Ам Исраэль хай 82. Шумные двадцатые годы

Постоянная ассимиляция

Двадцатые годы полностью реализовали попытку, которую веком раньше предприняли Реформа и Аскала/Просвещение, стараясь иначе определить иудаизм и еврейский народ. До первой мировой войны они не могли привлечь большинство мирового еврейства. Погромы и преследования евреев в России прозвучали погребальными колоколами для программы Аскалы. Но возникновение сионизма реанимировало ее, дав ей практическое применение и позволив оседлать древнюю религиозную мечту о возвращении в Израиль, Сион. Иврит, популяризуемый и секуляризованный Аскалой девятнадцатого века, стал теперь разговорным языком и знаком нового ишува в Палестине, как и всего сионистского движения в мире.¹ Основным мотивом еврейской литературы, искусства, песни и драмы стало возвращение в Палестину.²

Идея сионизма стала мощным магнитом для всех евреев, кроме коммунистов и левого Бунда. Даже ортодоксальные евреи, противостоя политическому сионизму, всегда поддерживали усилия расширить и укрепить еврейское поселение в стране. В течение веков только ортодоксы и поддерживали еврейское присутствие в Палестине, хотя их основной целью был религиозный и духовный рост. Но сионизм показал, что является главным средством трансформации большой части еврейства, которая приняла светскую жизнь и систему ценностей.

Реформированный иудаизм выступал против сионизма и еврейского государства в страхе, что евреев обвинят в нелояльности к странам их проживания. Реформа стала социальной «минимальной религией», которая давала своим членам социально приемлемые религиозные чувства, не требуя от них ритуала, дисциплины и даже веры. Но скоро вырождалась в пустых формальностях, которые вели к полной ассимиляции и даже крещению.

В эйфории 20-х годов Реформа была на переднем крае антисионистской активности, уверенная, что окончательное решение «еврейской проблемы» в ассимиляции. Она не одобряла осмысленного еврейского образования, серьезного ритуала, принимая лишь всеобщие идеалы социальной благотворительности. Так она поощряла и легализовала силы культурной и социальной ассимиляции евреев Западной Европы. В двадцатых годах традиционное соблюдение заповедей и интенсивное еврейское образование не находили отклика в Западной Европе, волна еврейской ассимиляции и смешанных браков постоянно росла.

¹ Это поразительное достижение Элиэзера Бен-Йегуды (1858-1922). Он составил словарь современного иврита и создал Комитет (развития) языка, который ввел и формализовал правила иврита (с сефардским — восточным — произношением) как язык ишува. Этот новый диалект сознательно отвергал «восточноевропейское гетто», которое говорило на ашкеназском (европейском) иврите.

² Пример этой тенденции — создание Школы искусства «Бецалель» в Иерусалиме в начале двадцатого векa.

Еврейские поборники светской жизни

Но главным катализатором перемен в еврейском обществе диаспоры и Страны Израиля было выдвижение светских евреев как лидеров Палестины. Светские евреи отличались от светских представителей других народов. В нееврейском мире, на Западе, светские люди воспринимали гуманизм, либерализм и агностицизм как способы бегства от древних обязательных форм церкви. Они бежали от религии в свой новый мир. А светские евреи бежали от одной формы религии к другой.

Новая ортодоксия еврейской светскости была такой же обязывающей и требовательной, как старая ортодоксия соблюдения Торы, ибо новый светский еврей верил в атеизм со всем рвением религиозного фанатика. Отказываясь от старых ритуалов и форм, новый светский еврей просто подменял их новыми ритуалами и формами. Рубашка с открытым воротом и шорты стали для него такой же униформой, как черный кафтан и высокая шляпа хасидов. Ходить без головного убора было столь же необходимым для нового еврея, как покрывать голову для его отца. На базе этой новой светской религии и было заложено новое общество в Палестине двадцатых годов.

Традиционные еврейские ответы светскому давлению в диаспоре и Палестине очень варьировали. Большинство ортодоксальных лидеров открыто выступали против него. Некоторые игнорировали светскую агрессию и придерживались традиционных путей и взглядов. Другие пытались найти в своих общинах и программах компромисс с поборниками светской жизни, особенно если те начинали доминировать в еврейском обществе.³

Укрепление светского образа жизни и светских людей в Палестине как руководящей силы в еврейских вопросах имело далеко идущие последствия, потому что теперь еврейская жизнь стала перемещаться из Восточной Европы в Америку и Израиль. Светское общество в Палестине потом оказало драматическое влияние на диаспору и ускорило процесс секуляризации и ассимиляции, который начался в девятнадцатом веке.

³ В Палестине борцы за светское общество контролировали руководство ишувом, и британские мандатные власти признавали их лидерами еврейской общины. Светские еврейские партии в Польше и Литве были очень популярными (больше тридцати процентов еврейского электората голосовали за них), они также оккупировали руководящие посты и контролировали еврейскую жизнь (например, еврейский общинный совет в Варшаве).

С любезного разрешения переводчика, Гедалии Спинаделя