Еврейская Тора и христианские миссионеры 4. Экуменизм и диалог. Прецедент 1263 года

Многие движения (типа «Евреи за Христа», «иудео-христиане» и пр.) относительно молоды в своей теперешней форме. Но исторически они связаны с «экуменизмом», хотя, может быть, сами об этом, в силу собственного невежества, не догадываются. Экуменизм — ныне возрожденная традиция, имеющая давние и опасные для евреев прецеденты.

Новые веяния, зарождающиеся в недрах Ватикана, быстро распространяются по всему христианскому миру. И хотя католической церкви еще предстоит доказать, что ее отношение к евреям и иудаизму претерпело значительные и реальные изменения, она уже сегодня предлагает новую методологию в решении «еврейской проблемы». Для развития позитивных отношений с евреями, особенно живущими в Соединенных Штатах (и в Израиле), церковники хотят использовать в качестве моста открытые встречи и диалоги, призванные выявить главным образом сходства и различия между последователями двух религий Западного мира. Стремление церкви к откровенным дискуссиям нашло живой отклик в определенных кругах еврейства (в первую очередь американского). В отличие от ортодоксальных евреев, организации, представляющие «консервативное», «реформистское», а также светское (нерелигиозное) направления, охотно вступают в диалог с христианами.

(Отметим, что неучастие ортодоксов примечательно по двум причинам. Во-первых, вопрос отношения к христианам стал одним из немногих, по которому было достигнуто полное согласие всех течений еврейской ортодоксии. И во-вторых, столь решительная позиция традиционных евреев Торы серьезно беспокоит как христиан, так и «неортодоксальных» евреев, участвующих в межконфессиональном диалоге, поскольку в отсутствии ортодоксов такие контакты теряют подлинный смысл, становясь поверхностными и, по существу, малозначительными.)

Идея «диалога» между евреями и христианами не является изобретением нашего века; она зародилась и была опробована несколько столетий назад, — правда, в иных условиях и при иных обстоятельствах.

Самым известным примером такого рода дискуссии считается теологический диспут, состоявшийся в испанском городе Барселона в 1263 году. Тогда Северная Испания находилась под властью арагонского короля Хайме I. Что касается «духа христианства», то он победно витал над всем тогдашним цивилизованным миром. С тех пор миновало более семи веков, но когда читаешь сохраненные как в еврейских, так и в христианских источниках воспоминания об этом диспуте, написанные раби Моше бен Нахман (более известным под именем Рамбан, а в нееврейском мире — Нахманид), то невольно ощущаешь необычную атмосферу, в которой происходили те события. Кажется, что сами участники и свидетели диспута сознавали величие истории, творимой ими.

Мы переносимся в Барселону XIII века, но насколько остро и актуально звучат доводы и контрдоводы спорящих сторон! Краски, нанесенные на древний холст, до сих не потускнели; они создают яркую картину сохранившихся доныне проблем, расхождений, неугасших конфликтов и накопившегося раздражения.

С удивлением обнаруживаешь, что позиции спорящих претерпели очень мало изменений за минувшие семьсот лет.

Приведем в этой статье несколько аргументов и мыслей, высказанных в ходе того диспута, — чтобы показать, что современные нам евреи, которые бросаются сломя голову в водоворот диалога с христианством, совершают большую ошибку, ибо гонятся за недостижимой, призрачной целью.

Исторический фон

Король Хайме I, правивший в Арагоне в общей сложности 63 года, выделялся среди других средневековых монархов своим расположением к евреям. В период Реконкисты (отвоевания Каталонии и Арагона у мавров) он целенаправленно подчеркивал свое терпимое и сочувственное отношение к еврейским жителям своего королевства: поощрял иммиграцию евреев, назначал их на важные государственные посты и, в целом, не мешал им соблюдать традиции отцов.

Но именно тогда (как и теперь) в структуре римскокатолической церкви начались важные изменения, которые особенным образом проявились в Испании. Реформистом в отношениях к евреям-«христоубийцам» выступил папа Иннокентий Третий, его дело продолжил Григорий Девятый. В Арагоне за осуществлением «новой политики» церкви следила «Святая канцелярия» папской инквизиции. Особым рвением отличался доминиканский духовник короля Раймон де Пенафорт; он преследовал евреев Арагона, обращая их в христианство, и его влияние на монарха неуклонно росло.

С 1228 по 1250 год в Арагоне была принята серия антиеврейских экономических указов, которые усилили атмосферу вражды к евреям. Затем в 1252 году (уже в Париже) состоялся печально известный церковный суд над Талмудом, на котором последний был обвинен в клевете на христианство, в результате чего целые горы доставленных на телегах манускриптов были публично сожжены по приказу французского короля Луи Девятого. Цель подобных акций состояла в отлучении евреев от их религии, но эффект получился обратный: евреи еще теснее сплотились вокруг своих мудрых книг. Тогда испанские инквизиторы, наученные опытом своих французских коллег, изменили стратегию.

Доминиканский орден неожиданно не только отказался от критики Талмуда, но, наоборот, стал превозносить его, расхваливать точность формулировок и широту содержавшихся в нем знаний. Еврейская ученость оценивалась теперь весьма высоко. Причина метаморфозы оказалась весьма простой: планировалось, что истинность христианства надо доказать не христианскими и другими нееврейскими источниками, а через Талмуд и Мидраши (запись сведений, содержащихся в Устной Торе). Надо было продемонстрировать, что только из-за собственного обскурантизма и фанатизма евреи не желают видеть чистый свет христианства, исходящий из их собственных священных книг.

Инициатором новой кампании стал крещеный еврей Пабло Христиани, глава католической церкви Арагона. Он страстно желал обратить в «истинную веру» других евреев, поэтому через Раймона, духовника короля, добился от Хайме I высочайшего указа о проведении публичного диспута, в ходе которого с помощью Талмуда собирался доказать истинность христианства.

Тяжкое бремя защиты Талмуда, а вместе с ним и всего еврейского мира было возложено на плечи одного из величайших мыслителей — раби Моше бен Нахман. Словесный турнир между апологетами двух религий начался 20 июля 1263 года при дворе Хайме I Арагонского и продлился до 31 июля, хотя сами дебаты заняли в общей сложности всего четыре дня. Последствия этого спора оставили глубокий след в исторической памяти как евреев, так и христиан.

Ход диспута

Ход дебатов будет изложен в этой статье со слов их главного участника — самого Рамбана. (С полным текстом можно познакомиться по изданиям: «Викуах АРамбан», в книге «Оцар авикухим», 1915 г.; «Китвей АРамбан» раби Ч.Д.Чэвела, изд «Мосад арав Кук», 1963 г.). Отчет великого еврейского мудреца, написанный на простом и ясном иврите, дает наглядное представление об атмосфере диспута и содержит протокольно точный перечень аргументов и контраргументов, вопросов и ответов, услышанных и приведенных самим Рамбаном.

Перед началом диспута Моше бен Нахман потребовал, чтобы ему предоставили полную свободу слова, на что получил соответствующие гарантии лично от короля. Эту свободу слова он прекрасно использовал. Выступал Рамбан смело, решительно и открыто. Королевекая опека превратила этот средневековый спор в некое подобие современных политических дебатов, ибо обе стороны высказывались без оглядки на авторитеты и без страха за последствия. Такие открытые дебаты были редкостью в христианской Европе вплоть до последних десятилетий. Хотя впоследствии Рамбану пришлось заплатить высокую цену за эту временную раскрепощенность и личное мужество, либеральная атмосфера того диспута выгодно отличает его от аналогичных мероприятий, — например тех, в которых участвовали раби Иехиель Парижский и другие раввины.

Кстати о раби Иехиеле. Будучи одним из ведущих тосафистов (толкователей Талмуда), он защищал Талмуд в ходе дебатов с еврейским вероотступником Николя Донэ. (Обратите внимание, во всех подобных случаях евреям приходится противостоять нападкам выкрестов.) Их поединок проходил в 1252 году в присутствии короля Луи IX. Но там атмосфера была не такой раскрепощенной и свободной, как в Арагоне.

Более поздние словесные турниры проводились в Тортоссе в 1413—1414 годах с участием ряда выдающихся раввинов, один из которых, раби Йосеф Альбо, дискутировал с доминиканскими теологами и еще одним евреем-выкрестом по имени Жошуа Алорки. Неравные условия состязания мало способствовали победам еврейских мудрецов.

Однако в случае с Рамбаном, пожалуй впервые в истории средневековой христианской Европы, еврей вел дискуссию на равных условиях с оппонентами, что дало ему возможность не ограничиваться ролью защитника и апологета, а перенести сражение на территорию противника — высказывать критику и недоверие к христианским концепциям и идеям.

Раби Моше бен Нахман привел одно главное, исторически обоснованное возражение против перехода в христианство арагонских евреев. Тем самым он избежал необходимости обсуждать ссылки на Иисуса, которые, якобы, имеются в Талмуде и Мидрашах.

«Мне было заявлено, — сказал Рамбан, — что мудрецы Талмуда сами верили в то, что Иисус — это Мессия и что он был не простым смертным, а человеком и Б-гом одновременно. Но ведь известно, что все события, относящиеся к жизни и деятельности Иисуса, произошли в эпоху Второго Храма и что он родился и умер до разрушения Храма, т.е. до 70 года принятой эры. Между тем, раввины-талмудисты, такие как раби Акива и его сподвижники, были свидетелями гибели Храма… А последний редактор Талмуда рав Аши жил четыреста лет спустя после того, как разрушили Храм. Итак, они жили после его смерти. Но если мудрецы Талмуда действительно верили в Иисуса и истинность его религии, то почему они столь упорно хранили верность еврейским традициям и собственной религии? Ведь они сами, их дети и ученики жили и умирали как евреи. Это же можно сказать и о нашем поколении. Мудрецы учили нас иудаизму; их стараниями мы все остались талмудическими евреями… Но если они действительно, как вы пытаетесь доказать с помощью их слов, верили в Иисуса, то почему они не вели себя подобно монаху Паулю (Пабло Христиани), который, по всей видимости, понимает их слова лучше, чем они сами? Извините, но почему они не перешли в христианство?!»

Этот аргумент, прогремев по коридорам всех последующих столетий вплоть до наших дней, стал классическим ответом еврейской традиции: «Если наши праотцы, лично знавшие Иисуса и видевшие его деяния, отказались поверить в него, то почему мы должны принять за истину слова нынешних христиан, которые, в отличие от наших предков, не знают Иисуса и не являются его соотечественниками?» (Поскольку Рамбан обращался лично к королю, то он сказал: «Почему мы должны принять за истину слова моего великого короля, который не знаком с Иисусом?» Это было несколько резко, но ведь сам король хотел честности и непредвзятости.)

Здесь Рамбан с убийственной логикой и прямотой раскрывает главный пункт, разделяющий евреев и христиан. Еврейское упрямство объясняется не их «вероломством», а тем простым фактом, что они убеждены в правоте свой религии и совершенно не верят в истинность христианства. Кстати говоря, в ходе нынешней кампании Ватикана по сближению с евреями мы так и не знаем, поняли ли, наконец, христианские богословы этот простой и неотразимый факт. Ведь они до сих пор не пытаются выяснить, почему евреи так преданы одной вере и так решительно отрицают веру другую. Они лишь надеются с помощью более тесных общественных контактов смягчить, а так глядишь, и расшатать эту преданность и это отрицание.

Контрнаступление Рамбана не смутило доминиканцев. Они привели множество отрывков из талмудической и мидрашистской литературы, стремясь доказать истинность христианской религии. Рамбан заявил однако, что талмудические агадот ни к чему его не обязывают, поскольку понимать их надо в аллегорическом смысле, а не буквально. Даже если, добавил он, приведенные цитаты верны, они все равно никоим образом не согласуются с христианской доктриной.

Благодаря несравненной талмудической учености, Рамбан легко опровергал один за другим все доводы оппонентов, с тем чтобы при каждом удобном случае перейти в контрнаступление: «Разве не сказал пророк в отношении Мессии, что тот “будет властвовать от моря до моря и от реки до концов земли” {Тешим 72:8)? Разве ваша империя (Древний Рим) не пришла в упадок после принятия христианства? Разве не создали ваши враги, мусульмане, более обширную империю, чем вы? К тому же пророк (Миха 4:3) сказал, что во времена Мессии “не будут учить друг друга войне”, а другой пророк (Йешаяу 11:9) написал, что “тогда наполнится земля знанием Ашема, как полно море водами”. Между тем, со времени Иисуса мир продолжает изнывать от грабежей и разбоя. Причем христиане пролили больше крови, чем все другие народы, а их половая аморальность весьма велика. Чем бы жили Вы, мой великий король, и Ваши рыцари, если бы прекратились войны?»

Заметьте, как актуально звучит сегодня этот суровый приговор, вынесенный всему христианскому миру. Мы можем добавить — всему современному христианскому миру (он же мир Западный). Ибо его ориентация на войну очевидна, что особенно заметно проявилось после двух мировых боен, разразившихся главным образом в Европе и унесших более пятидесяти миллионов человеческих жизней. Это видно даже в наше относительно мирное, послевоенное время, когда экономика всех великих держав явна перегружена оборонительной отраслью и прямой подготовкой к новой войне*.

Далее Рамбан заявил, что главный спор между христианством и иудаизмом ведется не вокруг мессианской роли самого Иисуса, а в связи с христианской концепцией Божественного и веры в него. «Послушайте меня, мой король и повелитель, — сказал Рамбан. — Этот диспут в меньшей степени затрагивает мое отношение к Мессии, нежели мое отношение к Вам. Ибо Вы гораздо важнее для меня. Вы — царь, и он царь. Вы — нееврейский царь, он — царь Израиля. Физический статус у вас одинаков, потому что Мессия будет из плоти и крови, как Вы. Но есть и отличия. Когда я служу своему Творцу под Вашей безраздельной властью, пребывая в изгнании и зависимости, порабощенный и униженный другими народами, которые непрестанно оскорбляют евреев, то моя награда за верную службу перед Всевышним истинно велика. Ведь я приношу добровольную жертву Б-гу собственной жизнью, — поэтому велика моя доля в грядущем мире. Когда же появится царь Израиля, соблюдающий Тору и правящий над всеми народами, — я буду хранить верность еврейской Торе уже независимо от своей воли, и в этом случае моя награда будет не столь большой, как теперь. Тогда в чем состоит главный конфликт между христианами и евреями? Наши разногласия, Ваше Величество, вызваны некоторыми Вашими весьма прискорбными взглядами на сущность Б-жественного».

Тем самым Рамбан подчеркнул, что принципиальные различия между двумя религиями состоят не в теологических деталях и не в исторических особенностях их развития, а в самом понимании и формулировке сущности Б-жественного и отношения Б-га к человеку.

(В примечании к книге «Китвей А-Рамбан» раби Чэвел приводит высказывание Рамбана из «Сефер агеула»: «Даже если признать, что безмерная величина наших грехов и грехов наших отцов лишает нас всякого утешения и поэтому изгнание затянется навечно, все равно — это не поколеблет нашу веру в основополагающие принципы Торы, ибо конечная награда, к которой мы стремимся, ждет нас только в грядущем мире… Мы продолжаем верить в избавление (и пришествие Мессии), потому что эта истина хорошо известна всем мудрецам Торы и пророкам».)

В ходе дебатов был затронут также вопрос о первородном грехе. Монах Пабло и король Хайме I заявили, что грехопадение Адама обрекло всех людей на мучения в аду, но приход Иисуса и последующая вера в него освободили человечество от состояния вечного проклятия. На это Рамбан возразил с горькой иронией: «У нас есть поговорка: “Прежде чем соврать, посмотри, нет ли рядом свидетелей”. В Торе упомянуто много наказаний за грех, совершенный Адамом и Хавой (Евой): земля наказана тем, что на ней растут колючки и чертополох, чего не было раньше; человек наказан тем, что вынужден добывать хлеб в поте своего лица; все мы наказаны тем, что, рождаясь от праха, туда же и возвращаемся, т.е. отныне мы смертны; женщина наказана тем, что рожает в крови и муках. Все это сохранилось по сей день, и пока, как видим, никаких существенных послаблений не произошло, даже несмотря на приход вашего Мессии. Но вы говорите о проклятии адом, которое вообще не упоминается в Писании. По вашим словам, это наказание было смягчено приходом Иисуса. Трудно подтвердить или опровергнуть сей догмат. Я предлагаю вам послать туда кого-нибудь из своих служителей. Пусть посланец сходит туда, вернется и сообщит нам об увиденном… Не дай Б?г, чтобы праведник был приговорен к аду за грехопадение первого человека, Адама. Посудите сами, моя душа в той же мере связана с душой фараона (притеснявшего евреев перед их Исходом из Египта), что и с душой моего отца; поэтому несправедливо наказывать меня за грехи фараона проклятием моей души. Те кары, которые постигли человечество изза первородного греха Адама, носят чисто физический, можно сказать, физиологический характер. Я получил свое тело от родителей, и если им суждено было родиться смертными и умереть, то их дети и дети их детей тоже будут смертными и умрут. Так было, есть и будет, ибо это закон природы».

«Однако душу мы получаем от Самого Творца, — добавил Рамбан, — и она не может быть проклята из-за чужих грехов, даже наших родителей, если только она сама не продолжает их греховный путь».

Затем начался теологический диспут о непорочном зачатии и троице. Рамбан легко доказал, что в этих концепциях нет еврейских корней, и поэтому они «не укладываются в голове ни у одного еврея».

«Напрасны все ваши доводы (касающиеся Талмуда и Мессии), — сказал он. — Ведь это корень наших разногласий. Но если вы хотите обсудить концепцию Мессии, я готов». После этих слов Рамбан заявил королю: «Вы верите в ошибочную концепцию Б-жественного (непорочное зачатие и Троицу), потому что Вы родились христианином, Ваши родители были христианами и священники всю жизнь учили Вас этой доктрине. Она глубоко отпечаталась в Вашем мозгу, проникла в Вашу кровь, и Вы считаете ее истинной не по убеждению, а лишь в силу привычки».

Критика Рамбана в адрес этих главных догматов римско-католической церкви вскрыла главную причину, по которой евреи с самого начала отказывались принять христианство. Ведь христианское понятие Б-га было и остается абсолютно чуждым еврейской традиции и еврейской логике. В этом смысле не произошло никаких изменений за прошедшие века — ни для евреев, ни для христиан.

Диспут завершился неожиданно. Король просто объявил перерыв, но продолжения так и не последовало. По-видимому, он опасался, что дискуссия может спровоцировать волнения фанатичных масс, возбужденных эмоциональными проповедями некоторых монахов Доминиканского ордена. (Сам Рамбан, упомянув «проповедников, которые подстрекают толпы и нагоняют страх на весь мир», сказал: «Многие важные священники и рыцари при королевском дворе не советовали мне плохо говорить об их религии. Кроме того, высокопоставленные евреи сообщили мне, что им велели предупредить меня об опасных последствиях».)

Хайме I сам активно участвовал в дебатах, что свидетельствует о поразительном для той эпохи справедливом и терпимом нраве испанского монарха. В воспоминаниях Рамбана приводятся такие слова, с которыми король обратился к нему в конце диспута: «Я еще не встречал такого человека, как ты, который, будучи неправ, столь превосходно представлял бы перед другими свои взгляды». (Эту фразу, приведенную автором на иврите, можно перевести и по-другому: «Я еще не встречал такого человека, как ты, который, не будучи профессиональным адвокатом, столь великолепно представлял бы свою позицию».)

Рамбан сообщает также, что получил в подарок от короля триста монет, по-видимому, в качестве компенсации за понесенные расходы. Далее еврейский мудрец пишет: «Расставаясь (с королем), я испытывал чувство глубокой любви».

Моше бен Нахман пробыл в Барселоне еще около недели и даже успел побывать на христианской проповеди, устроенной в субботу в местной синагоге. Таково было распоряжение короля — доминиканский священник в присутствии Хайме I убеждал собравшихся евреев перейти в «истинную веру». (Рамбан прочел затем ответную лекцию-проповедь, которую назвал «Б-жественная Тора совершенна»; ее текст опубликован в книге «Китвей А-Рамбан».)

Но монахи Доминиканского ордена не могли простить Рамбану столь блестяще проведенного диспута. Его приговорили к временному изгнанию из Арагона, а также к уплате денежного штрафа за богохульные речи. Устав от гонений и предчувствуя будущую горькую судьбу испанского еврейства, великий мудрец решил покинуть родные места. В 1267 году, уже будучи стариком, он отправился в дальнее путешествие в Страну Израиля, где вскоре и умер.

Заключение

Трудно переоценить важность этого диспута между представителями еврейского и христианского миров. Лишь спустя много веков евреи снова решились открыто заговорить со своими соседями-христианами о тех фундаментальных различиях, которые мешают их сближению. К сожалению, у нас нет духовного лидера, подобного великому Рамбану, который смог бы умело и с достоинством отстаивать нашу правоту. Нынешним деятелям, которые участвуют в диалогах от имени иудаизма, следовало бы внимательно прочесть отчет о диспуте, прошедшем семь веков назад. До сих пор никто не сумел постоять за честь евреев и иудаизма с такими же блеском, отвагой и мудростью, как это сделал раби Моше бен Нахман.

Прежде чем завязывать новые экуменические дискуссии и диалоги, евреи и христиане должны вспомнить урок Барселоны. Ибо поднятые там проблемы, да и сам окружающий мир мало изменились со времен арагонского короля Хайме I. Остались прежними и мы, евреи.

В заключение уместно привести последнюю часть поэмы «Из Твоей руки, Ашем, исходит Слава», написанной Рамбаном в честь праздника Песах:

Гора Его святости, Его Священный Храм, Стоит на вершинах вечных холмов. Это Синай. И Слава Б-га, пребывающая там Возбуждает трепет.

Пусть народы провозгласят Его величие и мощь На берегу моря, безграничного и грозного, Где Его паства видела чудеса. Все это — Его чудеса, знамения и красота.

Так очиститесь, народы и страны! Воздайте честь и хвалу Б-гу.

*Миссионеры утверждают, будто Иисус исполнил все важнейшие мессианские пророчества. На самом деле ни одно из них не осуществилось. Все, что он сделал, носило удивительно тривиальный характер.

* Статья написана давно, но и сегодня, после снятия противостояния двух лагерей — западного и восточного, общая ориентация Запада на войну сохранилась, чему мы видим доказательства в его готовности участвовать в войнах локального характера и в росте мировой торговли оружием

Из книги «Еврейская Тора и христианские миссионеры»