Ам Исраэль хай 83. Определяющие отношения

Сионистское движение через свой исполнительный орган, Еврейское агентство в Иерусалиме, стремилось к политической власти и управлению новым ишувом.

Подавляющее большинство еврейского населения в Иерусалиме — сфарадим и ашкеназим⁴ — было ортодоксальным и доминировало в избираемых общественных советах. А страна шла за Иерусалимом. Но благодаря монополии в иностранной финансовой помощи, мощной политической организации и контролю над прессой сионисты начинали прибирать власть. Этому благоприятствовал голод в Палестине после победы британцев над турками, которые прежде властвовали в стране. Светские регулировали поставки неотложной помощи, идущей изза границы, и распределяли ресурсы, чтобы укреплять власть тех, кто поддерживает светский сионизм.

Следующим их шагом было усиление неортодоксального представительства в общинных структурах под предлогом равного участия для всех. В результате, большинство ортодоксальной общины обнаружило, что стало меньшинством во всех решающих органах, кроме своего общинного совета. Под активным руководством Хаима Вейцмана сионисты пытались добиться руководства еврейскими школами и раввинатом и, хотя встретили резкое сопротивление, сильно продвинулись в этом направлении, главным образом благодаря экономическому влиянию. А британские власти давали привилегии их усилиям отстранить «отсталых» клерикалов от власти.⁵

Традиционной еврейской общине в это время не хватало единства и четкости направления. Она уже находилась в упадке два столетия. К 1920 году борьба внутри общины шла по трем основным вопросам: 1) мессианизм, 2) секуляризм и 3) возвращение в Страну Израиля.

Со времени хасидской революции в восемнадцатом веке обертона открытого мессианизма слышались в еврейском мире. Одним из опасений, которое побуждало митнагдим так упорно противостоять хасидизму, был хасидский акцент на сверхъестественных явлениях и мессианизме. Веру в то, что эпоха Машиаха уже близка, разделяли и хасиды, и ученики Гаона из Вильно. Но после лжемессии Шабтая Цви большинство традиционного еврейства очень подозрительно и с опаской относилось ко всякому мессианизму. Вера в приход Машиаха — один из принципов еврейской веры, но евреи боятся идентифицировать какое-либо конкретное время или обстоятельства как безусловно мессианские. Поэтому описание девятнадцатого и двадцатого веков как определенно мессианских вызывало противоречия.

Традиционное еврейство уходило в оборону от наступления окружающего светского общества и испытывало сомнения. Должны ли традиционные евреи приспосабливаться к новой светской реальности? А если да, то как? Преимущества светского мира будут помогать еврею или, наоборот, поведут к ассимиляции и прекращению еврейской жизни? Мнения резко расходились.

И, наконец, как традиционное еврейство должно относиться к сионистскому движению и философии национального сионизма? Является ли сионизм, несмотря на светских лидеров и философию, позитивным развитием или еще одним разочаровывающим и опасным миражом еврейской истории? Следует ли его поддержать и верно сориентировать или сражаться с ним и противостоять ему любой ценой? Все эти вопросы и противоречия воплощались в личности и жизненном пути рава Авраама Ицхака Кука (1865-1935).

⁴ Евреи восточного (а также из Испании и Северной Африки) и европейского происхождения.

⁵ Следуя методу колониального правления «разделяй и властвуй», британцы, давая сионистам приходить к власти, позволяли некоторым еврейским общинам Иерусалима и других частей Палестины освобождаться от контроля сионистов.

Рав Кук

После службы раввином в Бойске, маленьком городке в Литве, рав Кук приехал в Палестину, где в начале 20 века стал раввином Яффо. Он сразу обрел известность как большой раввин и знаток Талмуда, который обращался к светским фермерам и колонистам в еврейских поселениях. Поэт, философ, кабалист, мистик, организатор и политический лидер, он был и мечтателем, противоречивым по натуре и выступлениям. Он стал центральной фигурой религиозного сионизма. Рав Кук был убежден, что мессианская эпоха уже совсем на подходе, эта вера направляла все его действия. Он считал, что все в мессианской эпохе имеет положительное значение и все проблемы решатся. Только его мировоззрение может оправдать многие его действия и заявления.⁶

Оппонентов рава Кука шокировали некоторыми его сочинения и поступки. Их возглавляли рав Йосеф Хаим Зонненфельд (1848-1932), самый уважаемый раввин старого ишува Иерусалима, и многие из ведущих раввинов Агудат Исраэль. У рава Зонненфельда были теплые личные отношения с равом Куком. В 1913-1914 годах они совершили исторический поход, называемый «кампания тшувы» по северным поселениям. Но несмотря на личное уважение к раву Куку, которое не поколебалось, рав Зонненфельд считал себя обязанным открыто протестовать против взглядов, которые выражал рав Кук, особенно поеле первой мировой войны, когда сионисты установили контроль над ишувом.

Хотя рав Зонненфельд никогда не признавал рава Кука главным раввином Иерусалима и, конечно, главным раввином Палестины, он признавал его величие. Но его мессианизм был главным пунктом разногласий между ними, из которого проистекали все остальные различия во взглядах и политике. Со своей стороны, рав Кук часто отмечал, что ему приходилось проводить свою политику и высказывать эти мнения, поскольку он знал, что рав Зонненфельд будет бороться и защищать традицию, иначе этим пришлось бы заняться ему самому.

Даже в самом движении Мизрахи были люди, которых отталкивали теории рава Кука и его мессианизм.⁷Видимое благоволение рава Кука по отношению к секуляризму также вызывало оппозицию. Его лозунг «Обновить старое и освятить новое» был холодно принят «старым», которое не чувствовало необходимости в обновлении, и «новым», потому что оно бежало от освящения. И наконец, его полная поддержка сионизма и его программы перестройки еврейской Палестины поляризовала мнения традиционного еврейства к нему и этой теме.

Последние десятилетия жизни рава Кука прошли в противоречиях, много раз его подвергали публичному осуждению, упрекам, угрозам, словесным и даже физическим оскорблениям. По натуре он был задумчивым, тихим, мягким и чувствительным к ошибкам человеком, мало подходящим для роли воина. Но при этом строгим, принципиальным, неустрашимым и упорным в достижении своих целей на благо еврейского народа. Он был убежден, что его безусловная любовь к евреям достигнет триумфа.⁸ И поскольку его жизнь была живым проявлением этой сверхъестественной любви, он был центральной фигурой в еврейской жизни своего времени.

⁶ Например, «Я верю, что у величайших атеистов (эпикорсим) Израиля больше веры, чем в домах молитвы других народов». Эту цитату приводит Шмуэль Авидор, в книге Айш негед азерем («Человек против течения»), Иерусалим, 1970, стр. 219.

⁷ Среди них был и рав Йегуда Лейб Фищман-Маймон, позднее первый министр религий государства Израиль. Он поддерживал многие программы рава Кука, включая создание главного раввината, но резко расходился с ним в оценке мессианской природы времени. И его часто расстраивало очевидное отсутствие политической мудрости у рава Кука.

⁸ Лехадеш эт аяшан велакадеш эт ахадаш. Так, рав Кук опубликовал письмо, оправдывая создание сионистами спортивных команд, особенно футбольных, которые, конечно, не должны играть в субботу. Но они все равно играли в шабат, и их повсеместно осуждали в традиционном лагере. Рав Кук публично протестовал против осквернения субботы, но видел в этих командах физическое возрождение Израиля, за которым непременно последует и духовное обновление. А другие видели в этих спортивных лигах еще один шаг в процессе секуляризации Израиля, из которого ничего положительного в духовном смысле произойти не может.

С любезного разрешения переводчика, Гедалии Спинаделя