить в магазин, покупать еду и готовить. Часть еды мы привезли с собой из Риги. Перед субботой прошлись по местным гастрономам, купили много яблок, виноград, арбуз. Надо было прокормить взрослых и кучу детей.

Субботу мы провели дома, но на молитвы в Рош а-Шана решили поехать в синагогу. Идти пешком было очень далеко, Москва отличалась большими расстояниями. Заграничные раввины разрешили перемещаться по Москве на метро, предварительно купив проездной билет. Ведь пользоваться деньгами в праздники нельзя. Нужно было проездной пришить к одежде и так проходить через контроль. Сегодня электронные билеты не позволяют пользоваться этим послаблением в праздники. Да и без них это не очень кошерный способ передвижения в такие дни.

Мы ездили в синагогу, молились в малом зале, где Саша Ильин трубил в шофар. Тут собирались старики, для которых молитва была делом серьезным, и молодые баалей тшува. Сашина специальность музыканта-кларнетиста помогла ему освоить еврейский рог. Теперь без него не могли обойтись. А в этот праздник главная заповедь услышать звук шофара.

Мы ездили в синагогу, участвовали в длинных праздничных молитвах, слушали трубные звуки, потом возвращались и устраивали трапезы.

А в это время наше дело решалось в лабиринтах власти.

Вернулись в Ригу. Мне нужно было идти на работу, делать стекла, зарабатывать деньги, а Саре возвращаться в школу.

Прошел месяц с момента моего первого посещения ОВиРа. Я решил наведаться туда и выяснить, как продвигаются наши дела.

Донатас Банионис в мундире очень удивился моему вопросу о том, когда я получу ответ на мое обращение.

— Вы получите ответ в положенное время, — попытался он уйти от ответа.

— Но ведь на любое обращение граждан положено ответить в течении тридцати дней, — проявил я юридическую подкованность.

Школа Митина не прошла даром. Надо знать их законы и пользоваться ими, учил он нас. 30 дней и никаких гвоздей. А прошло уже больше назначенного законом срока.

И тут происходит невероятное. Человек в мундире снимает телефонную трубку, с кем-то тихо разговаривает, называет мою фамилию, кладет трубку и говорит:

— Ваше дело еще рассматривается. Через несколько дней вы получите по почте свое разрешение.

Вождь на портрете одобрительно щурит глаз. Значит, я скоро встречусь с дядей из Афулы, состоится воссоединение семей.

Оказавшись на улице, я не переставал удивляться. Что происходит? Мне ответили, что я получу свое разрешение по почте. Нет, он не произнес слово «ответ», а именно «разрешение». Оговорка? Проговорился? Раньше, получив открытку с приглашением в ОВиР, почти наверняка знали, что если это на понедельник в такой-то кабинет, то будет отказ, а если во вторник и в другой кабинет — то разрешение. Так мой брат Миша и папа в первый раз получили отказ, а через год в другом кабинете разрешение.

А сегодня мне на мой наглый вопрос отвечают, что я получу свое разрешение по почте. Как времена изменились!

Они что, решили всех нас отправить к дальним родственникам на Ближний Восток вместо того, чтобы к близким на Дальний?

Через неделю я достал из почтового ящика приглашение придти в ОВиР в нужный кабинет.


События этой недельной главы происходят после того, как Яаков и его семья, уйдя от Лавана, осели в Святой Земле. Глава повествует о томлюбимый сын Яакова, Йосеф, был продан в рабство и попал в Египет. Этот эпизод — один из ключевых как в еврейской истории, так и в общемировой: продажа Йосефа привела к Египетскому рабству евреев, вслед за которым последовали чудеса Исхода и получение еврейским народом Торы. Читать дальше

Недельная глава Ваешев

Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»

Недельная глава «Ваешев» рассказывает о событиях, происшедших после возвращения Яакова к «отцу своему, в Мамре Кирьят-а-Арба, он же Хеврон, где жительствовал Авраhам и Ицхак» (35:27), о том, как Йосеф, сын нашего праотца Яакова, был продан в рабство в Египет, и о том, что происходило с ним в Египте.

Три вида снов

Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»

Вопреки популярному мнению, мудрецы Талмуда считали, что в снах нет ни хороших, ни дурных знаков. Пророки указывают на однозначную бессмысленность снов.

Мидраш рассказывает. Недельная глава Ваешев

Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»

Все сыновья Яакова жили рядом с ним

Мидраш рассказывает. Недельная глава Микец 2

Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»

Сборник мидрашей и комментариев о недельной главе Торы.

Недельная глава Ваешев

Нахум Пурер,
из цикла «Краткие очерки на тему недельного раздела Торы»

Краткие очерки на тему недельного раздела Торы: история об иерусалимском праведнике р. Арье Левине, доказательные рассуждения о том, что мелочей не существует, и другие открытия тему недельной главы Ваешев

«Ваешев». Почему это происходит?

Рав Бенцион Зильбер

Жизнь Йосефа изменилась до неузнаваемости. Из любимого сына он стал презренным рабом. Испытания, выпавшие на его долю, не были случайными...

Врата востока. Недельная глава Ваешев

Исраэль Спектор,
из цикла «Врата востока»

Человек не может знать планов Божественного управления!

Почему рассказ о Йосефе прервался рассказом о рождении сыновей Йеуды

Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»

Родословная царей Израиля и царей Иудеи существенно отличается. В Торе перечисляются три милости, которые Б-г оказал Йосефу в Египте.

Избранные комментарии к недельной главе Ваешев

Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»

Если труд земледельца настолько укоренился в мыслях Йосэфа, что он даже видел его во сне, то это могло произойти лишь благодаря наставлениям его отца,

Йосеф и богатство Потифара

Борух Шлепаков

Йосеф был любимым сыном Яакова. Он целыми днями учил Тору с отцом. Тем не менее, попав в Египет, Йосеф завоевал уважение окружающих, став незаменимым работником.

Родители не должны ставить никого из детей в привилегированное положение. Ваешев

Рав Зелиг Плискин,
из цикла «Если хочешь жить достойно»

Родители должны постоянно следить, чтобы их слова и действия не вызвали у братьев и сестер антагонизма. Последствия могут быть трагичными, как это следует из Торы.

Почему Яаков погрузился в такой глубокий траур из-за Йосефа

Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»